Школьные годы чудесные

Фонвизин, Макиавелли и немного Пушкина 

   Посмотрел тут я премьеру Недоросля в Театре Геннадия Чихачева и вспомнилось мне, как будучи школяром, в школьном естественно театре, играл я Митрофанушку. А дело было так...

   Будучи уже в школьные годы ярым книгочеем, я по молодости, всегда старался делиться с учительницами литературы, своими открытиями, на ниве книгочтения, но увы не всем им это нравилось. И когда я на уроке Литературы радостно процитировал Макиавелли и на вопрос учительницы, мол откуда ты взял эту чушь, назвал оное имя, которое, как я догадался позднее, было ей не совсем известно, мстя её была страшной...

   В постановке Недоросля в нашем школьном драмкружке, я получил роль Митрофанушки. Официально, драмкружок вел милейший ветеран сцены, который по его словам играл с Качаловым и Ермоловой, которую он иногда называл Раневской, но бал в драмкружке правила Литературша.

   Я уже достаточно смутно помню, как там надругались над сюжетом Фонвизина, но боюсь что Денис бы умер, прочитав данный ремейк, своего бессмертного творения. А получилась некая компиляция первоисточника в одном действии...

   Ну типа идет экзамен, я дебильно называю дверь прилагательным к косяку, Маман Простакова говорит, что мол надо жениться, я говорю знаменитую фразу, тут врывается жених Милон и говорит мне пошел вон. Но были еще и частности... Первая отличница и красавица класса, Леночка игравшая естественно Софью, отказалась от жениха из своих соучеников, и предложила на эту роль, специально приглашенного брата - Суворовца, что наш ветеран Императорских театров, назвал гениальным решением. Суворовец заявился в парадной форме, вызвавшей, черную зависть у всех штатских (во времена моего школьного детства, Армию в нашей стране, очень уважали), зависть была умножена минимум на десять, ввиду того, что суворовец - Милон, нацепил себе на пояс , настоящий авиационный кортик*, (как позднее выяснилось, взятый без спросу у дяди).

   Кортиком этим, суворовец изрядно кичился и когда самый смелый из нас, попросил этот кортик посмотреть, суворовец гордо отказал, аргументировав это тем, что оружия можно касаться только военным.

   Ну и второй частностью было то, что я решил несколько оживить действие.

   Итак спектакль начался...

   Мою театральную Маму, играла весьма флегматичная старшеклассница. Я по поводу и без повода, протягивал к ней руки и кричал Мама.

   Цыфиркина играл очень смешливый мальчик из параллельного класса, он находился между мной и арьерсценой, а так как я стоял к нему левой щекой, не видной залу, то я пытался оной гримасничать, в чем вельми преуспел, то есть мой партнер по сцене, произносил свой текст, не всегда сдерживая смех, что и было моей целью.

   Когда из моих уст прозвучала убийственная фраза: "Не хочу учиться а хочу жениться", Лена - Софья, почему-то весьма нервно относившаяся к любым матримониальным поползновениям в свою сторону, после этой моей фразы и смеха в зале, пошла на отсебятину и гневно почти по Мольеровски спросила, мол по какому праву я претендую на ее руку, сердце и все остальноеВы понимаете, что такой подставы я пропустить не смог. Я встал в позу младого Пушкина пред Державиным и выдал рефрен..."Лук. Стрела. Болото. Лягушка. Поцелуй. Надо жениться."Тут на меня бросился суворовец с кортиком и мне пришлось ретироваться, но аплодисменты таки сорвал. А вы говорите театр. Р.S. Как не странно, но больше всего, цитатой про женитьбу-учебу меня прикалывали не соученики, а учителя.

  Р.Р.S. До конца четверти, даже ученики младших классов, считали своим долгом квакать, когда мимо них проходила Лена - Софья. Р.Р.Р.S. Следующие и последние в моей театральной карьере роли, были : капитан Бахарев в "Школе" Аркадия Гайдара и начальник Гестапо в пьесе "Партизанский рассвет", но это совсем другая история.

Тут наткнулся в своих архивах на Петровский Табель о рангах и вспомнил забавный случай из школьной жизни...

Как я вкупе с Николаем Первым унижал Пушкина 

   Надо было написать для стенгазеты заметку к Дню Варенья Пушкина, и так получилось что на галеры попал именно я. Честно говоря, не сильно я интересовался житием поэта, кроме как дуэли с Дантесом. Меня весьма интересовали марки пистолетов и мог ли Пушкин победить.

   И так напрягая память для создания более менее подробной заметки, я вдруг вспомнил как наша "литературша" гневно клеймила царя, за то что он унизил Великого Русского поэта, дав ему мелкую должность камер-юнкера, которую давали обычно чуть ли не недорослям. Я в принципе почти поверил, ибо по моим понятиям, так как юнкер, это вроде бы курсант военного училища, то камер-юнкер, это тоже не очень большой чин...

   Но по ряду причин, я не сильно доверял знаниям данной наставницы юношества и этим же вечером зарылся в дедушкиной (весьма не малой) библиотеке и к своему огромному удивлению выяснил, что камер-юнкер являлся персоной аж Пятого класса и соответствовал статскому советнику, либо бригадиру ( чин между полковником и генерал-майором). А на время дуэли, Александр Сергеевич был уже Камергером, то есть Действителным Статским советником, равным генерал-майору.

   Ну не фига себе унизили поэта, подумалось мне и я честно указал на этот факт в своей заметке. Ой что потом было...

   Мне было заявили, что я унизил Великого поэта, еще хуже чем Николай Первый.

   С тех пор, я несколько охладел к творчеству потомка Арапа Петра Великого и стал лучше относится к палачу декабристов, ибо решил, что наша наставница, совсем уж плохого человека так ругать не будет.

Как мы с Алексеем Грибовым, были антисоветчиками 

Так сложилось, что я не любил свою математичку, которая ко мне вечно придиралась, ну а особенно после того как она оставила меня на осень, неприязнь стала просто зашкаливать...

   Но когда я легко на пять сдал математику на экзаменах в Военное училище, а в Училище щелкал как орешки задачи по баллистике, я понял что она для меня сделала и написал ей теплое письмо. А она мне не менее тепло ответила и объяснила, что видела во мне талант к математике, но увы плюс её абсолютное неприятие с элементами лени и дабы общество не потеряло латентного гения, он применила педагогически-карательные методы, дабы растормозить мое математическое подсознание, и знаете ли, у неё получилось. Кстати с тех пор у меня обострилась память на цифры. Помню до пол ста телефонных номеров и до сих пор помню номер своего первого автомата полученного в 1967 году - ПВ 6235.

   И я думаю, что будь все педагоги, как Маргарита Владимировна, то и Страна бы сейчас была другая. Но увы и еще раз увы.

   Был еще случай в моей школьной жизни, после которого, я стал негативно относиться к Горькому...

   Другая моя преподавательница, обладающая безусловно меньшим педагогическим талантом, нежели Маргарита Владимировна, как то обвинила меня буквально в антисоветской пропаганде, хорошо еще это была середина шестидесятых, а не тридцатых. А дело было вот в чем...

   Мы как раз проходили Горького, а конкретно "На Дне". А мне свезло посмотреть этот спектакль в МХАТе. Нет, всё-таки старые Советские актеры были Гигантами. В тоскливом тогдашнем репертуаре, они умудрялись делать бриллиант из любого серого сюжетного камушка. На мое счастье (а как оказалось позднее несчастье), Луку играл Великий Грибов. Состав МХАТа тогда был боле чем силен, но и на фоне тогдашних звезд Грибовская харизма весьма выделялась. Кстати в премьере 1952 года, Алексей Грибов играл с Тарасовой и Массальским. Я по ряду причин смотрел более позднюю версию, но Грибов еще играл и безусловно блистал. А вы сами дорогие друзья, будучи давними театралами, прекрасно знаете, что если актер талантливо и с душой играет отрицательную роль, то зрители подсознательно, начинают этому персонажу симпатизировать.

   Короче в сочинении по Горькому я выбрал тему "На дне", роздал всем сестрам и братьям по серьгам и вывел Луку практически положительным персонажем, который помогает людям пережить черную полосу.

   Вот тут то и началось... Литературша смачно зачитывая отрывки из моего сочинения, на моем примере показывала классу, как некоторые неправильно понимают творчество "Матерого человечища" (она почему то решила, что Ленин говорил это о Горьком, а не о Толстом). Жрица Фадеева, Фурманова и Маяковского, обвинила бедного Луку в коварстве и тлетворности. Я бурно возмутился и сказал, что Лука в этой ночлежке, был единственным добрым человеком. А когда на это литературша заявила, что своей ложной добротой, Лука отвлекал народ от революционной борьбы, я в свою очередь, с юношеской бесхитростной иронией, стал воспрошать, мол какая там революционная борьба в ночлежке, где проживают исключительно бродяги, уголовный элемент и падшие женщины. Класс восторженно взвыл. Ну а мне, тут то и было сказано, что то, что я говорю, это почти антисоветская пропаганда. Ну не знал я, что для Советской власти, уголовники считались классово близкими и вощще пострадавшие от царизма.

  Р.S. За термин "падшие женщины" мне обломилось отдельно. А Горького все равно не люблю.

Операция " Кошка Баскервилей"

    Два моих одноклассника, Вася и Сережа, единокровные братья-близнецы, (так сказать, мальчик и мальчик), прочитали Собаку Баскервилей , Конана нашего Дойля, восхитились эффективностью воздействия внешности данного милого животного на британских пейзан и решили таким же образом попугать народ на родных Советских улицах.

  Братья обратились ко мне за рецептом светящейся краски, как к известному в узких кругах химику*, я мудро отказался делиться оным, но перевел стрелки на другого нашего одноклассника. У него папа имел отношение к подобным краскам, какое я точно не знал, но домой по словам сына, он их приносил. Как говорил Жванецкий, кто что охраняет, тот то и имеет.

  После сложного обмена, увидев который, все поколения торговцев с Бухарского базара, обкурились бы кальянами на нервной почве, ученики профессора Мориарти, получили искомый препарат, в виде баночки из под майонеза с бесцветной густой жидкостью. Собаку ловить они испугались и приманив набором вкусностей дворовую кошку в дворовые же кусты, приступили к эксперименту.

  Кошка, ввиду своей бесшабашной дворовости, вряд-ли читала Киплинга, но как и любая Московская дворовая кошка, не только гуляла сама по и себе, но что важно, была боевой единицей, самой в себе**. Так что когда обожравшуся сметаной и ветчиной кошку, попытались подвергнуть насильственному макияжу по Баскервильски, отважное и гордое животное, разорвав оковы, вернуло себе свободу. При этом бесцветное содержимое баночки, попало на всех присутствующих кроме кошки.

  Погрустневшие братья вернулись домой, мирно поужинали и отправились почивать, но стрелки на часах и дорогах судьбы, были уже переведены...

  Отец близнецов задержался на работе и пришел уже в сумерках, он открыл дверь своим ключем и уже потянулся к выключателю, когда увидел в районе вешалки странное свечение, учитывая то, что этот джентльмен задержался на работе с друзьями, его восприятие окружающего, а также реакция на оное, были не совсем адекватными, что выразилось в громких и не совсем парламентарных выражениях. Прибежавшая на шум мать семейства, так же испытала комплекс отрицательных эмоций. Когда родители ворвались в детскую, стресс только усилился ибо лица спящих мальчиков, светились желто-зелеными мерцающими пятнами . Ох и всыпали же им потом.

  * Как химик я прославился после организации пиротехнического отвлекающего действа возле кабинета физики. По плану, после бабаха, физик должен был выбежать посмотреть, а что это вон там такое случилось, а класс должен был успеть списать, но бабахнуло так сильно, что из кабинета выбежали все.

  ** Боевая единица сама в себе - лозунг Бойцовых котов герцога Алайского

О шея лебедя! О грудь! О барабан!

.

Был тут свидетелем расследования ДТП. Инспектор дорожной полиции, пытался выяснить у гламурной блондинки номер автомобиля, будто бы подрезавшего её розовый Mercedes A-Class, что и стало причиной её въезда в остановку (Слава Творцу пустую) и нанесения за одно, легкого оскорбления действием мирно стоящему троллейбусу. Девушка буквально тужилась вспоминая (или выдумывая) цифры, типа -"там точно была буква О или Десятка"). И я внезапно вспомнил очаровательный рассказ Чапека, как поэт стихотворно описал номер автомобиля, помните ведь наверняка...

   Дома в строю темнели сквозь ажур,

    Рассвет уже играл на мандолине.

    Краснела дева .

    В дальний Сингапур

    Вы уносились в гоночной машине.

    Повержен в пыль надломленный тюльпан.

    Умолкла страсть... Безволие... Забвенье ...

    О шея лебедя!

    О грудь!

    О барабан!

    И эти палочки ‑

    Трагедии знаменье!

    И вспомнил я по этому поводу, историю имевшую быть в начале юных дел...

     Было это в школьные годы в старших классах. И в те времена была у меня "пламенная любовь" с нашей литературшей, причем взаимная и виной тому была моя любовь к книгам, не только из школьной программы, а даже и вовсе вне. И прочитано мною этих книг было не меньше, если даже не больше, нежели нашей преподавательницей, а это сами понимаете, не могло не раздражать. Её естественно...

   Я тогда как раз увлекся Карелом Чапеком и очень мне нравились его "Карманные" рассказы. И тут нам дали написать "Сочинение на вольную тему", а вольная тема называлась то ли любимая книга, то ли интересная книга, короче надо было написать про прочитанную книгу, ну я и взял за основу творчество Чапека. Коснулся "Войны с саламандрами" и естественно "Поэта" и не понял я по молодости, что фраза "О шея лебедя, о грудь, о барабан", насквозь неприлична и даже почти криминальна. А накануне сочинения имел место быть один казус. Меня и Федьку оставили убирать класс, меня за резвость характера, а его за хроническую лень к учебе. Пока я делил полулитровую банку воды, между многочисленным гюльбарием в горшочках на подоконниках, Федька мыл доску, а потом стал чем то шуршать и подозвал меня. Литературша оставила на стуле моднючий тогда пластиковый пакет, а из него торчала какой то журнал, Федька было обрадовался, что это классный журнал и стал экстренно его листать, но оказалось что это кустарно переплетенная пачка бумаги с надписью на титуле "Лолита" Владимир Набоков. Для моего не испорченного чуждой цивилизацией юношеского ума (Кроме сказок Шехерезады - Ничего!), эти имя и название ничего не сказали, пролистав самиздатовский фолиантик, я зацепился глазом за имя "Спортсмен Гумберт" и решил что книжки про иностранных спортсменов мне не интересны, так что книжку вернули в пакет и благополучно о ней забыли. Правда дома я по любознательности спросил у родителей, мол кто такие Лолита, Набоков и Спортсмен Гумберт, на что родители почему то стали смеяться, а потом досконально выяснили откуда мне известны такие слова. А потом наступило то самое Сочинение на вольную тему...

     Короче меня с родителями вызвали к завучу, куда в качестве родителей меня сопровождал отец. Литературша устроила скандал, по поводу того, какую мерзость я осмеливаюсь писать в школьном сочинении, и что слова приведенные мной, граничат с верхом неприличия и почти с порнографией. Завуч скорбно кивала головой, но в конфликт пока не вмешивалась.

   И тут мой отец преподал мне урок того, как надо брать ситуацию за рога. Он спокойно объяснил, что Карел Чапк прогрессивный чешский писатель, официально читаемый и изучаемый в Советском Союзе. А то что педагог литературы инкриминирует светлому отроку присутствующему здесь, это просто не реально и даже где то не педагогично. Вот если бы парень написал о "Спортсмене Гумберте", вот тогда был бы предмет для разбирательств, в смысле почему и вообще откуда. И мой папа значительно посмотрел на литературшу, которая сразу же пошла красными пятнами и притворилась собственным дублем.Ну а Завуч, помнила еще прошлую встречу с моим Па-па и решила занять благожелательно-нейтральную позицию к нашей семье..

   Короче инцидент был скомкан и спущен на тормозах. А Лолиту я таки прочитал, несколько позже.

Телефонная станция, как орудие мести

   Кое кто из Вас уважаемые друзья, наверняка помнит мелькавшие в старых фильмах телефонные станции с барышнями шустро втыкающими штекеры в гнезда, причем некоторые из них работали быстрее новомодных реле. Эти барышни еще очень любили визжать, когда на станцию по обыкновению врывались революционные матросы, або контрреволюционные юнкера. Да веселые были и место и время.

   Когда я в совсем юном возрасте первый раз поехал в Пионерский лагерь, то к моему восторгу, местные номера обслуживала именно такая станция и пионеры из дежурного отряда на оной дежурили. Естественно, мы с приятелями забили это место дежурства для себя и оттягивались там по полной, благо революционный фильм про бои моряков с юнкерами, был показан по телевизору буквально недавно, программ тогда было меньше чем пальцев на руке, а фильмы показывали так редко что их смотрели практически все телезрители.

   Мы с упоением стали разыгрывать захват телефона (ввиду отсутствия в наличии телеграфа, вокзалов и мостов). Юнкерами были поочередно то мы, то смена у ворот (там тоже был телефон) и победители звонили туда, дабы доложить о победе, исходя из очередности, то Дзержинскому, то Керенскому. Красногвардейцами командовал всегда матрос Железняк (тот самый гений логистики, который шел на Одессу, а вышел к Херсону), отличительной деталью Железняка, была настоящая бескозырка (правда без ленточек). Кандидатуры выбирали через элементарные считалочки. Тут как то в разгар игры, на телефонный узел позвонил наш записной юморист-физрук, и спросил не Смольный ли это, в ответ на что, я наивно доложил товарищу Дзержинскому, что юнкера еще не подошли, после чего заслужил в глазах физрука славу, пионера с чувством юмора.

   Мне стыдно дальше об этом рассказывать, но увы были даже случаи телефонного хулиганства, но исключительно во благо культуры, образования и популяризации сокровищ мировой литературы...

   В нашей лагерной (не пугайтесь, пионерско-лагерной) библиотеке, была достаточно неплохая по советским временам подборка фантастики и даже детективов, но строгая библиотекарша (незамужняя древняя старуха лет тридцати восьми), блюла нашу мораль, и 90 % имеющейся у неё желанной для нас литературы, выдавала только старшим отрядам. Там была очень интересная книга, "Путешествие на Утреннюю Звезду" Виталия Губарева, того самого который написал "Королевство кривых зеркал" и "Трое на острове", про то как пионеры на мыслеплане прилетели в созвездие "Волосы Вероники", победили космолеты с экипажами из роботов, остановили войну кругляков и треугольников и участвовали в куче прочих интересных нюансов, но нам её естественно не дали, так как там было несколько персонажей не мужского пола, да и созвездие называется двусмысленно, но старшеотрядники дали нам её на день и когда мы с приятелем с восторгом предавались литературному пиршеству, нас засекла библиотекарша, отобрала книгу и устроила скандал старшеотрядникам, но мы друг друга прикрыли...

   Мы сказали что нашли книжку на лавочке и хотели отнести в библиотеку, а они, что оставили её на лавочке же, на пять минут. Все обошлось, но мы попали в проскрипционные списки и отныне в библиотеке, кроме Мурзилки и "Детства Темы" нам ничего больше не светило.

   Я ничего не имею против такого писателя, как Николай Георгиевич Гарин-Михайловский, но вот скажите, зачем советскому пионеру, духовно вскормленному нетленками о невинно убиенных, Павлике Морозове и Мальчише Кибальчише, читать историю рефлексирующего барчука, который вместо того что бы бороться с фашистами, белыми и Вейсманистами-Морганистами, заламывает руки по пропавшей в колодце собачке и по фрейдистки размусоливает воспоминания об экзекуциях себя любимого отцовским ремнем. Короче, безмерно обиделись мы с приятелем и решили отмстить в свое ближайшее дежурство, на телефонной станции, и мстя наша была страшной...

     В этот день, всех кто не мог ясно сформулировать куда и зачем он звонит, соединяли с библиотекой, (кстати тех кто мог формулировать, тоже), саму же библиотеку, периодически соединяли с медчастью, где отбывала домашний арест работница с кухни, находящаяся в неадеквате по поводу дичайшего бодуна. Директора лагеря, который благостно любил подремать в тихий час, звонок из библиотеки будил раз пять, причем последние три раза библиотекарша обвиняла его в хулиганстве и интимных домоганиях. Нас просчитали и разоблачили только к концу дня и больше мы увы на телефонной станции не дежурили, а жаль. Но впереди была "Зарница", но это уже совсем другая история, о Тарзане, обезьянах и боцмане Снайпсе.