Арка IV. Глава 43: «Виктор и Валентайн!!»

- О чём задумался, Лорд Смерти?

- Зачем ты явилась?

- Лишь хотела узреть вновь своё творение. Неужели мне нельзя?

- Более не позволяю.

- Отчего? Ты меня… ненавидишь?

- Валентайн. Когда-то очень давно ты оставила меня, лишила всего…

- Всего? Хм, неужели у тебя что-то было?

- У меня была ты, Валентайн. Лишь ты была. Но ты была всем. Я тогда не имел больше ничего, кроме тебя, своей матери.

- Виктор, когда я рядом, ты часто впадаешь в вербальную экспрессию. Твоя эмоциональность лишь говорит о твоей наивной беспечности.

- Я знаю. Но я ничего не могу поделать с собой. Сколь бы я не был суров и жесток, чувствую твоё присутствие, Валентайн, я хочу проявлять больше позитивным эмоций. Во мне, если можно так выразиться, пробуждается светлая надежда.

- Ах! Какие праведные речи для существа, вечно выставляющего все свои негативные качества. Виктор, ты как медаль с двумя сторонами. Эта медаль столь холодна, что её нельзя коснуться и перевернуть.

- Я хочу… домой. Хочу домой, Валентайн.

- И где же твой дом в таком случае, Виктор?

- …

- А-а?

- Его нет.

- Да. Сколько бы ты не искал, ты не способен обрести дом. Потому что ты упал не на ту сторону. Потому что не даёшь перевернуть себя. А сам перевернуться не можешь.

- Твоё сравнение с обжигающей холодом медалью никуда не идёт, Валентайн. Ты вдоволь посмотрела на меня? Теперь иди же! У меня много дел.

- Какого рода дела имеются у тебя, Виктор? Раз ты находишь время, чтобы посидеть за роялем из костей, значит, никаких дел у тебя нет.

- Я провожу время за игрой. Что тут такого?

- О нет! Я не осуждаю тебя. То, что время от времени отвлекаешься от своих амбиций – это очень даже хорошо. Сыграй мне что-нибудь, Виктор.

- Обойдёшься!

- Стой! Не закрывай…

- Чего тебе?

- Сыграй. Я хочу послушать твою игру, Виктор. Ты же учился у самого лучшего пианиста в ордене Теневой Розы.

- Да, Филгранд был великолепным музыкантом. И я считаю ужасной его участь в Великой Войне. Мэджи-сила не дала ему развиваться в добродетельном направлении. Он бы мог прославиться на своей планете как лучший музыкант, но в итоге возжелал прославиться как худший мэджи-сан.

- Ах, ты так скучаешь по нему!

- Так заметно?

- Да. Но ты сам ведь его убил.

- Я до последнего мига пытался держать себя в руках. Я был беспристрастен до сего мига.

- Ты любишь держать в себе.

- Потому что изливание души – это проявление слабости. Великой слабости!

- В то время как подавление чувств – это проявление глупости. Пойми, Виктор, я не делала из тебя машину для убийства. Я дала тебе сердце и разум. Но ты сковал одно, попав под дурное влияние другого.

- Хватит обо мне!

- Не будь столь жесток ко мне. Сыграй. Не стесняйся.

Виктор зажал ноту «фа» первой октавы и начал ловко водить пальцами от одной клавиши к другой в медленном миноре. Каждое нажатие звучало не только звуком самого рояля, но и болезненным стоном в глубине души самого музыканта. По щеке Валентайн прокатилась серебристая слеза, чистейшая и прозрачная. Она, эта слеза, бесшумно капнула на пол, но Виктор уловил этот звук и начал играть быстрее, но в том же миноре. Болезненная игра, в которую Лорд Смерти вкладывал всю свою опустошённую душу, на удивление была полна чувств и эмоций. Пустая душа, но столь глубокая игра, заполненная крайне яркими образами из глубин сознания Виктора. Он играл долго. До тех пор, пока Валентайн не подошла к нему со спины и не протянула руки к его шее, почти поглощая его в свои объятия. Виктор покаянно закрыл клавиатуру и покачал головой.

- Какая… грустная… мелодия…

- Мне всё равно.

- Ты серьёзен, как всегда, Лорд Виктор.

- Это моё спасение. Наш мир слишком жесток. Я до сих пор жив именно за счёт такой хладнокровности.

Виктор поднялся из-за рояля и, укутавшись в чёрный плащ, пошёл через галерею к большим дверям. Валентайн лишь грустно посмотрела ему вслед и произнесла:

- Это твоё проклятие…

И исчезла, будто её и не было.