Глава 7. Первая кровь

В эту ночь Пластинин выспался как следует. Он, конечно, улегся в постель с бумагами и тетрадками, читая и перечитывая заметки химика, но быстро уснул. Главное, что было ясно - четыре с половиной года назад удалось синтезировать вещество, способное сбросить основные характеристики и перераспределить их заново. Оставались вопросы: тестировалось ли это только на животных или на людях тоже, удалось ли справиться с побочным эффектом в виде смерти подопытного через некоторое время после инъекции, с какой вероятностью срабатывало вещество, до какого значения сбрасывались параметры? Касательно последнего - очевидно, что не до нулевых значений, иначе существо после укола оставалось бы практически без здоровья - иммунитета - и любой чих, любой микроб убивал бы его легче, чем ВИЧ-инфицированного. Ноль в Силе приводил бы к полной дистрофии мышц, а обнуленный Интеллект - ну тут тоже все понятно. Аналогичная ситуация с Восприятием, Ловкостью и другими характеристиками. Но раз полного ступора у подопытных не случалось, значит сбрасывалось все не в полный ноль, а до какого-то базового состояния... младенца что ли?

Утром Роман поехал на работу. В этот день он решил продолжить изучение бумаг, отчетов, исследований. Зря он что ли Интеллект повышал? Мало найти причину беды, надо докопаться до того, как с ней справиться, как спасти девчонок. Кто это сделает, кроме него?

Он приехал первым, открыл кафе, встретил уборщицу бабу Маню, немного помог ей - в основном поднимал стулья, чтобы не мешали мыть полы, а потом снимал их со столов. Закончив с уборкой, сел пить кофе. Настроение странным образом было приподнятое, солнце за окном уверяло, что все будет хорошо. О вчерашних неприятностях в борделе напоминала только ноющая левая рука - сутки в наручниках разбередили старую травму.

Пользуясь отсутствием посетителей - лишь пара постоянных клиентов-водителей завтракали на скорую руку - он разложил все материалы на одном из столов. Ощущение было такое, что сейчас он во всем разберется. Прокачанный разум, словно заостренный кинжал, сверкающий в косых лучах солнца, был готов вспороть любую задачу. Главное - начать.

А вот начать не получалось. Организм пребывал в состоянии легкой эйфории и это возбуждение не давало сконцентрироваться. Роман задумался, достаточно ли вообще одного интеллекта для кропотливой усидчивой научной работы? Может быть надо было докинуть еще в Восприятие? Чтобы вот так разложив перед собой бумаги и бросив на них один взгляд, все важные детали выдергивались бы сами собой. Бери - не хочу, как клюкву осенью на девственных болотных кочках.

Роман встал, подошел к ноутбуку за стойкой, поковырялся в плейлисте, поставил Шопена. Поляк всегда настраивал его на серьезный лад. Завтракающие водители с недоумением посмотри в сторону бармена. Один вдруг задумался и изрек, прожевывая хлеб:

- Нормальная тема, у меня раньше на рингтоне стояла… ну на старой нокии.

Роман поморщился и сделал погромче, отгораживаясь звуковой стеной от окружающего мира. Снова сел за стол. Взял один документ, второй… формулы, формулы, непонятные слова. В них он по-прежнему не мог разобраться. Ведь интеллект и все потенциальные способности мозга проявляются лишь в приложении к чему-то. Они дают человеку возможность освоить какой-то материал, найти закономерности, сделать открытие, в конце концов. Но если по теории у тебя полный ноль, то каким бы ты умным не был, с наскоку светилом науки не станешь. Так вышло и с химией у Пластинина. Он попросту не мог опереться на теоретическую базу. Мозг пробуксовывал, разглядывая формулы и схемы химических соединений, словно наскальную живопись. Но даже так он смог сопоставить некоторые используемые в записях термины с расшифровкой анализов Маши. Опять эти фенологликозиды и гликоалкалоиды. Чтобы это ни значило.

Получалось, что как он и ожидал, случившееся с девушками связано с разработками банды, но к пониманию, как вылечить жертв, пока не приближало.

Промучавшись так два часа и полностью испортив себе настроение, Роман собрал документы в стопку, запихнул в пакет и закинул в шкаф с посудой. Сходил покурить, вернулся, налил стопку водки и тут же выпил ее залпом. Вкус почему-то показался странным и не слишком приятным - непривычно. Роман хотел налить еще, чтобы проверить, в порядке ли водка или может быть паленую подсунул поставщик, но тут в кафе вошла Стефания. Он спрятал бутылку, натянул улыбку и еще издалека поздоровался с начальницей. Подходить и обнимать в этот раз благоразумно не стал.

Женщина выглядела отдохнувшей и слегка сияющей.

- Хорошие новости? - поинтересовался Пластинин.

- Да! - бодро ответила она. - Я наконец смогла договориться с доктором из Петербурга, он специализируется на посттравматических и посткоматозных состояниях, завтра он приедет осмотреть Машу.

Пластинина больно укололо Эго. Получается, что он не спит ночами, рискует жизнью, перестраивает свой организм, а спасти Машку удастся какому-то врачу из Питера? Нет, конечно он помогал не из-за награды или в расчете на благодарность. Его мотивация складывалась из совокупности факторов. Это и чувство долга, взращенное в нем с молодых лет, это и тяга к Стефании, о природе и глубине которой он пока старался лишний раз не задумываться, это сочувствие такой замечательной девчонке, как Машка, это и потребность в самореализации, которую разливанием пива не заткнешь, это личные счеты с теми уродами, из-за которых он лишился карьеры и четырех лет жизни. А есть еще и совсем чудная потребность в саморазрушении, которая, после случившегося между Саней и Гошей, завела Романа под прикрытие.

Нет, пусть доктор поможет Машке, пусть поможет всем пострадавшим, Пластинин будет только рад. На его век хватит дел, с которыми другие могут не справиться. Думая таким образом, он отдавал себе отчет, что лукавит. Не велика была вероятность успеха питерского эскулапа. То, с чем он столкнется на берегах реки Волхов в университетах на Неве не рассказывают.

- Мне его знакомые из Петербурга посоветовали, - продолжила Стефания. - Рассказали, как в свое время он помог им при серьезной травме головы. Это, конечно, немного другое, но все же... говорят, очень хороший специалист. Надо было сразу к нему обратиться, но я понадеялась на... - она замялась, Роман взглянул ей прямо в глаза. - На местных врачей, да и вообще растерялась. Как-то все разом из рук стало валиться. Никогда себе не прощу, если упустили время.

- Не говорите так, - попробовал успокоить Роман. - В этих ситуациях многие не знают, как поступить.

"А некоторые вообще начинают глупости делать, - подумал он, все еще будучи рассерженным на себя за опрометчивое повышение Интеллекта на столько пунктов сразу. - Чуть, блин, сам в кому не впал. Еще и в бордель этот поехал. Очень непрофессионально".

- А у вас есть какие-то новости? Вы вчера так загадочно выражались... и... простите, я немного на вас... наехала, - Стефания опустила глаза.

- Я вас понимаю, - успокоил он. - Кое-что действительно удалось обнаружить, но мне пока знаний не хватает, чтобы во всем разобраться самому. Может быть ваш доктор, ну этот... из Питера... что-то разберет. Я с ним встречусь.

Женщина задумалась.

- Да, наверное он сможет уделить вам какое-то время. А почему вы не хотите пойти к Валерию Сергеевичу, лечащему врачу Маши, вдруг он поймет? Придумает, как помочь девочкам.

Пластинин не знал, что ответить. После истории с полицией его доверие местной медицине заметно снизилось. Возможно, это было скорее личное, но переступать через себя он не хотел. Какое-то плохое предчувствие у него образовалось насчет того врача. И уж еще больше не хотелось вновь обратить на себя внимание майора Беляева и отвечать на вопросы, откуда у него вообще взялась новая информация.

Нет, он больше никому не верил. Питерский залетный доктор все-таки сторона менее вовлеченная, Пластинина не знает, можно будет что-нибудь наплести и проконсультироваться насчет содержимого бумаг, при этом не вдаваясь в их природу.

- Нет, к этому не могу, - ответил он Стефании. - Город маленький, кто здесь в чем замешан - неизвестно. Мне бы не хотелось раньше времени… это может быть небезопасно для… для всех.

Стефания побледнела на глазах.

А Пластинин сильно выругался про себя. Вроде хотел рассказать ей об успехах, а получилось - только напугал. Он совсем что ли за последние годы с нормальными людьми общаться разучился? Хотя чему тут удивляться. Сначала два года пришлось прожить с отморозками, неминуемо подстраиваясь под них. Затем - специфический контингент на зоне, пусть и "красной", ментовской.

- Скажите мне, ради бога, что вы нашли? - повысила голос Стефания.

- Это наркотики... какие именно - неясно. Они, если я не ошибаюсь, позволяют сбрасывать распределенные за жизнь навыки... - И Роман по верхам рассказал женщине то, что удалось узнать, исключив упоминание о смерти подопытных и постаравшись преподнести кому - неизбежным результатом такого единовременного вмешательства в личность человека, - Я вот тоже тут на днях как вбросил прилично в Интеллект, так сам чуть в кому не впал, но ничего, видите, поправился, а она - ребенок, ей больше времени нужно. - Потом он рассказал, как все подопытные со временем распределяют характеристики заново и возвращаются к жизни. - Только для этого с ними, наверное, надо как-то заниматься, объяснить им, что нужно сделать. Об этом можно с доктором питерским поговорить, раз он эксперт по посттравматическим состояниям. Вот увидите, все будет хорошо. Вернется Машка к нормальной жизни, обновленной и еще... еще лучше, чем была.

Стефания хмурилась еще некоторое время, потом вздохнула.

- Хорошо бы вы оказались правы. Это как-то успокаивающе звучит и многое объясняет.

Роман улыбнулся. Кажется, удалось закончить разговор на мажорной ноте.

- Постойте, я что-то не поняла. Вы сказали, что сильно повысили себе Интеллект? Когда? На днях? Когда я вас домой отправила? Позавчера что ли?

Роман кивнул, почему эта женщина так часто цепляет его за слова?

- А… почему вдруг так внезапно?

Пластинин осмотрелся вокруг, словно в поиске ответа. Взгляд упал на кассу.

- Сдачу стало сложно в уме считать, - улыбнулся, но вышло не искренне.

- Роман Павлович… это как-то связано с…

Он смотрел ей в глаза, не перебивая. А она почему-то не могла закончить фразу.

- Нет, - наконец ответил он и медленно добавил. - Это связано только с моими личными планами на жизнь.

Теперь Стефания смотрела на него не отрываясь.

Он развернулся и пошел за стойку, схватил первый попавшийся стакан и принялся его вытирать.

- У меня завтра выходной, хотел наведаться в молодежный клуб, куда ходили девочки. Подскажите где это, пожалуйста.

- Да тут, недалеко, за рынком серое одноэтажное здание старой школы. Вы увидите вывеску.

- Спасибо! И не забудьте позвонить мне завтра, - напомнил он, - насчет встречи с врачом. Когда у него там время будет.

На следующий день Пластинин встал рано, позавтракал овсяной кашей, любовь к которой, вопреки всему, не отбила даже зона. Выпил чай с бутербродами. За окном лил дождь, и так позволивший солнцу неприлично долго светить в Ленинградской области без перерыва. Капли спускались по оконному стеклу, словно чьи-то слезы. Именно такое банальное сравнение пришло Роману в голову.

Он надел кожаную куртку, кепку от дождя - зонтики никогда не любил, вышел из квартиры. Спустившись этажом ниже, наткнулся на возвращающегося домой соседа - дядю Светланы Муровой. Тот пошатывался и обдавал запахом влаги и перегаром всю лестничную клетку.

Сосед посмотрел на Романа:

- Ну?

- В процессе, вечером зайду - расскажу.

- Эээ… говори сейчас!

- Проспись, - Пластинин оставил мужчину и поспешил вниз.

Не разбирая дороги Роман шел по лужам. Судя по описанию Стефании - клуб был недалеко. Он помнил это здание из серого кирпича сразу за продуктовым рынком, где все еще зеленью, овощами и картошкой торговали бабушки, не желая признавать массированное наступление супер- и гипермаркетов по всей стране. Да, в области еще было полно поселков и деревень, где продукты можно было купить лишь в автолавке, приезжающей строго по расписанию, но в районных центрах магазины шаговой доступности могли конкурировать с универсальными собратьями только за счет незаконной круглосуточной продажи алкоголя.

У Романа после смерти отца и семьи как таковой не было, поэтому совместные поездки по выходным в бесконечные торговые центры за продуктами обошли его стороной. Закупался он где придется, но на этом рынке бывал всего несколько раз - покупал мясо по рекомендации соседа. Мясник был колоритным грузином и, зная это, закладывал в цену удовольствие от экзотической беседы.

Кода Роман оказался перед свежевыкрашенной в махагоновый цвет дверью было уже одиннадцать утра. Табличка на крыльце сообщала, что часы работы - с полудня… Но дверь поддалась от легкого толчка.

Внутри его встретил полумрак, запах сырости и старого дерева. Половица скрипнула в тишине помещения, стоило только сделать пару шагов. Пластинин замер. Прислушался. Где-то далеко, за дверью приглушенно звучал голос. Судя по паузам между репликами - мужчина говорил либо по телефону, либо с немым.

Роман очень осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, двинулся вперед.

Миновав коридор он оказался в длинном и узком холле, по одну сторону которого вгрызались в стену зарешеченные окна, а по другую - двери кабинетов. Вдоль стен стояли стулья, в одном из углов - фортепиано. Где-то висели детские картины и аппликации. Пластинину это напомнило школу искусств, которую он посещал в детстве ради уроков каратэ.

Теперь было уже абсолютно ясно, откуда звучал голос - в одном из кабинетов горел свет, подчеркивая массивную деревянную дверь желтой полоской. Роман огляделся, прислушался - кроме него в холле никого не было, за другими дверьми стояла тишина. Он сделал еще пару шагов и наконец смог разобрать речь.

- ...не знаю… я не звоню ему и не базарю. У него свои, у меня свои. - Голос с легким акцентом, который Пластинин не смог сходу определить, принадлежал мужчине. Роман вслушался дальше: - За это я тебе уже говорил - не виноват, что у меня такая аудитория. Сам подумай, зачем нормальным пацанам вся эта шняга. А ненормальных у меня есть парочка… пока держатся… а эти… ну сам знаешь от кого зависит. Ладно… все, давай.

Пластинин напрягся, услышанное, конечно, было подозрительно и при определенном желании хорошо ложилось на контекст истории с наркотиками, но опыт подсказывал, что в таких вещах желание - очень опасное чувство. Оно может и абсолютно невиновного человека сделать автором тридцати убийств.

Роман решил дать этому невидимому болтуну шанс. Он тихонько прокрался обратно в коридор, половицы под ним скрипели, но из кабинета никто не выходил.

В коридоре Пластинин снял кепку, расстегнул куртку, застегнул рубашку на все пуговицы, включая самую верхнюю. Затем демонстративно хлопнул входной дверью, привлекая внимание. Вновь вернулся в холл. Замер. И, переминая кепку в руках, изобразил нерешительность.

Ожидать пришлось недолго, из кабинета показался парень лет под тридцать, с большими залысинами, которые он неумело пытался скрыть длинными светлыми волосами. Одет в зеленые джинсы, красный клетчатый пиджак.

Пластинин еле сдержался, чтобы не нахмуриться: так не соответствовал внешний облик парня нагловатой речи из-за двери. Роман даже подумал, что может быть в кабинете было два человек?

- Чем могу? - стоило странному блондину заговорить, как все сомнения отпали - Роман узнал его акцент… южный, Ростовский.

- Здравствуйте, - вытягивая губы в застенчивой улыбке начал Роман свой спектакль. - Меня Григорий Михалыч звать, я дядя…

- Вижу, что не тетя. Чего изволите?

- Лены Щербининой я дядя.

Парень чуть подобрался: высунул руку из кармана,поставил прямо ноги.

- Ужасное, ужасное горе, - поспешил расстроиться парень.

- И не говорите, - покачал головой Пластинин. - А вы случайно не знаете где я могу найти… - В принципе, можно было и не уточнять, кого именно он хотел найти, потому что поговорить ему хотелось конкретно с этим человеком, стоящим перед ним. Но в голове почему-то отчетливо всплыло имя - Сергей Александрович. Лена упомянула его в контексте молодежного клуба. Так Роман и сказал.

На лице собеседника читалась вселенская скорбь, но Пластинин видел - это не сопереживание, а плохо скрытое недовольство от того, что приходится общаться с Романом.

- Это я. Чем могу помочь, - склонил голову Сергей Александрович.

- Понимаете, наша Леночка все никак не может поправиться, а врачи… они совершенно растерялись, - развел руками Роман. - Не знают, что и делать. Все повторяют про какой-то неведомый им наркотик.

- Какой ужас!

- Вот я и подумал, Леночка же столько времени проводила у вас в клубе, общалась с ребятами, с вами, неужели никто ничего не заметил?

- Что… что вы имеете в виду?

- Ну… была ли она всегда адекватна? Может  быть вы подмечали изменения ее поведения?

- Боюсь, что ничего такого я не видел. Лена была… есть активным, веселым подростком, очень перспективным. Ее ждало замечательное будущее. Хотя я уверен, она выздоровеет. Вы слышали, что ее подруга Мария пришла в себя и идет на поправку?

Пластинин удивился, что парень в курсе состояния Машки. Ребята рассказали или ему это известно совсем по другим каналам?

- Да, кажется слышал… - специально промямлил в ответ Роман.

- Вот увидите, все образуется. Подросткам свойственно совершать ошибки, это нормально. Я, конечно, тоже очень переживаю, ведь здесь есть и моя вина. Значит мне не удалось повлиять на них должным образом.

Роман не верил ему ни на секунду. Приторный мерзкий двуличный тип. Рука так и тянулась схватить его за шею, прижать к стене и выдавить, как слизь из гусеницы, всю информацию.

Сергей Александрович будто почувствовал угрозу: такие сверхспособности характерны особо изворотливым людям. Роман не знал точно, какие характеристики для этого надо повышать или какие перки иметь, но результат был очевиден.

Парень засуетился и посмотрел на часы.

- Увы, мне пора готовиться к занятиям. Сожалею, что не смог ничем помочь. Мы с ребятами очень переживаем за пострадавших и молимся об их выздоровлении.

- Пострадавших? - зацепился Пластинин. - А сколько их всего из ваших… учеников?

Сергей Александрович покраснел - он совсем не умел скрывать эмоции.

- Я бы не хотел распространяться на эту тему. Семьям может не понравиться.

Роман уже открыл было рот для очередного вопроса, но вдруг в коридоре хлопнула дверь и скрипнула половица. Перед тем, как обернуться, он заметил улыбку на лице собеседника.

В холл вошел… молодой человек, но его возраст выдавали только лишь туповато-наивные глаза и подростковые усики, еще не знавшие бритвы. В остальном это был здоровенный квадратный мужик, либо последние десять лет не вылезающий из спортзала, либо прямой потомок викингов или русских богатырей.

Роман, сам отличающийся спортивным телосложением, по сравнению с ним выглядел щуплым дистрофиком.

- Павлик, здравствуй, входи-входи, скоро начнем, - затараторил Сергей Александрович.

Павлик промычал что-то в ответ, прошел и сел на стул у стены.

Когда он перемещался, то было слышно, как трещат по швам джинсы на его накаченных ногах.

Пластинин не мог оторвать взгляда от этого в прямом смысле выдающегося представителя расы.

Сергей Александрович заметил это и с ухмылкой добавил:

- Видите, у нас занимаются очень спортивные, здоровые ребята. А вы говорите про наркотики…

Роман не сдержался, бросил в ответ острый взгляд, словно по щеке полоснул. Сдержанно поблагодарил и направился к выходу. У самой двери обернулся: Павлик так и сидел на стуле, провожая Романа безразличным взглядом, а его учитель ковырялся в телефоне.

С тяжелым чувством Пластинин вышел в дождь. Определенно с этим клубом было что-то не так, как и с двуличным предводителем молодежи. Надо только выяснить - что не так. Он запомнил, что клуб работает до пяти вечера, значит можно заявиться в это время и проследить за Сергеем Александровичем после работы. Метод проверенный, рабочий, переоденется немного, купит зонт, тот ничего и не заметит.

Роман огляделся вокруг - машины перед самим зданием клуба не стояло, но буквально в ста метрах парковались приезжающие на рынок. Вполне возможно, что объект на колесах. Не проблема, Пластинин возьмет такси. Значит решено, возвращается к пяти и организует наружку. А сейчас надо домой, заняться самообразованием, раз уж он теперь умный. И не забыть позвонить Стефании насчет питерского эскулапа - обязательно нужно с ним встретиться. И желательно днем или поздно вечером.

Пластинин поднимался по лестнице в своем подъезде, вспомнил, что обещал зайти к соседу, но тот был слишком пьян утром, вряд ли успел проспаться, поэтому визит можно перенести на вечер. Так он и решил, пока не оказался на этаже соседа. Дверь в его квартиру была открыта нараспашку и изнутри доносились однообразные звуки пилы.

Роман осторожно вошел внутрь: ничего кроме ритмичного вжих-вжих слышно не было. Он по стенке преодолел прихожую и аккуратно заглянул в проход на кухню. Там на табуретке сидел сосед, на второй табуретке, прямо напротив него, лежало ружье, из которого мужчина ножовкой по металлу пытался сделать обрез.

- Братан, - тихо позвал его Пластинин, рассудив, что лучше поговорить, пока работа над оружием не закончена.

Сосед перестал пилить, медленно повернул голову на оклик. Сказал:

- Светланку убили.

Пластинин понял, что тот говорит серьезно и его племянница мертва.