Запасной выход
1
Мы неслись по трассе, распугивая белый строй миллионов снежинок, хлопьями летящих с черного ночного неба. Желтый свет фар почти не пробивал эту плотную завесу, лишь недоуменно высвечивал мелькающие по бокам силуэты спящих голых деревьев.
По радио приглушенно болтали ведущие, тщетно пытающиеся развеселить нас - мы не слушали. Проехали через мост, я глянула в окно пытаясь разглядеть внизу реку - лед мелькнул мутным пятном и все пропало.
— Так все? Ты точно решила уходить от него ? — подруга в очередной раз спросила, то о чем мы говорили весь день — мое расставание с человеком, на которого я потратила, как это говорят? — “лучшие годы своей жизни”, свою молодость и невинность.
— Ага, — тянуло в сон, я осторожно потерла глаза руками, дабы не размазать тушь.
— Ну и правильно. Он мне никогда не нравился, — подруга вяло ответила именно то, что я будто бы хотела услышать. Но я ничего не хотела слушать. Я хотела поскорее приехать домой, лечь под толстое одеяло, закрыть глаза ( и даже не смывать макияж, который так кропотливо наносила несколько часов назад!) и погрузится в тишину.
Друзья, подруги… Они желая добра всегда говорят, так как хочешь ты - и знаешь заранее, что они скажут и как… Бесчисленные “а я говорила”, “ ты заслуживаешь лучшего” и прочее, прочее, прочее. Но есть ли смысл в этом жалостливом потакании? Может лучше прямо, как пулю в лоб - да, дура, да характер дурной, отнюдь не девочка из пансиона благородных кур… Зато честно. Честность это ведь важно верно? Тогда почему все так любят лгать?
Дворники упрямо как стрелки часов тикали туда-сюда, сметая липнущие на лобовое стекло снежные хлопья. Ведущие по радио вероятно устали трещать - в машине раздалась какая-то совершенно обыденная мелодия. Из таких, знаете, которые включают в торговых центрах - ни слов, ни такта, лишь однообразные повторяющиеся звуки.
Все тише и тише… Я прикрыла глаза, положила руки на “брюшко” образовавшееся от скомканной в сидении зимней куртки — такой маленький унылый Ждун и погрузилась в мирную дремоту.
Время от времени мой мозг все-таки включался и не раскрывая глаз, я прислушивалась - все та же мелодия и сонное посапывание подруги… Посапывание?! Тут-то я резко проснулась, глянула вперед - на меня стремительно неслись черно-зеленые ветви елей, в мгновенно образовавшемся ужасе повернулась налево - подруга клевала носом в руль. Я выкрикнула ее имя и все провалилось во мрак.
2
— Следующий!
Я вяло пошевелилась. Руки, ноги вроде целы… Лишь во рту привкус крови. А, это прикушена губа… Не страшно.
Наконец я решилась открыть глаза, чтобы лицезреть автомобиль всмятку и возможно еще живое тело подруги… Но тогда кто крикнул “следующий” ?
Я сидела на полу, среди неаккуратного ряда очереди. Стены в этом странном помещении переливались оттенками серого, черного - как будто внутри стен ползали черви и их тела выпирали наружу. Потолок был стеклянным и в нем я видела лишь свое лицо. А тех кто вокруг не было…
Нет, они стояли. Старушки-божьи одуванчики с сумочками в руках, молодые парни с разбитыми лицами, мужчины натужно красные от алкоголя или кашля, дети сжимающие в руках стойки капельниц.
Я лишь успела заметить двух регистраторов в начале этой странной очереди, как один из одуванчиков зашептала:
— Ой, бедняжка, даже без тапочек явилась…
Я глянула вниз. Мои ступни были измазаны грязью, с прилипшими к ним зелеными иголками. Бабушки же чинно вытянули вперед ноги, чтобы показать мне пример - белые мягкие тапочки. Такие какие надевают покойникам… Я внутренне похолодела, но виду не подала — лишь обескураженно покивала им в ответ.
Регистратор вновь пронзительно завопила:
— Следующий!
Мне пришлось подняться с пола - очередь двинулась вперед.
— Ну хоть крестик-то с собой? Отпевание проводили? — старушки не отставали от меня.
— Какое еще отпевание? — прошептала я. Сзади меня толкнули в бок. Я оглянулась и замерла — утопленник! Сине-багровый грузный мужик с татуировками на шее и выпученными глазами.
— Двигай давай, — буркнул он и хрустнул челюстью.
— Наверное это всего лишь дурной сон… — попыталась успокоить себя я и нервно защипала кожу.
Очередь вновь сдвинулась вперед. Мои щеки горели, я вся задрожала, захлопала ресницами, в которых уже заскользили противные соленые слезы.
— Что… Неужели я?.. Не может такого быть... — тут ко мне подошла маленькая девочка лет пяти. Она протянула свою игрушку - мягкого плюшевого попугая:
— Это первая стадия. Отрицание.
Я помотала головой и девочка задрала свою сорочку - на ее тельце некрасивыми полосами пестрили свежие швы от операции.
— Какой ужас! — воскликнула я. Девочка безразлично пожала плечами:
— Это вторая стадия. Гнев.
Она опустила сорочку, прижала попугая к животу и побрела на свое место в очереди.
— Какая ты спокойная,— удивилась я вслед. Девочка слегка повернула голову, отчего жидкие волосики упали ей на лицо, оставив видимым лишь нос:
— Просто, я здесь уже не в первый раз.
3
Время, если такое имело место быть здесь, тянулось бесконечно, как пережеванная сто раз жевательная резинка. Ты тянешь ее, влево, вправо, а она все не рвется, не прерывается, лишь становится тоньше и тоньше.
Я устало прислонилась к стене, не обращая внимания на ползающих в ней червей - голова была забита совсем другим. Что это за место? Ад, рай или… Или нечто совершенно невообразимое, что ни ученые, ни священники не предполагали. А может это всего лишь иллюзия? Галлюцинация. Я просто сошла с ума - нет, это слишком простое объяснение. Тогда что?!
Между тем очередь сдвинулась намного вперед и мне наконец удалось подслушать диалог с одной из регистраторш.
— Фамилия! Имя! Отчество! — выкрикнула регистратор. Голос у нее был противный - звонкий, но при этом скрипучий как несмазанная дверь.
Отвечающий что-то невнятно ответил.
— Громче и четче можно?! — вновь завопила регистратор и послышался стрекот клавиатуры - она вбивала данные.
— Город! — я приподнялась на цыпочки и выглянула — пучок волос этой дамы нервно трясся, негодуя от очередного невнятного ответа.
Один из червей прополз прямо под моей спиной. Я почувствовала его упругое округлое тело и в омерзении отпрянула от стены.
Отвечающий наконец развернулся и я поняла почему он так плохо разговаривал - половина лица была жутко искорчевана, так что ошметки зубов врезались в окровавленные скулы.
Изуродованный шагнул раз, второй и подойдя к стене с червями протянул руку. Черви расползлись и в образовавшейся пустоте возникло белое пятно. Несчастный перекрестился и исчез в сиянии. Секунда - и стена вновь стала серо-черной.
Наступил мой черед. Я шагнула к белой, но заляпанной стойке и глянула вперед, на двух регистраторш.
Обе были невысокие, с высоко забранными пучками. Одна даже была в круглых очечках с темно-желтыми стеклами.
— Фамилия, имя, отчеств… — начала говорить ближайшая и я обомлела. Сморщенное лицо, нос-пятачок, злые красненькие глазки, бородавки на шее и клычки - регистраторши оказались чертями! Или чертессами?.. Честно говоря, я не сообразила как их назвать, лишь поняла — эта бесконечная очередь есть перевалочный пункт между раем и адом.
— ...Инна...Юрьевна… — я лепетала свои данные, с ужасом осознавая, что — все! Жизнь-то закончилась и сейчас я вероятно угожу в пекло, где меня будут пытать или еще что… Что там в аду делают? Может стоит помолиться? Боже, прости, я не помню ни одной молитвы, ни одного апокрифа…
— Вас нет в списках. — регистраторша поправила очки и с возмущением взглянула на меня. Очередь сзади зароптала, я сжалась в комок и сглотнула:
— Как это нет в списках? А что тогда теперь?
— Я не знаю! — регистраторша развернулась и принялась рыться в одном из стеллажей со свитками, которые целой армией стояли за ее спиной.
— В этом дурдоме невозможно работать! — продолжала вопить она. Ее коллега, такая же чертесса, но без очков, пыталась расспросить глухого старичка, формирующего начало второй очереди.
— Ты! Можешь! Заткнуться!? — заорала вторая и тут началась настоящая вакханалия. Две чертихи вопили друг на друга, очередь недовольно ворчала, подталкивая меня в спину тычками и щипками, черви быстро завозились в стенах, а свитки в стеллажах начали от невидимого сквозняка падать, накрывая всех присутствующих бумажным снегопадом.
Глухой старичок закрыл голову руками и завыл. Из очереди доносились свист и проклятья. Я сделала шаг назад, еще один и оказалась в углу. Регистраторши вцепились друг в друга — мониторы мигнули и засветились символичным синим фоном, так же отказываясь работать.
Помещение начало постепенно погружаться во тьму. Как таковых ламп я не видела, но свет исходящий откуда-то сверху потускнел.
Я отвернулась, чтобы не лицезреть творящийся ужас и обнаружила, что угол исчез и вместо него находится почти слитая со стеной, дверца. Я вытянула руку — к моим пальцем медленно вылезла ручка и наверху замигало табло с красными буквами:
— Запасной выход.
4
Зачем кипятить воду?
Такой простой вопрос вызывает вполне объяснимое недоумение у респондентов. Как зачем? Кипячение воды — процесс, в ходе которого из жидкости удаляются все (ну или почти все) бактерии, микробы и так далее…
Ну, а потом? Потом что? Мы пьем эту идеальную, но совершенно безвкусную жидкость. Приходится добавлять в нее чаинки или сахар или кофе, чтобы эта стерильная вода обрела хоть какой-то вкус.
Так же и с душами грешников, не находите? Они отправляются в ад, на “переработку”, в горящие котлы и прочее, затем возвращаются, “реинкарнируются” в совершенно новые тела с чистыми душами…
В начале жизни ребенок как эта кипяченая вода — стерильный до невозможности; что в его головушку вложишь — будь то чаинки, сахар или кофе — то и пожнешь в итоге. Чай, кофе или просто сладкая глупая жидкость.
Глупая жидкость… Нет, уже не глупая. Теперь я просто кипяченая вода, которая желает начать все заново… Но для этого следует порвать с некоторыми неприятными личностями в моей жизни, которые держишь по привычке или по жалости...
Все это я ясно поняла, пробираясь по темному туннелю. Дверь сзади уже давно исчезла, путь не был освещен, но ногами я ощущала колючие лапы елей.
“Странная аллегория с похоронами — подумалось мне, — там также разбрасывают ветки для последнего пути”.
Стены плавно сдвигались. Если вначале пути проход был большой, что можно было вытянуть в стороны руки, то теперь мне приходилось пробираться боком, прижимаясь спиной к ледяному шероховатому камню.
Лапы елей внизу меж тем становились все с более острыми иголками. Казалось, что тысяча маленьких коготков царапали ноги, не желая пропускать меня вперед.
— Когда это все закончится? — пробормотала я. Наконец туннель превратился в совершенно непонятный лаз - пришлось опустится на четвереньки и сдирая кожу на коленях и спине ползти вперед, как доисторическая ящерица — к свету.
Свет действительно был где-то впереди. Его невозможно было уловить взглядом, но я ощущала тепло.
А вдруг это тепло лишь жар ада? Может я никуда не выбралась, а лишь брошу по перекресткам и лабиринтам пристанища мертвых? И сейчас я сделаю шаг… и улечу в пропасть.
Так страшно что-то делать впервые. Особенно, что для тебя несвойственно. Сложно уходить, если когда-то ты обещал быть рядом “до крышки гроба”. А если ты уже за ней, за этой крышкой? Тогда можно забыть и забить на эту въедливую совесть?
— Не хочу здесь находится, — прошептала я и окончателно легла, уткнувшись в еловые ветки. Этот зеленый аромат хвои становился все сильнее и сильнее, пока наконец меня не погрузило в тяжелый беспокойный сон.
Снилось что-то холодное… Белое… Летящее. Как будто миллионы белых перышек падали сверху, накрывая меня пушистым саваном.
Эпилог
— Черт! Черт!
Я услышала ругательства, произнесенные знакомым голосом. Мне подумалось, что я вновь оказалось в той очереди и это продолжают ругаться регистраторши…
— Да страховки не хватит, здесь все в хлам! Инна? Да, тут она… Сейчас толкну ее, а то опять уснула.
Подруга потрясла меня. Я открыла глаза. Вокруг ветки елей, упираются в машину. Я внутри, тепло, но спереди огрызаются ошметки металла - автомобилю повезло меньше чем нам.
С черного ночного неба белыми хлопьями летит снег, подруга ругается на кого-то по телефону, а я…
Я нашла запасной выход.