На мою беду, тварь заметила, что я отёр руку о шёлковую рубашку, которую мне подарили невеста на день рождения.
— Значит брезгливый, сучёныш? Ничего, сейчас будешь меня целовать взасос!
Меня чуть не стошнило от такой перспективы. Тварь, конечно, она тварь, и это заметила. Демонстративно стряхнула зеленоватую слизь прямо на меня и томно молвила:
— Ты, молодец, конечно, не принц, но для аварийного случая подходишь. Я вообще-то — принцесса Клоак- Аакки, меня надо поцеловать для глубокой метаморфозы.
— Что? — ошалел я от такой бесцеремонности. — Поцеловать? А куда тут у тебя… у вас?
— Не в жопу, естественно, а в губы, точнее в рот, глубоко, что у вас называется, с языком…
Тут уж я не выдержал и блеванул прямо на эту вонючую принцессу.
Мерзкая тварь мгновенно расплылась в истоме и экстазе, затем, драматично крикнув: «Держись»!, начала трансформироваться…
Наш Пушкин точно заметил:
Привычка свыше нам дана,
Замена счастию она…
Поэтому и нельзя переделать человека, перевоспитать.
Ни одна тюрьма с этим не справилась.
И никогда не справится!
— Значит брезгливый, сучёныш? Ничего, сейчас будешь меня целовать взасос!
Меня чуть не стошнило от такой перспективы. Тварь, конечно, она тварь, и это заметила. Демонстративно стряхнула зеленоватую слизь прямо на меня и томно молвила:
— Ты, молодец, конечно, не принц, но для аварийного случая подходишь. Я вообще-то — принцесса Клоак- Аакки, меня надо поцеловать для глубокой метаморфозы.
— Что? — ошалел я от такой бесцеремонности. — Поцеловать? А куда тут у тебя… у вас?
— Не в жопу, естественно, а в губы, точнее в рот, глубоко, что у вас называется, с языком…
Тут уж я не выдержал и блеванул прямо на эту вонючую принцессу.
Мерзкая тварь мгновенно расплылась в истоме и экстазе, затем, драматично крикнув: «Держись»!, начала трансформироваться…