Агрессию не находили?

– Макс, смотри, северное сияние!

– Не отвлекайся, солнышко, в Подмосковье их не бывает. Давай, любимая, раздевайся быстрей.

– Максик, ну правда, глянь, как небо сияет. Ой, ай…

– Это Эдик день рождения отмечает. Ну, лапушка моя, ну не тормози...

Приземление

Внимание. Включены тормозные двигатели…Три, два, один. Посадка… Всем членам экипажа! Кирх, Саари, Уи7, Альфа, немедленно собраться в отсеке А.

– Мы совершили посадку на третьей планете солнечной системы РП322-ой линии сектора SX. Двести земных лет наблюдений с помощью автоматических зондов и роботов показали, что планета находится в кризисном состоянии. Неконтролируемое использование природных ресурсов, критическое накопление атомного, биологического, химического оружия, искусственное изменение климата, множественные локальные конфликты, грозящие перерасти в планетарный. Все данные свидетельствуют о том, что у этого разума нет будущего. Пока не произошла глобальная катастрофа, такая, которая случилась с пятой планетой в этой же системе, галактический Комитет вынес решение вмешаться. Наша последняя экспедиция окончательно утвердит границы вмешательства. Ваша задача – замер уровень агрессивности, ненависти, жадности и других негативных эмоций у отдельно взятых разумных существ.

Дебют Альфы

Альфа рассматривала свой новый образ в отражении. Гладкая розоватая кожа обтягивала белковую массу на кальциевом скелете. Если честно, то он ей нравился, потому что почти совпадал визуально с ее родным зумберским. Во всей команде только она и Кирх были с планеты Зумбр, поэтому и держались вместе. Остальные трое коллег набирались из других систем, и никто не знал, как кто выглядит. Все использовали видеоблюд, маскировочную систему. Только они с Кирхом показывали себя друг другу и жили в одном отсеке. Сейчас оба готовились к выходу на первую разведку.

– Кирх, ты кем будешь?

– На таких горячих планетах лучше быть никем, приведением. Или тем, кого никто не замечает. Мне приказано тебя охранять. Поэтому я буду домашним зверем. Собака – прирученное человеком хищное млекопитающее. Смотри. Рррр!

– Какая прелесть! – совсем не испугалась Альфа и погладила его по всклоченному рыжему загривку. – Ты похож на нашего волхва.

–Да, что-то есть. А ты очень похожа на себя, только без крыльев, и шерсти много.

– У землян это называется «волосы» – девушка выпрямилась и перекинула длинные золотые локоны за спину. – На себя посмотри.

Смех отразился от серых овалов помещения и погас где-то за постельными капсулами.

Кирх завилял хвостом, почесал задней лапой за ухом и, наконец, скрябнув когтями по полу, добродушно пролаял:

– Пошли уж!

Отойдя на приличное расстояние от корабля, замаскированного видеоблюдом под огромное дерево, Альфа и Кирх включили перемещатели. По утреннему росяному лесу пронеслись два клубка вихря, вспугнув кукушку и чуть не сбив пожилого лося, неспешно переходившего просеку.

Парочка затормозила на окраине земного поселения. На скамейке возле пустой дороги сидел веселый человечек женского пола, что-то распевая в рифму и раскачивающийся в такт:

– О, собачка! Иди ко мне, моя хорошая. На тебе колбаски. Я тебя люблю, рыжий. Оставайся со мной.

Отметив и загрузив в Инфу интересную мелодию и способность людей к любви и творчеству, Альфа создала себе такую же одежду, как у певицы и смело пошла дальше по середине дороги. Кирх трусил в отдалении. Визг тормозов она не расслышала и удара не почувствовала. Просто упала на асфальт и замерла, послав Кирху сигнал «Не вмешивайся. Все нормально»

– Ну, скажи, где болит? Скажи, хоть что-нибудь! Тебе больно? Я сейчас «скорую» вызову. Сейчас.

Молодой землянин стал нажимать на кнопки какого-то аппарата.

– Не надо. Все хорошо.

Голос пролетел колокольчиком нежно и тихо. Она и сама не ожидала такого тембра. Наверное, сказалась разница в силе тяжести и стресс.

Парень замер, а потом засуетился еще больше.

Маленькое прямоугольное пространство пахло вкусно. Особь мужского пола, которая привезла ее сюда, испытывала эмоции страха, волнения и сопереживания. Сопереживания?! Альфа это чувствовала, но еще не знала, что ей сделать, чтобы совсем ликвидировать межпланетный конфликт. Она просто сидела и смотрела на парня глазами цвета мяты.

– У тебя правда ничего не болит? Тебя как зовут? – суетился парень, ставя на стеклянную столешницу кружки и варенье.

– А… Ал… Алла. А тебя? – странно было сидеть здесь и чувствовать себя … женщиной. Все системы работали отлично. Переводчик, видеоблюд и адаптер делали свое дело тихо и незаметно, она говорила и понимала, что говорят ей, выглядела, как обычная землянка, дышала откорректированной атмосферой. Включать терморегуляторы не пришлось. Климат на этой планете не на много отличался от того, что был на родной Зумбре. Вообще, все было тааак хорошо, что…

– Не рычи на меня, Кирх. Это ты уже пятый раз в таких экспедициях, а я первоклашка! Откуда я знала, что нельзя разрешать прикасаться к разным частям, заметь, не моего тела?

Альфа летала под самым потолком, иногда пикируя к другу и гладя рыжими перышками на хвосте его блестящую макушку. Хмурый Кирх сидел возле монитора, раздраженно постукивая своими тремя пальцами по панели.

– Дело не в физическом контакте. Твой адреналиновый фон зашкалил. Ты перестала контролировать ситуацию. Как мы сейчас доложим об этом Командору? Нам надо было замерить уровень агрессии, а мы что замерили?! Сексуальный максимум, пиршество любви!

– Милый Кирх, но если нет агрессии, зачем же ее придумывать?

– Ладно, пойду прогуляюсь по лесу. Может, что-нибудь найду.

Ночная прогулка Кирха

Между смыкающимися кронами проглядывало звездное небо. Где-то там было и его родное солнце. Черно-синие тени стелились между деревьями. Лес был тих и зловещ. Кирх шел, осторожно ступая лапами в мягкие душистые заросли, прислушивался к этой чужой тишине.

Вдруг его обостренный собачий слух уловил какие-то звуки, а приборы экстроники засекли волны сильной агрессии. Где-то рядом! Вот оно! Пес бросился вперед. Подбегая к месту разыгравшейся драмы, Кирх не знал причины и цели воюющих сторон. Это было совершенно неважно. Ему надо было только зафиксировать и замерить баллы агрессии. Черно-белая тощая сучка дралась с двумя волками. У нее не было течки, они не хотели ею овладеть, вопрос стоял о жизни или смерти.

Кровь стекала по ее белому впалому боку. Край разорванного уха закрывал глаз. Сучка припадала на заднюю лапу, но продолжала огрызаться, накидываясь то на одного, то на другого огромного серого зверя. Она должна была убежать, но не убегала! Рядом, слишком недалеко было ее логово. А там ждали маму три только что появившихся на свет щенка. Надо было увести, отвлечь, убить…, но сил уже не хватало. Ярость, отчаяние и боль сбились в один комок. Ярость, отчаяние и боль зашкалили прибор экстроники, и Кирх, забыв про замеры, бросился в бой…

Проголодавшиеся слепые щенки тыкались в мамкин живот, прилаживались к окровавленным соскам, перебирали крохотными розовыми лапками по израненному боку. Она терпеливо молчала, прикрыв глаза, иногда вздрагивая и вздыхая. Кирх сидел рядом с дырой в корнях упавшего дерева, где лежала она, и никак не мог проглотить комок, засевший в горле. Сейчас эти малявки насосутся и он полечит ее и накормит… . Ну и поохраняет, конечно, чуть-чуть.

Рыбалка

Петр Иванович Кукарекин помешал в банке только что залитый кипятком «бомж-пакет», прикрыл свой обед газеткой и с наслаждением потянулся. Хорошо! Речка вся в солнечных зайчиках, травка мягенькая, за спиной в ивовых кустах ошалевает скворец, жены с тещей рядом нет, и целых полбутылки водки осталось. Если еще хоть что-нибудь клюнет, будет совсем здорово. Но красно-белый шарик на воде в паре метров от его кроссовок впал в спячку.

Петр Иванович выдернул из травы удилище, поймал пролетающего мимо его носа червяка, от души поплевал на него и снова забросил в водоем. Да, вот именно там справа что-нибудь поймается. Ну что, выпьем за улов! И уже поднося ко рту пластиковый стаканчик, довольный мужик краем глаза уловил бело-красное дергание.

– Ах ты, ядрена вошь! Ну, блин, я дал стране угля! Да никто же не поверит! Вот ведь едритто пассатижи! – преклоненный Кукарекин навис над ведром, в котором свернулась кольцом только что пойманная щука. Он не мог поверить своему счастью. – А то они мне «неудачник, ничего не умеешь». Вооот! Могем-с!

Немного успокоившись, счастливый рыбак снова забросил удочку, присел на траву и набулькал в пластик живительной влаги.

– Ну, за рыбалку!

– Петр Иванович, отпустил бы ты меня, – пластиковый стаканчик выскользнул из руки мужика. Через эмалированный край емкости на него смотрела щука и говорила голосом тещи! – а я любые твои три желания исполню.– Закончив речь, рыба подмигнула круглым глазом и плюхнулась в воду на дно ведра.

Сказать, что, Кукарекин был удивлен, это ничего не сказать. Целых три минуты он сидел, тупо глядя на ведро, муравья, упрямо ползущего по ручке и разлитую водку. Потом схватил бутылку и прямо из горлышка допил все, что там оставалось.

Подползая к ведру на четвереньках, он был готов увидеть в нем все что угодно, вплоть до тещиной головы в бигудях. Но там была все та же щука.

– Эй, ты это, ты как тут?

Рыба приподняла морду над водой и, брызгая в лицо Кукарекину, произнесла:

– Желания, говорю, загадывай.

Рыбак опустился на пятую точку и задумался: «Ну, пожелает он себе в жены королевну. Так с такой супругой и самому надо будет мыться каждый день и пельмени с ножом и вилкой откушивать. Ну, захочет стать он начальником. Так это же все ревизоры, комиссии и рэкетиры сразу к нему придут. Денег заказать? Это можно. Но ведь, кончатся же! А бабы привыкнут, съедят вчистую. Нет уж, спасибо». Так просидел мужик в философских мучениях целый час. А потом…

Встал Петр Иванович, взял ведро, да и выплеснул в реку все его содержимое со словами:

– Я свою жизнь и такую люблю. Плыви, голуба, да больше не попадайся!

У бабушки в гостях

Саари любил летать. На всех планетах, где сила тяжести была меньше, чем на его родной, он выбирал себе образ существа, рассекающего местную атмосферу. Вот и сейчас его тело, втиснутое в тонкий облегающий скафандр со встроенными системами, выглядело со стороны траурно помпезно: иссиня-черное оперение, огромный черный клюв, две сильные лапы с острыми когтями и крепкие надежные крылья. Ворон Саари парил над городом. Ничего интересного внизу, никаких серьезных конфликтов или агрессии так и не просканировалось.

Пора было возвращаться. Но вдруг приборы отметили новую связь. Птица чуть было не потеряла поддерживающую воздушную струю. Этого не может быть! Их было пятеро, и четыре точки связи до сих пор постоянно отражались на местности: Командор, никогда не покидающий каюту управления, недалеко от корабля в водоеме любитель плотной среды Уи7, двое зумберцев в центре города и он пятый. Откуда появилась шестая точка? Вот она еле заметная на грани видимости.

Саари нырнул вниз и вскоре приземлился на высоком металлическом заборе, окружавшем большой деревянный двухэтажный дом. Между забором и домом росли три старые яблони, все облепленные крупными бело-розовыми цветами. Под ними на солнечных зайчиках в траве стояла скамейка-качалка. Вот в ней, чуть раскачиваясь, и сидел источник сигнала. Длинное ситцевое платье в цветочек свободно спадало до теплых мягких тапочек, белый кружевной чепчик прикрывал седые кудряшки. Полные проворные руки в пигментных пятнышках быстро управляли стальными спицами, плетя из ниток что-то теплое и пушистое. Бабушка подняла от вязания круглое курносое лицо в добрых мелких морщинках и, глядя на гостя васильковыми глазами, тихо произнесла: «Ну, здравствуй».

– Вот так я и попала сюда 112 земных лет назад. Возвращались с задания, однако. Корабль повредился в поясе астероидов. Решили искать ближайшую подходящую планету. Все погибли при посадке. Я вот выжила, однако.

Стукнула дверь и по нагретым солнышком дощатым ступенькам скатился толстый полуголый карапуз, размазывая кулачком что-то белое по толстым щекам. За ним, ловя его за розовые пятки, вприпрыжку бежал полосатый котенок.

– Бабаська, бабаська! Я посьпал, гулять хосю.

– Бабуль, не разрешай, он кашу не поел, – на крыльцо вышла конопатая девчонка лет тринадцати с тарелкой в руках. – Ого, какая ворона!

– Деточка, это ворон. А вы, молодой человек, пока все не съедите, гулять не пойдете. Быстренько доедать, а то все папе расскажу. Можешь с Мурзиком поделиться.

Девочка увела хныкающего малыша, а бабушка снова повернулась к ошарашенному собеседнику.

– Не мучайся догадками, однако. У меня своих детей нет. Муж был, любимый муж. Он до самой смерти так и не догадался, кто я. Во время революции много сирот было, вот мы с ним и взяли себе двух детишек. А это уже прапраправнуки мои любимые, однако…. Муж в войну погиб на моих руках. Мы с ним вместе воевали, лучшими разведчиками в полку были, однако... Потом разруху отстраивала. Дочка тоже не вернулась, без вести пропала. Ее деток растила. Сын помогал, он у меня ученым стал. Посадили его в пятьдесят втором, и тоже пропал. Благо, семья была большая, выдюжили все вместе…

Тихий бабушкин голос струился мягким шелком под размеренное постукивание спиц. Саари слушал, раскрыв клюв, и не переставал удивляться мужеству этого разумного существа.

– Потом опять переворот, но тут уже я не участвовала. Просто научилась яблоки продавать и вот, кофточки людям вязать… Люди-то у нас замечательные. Вот взять соседа. Он хоть и пьет, а мухи не обидит…

Поняв, что от переполняющей его информации, скоро лопнет или заснет, ворон каркнул, взмахнул крыльями и произнес:

– Мы доставим тебя до твоей планеты. Доживешь последние годы на Родине.

Старушка отложила вязание, задумчиво посмотрела на набухающую синевой тучу над сараем, на свой дом, детские формочки в песочнице, на старого слепого пса Дружка в будке, который любил всех, даже пьяного соседа…

– Нет. Знаю, что жить мне осталось еще лет десять. Я люблю Землю и хочу доживать здесь среди тех, кто любит меня. Понимаешь? Нет? Я попала сюда случайно, прожила трудную, но такую интересную жизнь. Вам, космическим скитальцам и не снилось. Нет. Не хочу я улетать отсюда, здесь моя Родина, однако.

Ворон недоверчиво встрепенулся.

– Но я рада, что там будут теперь знать обо мне. И еще. Моя автоматическая система, хоть и вечная… . Вы мне не дадите новую, такую, как у тебя? Видеоблюд мой вроде бы еще работает, а вот речь иногда путается, однако, и адаптер барахлит. Очень бывает плохо временами: давление подскакивает, зрение хуже стало. Боюсь, что откажет система. Напугаю детишек.

– Конечно. Доставлю завтра. Мне пора лететь. Погода портится. До встречи!

Вердикт

Хорошо поработала команда. Уи7 пришлось минимализироваться в рыбу, для Саари земная сила тяжести дала возможность оторваться. Дважды летал к дальнему объекту. Интересная встреча. Альфа, мда, ну для первого раза тоже неплохо. Вот от Кирха не ожидал. Он перенес свою «даму» со щенками бабушке во двор. Да, любовь заразна, начав творить добро, трудно остановиться …

Прослушав, просмотрев, прочувствовав все доклады своих подчиненных, Командор отправил результаты в галактический Комитет, а получив вердикт, собрал всех в отсеке А для объявления решения.

– Прослушав, просмотрев, прочувствовав все ваши доклады, Комитет постановил, – пауза затягивалась, – не применять к планете Земля никаких санкций и присвоить ей статус заповедной зоны.

– Ура, – пробасила Альфа и тут же смолкла под укоризненными взглядами коллег.

– Планета Любви, однако, – скрипнул Саари.

Где-то на другой планете

Жизнь на Земле продолжалась. Все было как прежде. Никто не знал, что мир чуть было не… изменился. А где-то на другой планете:

– Ты, старая, ты пенсию получила? Трубы, блин, горят. Давай, гони, а не то ща…

– Мама, мамочка, не бей меня, я больше не буду плакать….

– Этот соответствует нормам высшей расы, у этого профиль нордический, остальных в крематорий …..

– Где мой черный чемоданчик с красной кнопкой? Я болен, я умираю, так пусть и весь мир исчезнет…