Русский в аду.

Смена начиналась как обычно. Пришел, проверил котлы, хотя они были вычищены ещё с прошлой смены, запасы угля, серы, смолы. Рабочие натаскали смолу с серу по котлам, пока я проверял спецодежду. Два комплекта не отстирались, пришлось заменить новыми. Эти пойдут, когда процесс будет в самом разгаре. Дал задание подвезти уголь ближе к котлам и разжигать. Скоро должны привести партию душ. Пока занялся оформлением документов, потом будет не до них.

Привели. Пока учетчик сверял данные, снимал показания цехового счётчика, оформлял их, осмотрел их. Все плачут, поздно, не надо было грешить там, чуть выше. Вам ещё напомнят, за что вы здесь. Отмучаетесь своё и назад, на повторное заселение. Слово такое придумали – реинкарнация. Один оглядывается, словно не туда попал. Взгляд удивленный и заинтересованный. Видал и таких. Не понял, что умер. Значит хоронить было нечего, экспрессом в распределение попал. Почитаем за что – заплачешь. Взял у сопровождающих сумку с индивидуальными счётчиками, тяжелая. Махнул своим, что бы заталкивали партию в цех и закрывали ворота. Учётчик уже обнулил цеховой счётчик. По нему получаем зарплату. Ну, погнали.

Брал индивидуальные счётчики, вызывал душу и отдавал одному из рабочих. Всем поровну, чёртова дюжина. Правильно будет чёрт и дюжина. 11 субъектов: 10 душ и ответственный за них рабочий. Нас в цеху тоже 11: 10 рабочих и я, мастер. Да и котлы рассчитаны на 10 душ, кому смолы, кому серы кипящей. Посерьезней – в другие цеха, секции, отделы. Здесь так, мелочь: бытовые лжесвидетели, мелкие кумирники, прелюбодеи бытовые, бытовые мародёры и воры. 3-4 смены, и свободны.

Набранные группы уходили по местам. Остался один, этот, не понимающий. Пока разбирался с его счётчиком, он залез в котёл со смолой и с блаженным видом стал в нём плескаться. Один из рабочих попытался достать вилами, его котел, но этот дух отнял вилы и влепил ему в нос. Есть первая травма на производстве за последние 135 смен. Пока вызванная медсестра останавливала кровь, ничего себе чертовочка, особенно нижняя часть, сам растопил запасной котёл и загнал туда группу. Пришёл учётчик, зарегистрировал травму. Не хотел верить в причину. Предложил ему вынуть этого из котла, отказался, образование не позволяет работать лопатой и вилами. Сказал всё, что думаю о его образовании, он обиделся, ушёл. Не видать нам премии.

Этот наплескался, вылез, стол чем-то вытираться. Новой формой!? Хозяин полез отбирать. Вторая травма на производстве, с госпитализацией. Что за смена?! Стою у котлов, слежу, чтобы не вылезали, чтобы горело хорошо. Половина рабочих пошла спать, встанут позже. А этот по цеху шастает.

Учетчик прибыл с каким-то «шишкой», на меня кляузничает. Я предложил ему угомонить сей дух. Его босс взялся за счётчик, а ему велел ловить. Зря половина ушла спать, хотя, на наш гогот прибежали. Проворству духа не было предела. Он перепрыгивал через этого, весьма ловкого чёрта, проходил практически сквозь его пальцы, выезжал между ног. При этом ещё и успевал издеваться. В сердца учётчик прокричал что-то типа «русишвайн». Зря это он. Надо запомнить, чего нельзя делать. Первая травма в отделе учёта, не помню за сколько смен. Мой дед рассказывал, что была. Меняли цеховой счётчик, и он упал на ногу учётчику. Этот смен 10-12 пролежит.

Главный подозвал меня.

- Что-то не могу открыть его счётчик, никаких данных.

- Я тоже не смог.

- А что он у тебя делает?

- По документам ко мне. Вот.

- Ладно, иди, я посмотрю.

И ушел.

«Русишвайн». Что это означает? Освобожусь, спрошу, а пока следить за котлами, этот лёг спать. Пусть, хотя бы вреда от него не будет.

К концу второй смены вернулся госпитализированный. Я наконец-то занялся его счётчиком. А он бродит по отделу. Каких-то железок натаскал, присматривается к дырявым котлам. Чинить некому. Был один умелец, на пенсию ушел. Здорово он тогда помогал. И нам, и соседям. Уважали его, особо не нагружали. А сейчас: пять котлов дырявые, ладно, что два новых прислали. Не успел я сесть, подлетел он.

- Слыш, рогатый. А сварка у вас где?

- Сварка?

Я понятия не имел о чём он.

- Чем котлы чинили. Агрегат такой, гудит.

Я вспомнил, что среди хлама был какой-то агрегат. Им тот умелец работал. Покопался в хламе, достал. Еще три каких-то провода и связку штырей. Этот обрадовался, стащил новый котёл, водрузил на него один из дырявых, стол что-то делать. Ладно, занят и хорошо. Котлы как нибудь спишем. Вернее, спишем, не наша проблема их забрать. Сел за счётчик. Ничего. Ни грехов, за что суда попал, ни срока, да и идёт он 101-м. ошибка канцелярии. Они бы так с зарплатой ошибались.

К концу второй смены он соорудил что-то. Два котла, один поверх другого, горловинами друг у другу, сверху дырявый. Из него торчат трубки, и к «холодной» стороне цеха. Оканчивается открытой трубкой с краном. При пересмене «попросил» помочь поднять. Отказать ни кто не рискнул. Поставили. Он уже соорудил из камня и глины что-то вроде помоста облегающего его котёл. Обмазал всё ещё раз глиной, и пошел спать. Я тоже. Пока он спит – всё спокойно.

Началась третья смена. Этот проснулся и в котёл со смолой, но быстро, не плескался. Потом натаскал вёдрами себе свежей смолы, тележкой угля, лопату серы, зажёг под своим котлом. Котёл закрыл и затянул гайками. Я переживаю. Смолу, уголь, всё списывать надо. А куда? На него? Но запах от его аппарата меня насторожил, и не только меня. Скипидар, живичный. Ай да дух, ай порадовал. Со скипидаром я и цех спишу. Подтянулся к нему. Он налил кружку, попробовал, протянул мне.

- Слабовато.

Я попробовал. Кое как проглотил. Слабовато? Да у нас такого не найдёшь. По телу пробежало тепло. По одному разрешил своим, но понемногу. Работа пошла веселее. Я оять за его счётчик. Не заметил как он подошел.

- Не фурычит?

- Не пойму. Твой.

- Дай посмотрю.

- Нельзя вскрывать. Там защита.

- Если нельзя, но очень хочется, то можно. Отвёртка есть?

- Там, в хламе.

Он вернулся с целым набором. Расположился у меня за столом, вскрыл счётчик. Я ему показал, где что, дальше он понял.

- Всё нормально, исправен. Дай другие посмотрю, пока они в работе.

Вскрыл ещё пару, посмотрел, опять закрыл.

- Ясно. Хорошая техника, точная. И прочная. Гляжу, твои всё. Давай по маленькой.

- Убираться надо, готовить к следующей партии.

- По маленькой, и за уборку.

Со смены расползались, в переносном смысле. Дома жена устроила выволочку за пьянку. Скипидар в магазине дорог, а зарплата не скоро, значит заначка. Придёт в цех заначку искать. Нюх на деньги у этих чёртовых баб. Дочерей с детства учат деньги искать. Ни где не спрячешь. Хоть в куче серы, хоть угля, хоть под мешками со смолой. Везде найдут.

Голова у дятла не болит. Значит я – дятел. Голова утром была нормальная, мысли ровные и о делах. Вспомнил, что с детьми хотел сходить в парк. Взял на это у жены деньги, к её удивлению. Сходили в парк, погуляли. Купил детям сладкого, себе чая из бледной поганки. Зря я так. Накрыло прямо в парке, ладно, дети домой привели. Жена было опять, но дочь заявила, что я только чай пил, ни капли скипидара, а я никакой. Отправила спать.

Новая смена. Пришли жены всех. Ладно, тот догадался бочку скипидара спрятать. Да и не до него им, заначки ищут. Заначки!? В Цеху!? Кто первым нашёл, тот и забрал. Облом вам, бабоньки. Зря только нюх напрягали. Потом пригнали новую партию. Принимали, распределяли. Потом за дырявыми котлами пришли. Один забрали. Но что с ним! Дырки огромные, в самых толстых местах. Зато другие котлы все с заплатками. Повезло с духом. Этих, чтобы не грустили, угостили скипидарчиком. Один есть, и ладно. Остальное списали на внутренний ремонт.

Освободился, подошел этот.

- Что за бабы? Жёны?

- Да.

- А чего искали?

- Заначку.

- Нашли?

- А её здесь и нет.

- Часто они так?

- Бывает. Мы в прошлый раз наклюкались, вот они и прилетели. Думали, что здесь.

- Вот суки.

- Ещё какие.

- Ладно, проведём, загоняем. У вас смола свежая есть?

- А, там, в углу.

- Всё перегнал. Даже из котлов сливал.

- Шустро ты.

- Делать было нечего. За одно и котлы починил.

- Бочонок скипидара дай. К концу смены будет свежая смола.

- А скипидар зачем?

- Для «смазки».

- Без проблем.

К концу смены сдал «отработанную» смолу, загрузился свежей, две нормы. Вторую дали после того, как распробовали. Теперь он занят, цех работает с воодушевлением, вернее, «под градусом», всё хорошо. Рабочие этого уважают, помогают, если надо. Вся свежая смола через его котёл.

Зарплата. Как всегда в конце смены. В бухгалтерии тоже чёртовы бабы работают. Он выпросил у меня купюру покрупнее, дал в глаз тому, кто потянул к ней свою клешню, и удалился к себе в угол. Я своих загрузил работой по наведению порядка. Со скипидарчиком сподручнее. И сожаления нет, что после смены всё женам отдавать. Магазинный скипидар «не берёт», а нашего накатил, и нормально. Пошли переодеваться. Вся наша одежда из шкафчиков вынута, висит посередине, сохнет. Оделись. Он отдал мне купюру.

- Мужики. Бабы будут зверствовать. Сидите на «отрицалове». А деньги лучше все сразу отдайте.

А нам то что. Накатим и здесь.

В автобусе, да и на улице, все чертихи глядели на нас, не скрывая удивления и алчности. А нам то что. Мы «под градусом», идём домой. Дома сразу все деньги на стол. Жена посмотрела на меня, втянула воздух.

- Раздевайся.

Пока я раздевался, она учила дочь различать запах денег. Потом поднесла к ней мою куртку.

- Что скажешь?

- Тысяч на пятьдесят.

- Пятьдесят пять. При том скрыто везде. Неси ножницы.

Пока я накладывал себе и ел они ощупали карманы, вывернули их, спороли подкладку. «тысяч на пятьдесят». – думал я. – «Больше десяти ни когда не выходило. Нормально для работяги. Пятьдесят – это начальник круга, или кто-то из его ближайших подчинённых».

- Где деньги?

Жена была удивлена, зла и озабочена одновременно.

- На столе. – сказал я , жуя салат с пасленом.

- А в куртке?

- На столе. Дурмана лучше-бы взяла, или суп из болиголова сварила.

- А в куртке?

- Распорола?

- Да.

- Всю?

- Да.

- Нашла?

- Нет.

- Зашивай.

- Деньги где?

- На столе.

Допрос продолжался допоздна, соседи даже полицию вызвали. Перспектива штрафа охладила её пыл, но только до утра. Утром снова. В цеху опять будет шмон.

Новая смена встретила двумя новостями. Во первых – моего зама повышали до начальника цеха с переводом. Во вторых – назначался новый зам, из бывших начальников цеха, пониженного за длительное невыполнение плана. Этого знали все, стукач, скотина, подлиза, в общем, идеал чёрта, но нам от этого не легче. Да и цех преобразился. Котлы в рядок, обложены камнем и обмазаны глиной. Двое не выдержали издевательств жён, сбежали сюда. Бухали, но помогли этому с подвижкой котлов. На каждом закрывающая сетка. От дна – сливной патрубок. Да и нагреваться стало быстрее. Жёны ползали по цеху полсмены. Ковыряли пол и стены, разодрали на щепу двери, перекопали уголь, перемолов его в пыль. Смотрели, как мы принимаем партию, распределяем её.

Выпроводили жён, растолкали души по котлам, закрыли крышкой. Следят двое, остальные режутся в карты, нечего делать. Пылевидным углём топить трудно, но нормы выдерживаем. Поужинали, отправил половину спать, сам за документы. В цеху чистота и порядок. Куча обломков уже сметена в угол. Этот на своём котле, ругается из за угля. Подошел к нему.

- Слушай. Что означает «русишвайн»?

Он посмотрел на меня нехорошо, потом ответил.

- Если бы не знал тебя, дал бы в морду. Так наших дедов фашисты называли. Русские свиньи.

- «Фашисты, фашисты» завертелось в голове.

- Отец рассказывал, что в молодости поступали к нему такие. У вас там война, кажется, была. Все круги заполнены, работали без перерывов. Свидание с семьями в цеху. Зато платили. Жаль, сейчас мало, на «свои» круги уходят.

- А бандеровцы есть?

- Что-то слышал мельком.

- Узнаешь? – в его голосе звучала надежда.

- Спрошу на распределении.

- Пошли, я с тобой. И бутыль возьми, для «смазки». Мужики, последите за процессом.

Стойка информации круга. Сидит подтянутый, перекаченный чёрт из образованных. Спортсмен, защищает спортивную честь круга по внутриадовым единоборствам. Подошли к нему.

- Милейший. У нас тут бандеровцы бывают?

- Душам шататься по кругу запрещено. – буднично пробубнил он.

- Я по бандеровцам.

- Душам шататься..

- Слыш, ты, перекаченный. Тебе конкретный вопрос задали.

Спортсмен удивленно вздрогнул. Дух обнаглел. Хотя, его только наш отдел знает. Решил успокоить. Я спокойно стоял и смотрел. Зря он свои вилы взял. В общем: один рог сломан, половины зубов нет, хвост переломан в трёх местах и один раз укушен им же. Вилы под хвостом торчат. Ну, и мелочь вроде переломанных рёбер и пальцев, синяков и лёгкого сотрясения мозга, хотя эта часть у него уже отбита. Так быстро его ни кто не уделывал. Пока бинтовали, укладывали на носилки, за стойку встала молодая чертовочка.

- Вам чего? – спросила она, косясь на духа.

- Нам по бандеровцам.

- Они в другой круг.

- А нам партийку можно?

Я сунул за стойку бутыль. Она откупорила, нюхнула, смачно (и сексуально) чихнула.

- Сейчас узнаю.

И ушла.

- Я сейчас. – сказал дух и улетел в цех.

Вернулся с одним из рабочих. Тот сунул мне ещё две приличные бутыли и ушёл. Вернулась чертовочка.

- Вы понимаете, что не положено.

Две бутыли перекочевали к ней под стойку.

- Нов бумагах такой беспорядок. И вам повезло. Вот партия. Попала по ошибке. Сейчас оформляют бумаги. Они идут по приказу 17.

- Бумаги долго будут оформлять? – спросил я с упором на «долго».

Она осмотрела под стойкой.

- Их потеряют снова. Но у них коэффициент низкий.

- Фигня. – сказал русский. Подошел к этим, «приказ 17».

- Слава Украине. – крикнул он.

Они вытянули правую руку вперёд и вверх, и крикнули «Героям слава».

- Мужики, пакуйте. – добавил он.

Трое моих стали толкать этих в сторону цеха.

- Их счётчики? – спросил я.

- Вот, тележка.

- Тележку верну.

Подошел русский, и прямо к чертовочке. Взял её за пиджачок, подтянул к себе поближе. С заботливым видом расправил складочки на пиджачке.

- Кисонька. А параллельно с ними, наверх, должны были уйти другие. Посмотри, как их сюда спустить. На время, ненадолго.

Она икнула, выдохнула на него свежачком.

- Посмотрю, но этого будет мало.

- На тележке вернём. – улыбнулся он.

Она убежала. Надо будет её в цех пригласить, отдохнуть.

Назад катил тележку с бочонком. У стойки она уже ждала с группой в 17-20 душ.

- Вот всё, что смогла наскрести.

- Хватит для начала. – ответил я, перегружая бочонок под её стойку.

- Я к вам сюда хочу, начальство не пускает.

- Сейчас отведу души, сходим с тобой к начальству.

Передал души русскому. Тот их осмотрел.

- Кто механики есть?

Двое молча подняли руки.

- Вы со мной. Остальные – веселитесь. Хто не скаче, тот москаль. – заорал он.

Бандеровцы начали прыгать, оря его последние слова.

- Они ваши, только вещи не ломайте. Ату их.

Когда я вышел с бочонком лучшего скипидара и бутылкой для секретарши, в цеху стоял ужастный грохот и суета. Рабочие с интересом наблюдали за этим. Эти трое сидели у моего стола и что-то чертили на полу. Я оглядел всё ещё раз и пошел.

Секретарша встретила нас холодно, до того момента, до бутылки. Потом мило улыбнулась.

- У шефа заседание, всё руководство круга. Невыполняем план.

- Давно сидят? – спросил я.

- Да. Два раза кофе носила.

- Какой кофе?

- Из чёрной плесени.

- Ладно, пошли. – сказал я. – ты вперёд с документами, я сзади с «аргументами».

Зашли. Руководство злое, значит вопросы тупиковые. Начальник зло посмотрел на неё, хотел что-то заорать, но я дернул пробку и запах свежачка поплыл по комнате. Налил стакан, подал ему. Он понюхал, выпил, выдохнул и открыл рот, закрыв глаза. Дыхание спёрло, не пил такого. Я быстро сунул ему в рот маринованный мухомор. Он захрустел им.

- Утвердить. – скомандовал он. – В приказ по кругу.

Мы ушли, оставив их «совещаться» с бочонком. Секретарша махнула приказ, поставила печать, сходила подписать. Всё, готово.

Все рабочие у ворот цеха, сидят бледные, зам блюёт. Счётчик… Счётчик выполняет второй план. Заглянул. Бедновата фантазия в аду, ой бедновата. Эти трое что-то мастерят в уголке. Взял русского, вывел, объяснил ситуацию с планом. Тот посмотрел на счётчик, улыбнулся.

- Сделаем.

Потом заглянул в цех.

- Ребята, 15 минут перекур по техническим причинам.

Повернулся ко мне.

- Ты ещё 17-х достань. И тех, и других. И смолы свежей.

Зашел в цех. Счётчик встал. Я забрал бочку скипидара и ушел в отдел снабжения. 5 норм привезли к вечеру. Разгрузили. Своих распустил по домам, но тихо, чтобы ни одна душа. Переночуют дома, а утром тихо назад. Смену сдавать надо. К вечеру и черовочка пришла с проверкой, с каким-то очкастым хлюпиком. Начальник приказал проверить работу нашего цеха. Очкарик только заглянул, и блевать, слабак. Чертовочка разревелась, уткнувшись мне в плечо, впечатлительная. Отвел в наш спальный угол, налил скипидарчику. В общем, осталась она у меня на ноч. Покувыркались. Молодая, задорная.

Утро встретило меня тишиной. Вышел в цех. Котлы холодные, смола, сера слиты, бандеровцы в загоне. Эти трое спят на куче серы. И больше никого. Разбудил русского.

- Где все?

- Растворились.

- Как? Уже? Им же лет по 10-12 дали. Хотя это там. А эти?

- Мы им счётчики заблокировали. Ты лучше о другой группе договорись. Оттуда, сверху.

Он повернулся на другой бок и заснул. Посреди цеха стояла какая-то конструкция. Обошел её несколько раз: круговая лента, решетка по бокам и сверху, несколько душевых леек. Ладно, проснётся – спрошу. Скоро рабочие придут. Эту разбудить, пусть еще о группе договорится, а мне надо оформлять документы.

Рабочие драили котлы. Все в приподнятом настроении, и дома побывали, и 3,5 плана за раз. Зама ни где не видно. Подошла эта, с информации. Надо с бумагами к начальнику круга, у него завизировать. Взял бочонок, бутылку для секретарши, на белене, она её обожает, пошли. У начальника посетитель, просила подождать. Вскоре из двери показался хвост. Знаю его, мой зам, стукач. Отвернулся к окошку, бочонок задвинул под стул. Тот с бумажкой к секретарше. Она прочла, убрала в папку. Он ушел. Я подошел к стойке. Секретарша достала тот листок, кляуза. Отпустил по домам, рабочие бездельничают, души шатаются по цеху, и многое другое. Ясно, как он начальником стал. Поставил на бумажку бутылку. Она открыла, понюхала, удивленно посмотрела на меня. Я кивнул.

- Идите к шефу. Я всё сделаю.

Шеф сидел злой, неопохмелённый. Увидев меня, зашипел, но бочонок резко изменил его настроение. Налил, помог ему выпить. Он подмахнул её бумаги. Я забрал старый, уже пустой бочонок.

- А как с планом? – еле шевеля языком, спросил он.

- 3,5 за цикл. – пропела она.

Скипидар пропал зря. Он явно трезвел. Но бочонок не оставит ему шанса на это.

- Проверить.

- Сделаем, пришлём отчет.

У секретарши на столе лежали две кляузы. Не отличишь. Только на одной вердикт «в дело» на второй «проверить и доложить». Пусть проверяют я чёрт прожженный, меня так просто не возьмёшь. Она порвала первую. От неё уже пахло беленой. Умничка.

В цеху уже принимают партию, зам за главного. Сделал вид, что ни чего не знаю. Проверил документы, счётчики, шепнул русскому, что из-за зама могут 17-х «зарезать». Тот обещал принять меры, а пока занят, учит моих работать на конвейере. Работа была не тяжелой. Один на рычаге, запускает, если надо, останавливает, двое подают вилами души грешников, двое на котлах. Просто и быстро. За полсмены отработали группу. Зама ни где не видно. Проверил счетчики, коэффициент 1,2 в нашу пользу, по документам 1,0. Есть перевыполнение! Котлы еще кипят, а рабочие наполняют отработанной смолой и серой другие.

Явился зам с какими-то шишками. Накляузничал. Мы в уголке, а он конвейер какому-то толстому лысому чёрту показывает, как раз рычаг. Другие конвейер осматривают, кто изнутри, кто снаружи. Зам дёрнул рычаг, зря. Кто-ж знал, что дух на это способен! В общем, тем кто внутри, досталось капитально. Кожа облезла, шерсть сползла пластом, копыта, рога отлетели. Месяц в больнице, не меньше. Было такое. Рабочий по пьяни в котел смолы упал. Но не в моём цеху. А зам рычаг дёргает, пытается остановить, а ось рычага рядом с опорой лежит. И тот, толстый, забегал, руками замахал. Когда я остановил конвейер и сняли пострадавших, то выяснилось, что под серно-смоляной душ попал внебрачный сынок главного по аду. Хотя, у него все внебрачные. Он подозвал меня, шепнул «продолжайте работать», а толстому – «проверишь и доложишь», и отрубился. Все ушли, утащили и моего зама, а толстый остался. Велел бандеровцев на конвейер. Я посмотрел на русского. Он тяжело вздохнул и пошли втроем их счётчики восстанавливать в исходное положение.

- А эти что? – спросил толстый, указывая на «техников».

- Двое, сверху, на этих, 17-х. один, видно по ошибке, проверяют.

- Как на этих 17-х?

- Покажем. Десяток загнали в загон. Русский обнял своих помощников, и они начали. Толстого чуть не вырвало. Он позеленел, почернел, побелел, но эти двое быстро отмотали своё и растворились.

- Хорошо. – сказал толстый. – Сверху меня об них спрашивали. Быстро они своё здесь отматывают. Вижу, что не зря. Ещё пришлю, поспособствую. А как со счетчиком цеха?

- Коэффициент повышающий. По первой группе +20%, по этой, сейчас посмотрим.

Коэффициент был 0,95, при норме на этих 0,55. Толстый подпрыгнул от удивления. Есть план по отделу, по кругу. Ушел, велел заканчивать и отдыхать смену. Обещал премию. Дома опять погулял с детьми. Сына скоро с собой брать. Сначала грузчиком, потом кочегаром, потом к котлу с вилами.

Цех, родной цех. За смену отработали две группы, хороший коэффициент. К концу смены выдали премию и отпустили домой. Русского отправил помочь своему бывшему заму, он план натянуть не может. Вся его группа, вместо работы, кляузничают друг на друга, следят, кто что делает, куда ходит, … Перед нашим уходом прибежал зам, просил крышки на котлы и пару рабочих, помочь их установить. Отправил, хороший чёрт, и рабочие его уважали. Русский семерых его рабочих на больничный «вывел». Вчетвером с крышками они справятся. Дома обыск и скандал, но пожрать есть чего, и то хорошо. Спать дома, а не в цеху, хотя и в цеху неплохо устроились.

Неделю работал без русского, скучно. Запасы скипидара уменьшились, зато по итогам недели снова премия. Жена уже не скандалит, повод найти не может, хотя с запахом каждый день, но в цеху пахнет деньгами, а этот запах у них перебивает все остальные.

Он вернулся. В отделе работают два конвейера. План отдела будет, гарантированно. Только меня что-то гложет изнутри. Для отвлечения сел с русским за изучение принципа действия конвейера. Зарисовал отдельные узлы для памяти. У меня образование – читать, писать, считать, простые действия. Чтобы дальше учится – деньги нужны. Это теперь жена толкает дочь в колледж, на мои премии. Отучится – секретаршей пойдёт, или кладовщицей, или в отдел распределения. Там и зарплата выше, и график работы нормирован. Не то что у нас. Как война или эпидемия – завал.

Утром за ним пришли двое из распределения. Оказалось – ошиблись. Чаще бы так ошибались. Мы бы отделом план за круг сделали. Попрощались, обнялись. Обещал следить за его техникой. Буду следить, самому надо, дочь поступила. Долго смотрел как его уводят, потом новая партия пришла, работать надо было. По рисункам построил ещё два конвейера. Места в цеху стало мало, но премии каждый день, во всяком случае, пока.