Она выжила

-         Привет,  племяш. Можешь говорить?

-         Да,  могу.

-         Ага. Слушай, можно у тебя сегодня переночевать? Мне утром на разгрузку,  а ехать домой уже поздно.

-         Да, конечно,  Сашка. Приезжай. Какие вопросы.

-         Ага. Хорошо. Тогда я буду в восемь - девять у тебя.

Мерно гудели рефрижераторы в кузове, ласковое заходящее солнце гладило по рукам - все шло прекрасно. Дорога домой из рейса всегда приятна. Конечно, наши трассы  уступали европейским стандартам,  да что уж, проигрывали неравный бой. То и дело приходилось сбавлять ход,  огибая крупные ямы и колдобины на дороге. Но все-таки Саша ехал домой, к жене и детям, и такие мелкие неприятности отечественного автодора не могли испортить долгожданное возвращение после двухмесячного рейса.

До Киева оставалось часа четыре езды, он до упора вывернул ручку громкости радио, достал сигарету из пачки и закурил. Германское курево на поверку оказалось не лучше привычной дряни, и он уже корил себя за лишние потраченные деньги на табак.

Саша затормозил перед очередной полосой ремонтных работ на дороге и медленно повел фуру вперед. Если бы не изрезанное черное полотно асфальта он бы проехал одинокую остановку в поле с покосившимся названием сверху "Подлесное”. На остановке голосовал мужчина в военной форме.

            Саша и сам хотел пойти тогда в четырнадцатом.  В один день собрал документы,  рюкзак и решительно направился из квартиры. Света удержала. Она валялась в ногах со слезами, причитая о двух будущих сиротах,  без отца. Но он был настроен решительно, взял жену на руки, как пушинку,  отнес на кровать,  положил и вышел за дверь. Часа два ходит вокруг дома, думал, вспоминал лица детей. В конечном счете, он вернулся домой, положил рюкзак в коридоре, лег в кровать, обнимая любимую, и уснул. Но пятки чешутся до сих пор. Когда в твой дом приходят с оружием, ты должен защитить свою семью.

            Двадцатитонник затормозил чуть дальше от бетонных потрескавшихся плит с лавочкой внутри. Попутчик помахал рукой и приблизился к кабине.

-         До Киева?

-         Да, садись,  служивый, вместе веселее.

-         Спасибо вам.

Парень ловко запрыгнул в машину, и она тронулась с места.

-         Откуда едешь? - компанейский тон дальнобойщика располагал к беседе. Тут же было выключено радио - двум мужчинам всегда есть о чем поговорить.

-         Из Кировограда еду. Вот, денег почти не осталось с собой,  думаю, добрые люди подберут.

Знаков отличия на форме не было. Обычная зеленая раскраска как у любого солдата. Саша предположил,  что он звание точно имеет,  по выправке и манере держаться.

-         Меня Саша зовут. Тебя как, лейтенант?

-         Вадим. А как о лейтенанте узнал?

-         Опыт,  да и глаз у меня наметан. - Лейтенант улыбнулся,  но только одними губами. В глазах угадывалась печаль и скорбь.

Саша протянул гостю немецкое курево, и они вместе задымили.

-         Ты из части?

-         Нет. Я оттуда.

-         Ого. И что же ты один до столицы едешь?

-         Приключилась тут одна история. - Пепел от его сигареты упал на пол. Солдат затушил окурок в пепельнице и продолжил.

-         У тебя дети есть?

-         Да. Две девочки. Одной семь, другой тринадцать, - улыбнулся водитель.

Вадим тяжело вздохнул,  казалось, он очень хотел кому-то рассказать о случившемся,  поделится. Лучший исповедник - это случайный попутчик в дороге. Он отвернулся к окну. Минут десять в кабине стояла тишина. Саша не подгонял гостя, некоторые вещи не должны быть рассказаны,  он это знал. Вадим сам должен захотеть поведать свою историю.

-         Не могу тебе рассказать, где и куда мы шли, сам понимаешь. Но произошло это три дня назад, ночью …

Лейтенант командовал небольшой группой спецотряда из четырех человек, включая его. Задача стояла особой секретности. Деталей Вадим открыть не мог, не положено. Им нужно было быстро произвести вылазку в лес к одному селу, и вернутся к утру. Район постоянно обстреливался, но они уверенно прошли опасную зону с помощью местного отряда бойцов и углубились в чащу. От деревни они уже отошли километров на пять. По данным разведки сверху впереди только лес и никаких строений. Путь был свободен. Его друг и напарник Лешка заметил какой-то яркий свет справа от маршрута.  Свет пробивался сквозь гущу темного леса и мог быть стоянкой противника. От маршрута решили не уклоняться, аккуратно обойти опасную зону и двигаться дальше. Но впереди тропа внезапно закончилась. Вывороченная яма глубиной  в метр и  развороченные деревья лишали возможности двигаться дальше по прямой. Даже темной ночью было понятно, что сюда залетел случайный снаряд. Пришлось отклониться вправо, в сторону замеченного огня.

-         Командир,  там костер горит. - Леха вернулся с разведки быстро,  до неопознанного объекта видимо недалеко.

-         У костра кто то есть?

-         Нет. Места для троих. Людей не видно. Скорее всего, ушли недалеко.

-         Идем тихо. Соблюдать дистанцию.

Они рассредоточились по лесу и бесшумно выступили. За пять метров до поляны группа остановилась и затаилась за стволами деревьев. Через несколько минут послышался шорох листьев, к костру подошло двое. Форма боевиков. Лейтенант дал знак обойти своим с флангов, сам шел напрямую. Противник был вооружен, автоматы и ножи на поясе – все, что видно было в отблесках пламени.

Нож попал первому в спину. Тот тихо захрипел и медленно опустился на колени. Второму Вадим свернул шею. Дал знак искать третьего. Костер так ярко выделялся на фоне темного ночного леса,  что за ним не сразу была видна землянка. Прикрытая ветками деревьев, она сливалась с окружением. Лейтенант вошел внутрь. Землянка была большая, ухоженная и добротная, видимо созданная местными охотниками. Вокруг валялось грязное тряпье и использованные шприцы. Все давно знали, что боевики крепко сидят на наркоте.

В дальнем углу послышался еле уловимый шорох. В этот момент снаружи раздался выстрел. Леша зашел внутрь и доложил.

-         Третий обезврежен.

-         Хорошо.

Лейтенант обвел убежище фонариком еще раз и заметил движение в том самом углу. Солдаты резко вскинули автоматы. Медленно, лейтенант подошел к куче тряпья,  и поднял грязную тряпку. На полу, на сырой земле лежала маленькая девочка, абсолютно голая вся в синяках и порезах со связанными руками. На вид ей было годика четыре.  Жгуты настолько сильно впивались в плоть, что видны были выступающие кости.

-         М-да. - Саша снова закурил, вспоминая своих дочурок. Младшая только в прошлом году в школу пошла, а старшую он хотел отдать учиться в Европу, в институт. Сейчас она готовилась поступать в старшие классы, все с репетиторами занималась, да по ночам уроки делала. Лейтенант держал паузу, он понимал, что шокировал рассказом, дал возможность привести мысли в порядок.

Доложить возможности не было. Приказ хранить радиомолчание до выполнения задания. Решение надо было принять быстро – либо вернуться с девочкой в  расположение либо выполнять задание. Осмотрев девочку, Вадим понял, что ей срочно нужна медицинская помощь. Раны на руках были верхушкой айсберга. Вдоль позвоночника тянулась огромная гнойная брешь в теле. Белые и черные черви уже гнездились в обилии влаги и желчи. Время уходит, нужно действовать. Если они оставят ее здесь, они могут и не вернуться - не вернуться совсем. Он скомандовал отбой миссии. Приказал отнести трупы в землянку и потушить костер. Ее маленькое тело было почти невесомо. Укутав в свою куртку, Вадим  взял на руки девочку и отправился обратно. Пусть трибунал, пусть тюрьма, главное чтобы она выжила.

-         Потом был военный госпиталь. Там мне сказали, что не могут ей полноценно помочь, рана на спине почти неоперабельная. Хирург сказал прощаться.

-         Она умерла? - тихо спросил водитель,  не отрывая взгляда от дороги.

-         Тогда? Нет.

Он сидел в коридоре в госпитале и не мог выбросить ее из головы. Если она,  такая маленькая,  хрупкая умрет,  то зачем ему - здоровому  парню жить?

-         Вадим,  ты как? - Марья Ивановна, пожилая женщина работала в госпитале санитаркой. С ней он подружился давно, еще, когда отец тут лечился,  лет пятнадцать назад. Носил ей шоколадки,  а она угощала пирожками с маком. Мать умерла, когда ему было пять лет, поэтому, когда отца подстрелили, некому было присмотреть за сорванцом. Вадим приходил сюда каждый день после школы два месяца подряд.

-         Здравствуйте, Марь Ивановна. – Вымученная улыбка тронула его лицо.

-         Я слышала. Ее ты нашел?

…

-         В областном центре,  в Кировограде,  есть хороший хирург. Он один из лучших в стране. Попробуй, вдруг он возьмется.

-         Уже давно Кропивницкий, Марь Ивановна,  - он улыбнулся,  надежда есть.

Добирались до города на попутках, время работало против них. Там и правда, отличный хирург. Но и его пришлось уговаривать. Оказалось, девочка не ела три дня. Все что смог сделать Вадим, это влить немного воды ей в рот. Почти весь путь девочка была без сознания. Раны продолжали гноиться и обрастать желчью, даже под стерильной повязкой. Летняя жара не помогала  делу. Ослабленное тело могло не перенести операцию.

-         Он согласился, в конце концов. Операция шла десять часов.

-         Ого. Что было дальше? Удалось узнать кто она и откуда?

-         Она не говорила совсем. Пару раз открывала глаза, пока мы ехали и все. Я не знаю кто она и где ее родители. Разослали ориентировки на базе, связались с социальной службой. – Вадим замолчал. Мерное покачивание кабины усыпляло.

-         Психи! Вот уроды, а! - Саша не мог сдержать злости. – Детей то зачем? Лучше они вообще не рождались на свет, если такое творят.

-         Да, нелюди.- Спокойно ответил Вадим. Его начинало укачивать, он пару раз клюнул носом.

-         Боец, тебя укачивает? Ложись у меня в кубрике, отдохни.

-         Спасибо, я еще продержусь. – Тихо ответил солдат. Он все же решил дать волю благодатной дремоте. - Я ведь все эти три дня и три ночи не спал совсем. Все не мог понять, как таких людей земля носит. Хотел, что бы она жила, хотел найти ее семью, хотел еще раз свернуть шеи тем уродам. Такая маленькая… Она же ребенок. -  Последние слова Вадим сказал себе уже под нос. Глаза закрывались, усталость организма побеждала разум.

Саша хотел было дать отдых парню,  но он должен был знать.

-         Лейтенант,  так что девочка?

-         Она выжила. - Уже с закрытыми глазами сказал солдат и блаженно улыбнулся.