Она всегда возвращается...

Осень пришла в город вместе с серыми дождливыми сумерками и промозглыми влажными ветрами. В центральном парке сразу стало на редкость тихо и пустынно, неуютно. Распуганные непогодой жители спешно попрятались по домам, предоставив мне в одиночестве наслаждаться унылым видом низко висящих туч, черных силуэтов обнаженных деревьев и грязных зеркал луж на растрескавшемся асфальте. Ветер лениво гонял коричнево-бурый кленовый лист по аллее. Моросил мелкий дождик, заставляя втягивать голову в плечи и повыше поднимать воротник.

Она опаздывала. Как и всякая настоящая женщина, она никогда не появлялась вовремя, заставляя влюбленных в нее мужчин терзаться муками ожидания встречи. Но два часа – по-моему, очевидный перебор! Я раздраженно посмотрел на медленно ползущую по циферблату секундную стрелку, нетерпеливо и разочарованно оглядел по-прежнему пустынную аллею. Неужели сегодня уже не придет? Но ведь обещала, а она была из тех, кто всегда держит данное слово.   

- Привет!

Ее голос – чистый звон серебряного колокольчика, тихое журчание лесного ручейка. Я обернулся. За моей спиной стояла девчурка пяти лет. Босые ноги по голень в грязи, легкое летнее платьице расшито алыми маками, вокруг вздернутого носика россыпь золотистых веснушек, на пшеничной макушке растрепался венок из ромашек и васильков. Обыкновенная девочка, одетая не по погоде и сезону, необыкновенной была только ее улыбка. Она улыбалась вся – задорно приподнятыми уголками обветренных губ, лучистыми синими, как весенний небосвод, глазами, даже нелепыми карикатурными маками на белоснежном платье.

- Привет, Надя.

Девочка деланно нахмурилась.

- Снова у вас осень? Скучно.

- Время и место выбирал не я, сударыня, - я развел руками, поддерживая игру. - Впрочем… -  я задумчиво прищурился. -  Как Вам такое начало: «В городе правила бал царица-осень. По случаю праздника деревья принарядились в карнавальные желто-багряные платья. По аллеям весело носился шалопай-ветер, играя опавшей листвой, то подбрасывая ее и кружа в разноцветном хороводе, то оставляя в покое, будто потеряв интерес. Высокий купол неба поражал прозрачной хрустальной голубизной, в котором тускло светило далекое холодное солнце…»

Девочка недоверчиво осмотрелась, с сомнением уточнила.

- Новая сказка?

Я кивнул, заботливо набрасывая свой плащ на хрупкие, покрытые гусиной кожей плечи. Она доверчиво обвила мою шею, и я легко подхватил ее на руки

- Пойдем. Я расскажу тебе.

В комнате горели свечи, превращая темноту рано наступившей осенней ночи в причудливое королевство пляшущих теней. Она не любила электрический свет, как не любила машины и самолеты, компьютеры и телевизоры, многоэтажные дома и большие города – все то, что призвано было сократить расстояния, объединить людей, но в конечном итоге только увеличило незримую пропасть между ними. Зато она могла, молча, часами сидеть у открытого окна, вслушиваясь в тихий шелест дождя или любуясь на далекие звезды.

Сейчас моя гостья, укутавшись в шерстяной плед, привычно забралась с ногами в широкое потертое кресло, которое я не выбрасывал только из-за нее. Тонкие пальчики, греясь, лежали на теплых боках кружки с шоколадным молоком. В огромных задумчивых глазах отражались отблески огня. В васильковых глазах, которые вспоминали чудеса иных миров.

- В небесах цвета лазури, возвышаясь из пены облаков, парят огромные острова. В их цветущих золотых садах поют звонкоголосые птицы с радужными крыльями.

Я продолжил.

- В той стране люди не умеют лгать…

Она снова начала.

- Странное табу есть у вольного народа, живущего на склоне Дремлющей горы. Издревле они избегали приближаться к Гремящему водопаду у Светлого озера. Поговаривают, что за ним находится вход в пещеру, где вечным сном спит Бог этого мира, - девочка прищурилась. – Тысяча ступенек уводила меня вниз, во тьму, никогда не знавшую солнечного света. Тысячу ступенек прошла я, чтобы встретиться с Великим Драконом…

- Не много ли чести для божка дальнего захолустья? – усмехнулся я.

Она медленно покачала головой, подняла на меня взгляд, спросила.

- Знаешь, почему людям нравятся придуманные тобой миры? – и тут же сама ответила. - Им скучно жить в этом!

Задумчиво обвела взглядом книжные полки, тянувшиеся вдоль стены.

- Серость. Обыденность. Вы выстроили четкую систему. Расписали жизнь от рождения и до смерти – детский сад, школа, иногда университет. Работа, если повезет любимая и интересная, чаще надоевшая, но необходимая и привычная. Семья, быт, медленно и неотвратимо, капля за каплей убивающий надежды и яркость чувств юности. Зрелость, дети, и снова садик, школа, только теперь с другой стороны. Дни, наполненные мелкими заботами и проблемами, неотличимы друг от друга, как листки календаря. Медленно, незаметно подкрадывается старость и внезапное озарение, что отпущенное тебе время ушло в никуда. Впереди уже маячит неотвратимый конец, а позади… Было ли там что-то достойное? Подвиг, Поступок, Свершение, который останется в будущем, или твое имя сгинет бесследно, затеряется в потоке Вечности среди несчетного числа таких же, будто ты и не жил вовсе. Серость. Повседневность. Предсказуемость, - медленно повторила она. – Никто не любит серый цвет.

- Детство, Юность, Зрелость, Старость – всего лишь станции, вехи на жизненном пути, - возразил я. – Главное же само путешествие. Каждый прожитый день несет в себе новые возможности, дает повод и для радости, и для печали – смотря, что хочешь найти именно ты. Те, кто жаждет чудес чуждых миров, просто не умеют видеть и наслаждаться красотой этого.

- А Подвиг, что прославит тебя в веках и навсегда останется в памяти благодарных потомков? – лукаво прищурилась, напоминая, она. Предложила, в который раз. – Я могу провести тебя в любой из существующих в бесконечности миров. Никогда не мечтал оказаться на месте персонажей твоих книг?

– Получить легендарный меч из рук павшего рыцаря, благословляющего тебя на последнем издыхании, или, на худой конец, обнаружить внезапно проснувшийся магический дар – наследство от неизвестной прабабки-ведьмы – и пойти спасать королевство Гдетотам от злобного дракона, орды хищных тварей и коварного Властелина Тьмы? - скептически поинтересовался я. – Нет, Надя. Люди всегда остаются людьми, даже в сказках. Можно поменять окружение, нельзя изменить самого человека. Кухарке не стать настоящей принцессой, офисный червь не превратится внезапно в бесстрашного героя, потому что героя отличает не зачарованный клинок, мифриловые доспехи и боевой конь, а отвага и готовность пожертвовать собой ради других, - я ухмыльнулся. - Плюс, для боя с огнедышащим ящером неплохо бы обладать какой-никакой физической подготовкой, а не отросшим на сидячей работе и домашних котлетах животом.

Я прошелся вдоль книжных полок, пробежался пальцами по потрепанным затертым корешкам. Классика, детективы, приключенческие романы, детские книжки, фантастика, фэнтези. Тысячи миров, отраженных, словно в зеркале, в синих майских глазах моей собеседницы.

- Смущай мечтами о драконах и полях сражений прыщавых подростков и взрослых, так и оставшихся детьми, которые слышат лишь звук торжественных фанфар, забывая, что после удара меча льется кровь, а от средневековья веет вовсе не романтическим духом приключений, а конским навозом, запахом нечистот и такими милыми вещами, как тиф, холера и чума.

- Ты ушел от ответа, - недовольно нахмурилась моя собеседница.

- Подвиг, Поступок… их совершает человек, не место. В нашем «сером» мире достаточно своих героев. Врачей, спасающих жизни, учителей, воспитывающих подрастающее поколение… или, если уж речь идет о войнах и сражениях, - я тоже помрачнел. – Солдат, отдавших свою жизнь за Родину.  

На несколько минут в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем настенных часов. Девочка медленно пила молоко, что-то обдумывая, я покорно ждал.

- Если не привлекает прошлое, как насчет будущего? – она коварно улыбнулась. - Технологии, достигшие невиданных высот? Люди, ставшие на одну ступень с Богами?

- Космические корабли, бороздящие просторы далеких галактик? – продолжил я. - На планете Земля, вращающейся вокруг маленького желтого солнца на задворках Вселенной, множество интересных мест, где я никогда не был и не успею побывать за всю свою жизнь. Однажды, возможно, люди и достигнут звезд, но тогда полет на космолете превратится в такую же привычную вещь, как путешествие на машине из одного города в другой. А становиться новым Колумбом я никогда, увы, не собирался - слишком велика смертность среди отважных первооткрывателей. 

Я автоматически вытащил книгу с полки, перелистнул несколько страниц, опомнившись, захлопнул и поставил на место.

- Что там еще? Инопланетяне, братья по разуму? Сможем ли мы наладить дружеский контакт с другой расой, если до сих пор не умеем найти общий язык со сварливой соседкой по лестничной площадке? Так что пусть инопланетяне мирно обитают в своей далекой звездной империи, а мы как-нибудь проживем без них.

Технологии? Знаешь, кем покажется потомкам человек нашего времени, скажем, лет через сто - необразованным дикарем, анахронизмом. Лично у меня нет никакого желания становится музейным экспонатом!

Я обернулся, смотря на мою редкую гостью, думая, что она всегда прозорливо выбирает в качестве декораций повторяющегося раз за разом спектакля раскрашенный пасмурными тонами мир и затяжную осеннюю хандру. И в то же время не догадывается: человек всегда стремится вырваться на волю, освободиться - от навалившихся бытовых проблем, от бессмысленности и заезженности окружающей реальности, от ломающей волю череды неудач, - но если дать ему выбор, если клетка перестает быть тюрьмой, редко кто, понимая, что обратного пути не окажется, осмелится сделать отчаянный шаг в неизвестность. Потому что подобное решение выглядит сродни самоубийству.

- Завтра рождается сейчас, Надя. Я предпочитаю грезить о "прекрасном далеко" и прикладывать усилия, чтобы построить утопию, но перенестись в будущее... я боюсь разочарования, которое может принести воплощенная в жизнь сказка. Идеал на то и идеал, чтобы оставаться недостижимым.

- Снова нет, - разочарованно вздохнула девочка.

- Нет, - подтвердил я.

- Значит, мне пора...

Плед скользнул по худым острым плечам, упал шерстяным крылом на пол. Секунду спустя кресло уже пустовало, лишь наполовину полная кружка с успевшим остыть молоком стояла на подлокотнике. Девочка всегда уходила по-разному: тихо, незаметно исчезая, стоило мне отвернуться, выпустить ее из поля зрения; или эффектно распахивая окно и беззаботно шагая с высоты четвертого этажа в сырую и темную ночь; или рассыпаясь роем пылающих огненных бабочек, чуть не подпаливших  ковер...

Но я знал, что рано или поздно вечная маленькая странница вернется, сама до конца не осознавая, что ее влечет в этот "серый предсказуемый мир". Пока есть люди, любящие и принимающие жизнь во всех ее светлых и темных проявлениях, люди, с уверенностью смотрящие в наступающий день, люди, готовые при необходимости взять в руки кисть с палитрой и раскрасить окружающую их действительность в яркие праздничные цвета, Надежда никогда не исчезнет окончательно.