Добрых Небес!

Никак не привыкнуть к тишине. Столько месяцев он просыпался от шума каталок и гула чужих голосов. Первое, что мелькало перед сонным взором — острие капельницы и соседская кровать с подвешенным на жутком агрегате телом. Люди иногда менялись, но железная конструкция оставалась той же. Рядом — ещё двое, со спицами в голове. Смотреть страшновато. В коридоре мелькают силуэты — быстрые, в разноцветных костюмах и забавных шапочках, и медленные, ковыляющие в гипсе или с кольцами в ноге. А ты лежишь, прикованный предписанием, и тихо оплакиваешь свою удачу.

Больничный холод сменился домом, но легче почему-то не становилось. Кровать казалась жёсткой, стулья все выкинуты, но на столе, неизменно — целая стопка назначений и правил.

Дамир привычно потянулся к тумбочке, но в этот раз на ней было пусто. В больнице хотя бы завтрак всегда давали… А теперь приходится уповать на материнский инстинкт и заботу.

— Дамирёёёк! Еда на столе. На кухне, — женщина старалась казаться весёлой, но жизнерадостная натянутая на лицо улыбка резко контрастировала с опухшими от слёз глазами. — Если не хочешь остаться голодным — дойдёшь.

— Спасибо, ма. Я знал, что ты меня любишь.

Парень, не глядя на собеседницу, на автомате переключал каналы, отгораживаясь от окружающих рекламной шелухой.

— Ребёнок, ты же уже взрослый. Зачем же себя хоронить? — мать осторожно присела на край кровати, перестав наконец притворяться. — Я понимаю, авария срубила тебе все планы, заставила… не знаю, немного остановиться, пересмотреть свои взгляды…

— Авария меня убила. Меня больше нет. С тобой разговаривают обломки, — Дамир смотрел мимо матери пустым, равнодушным взглядом. Ни малейшей искры жизни, ни азарта, ни любопытства. Ничего, что когда-то оживляло её сына.

— Ребёнок, ты не понимаешь. Ты же не парализован, все твои кости на месте, позвоночник врачи подправили, месяцы их работы и моих слёз — и ты сдаёшься? Теперь, когда всё зависит исключительно от тебя?

— У меня нога не разгибается. Это называется «подправили»?

— Это называется — глупость! Врачи сразу сказали: не будешь разрабатывать суставы — получишь контр… контур… Дурацкое слово… В общем, колено своё и получишь! Это же механизм, с ним нужно работать, иначе всё заржавеет, покроется пылью и тогда точно одни обломки останутся! И не только от тебя! — мать схватила стопку листов и кинула на грудь сыну. — Посмотри. Тебе всё расписали, целый курс реабилитации, упражнения, режим… Ребёнок, пора взрослеть. Ничего не происходит по волшебству, всё, что зависело от других — сделано. Теперь и ты должен наконец-то включиться. Жизнь — это не только гулянья, вечеринки, девочки и адреналин…

— Спасибо за лекцию, ма. Можно, я передачу досмотрю? Интересная, жуть! — Дамир остановился на первом попавшемся канале и с наигранным интересом уставился в телевизор.

— Мир намного интереснее, чем кажется, — вещала с экрана худощавая девица, обрисованная под учительницу старших классов. — Если вглядеться в космос и сравнить эту безбрежную россыпь звёзд с микроскопическим миром человеческих клеток, мы обнаружим невообразимое сходство. Просто представьте, в каждой вашей клетке, в каждом атоме заключена ещё одна вселенная… Или их сотни? И может быть в них тоже существует разум, похожий на наш, своя солнечная система и планета Земля… Где люди настолько продвинулись вперёд в науке, что на их Луне цветут настоящие яблони… А раз это произошло в одной вселенной, значит и мы можем добиться подобного! Если будем тратить свою неуёмную энергию не на наращивание военного потенциала и конфликтов, а на…

Мама резким движением выхватила пульт и выключила передачу.

— Заметь, даже эта девочка знает, что если сильно постараться, то можно добиться удивительных результатов.

— Эта девочка просто очень шаблонно пересказывает написанный сценаристом текст, — Дамир устало вздохнул и потянулся за одеялом, — который тоже сам по себе сплошной картон. Лучше верни пульт.

— Лучше я всё-таки принесу тебе завтрак, — женщина печально покачала головой и закинула пульт на телевизор, — но тарелку я поставлю на подоконник. Так что два шага с костылём тебе придётся сделать.

— Даже до туалета сам дойду, не беспокойся, — ухмыльнулся Дамир, непроизвольно поглаживая больное колено.

— Ребёнок… Что же мне с тобой делать…

…
Вокруг до сих пор валялись обрывки студенческих плакатов и схем. Рекомендации врачей разорваны в клочья и в порыве отчаяния заброшены в дальний угол. Осколки разбитой вазы. Она попала под раздачу случайно, только из-за сине-белых узоров, внезапно напомнивших небо.

От него и вправду остались лишь обломки. Человека, мечтающего разрезать небеса, поглотила трагедия. Осталась одна пустота…

Кнопка опять заела. С экрана нудно вещали про удобрения и виды почв, но парню было всё равно. Какая разница, что мелькает перед глазами, лишь бы не встревало…

— Добро пожаловать в наш дом! — Дамир даже не повернул голову на голос матери, старательно пялясь в телевизор, пока что-то тяжёлое и серое не оказалось прямо перед ним.

— Ма, ты чего творишь? — парень резко спихнул предмет на пол, но мать вовремя перехватила горшок на руки и прижала к груди… Горшок?!

— Осторожнее! Она ещё совсем маленькая.

— Что это?!

Неожиданный сюрприз на какое-то время вывел Дамира из состояния амёбы. Парень ошарашено смотрел на мать, которая нежно поглаживала горшок, будто успокаивая ребёнка.

— Это яблонька. Во всяком случае, так мне сказали. Пациентка принесла. Видимо, решила, что дарить шоколадки вредно, а коньяк – пошло.

— Ты всё равно не пьёшь, — на автомате возразил парень, разглядывая подарок. Теперь-то он заметил торчащий из почвы тонкий невысокий стволик с несколькими кривыми веточками. На яблоню данный древесный скелет походил с очень большим натягом, только если заранее догнаться чем-то горячительным.

— Почему горшок пятнистый? И что это за надписи? «Море Спокойствия»?

— О, ты заметил? Так это ведь луна! И на ней когда-нибудь расцветёт яблоня, — мать, весело улыбаясь, осторожно покрутила тару, давая возможность рассмотреть её со всех сторон. — Просто когда мне это занесли, я вспомнила наш разговор и передачу и решила: совпадений не бывает. И разрисовала горшок под наш единственный естественный спутник. Попыталась. Вот, здесь ещё океан Бурь есть, а вот тут — залив Радуги, мне название понравилось! — женщина так искренне и широко улыбалась, что у парня закралось серьёзное подозрение: этим горшком её ещё и приложили. По голове.

— Я, кажется, понял, почему отец моего рождения не дождался…

— Кстати, насчёт командировок: я уезжаю. Сейчас. На месяц, на специализацию. Оставляю тебя с твоей новой подружкой. Еда в холодильнике, целая кастрюля щей и ещё, по мелочи. Так… — мать перенесла горшок поближе к окну и задумчиво огляделась. — Деньги у тебя есть, магазин рядом, костыли ты всё-таки ломать не стал, хотя уже пора обходиться без них… И, да, кстати, — на тумбочку громко приземлилась стопка бумаги, — рекомендации врачей. Если захочешь их снова разорвать или отправить в костёр — в компьютере есть копии. К слову, я перенесла его в дальнюю комнату! Вместе с интернетом! Наскучат пустые передачи в телике — дойдёшь до всемирной паутины! Сам!

Последние слова женщина кричала уже из коридора, спешно перебирая документы и пытаясь в приличном виде запихнуть их в сумочку. Парень недоумённо посмотрел на горшок, оглянулся на телевизор…

— Ты бросишь единственного сына-инвалида дома одного?!

— Ты не инвалид. Только если в душе, но, надеюсь, это временно, — на пару секунд мама мелькнула в проёме двери, помахала рукой и исчезла в коридоре. — Буду верить, что единственный любимый сын не захочет, чтобы его мать объяснялась с милицией, откуда в её квартире труп молодого парня, умершего голодной смертью! С полным холодильником еды! Сколько тебе лет, двадцать, больше? Как будто впервые один надолго остаёшься.

— Ма, ты хотя бы свой возраст помнишь?

— Зачем мне помнить эти ужасные цифры? Я хочу быть вечно молодой! Пока не надоест! Всё, теперь я точно уехала!

Бряканье ключей и щёлканье замков сменилось нудным монологом про ловлю кротов, прерываемое периодическим шипением помех.

А кнопка выключения тоже заела…

…
…Снова промазал. Скомканные листы рекомендаций старательно летели в сторону яблони, попеременно приземляясь то в угол, то на подоконник. Деревце держалось изо всех сил, обозначив на некоторых особо корявых веточках зелень листьев. Ещё один бросок… Точно в «Болота Сна»! Тоже мне, луна…

…
Плохая идея — оставлять кастрюлю с супом у дивана больше, чем на сутки. Благоразумие пересилило голод, а тот, в итоге — лень. Костыль отыскался в самом углу среди пыльных бумажек. И не вспомнить, как умудрился закинуть… Стук деревяшки эхом разносился по покинутой квартире. Никогда здесь не было так тихо, несмотря на частое отсутствие родителя… И надо было ей перетащить компьютер!
Хоть пароль не сменила. В наш современный век вполне можно обойтись без походов по магазинам, главное — до двери добраться, а на это он ещё способен. Плохо, сидеть запрещено, а стоя долго не вытерпеть… Парень неожиданно покачнулся от резко накатившейся слабости, схватился за край полки и всё-таки устоял. Зато сверху из-за раскрывшейся дверцы слетела старая пыльная папка аккурат на голову болящему. Как же иначе.

Старые, совсем детские рисунки… Дамир помнил несколько из них — корявые, аляпистые, со множеством пятен… На многих изображалось небо. Жёлтые птицы с длинными синими хвостами, взмывающие к солнцу. Мальчик, стремительно прыгающий за ними…

Рука дёрнулась в порыве разорвать в клочья и без того изломанную детскую мечту, но сдержалась. Это матери память, не его. Не ему и рвать.

И это тоже. Единственная оставшаяся в живых фотография, остальные, он помнил, отошли костру. Но только теперь парень начал догадываться, почему.

«Ты не думай, Дамирёк, я ничего не придумываю тебе. Твой отец и вправду был учёным, вечно исчезал в своих походах… Однажды он пропал без вести, вернулся через три месяца, ничего о них не помнит, как будто только вчера уехал… Но я знала тогда, что он жив. Приходил во сне, потерянный такой, жаворонком представлялся, в клетке… Вернулся… Бояться стал жутко скал, кошмары снились, будто падает с неё в бездну. Но, смотри, как это его разозлило! Здесь он на вершине одной из самых высоких скал, до которой смог добраться. Сам. Последняя его экспедиция. Из следующей он не вернулся…»

На фоне закатного солнца — чёрная тень, раскинувшая крыльями руки. Ни лица, ни одежды — ничего не разглядеть, кроме силуэта. Не с чем даже сравнить себя с ним… И в голове воспоминанием испуганный детский голос:

«То есть, он обо мне так и не узнал? И никогда не узнает теперь?»

«Знает. На той стороне всё самое важное известно. Ничего не скрыть».

…
Яблоне перепала кружка воды. Слишком укоризненно смотрелась потрескавшаяся земля в изукрашенном горшке. Да и листики что-то очертились жёлтым…

Телевизор благополучно сгорел. Он давно грозился отправиться в царство вечно молчаливой техники, и выбрал для этого самый подходящий момент. Удивительно, что обошлось без пожара, а то бы ма оценила…

Информационный голод пожирал. В больнице общение свелось до минимума, но вечно кто-то носился по коридору, заглядывали более везучие пациенты, приставали надоедливые врачи со своей лечебной физкультурой… Радио у кого-то играло… Мать заходила…

А теперь тишина. Неожиданно проснулась боль — новая, незнакомая, совсем не в тех местах, где ожидалась. Вернулся страх. Тот самый, который преследовал его первые недели больницы — неосознанный, червем вгрызающийся в душу. Хотелось метаться, хвататься за ножи, примеряя их к венам, мучительно душно даже с открытым окном…

И пожелтевшая в конец яблоня.

Лучше стоя шарить в интернете, чем оставаться наедине с собственными мыслями. Что тут… «Колонновидная яблоня». Дамир скептически осмотрел фотографию, мысленно сравнивая её со своим поленом. Ну, допустим… Сайты, сайты, сайты… Непонятные слова... Названия… Окончательно запутавшись в многочисленных советах, парень заказал наугад подкормку и переключился на одинокий файл в самом центре рабочего стола.

«ДАМИРЁК ЭТО ТЕБЕ»

Многообещающее название.

Врачебные рекомендации. Дамир не удивился бы, обнаружив копии документа, раскиданные по остальным папкам. Ма может, с неё станется.

Упражнения… Ещё одно… Целый комплекс, по нарастающей, причём не такой уж и сложный в исполнении, если только по началу, с непривычки. Дамир непроизвольно оглянулся в сторону окна. Там, во дворе — его турник… Сколько времени он потратил, чтобы вырасти из шкуры хилого мальчишки, сколько сил… Намного больше, чем требуется для предписанной врачами зарядки.

И поесть хочется чего-нибудь домашнего. Хотя бы пельменей.

И яблоню полить. Она не виновата, что матери пациенты такие попадаются… своеобразные.

Ей ведь тоже хочется жить.

…
Майская погода беспощадно доказывала свой непредсказуемый нрав. Ещё вчера хлестали ливни, соревнуясь с градом в меткости, сегодня же — нежное солнце золотом отражается в подсыхающих лужах. Компания студентов наслаждалась вырванным моментом спокойствия, оккупировав единственную скамейку.

— А сегодня я такой прихожу, а там… Да ладно! Парни, гляньте! Это ж Дамир! — резко прервался старшекурсник, удивлённо приподнимаясь. — Друг! Оглянись!

По улице медленно брёл парень. Худощавый, лохматый, чуть прихрамывающий, он настойчиво продвигался вперёд, несмотря на свой груз. Услышав знакомых, радостно махнул рукой и повернул к ним.

— Чего ребят, узнали? Не быть богатым, — отшутился Дамир, здороваясь. — А вы как будто подросли даже…

— Это ты похудел, только глаза и видать. Сколько не виделись? Год? Больше? Чего с учёбой, академ?

— Не, ребят, со мной не по пути, — Дамир покачал головой и с тоской глянул в небо. — Мне теперь не летать. По здоровью отчислили. Да ничего, я придумал уже всё, — парень чуть улыбнулся, пресекая возмущённые возгласы. — На инженера пойду.

— Ты уверен? Что-то приземлённо шибко для тебя… И что это за… Что это?!

Дамир обернулся. На тележке, чуть раскачиваясь на ветру, смущённо возвышалась яблоня. Всё в том же разукрашенном горшке. Кое-где виднелись совсем недавно распустившиеся цветы, больше похожие на белые, запутанные в ветвях комочки бумаги.

— Это яблонька. Договорился с директором парка, согласился у себя посадить. Ей грустно одной, без Земли, — парень не заметил, как удивлённо вытянулись лица студентов, продолжая любоваться цветами. — Мне тоже грустно. Без неба. Но зато у меня будет возможность создать для вас крылья и не только, и, кто знает, может и на луне когда-нибудь расцветут настоящие яблони… Ладно, я пошёл, — Дамир вынырнул из собственных раздумий и покрепче схватился за ручку, — пока её кто-нибудь не свалил. Она не особо устойчивая. Добрых небес всем!

Парни молча провожали взглядом бывшего собрата, удивлённо переглядываясь.

— Он точно головой не ударялся в своей аварии? — прошептал кто-то тихо.

— Уже не уверен. Эх, такие крылья жаворонку подрезали…

Солнце лениво спряталось за шалью облаков. Ветер игриво шелестел в молодых листьях, разнося по улице ворох разнообразных запахов: подгоревшая каша из столовой, выхлопы машин, радуга разлитого бензина…

…и почти исчезнувший аромат яблони.

Август, 2016