Прятки

Тишина. Глухая, вязкая, мертвая.

Тьма. Липкая, плотная, непроницаемая.

Оцепенение. Расползающийся по телу лед. Соленый привкус крови из прокушенной губы. Непреодолимое желание свернуться в комок, скрыться, исчезнуть. Наивное желание.

Она все равно найдет.

Сдавленный крик, далекий, короткий, тут же смолкший.

Не слышать. Заткнуть руками уши. Закрыть глаза. Игнорировать.

Их не спасти.

Единственный шанс - продержаться несколько часов до рассвета. Поверить в бабкины сказки. Первый крик петуха развеет проклятье.

Глупость?

Истеричный хмык-всхлип.

А ожившая страшилка для детей не глупость?!

Шорох невесомых шагов в коридоре за стеной.

Она?

Мерзкий смешок ребенка, безнаказанно мучащего кошку. Писклявый девчоночий голос. Тихая жутковатая песня-считалочка.

Девять, восемь, семь...

Оживают звери,

За окном мелькает тень

И скребется в двери.

Скрип несмазанных петель.

У спальни два выхода. Бежать. Прочь. Оторваться. Затеряться среди безумного лабиринта комнат, в который превратил особняк больше века назад барон Жан де Рис.

Острые иглы в сердце. Пыльный сухой воздух, застревающий в горле. Колотье в боку. Синяк от неудачного столкновения с косяком.

Стишок, мчащийся по пустынным коридорам, преследующий по пятам.

Семь, и шесть, и пять...

Провожает взглядом.

За спиной шуршат шаги.

Обернись! Он рядом.

Треск проломившейся под ногой доски.

Падение. Боль в растянутой лодыжке.

Сломанная кукла на ковре струящегося из окна лунного света. Лохмотья одежды. Оторванная рука. Фарфоровое лицо - грубая пародия на Мариан, лучшую подругу. Голубой стеклянный глаз, трещина-провал на месте второго...

Окно! Робкая надежда, сменившаяся отчаянием. Не выбить.

Бег холодных мурашек по позвоночнику. Прикосновение ледяных пальцев к плечу. Слова, звучащие за спиной.

Пять, четыре, три...

Наступает полночь.

Коль тебя уже нашли -

Поздно звать на помощь!..

***

- Госс, Вейлр, возьмите напарников и пройдитесь с собаками по этажам. Да, смотрите, осторожнее, маньяк может до сих пор находиться рядом, - приказал старший следователь Клод Роне скучающим кинологам. - Не заблудитесь там. Это не дом, а черте что! 

Мужчина раздраженно скомкал бесполезный план здания. Комнаты, комнатушки, чуланы, пересекающиеся коридоры, тупики, ведущие в никуда лестницы, фальшивые двери - особняк, построенный сто двадцать лет назад по личному проекту барона де Рис, представлял собой запутанный лабиринт, в котором сам дьявол ногу сломит.

Впрочем, дьявол-то как раз хорошо ориентировался. Точнее, его земное воплощение. Согласно исторической справке, фантасмагорическое поместье служило единственной неприглядной цели - являлось полем для кровавой игры в прятки. По разным источникам среди безмолвных стен безумным аристократом было убито от двух до пяти десятков человек.

Клод  обвел взглядом пыльную комнату с выцветшими от времени отклеивающимися обоями, посмотрел на своего помощника, составляющего протокол.

-...Так я уже, энто, по телефону все, того, рассказал, - отдуваясь, лихорадочно запинался краснощекий толстяк, напоминавший больше доброго булочника, а не шерифа, каковым он являлся. - Тревогу подняла старушка Олдер, бойкая глазастая бабка, все про всех знает! Говорит, куда, энто, студиозусы пропали, которые домом проклятого барона интересовались. Я-то поместье пошел проверить... а тут, энто, жуть! лежат рядком в большой гостиной, что с фиолетовыми обоями, кровищей весь пол замызган... Энто, мне домой бы надо...

Судя по нервному поведению шерифа, спешащего поскорее убраться восвояси, жители соседней деревушки предпочитали обходить дурное место стороной. Зато отчаянная приезжая молодежь так и норовила провести ночь среди обветшалых стен, привлеченная зловещей аурой дома с приведениями. Вот и эти студенты-первокурсники заночевали...

Клодом овладело непреодолимое желание закурить. Пару минут послушав сбивчивое бормотание шерифа, следователь решил, что ничего нового не узнает, и вышел из комнаты.

Короткий коридор с почерневшими картинами библейских сюжетов. Из единственной приоткрытой двери доносилась гипнотизирующая профессиональная тарабарщина штатного психолога, мадам Ролс. В узкую щель виднелся край потертого дивана, низкий мраморный столик, профиль неподвижной девушки. Короткие растрепанные волосы, серебряное колечко сережки в ухе, сжатые побелевшие губы, худенькая безвольная рука с алой полоской дешевого резинового браслета, на котором написано "Кристина". Взгляд стеклянных глаз неотрывно смотрел в стремительно темнеющее окно.

Выжившая, мать ее! Единственная свидетельница пребывала в состоянии глубокого шока, и добиться от нее хоть каких-то подробностей представлялось нереальным.

Фиолетовая гостиная, казалось, насквозь провоняла кровью. Клод непроизвольно ускорил шаг, стараясь не смотреть на изуродованные тела, но взгляд сам собой выхватывал ужасающие подробности. Парня, разорванного пополам. Однорукую девушку с отвратительной лохматой раной через пол лица.

К горлу подступила горькая желчь. Неудивительно, что местного толстяка-шерифа трясет. Банальная кража - и то редкость для здешней глухомани. А при взгляде на останки даже Клоду, привычному к виду крови, становилось не по себе.

Улица встретила следователя ледяным дыханием быстро надвигающейся зимней ночи. После затхлой тяжелой атмосферы, царящей в доме, Клод с наслаждением глотнул свежего воздуха. Спустя минуту к нему присоединился один из судмедэкспертов, накинувший пуховую куртку прямо поверх заляпанного рабочего халата.

Закурили.

- Нечистое дело тут, - неожиданно нарушил молчание медик. - Ладно, девки, козы драные. Но шесть молодых здоровых парней даже не попытались дать отпор?

- Что-нибудь обнаружили? - поинтересовался Клод, стряхивая пепел.

- Пока рано делать выводы, - эксперт посмотрел в наливающееся чернотой небо. - Веришь, всякого навидался, а заночевать здесь оторопь берет.

Клод и сам бы предпочел домашнюю кровать или, на худой конец, паршивенькую гостиницу, но из-за обильного снегопада, занесшего единственную дорогу, группа добралась до места преступления только к закату. Часов десять прошло с момента убийства, слишком много времени потеряли, приходилось работать в ночь. Хорошо, последний сгинувший в неизвестном направлении владелец имения оборудовал в подвале генератор, обеспечив особняк электричеством.

Мелкая пороша до сих пор сыпалась сверху. Проклятый снег замел все следы, не позволяя определить покинул ли убийца дом еще утром, до метели, или до сих пор прячется где-то в лабиринте комнат. Необходимость постоянно держаться настороже выматывала.

Клипса в ухе пиликнула сигналом вызова.

- Эй, шеф, можете подойти? - раздался в наушнике деловой голос Госса. - У нас на втором этаже еще жмурик...

Клод вздохнул, затушил бычок и вернулся в дом. В прихожей следователь едва успел разминуться с панически спешащим покинуть проклятый дом шерифом. На беду толстяка, проржавевший насквозь механический замок входной двери, только что рабочий, неожиданно заклинило намертво.

Оставив "коллегу" разбираться с проблемой, Клод поднялся по лестнице на второй этаж. Пара Госса, вопреки опасениям, нашлась без труда, благо идти оказалось недалеко.

 Кинолог отступил в сторону, открывая взгляду девушку, лежащую в платяном, стоящим под углом шкафу, словно кукла в подарочной коробке. Фарфоровая бледность кожи. Черные короткие волосы. Тонкий нос с аристократической горбинкой. Родинка под левым смотрящим в никуда глазом. Алая полоска браслета с надписью "Кристина" на правом запястье. Ее точного живого двойника Клод видел не далее, как десять минут назад...

- Что за дьявол!..

Лампа над головой пару раз мигнула, заискрила, погасла, погрузив коридор в кромешную тьму. 

- Похоже, накрылся генератор... - предположил Госс, разрезая темноту лучом карманного фонарика.  

Клод почувствовал, как глухо заныл старый шрам на правом бедре - верный признак, еще со службы в армии, приближающих неприятностей.

- Всем собраться в...

Он не успел договорить.

Издалека донесся приглушенный женский визг, практически сразу же оборвавшийся. Мадам Ролс?

Тоскливо заскулила, прижимаясь к ноге Госса овчарка.

По коридору зашелестел, звуча одновременно отовсюду, мелодичный девичий голос.

Три, четыре, пять...

Ночь стирает лица.

Слышишь? Он идет искать.

Никому не скрыться...