Аркан 0.Шут (Гл.1-3)

И ты, житель града, отдай охотнику то, что его.

«Физиолог»

Над гладью ледяных пустынь планеты Мерран носимся мы, бесплотные духи-защитники.

Наш океан давным-давно застыл под белой корой. Человеческая Империя поглощена потоком времени и циклов Вселенной. Но звезда Апри всё ещё светит, отдавая тепло во тьму космоса, где уже некого согревать. Планеты Мерран и Атум по-прежнему кружатся в танце затмений, отмеряя года, которые некому считать. Ушли в небытие люди, что сотворили нас. Лишь память о них не дает упокоиться и выпасть кружевными кристаллами на немногие свободные островки. Мы бредим снами о человеческих жизнях, трепетных и странных.

Песни разносятся далеко над белыми просторами. Тщетно ищем мы старые храмы под толщей ледников… Но тише! Что это за звук?

Неужели планета снова ворочается во сне и вспарывает холодный панцирь? Не развалины ли это огромной башни, что тысячи лет назад поглотил океан и лед? Мы бесплотны, мы можем нырнуть туда, в темные глубины, увидеть давно забытое и прожитое. Что же поведает нам она, Праматерь духов, вечная беглянка от собственной сущности и судьбы?...

Книга 1. Сбитый ритм

Вместо предисловия

Песок завернулся кулёчком, зашелестел. Не глядя, я перевернула часы, изо всех сил стукнув каменным основанием по столу. Третий час, боги. Третий час! Что могло так задержать письмо?! Теперь опять: пришло, да не прочесть — и руки сожжешь, и послание.

Варан смотрел на меня, а я на него. Дрожал раскалённый воздух. Сквозь марево мир виделся чуть искаженно, словно через потёкшее от времени стекло.

Время… и правда, сколько же прошло зим? Пять? Шесть? Десять? Как давно дрожал воздух над усадьбами знати? Над деревнями и городами Сетера, по которым катался бунт? Кажется, что только вчера. Только вчера повстанцы дорвались до огненных установок и равняли с землёй всё, до чего могли дотянуться. Только вчера я выбрасывала в огонь тряпки, пропитанные тем, что могло стать выродком от полутора десятка отцов. Только вчера мне едва минуло двадцать, и я, сама того не ведая, навела убийц на наше с отцом очередное убежище…

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Усилием воли вернула себя в нынешний момент. Сетер давно под новой властью. Мне двадцать три зимы и два сезона. Сейчас я в княжестве Варсум, живу у дружественной семьи. Маскировка «под гувернантку» - чтобы не нашли, не арестовали, не раскрыли заговор…

Заговор. Боги. Я присмотрелась внимательнее к почтовому варану. Бока, обтянутые тёмной чешуйчатой кожей, вздымались и с присвистом опускались: один быстрее, другой медленнее. Между задними лапами подрагивал остаток хвоста. Сердце ухнуло, по спине прошел холодок. Неужели нашли? Но варан добрался, значит, письмо тоже. Хотя, что письмо? Главное, адресат.

Наконец, запахло маслом – перегретый механизм начал охлаждаться. На теле варана тут же появились тонкие светящиеся трещины. О нет, только не самоуничтожение! От этой мысли бросило в жар. Окружающее пространство мгновенно повело. Шарик огня в ночнике затрещал. Спокойно, спокойно. Только взрыва ещё не хватало.

Отодвинув лампу подальше, я перегнулась через стол, за которым сидела. Шипя и ругаясь, одной рукой цапнула варана поперёк спины, другой взяла со стола нож. Подвывая сквозь сжатые зубы, извлекла из брюха почтальона закопченную капсулу с посланием. Вовремя: переплетение стеклянных волокон уже размягчилось, ещё немного – и письмо бы сгорело.

«По несравненным замкам ночи змеи уползли в храм великой истины. Ниспосланный облаками дар догорает в горшке. Пепел и снег. Аспид», гласили чёрные клинышки. Буквы абсолютно ровные, выведенные по трафарету, и только последнее слово — от руки. Наискосок, Сетерской вязью, зачеркнуто жирной чертой.

Распотрошенный варан взорвался и начал гореть, рассыпая искры – опасные, зеленые искры. Ну уж нет. Я подвернула пальцами пространство, превратила огонь в оранжевый. Потом вернулась к письму.

Так. Вроде, всё по плану. Осталась малость – привезти гостинец из Варсума. И время не ждет: до Аспида уже добрались. Хотя, может, просто несчастный случай — с этого обалдуя станется, даром что бастард покойного князя. Характер унаследовал по полной.

Я провела ладонью по пергаменту. Тонкий, мягкий. Не верблюжий, не воловий, не свиной. Даже на ящерицу или змею не похоже, из животного такой не сделать, только…

Из горла вырвался смех – нервный, на грани истерики. Долго же до меня доходило! Вон, в углу – пятно, похожее на скрещенные копья. Я обвела его указательным пальцем. Аспид терпеть не мог, когда я так делала…

Пламя, пожиравшее останки варана, затрещало. С трудом сглотнув комок, я вынула из нашейного медальона колечко черных волос. Брачный контракт, опечатанный Верховным жрецом Небесного храма, это не любовные клятвы простолюдинов на весеннем празднике. У Высоких все по протоколу. Всегда. Поэтому супруги обязаны проводить друг друга в последний путь. Любым способом. В любом виде: мумия, палец… пергамент.

Завернув волосы в письмо, я бросила всё в огонь. Вспышка. Комок рассыпался пеплом, оставив после себя запах погребального костра.

Отведя взгляд от пламени, несколько раз вздохнула, и поглядела в потолок. Интересно, у стариканов хватило ума не разглашать? Додумались ли достать из канавы похожего на Аспида крестьянина? Конечно, проблемы с такой «куклой» будут, но потом, когда отвоюем столицу… а пока нужен народный лидер – речи толкать, перед строем гарцевать. Я на эту роль точно не гожусь: кровь хоть и очень высокая, но всё равно не княжеская, да и «с душком». Но главное - управляться с войсками в разы трудней, чем с оружием. Особенно, если ты, внезапно, женщина.

Останки почтового варана прогорели. Чтобы не дать огню зародиться вновь, я аккуратно смела их специальной метёлкой в ящичек для «животного» пепла; плотно закрыв крышку, убрала прочь. Затем погасила лампу и направилась к двери. Час неурочный, конечно, но у Старейшины Балия вечно бессонница, и...

Я остановилась, прислушиваясь. За дверью кто-то был.

Здесь, в одном из самых древних строений на планете, двери старые - тяжелые, деревянные, сильно глушили звук. Но тот, кто прибежал к моей комнате, пыхтел так громко, словно находился рядом. Хм. Вряд ли убийца. И всё равно надо быть начеку.

В дверь постучали: три длинных удара, пауза. Три коротких.

Заведя одну руку за спину, я взялась за кинжал, что всегда носила в складках одежды. Стук повторился. Подождав три удара сердца, резко открыла дверь.

- Госпожа Ваяаааа! - лишившись опоры, посыльный упал на пол.

Лампа с лязгом погасла. Мальчишка вскочил, и продолжил громким шепотом:

- Хозяин зовёт! Срочно! Проклятые в храме Истины! Вас ждут в алой гостиной!

Не смотря на богатство семьи, свет в коридорах здесь не горел. Никогда. Тусклой ручной лампы не хватало, и мой провожатый то и дело спотыкался, глотая ругательства. В другой ситуации я бы отдала светильник ему, но после полученного только что письма от широких жестов решила воздержаться. А теперь ещё и гонец посреди ночи.

«Проклятые в храме Истины». Придумают же пароль!

Преодолев пятнадцать лестниц, шесть залов, и пять колоннад, мы вошли в Алую гостиную. Название не имело никакого отношения к обивке низких кресел, циновкам, коврам на полу – всё обычное, черно-бежевое, хоть и из дорогих материалов. Огонь в светильниках и ароматницах тоже зажигали простой комнатный, то-есть, Желтый. А вот стекло ламп сделали красным, да ещё и рельефным, поэтому казалось, будто ты находишься внутри огромного бокала вина.

Однако сейчас гостиная напоминала улей: собрались все старшие мужчины и женщины рода Бассар. Именно эти люди руководили княжеством Варсум – тихо, исподволь, склоняя местный Совет к нужному им решению.

Прошлой зимой, когда я прибыла в этот дом под видом новой гувернантки, они долго не верили, что остатки знати разорённого Сетера всё-таки собрались отвоёвывать свою землю обратно. И не просто собрались, а уже начали активно действовать, да ещё и умудрились сохранить свою активность в тайне. С прошлой зимы многое изменилось. Например, то, что большая часть войск уже подтянулись на берега Песковорота – огромного подземного озера в самом центре солончаковой пустыни на юге Сетера.

- Ночь добрая, - поприветствовал меня Намбий,

Красный, потный, в халате на голое тело, он сейчас совершенно не походил на степенного богатея, каким обычно выглядел. Да и все остальные стояли сонные и нервные, даже старейшина Балий, глава рода. Старик сидел у стола. Глядя в пламя свечи, Балий перебирал узловатыми пальцами чётки из черепов ядовитой ящерки пхи, символа бога Молчания. По левую руку от старика стояла его старшая дочь, которая по возрасту годилась мне в бабки, по правую руку - младший внук, молодой мужчина примерно моих лет. Ещё несколько Бассаров стояли поодаль, и тихо беседовали о домашних делах – то ли о пелёнках очередного правнука, то ли о порке нерадивого раба.

В стороне ото всех, на небольшом диване сидела молодая девушка в пыльной одежде и дорожных сандалиях. Короткие волосы прилизаны волосок к волоску и залиты воском, как печать сургучом. Сущий шлем, а не прическа. Ни расчесать такое, ни растрепать. Хорошее решение для посланников, особенно, если едут очень долго и без отдыха. Только вот спину девушка держала слишком уж прямо для человека после длительного путешествия в седле…

По бокам от посыльной подпирали стенку крепкие ребята, тоже все в пыли. Складки их длинных, до колен, туник, падали свободно - никаких ремней, тог, перевязей. Зато по нескольким разрезам и характерным «оттопыркам» в районе подмышек, угадывалась более плотная амуниция. Охранники? Хм. Важное послание, значит.

- Ну, все в сборе, можем начинать, - сказал Намбий.

- Прошу вас, озвучьте ещё раз. Полностью, - обратился он к девушке.

Та встала. Стол, за которым сидел старейшина Балий, находился от неё в двух шагах, но девушка обошла его и встала со стороны основного пространства комнаты, так, чтобы все могли её видеть, но никто не мог обойти. Двигалась посланница несколько сковано, не отнимая левую руку от живота. В правой руке - зажаты такие же чётки, что и у старейшины Балия.

- О мудрейший из старейшин Варсума, - посланница склонилась, - боги этого мира и следующего вещают…

Вдруг я почувствовала рябь пространства - тонкую, едва заметную, какой покрывается вода в умывальной чаше, если мимо дома марширует конница. Или… грохочет установка переносного огня.

Посланница сделала круговое движение пальцами, будто дергая невидимые нити. Охранники у стены закрылись пространственными щитами. Свет замигал, из светильника под потолком посыпались искры.

Я отскочила подальше. Рухнула ничком, закрыв голову руками.

Грохнуло.

0 (XXII). ШУТ

1.     Между прошлым и будущим

Волна жара скатилась прочь. Я тихонечко приподнялась на одном локте. Второй рукой прочистила ухо – звон в голове стоял страшный. Комната «покачивалась». Сквозь оседающую пыль я разглядела, что мебель разметало, стены покрылись выщерблинами и брызгами: «Алая гостиная» стала по-настоящему алой. Посреди хаоса невредимыми остались только я и охранники посланницы.

Боги. Нанять смертницу! Вот что значит, крупная игра.

В голове по-прежнему звенело, но даже через заложенные уши, я слышала стоны выживших. И не только я: сбросив туники, под которыми скрывались короткие мечи, бугаи принялись добивать уцелевших.

Сердце колотилось, как бешеное. Стоп. Не паниковать. Ползком, ползком… Заметили: один из убийц пошёл ко мне.

Я вскочила. Натыкаясь на стены, кинулась прочь.

***

Обычно усадьбы не строят выше двух этажей, нагромождение глиняных закутков – это для простолюдинов. Но дом Бассеров строили ещё до Катастрофы, поэтому этажей в нём целых пять. И без счёта лестниц. И окон. И галерей.

Голова гудела, перед глазами прыгали мошки. Колотящаяся в висках усталость притупила страх. Ну, догонят, ну, убьют. Хотя я от погони сдохну раньше…

Я неслась по дому-лабиринту, стараясь не слушать, не слышать, не думать про то, что происходило в других частях здания. Я слишком хорошо знала: когда ставки высоки, род выкорчёвывают полностью, вплоть до самого маленького корешка.

Далеко-далеко, на пределе слышимости, закричал младенец. И тут же смолк. Резко и, скорее всего, навсегда.

Я сжала зубы. Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Всё. Отставить. Нельзя мне сдохнуть. Теперь – точно нельзя. Слишком многое на меня завязано, слишком многих подведу, если сгину. И все сегодняшние смерти тоже будут напрасны.

Коридор разветвился, я завернула в короткий аппендикс. За окошком в торце тупичка светало. Стекло отсутствовало, поэтому холодный воздух приятно пробежал по волосам. Откинув выбившиеся пряди волос с глаз, я одёрнула тунику, насквозь мокрую от пота. Проверила кинжал на поясе, потом на ноге. На месте, оба. Хоть какая-то стабильность в этой жизни.

Движение справа – не слышимое ухом, мягкое. Я резко развернулась. Кошка Пиу, одна из священных красавиц дома, гордо спрыгнула с подоконника и прошествовала мимо. Да боги тебя во все дыры!

И кошаря твоего тоже. Пыхтя, в окно влез мальчишка, приставленный наблюдать за баснословно дорогим питомцем – всегда и везде, куда бы эта сволота усатая ни учапала. Я нервно усмехнулась. Повезло пацанёнку. Других-то слуг уже порезали, как и хозяев. А этого вон, священная кошка хранит.

- Дбрйутр, гспжа Взия, - деловито буркнул он, и закричал, - Богиня Пиу! Богиня Пиу! Ваше молочко! Богиня Пиу!

И дунул в кошачий свисток.

Пространство в основном коридоре шевельнулось. На выходе из тупичка, где я пряталась, появился один из наёмников, что наводнили сейчас усадьбу. На сей раз – мужеподобная баба со скорострелом в руках.

Болт оцарапал ухо, второй – руку. Но я уже неслась к двери на чёрную лестницу, что расположилась рядом с окном.

- Пиу! Как же Пиу? – взвизгнул мальчуган, которого я тоже утянула с собой.

З атем, лихорадочно вытащив огонь из ближайшей лампы, начала ставить растяжку.

- Дуй отсюда! – рявкнула я.

Мальчишка ринулся вниз. Его неслабо заносило, и он только чудом не упал в открытую шахту лифта, вокруг которой обвивалась лестница. Я тоже побежала, перепрыгивая через две-три ступеньки. Боги! Слава тому, кто приказал повесить на чёрной лестнице лампы!

За спиной грохнуло. Из стены справа брызнула песчаная крошка. Впереди кошарь оступился и скатился кубарем на площадку, под двери грузового лифта. Удачно: лифт прикрыл пацаненка от рикошета, а меня - от следующего болта. А вот железная дверь с площадки на этаж оказалась заперта. Наглухо.

Я развернулась к шахте. Лифт невозмутимо парил на изношенных колёсах Коричневого огня. Снова болт, снова осколки. Кошарь уже тянул за толстую ручку, пытаясь попасть в укрытие. Хорошее и подвижное. Только вот размер… Стараясь не думать про саркофаг и похороны заживо, я заскочила в лифт и начала микросвёртку пространства.

Кабина застонала и тронулась – медленно, слишком медленно. Разболтанные диски прокручивались, мешали управлять. Хоть скорость набрали, и то ладно. Теперь бы знать, куда ехать! Семейство древнее и богатое, большая часть усадьбы под землёй. Как потом выбираться?

- На скальном! Третий! – заголосил кошарь, - там бабка! Там никто не найдёт! Только быстрее! Быстрее!

- Хватит орать! – цыкнула я, но курс поменяла.

В конце концов, я тут всего-ничего, а этот пострел из потомственных слуг семейства. Закоулки уж точно знает.

Закоулки, и правда, оказались ещё те. Когда кабина остановилась в нужном месте, в нос ударил запах квашеного молока, солёного мяса, подкисшего хлеба. Светильник один, но всё равно видно, что пол и стены - из грубо тесаного камня. Скального камня! Ничего себе! Я слышала, конечно, что дом стоит на корнях, но одно дело слова, и другое – гулкое эхо в каменном коридоре. Даже в моей родовой усадьбе такого не было…

Мальчишка уже опрометью кинулся прочь. Прежде, чем бежать за ним, я снова раскрутила огненные кольца под полом и на потолке лифта, и услала пустую кабину обратно в пыльную шахту.

Единственный и неприятно узкий, проход привёл к череде дверей. Первая слева оказалась приоткрыта. Из широкой щели сочился свет, доносились голоса: взволнованный детский и надтреснутый старческий. Я вошла и осмотрелась.

Комната небольшая, вытесана в той же скальной породе, что и коридор. Напротив входа - несколько шкафов с толстыми растрёпанными книгами и грубо сколоченный стол. На отполированной локтями поверхности тихо тлела горелка, Пламя жевало почерневшую солому и всё никак не решалось перейти из оранжевого в голубое. Ох уж эти привычки простолюдинов – кормить цветной Огонь чем ни попадя! Руки бы поотрывала!

Хозяйка горелки сидела ровно по центру помещения, в скрипучем кресле-качалке. Её окружали клубки цветной шерсти, похожие на зимних птиц северных княжеств. С острых колен свешивался пестрый коврик наподобие того, что висел за спиной старухи. Или вон того спра…

Мысль споткнулась. Нет, это не коврик. И даже не панно. Это... это…

На дальней стене, раскинувшись от угла до угла и от потолка до пола, висело прямоугольное облако тумана, похожее на запотевшее зеркало. Только с отражениями у… у… у предмета, явно не ладилось. Бело-серый туман медленно клубился внутри самого себя, в его глубинах танцевали тени.

Великая Катастрофа стёрла многое. Память о мгновенных перемещениях в пространстве и Тимирии, государстве нескольких миров, давно обросла легендами, некоторые считались ересью чуть ли не для всех богов. Одну такую, про Зеркала-без-отражений, очень любили в моей семье. Мол, остались ещё двери, которые прорубали Древние с помощью немыслимых для нас технологий – масштабного перекраивания пространства, например. Кое-кто из моих родственников даже регулярно рыпался на поиски «переходов»… пока особо фанатичные жрецы шальную голову не оттяпали.

- Ты видишь его? – протрещал голос.

- С-странное у вас тут… з-зеркальце, - только и выговорила я, с трудом отрывая взгляд от мутных глубин, - помыть не пробовали?

Старуха громко, с переливами, захохотала.

- Зеркало! Помыть! Это Зеркало-то! – повторяла она, трясясь всем телом, - о мудрый Тоду! Сколько слышала-видала, но чтоб помыть!

Сжав зубы, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Нервный сегодня день, совсем нервный.

- Тут выход есть, кроме лифта? – обратилась я к кошарю, стараясь не смотреть в сторону странного стекла.

- Д-да… в конце коридора, - мальчишка шмыгнул носом и придвинулся ближе к бабке, - в самом-самом конце… слева… за пятой морозилкой…

- Тю! Морозилка, придумал тоже! – фыркнула старуха, - на тебе, и хватит глупости болтать! И не перебивай, когда взрослые разговаривают!

Сказав так, она вынула откуда-то засаленный мешочек и протянула его мальчишке. Тот моментально набил рот сушеными плодами, чавкая и облизывая пальцы. Пффф!

- Так что, где выход-то? – переспросила я.

- Вон он, твой выход, - старуха кивнула в сторону мутной стенки, - Чего глазки свои черные таращищь-то? Ты лучше в Зеркало смотри, дорогу выглядывай. Раз уж уродилась такая… кучерявая, хахахаха!

И она опять залилась грудным икающим смехом. Мальчишка разгрыз очередную косточку. Боги, что за день-то такой, а! Ближний светильник заискрил, горелка на столе фыркнула. Я завела выбившуюся прядь за ухо и сжала зубы, сдерживая пространство. Ладно. Что взять с убогих? Сама выберусь.

Но, стоило начать разворот, как на шее старухи и плече мальчишки расцвели алые перья. Я нырнула в сторону. Дротик просвистел мимо уха. Другой попал в икру. Нога мгновенно подкосилась. Каменный пол ударил в бок.

Держа скорострел на взводе, охотница за головами вошла в комнату. Я попятилась, опираясь на локти. Нашарила оружие. Только чего стоит кинжал против перьевой кольчуги? Ничего. Но если подумать…

Фыркнув, охотница легко отбила брошенный в неё клинок. Кинжал со звоном откатился к стене, под светильник. Крохотные шарики Огня, спрятанные в кожаной обмотке рукояти, поползли вверх по выщерблинам в камне.

- Ерепенишься, дрянь?

Кованая подошва пнула по раненой ноге. Я взвыла. Усмехнувшись, охотница перехватила скорострел. Присев на корточки, она забрала у меня второй кинжал - узорную побрякушку с прекрасной инкрустацией и отвратительным балансом.

- Пффф! Это что за лопатка? В жопе ковырять?

- Лучше в *** попробуй, не прогадаешь.

Скривившись, охотница сплюнула и встала. Почти прямая линия со светильником, отлично. Миг – и Пламя начало подниматься к потолку. Медленно, очень медленно. Так же медленно, как летящее в меня треугольное остриё.

Воздух заклубился разноцветными искрами. Мир поплыл.

***

Обучая обращаться с цветным Пламенем, родители и учителя твердили о хрупкости и нестабильности пространства нашего мира. За счёт этой самой нестабильности и существуют цепи разноцветного Огня, что приносит когда свет, когда тепло, а когда и смерть. Именно управление мелкими вихрями позволяет зажигать следующее Пламя из пепла от предыдущего. Считается, что ещё для этого нужен непосредственный контакт катализатора с углями, и это так. Для простых людей. Но не для тех, кто поколениями хранит кое-какой секрет.

Когда я приподнялась, вся мебель в комнате превратилась в горки зеленоватых шариков. На полу чернели три бесформенные кучи. Стены стали полосатыми от брызг Оранжевого пламени. Куски взорвавшейся горелки крутились в воздухе, скользя по остаткам завихрений. Ещё немного – и упадут на зелень. О боги! Раскалённый металл и зелёные угли! От такого даже в подвихрь не спрятаться! Хотя дверь из комнаты пока свободна. Пока. Добраться, может, и успею, а вот выйти…

Вдруг, ближняя куча зашевелилась. Словно в дурном сне, из обгорелых кусков чужого мяса полез кто-то целый и невредимый.

- Ах ты, маленькая дрянь… - шипела фигура, - личину мне попортила… Пуф! Вот тварь, а…

Внутри всё сжалось. Да это же феникс! Феникс!

Это конец…

Тут на полу что-то сверкнуло. Присмотрелась: кинжал. Тот, узорный. Весело посверкивает богатым перекрестьем и вензелями на клинке. С трудом перевалившись вперёд, я схватила витую рукоять.

- Тварь! Он тебе не поможет! – завизжала охотница, - Мой! Я выиграла! Отдай сюда, сучье ты племя!

Ого! Это что же, сплетни про то, что профессиональные живодеры фениксы жадны до блескучек – правда? Вот уж не думала…

Вихрь под кусками горелки замедлился ещё больше. Щелк! Ярко-алый осколок стукнулся о камень рядом с кучкой пепла. Там, где они почти – только почти - соприкоснулись, появился язычок Зелёного пламени. Небольшой и слабый, он с энтузиазмом накинулся на пепел, и начал расти на глазах.

- Кетания Селия Кадмор! А ну иди сюда, тварь!

Охотница поднялась на ноги, но я уже выцепила второй – черный - кинжал из-под стены. Подскочила к Зеркалу: угроза смерти – действенное лекарство от недоверчивости. Думали ли Древние, что в их великие Двери будут лихорадочно вползать на карачках?...

…Сумерки. Ряды тонких колонн уходят вверх, теряясь в мутной мгле. В нос бьёт прелостью, ладони колет холодом и влагой. Боги! Да это же не колонны, а лес! Не случайный оазис, не искусственный парк, а именно лес, из тех, что я видела только на страницах старых книг! Откуда? Как?...

Разглядеть чудо не удалось. Мощный пинок взрыва – и я буквально полетела вперёд. Лес исчез. Мелькнул свет, что-то твёрдое больно ударило по коленям. Над головой просвистело перо-болт, какие метают фениксы. Неужели Зеркало пропускает оружие?! Хотя, это же феникс…

Перекатиться, приподняться за горкой мусора. С этой стороны Зеркало похоже на выцветший гобелен, на котором словно пытались выткать сразу два рисунка: высокие деревья и выжженные солнцем степи. Внутри обоих – человекоподобная фигура. Изображение мерцало вместе с рисунками. Лицо моей давешней противницы исказила ярость. Одна рука - в бессильном порыве тянется вперёд, вторая – рвёт перья на груди.

Подождав ещё немного, я села. Охотница-феникс всё также висела внутри «гобелена», словно пойманное смолой насекомое. Ого. И здесь легенды оказались правдивы: те, в ком не течет кровь Проклятых, не могут проходить в другие миры.

После Катастрофы, мир раздробился. Остатки ресурсов, осколки знаний и технологий, разошлись по рукам, раскатились по закоулкам новых княжеств. Однако во всем превеликом множестве государств, осталась легенда о Проклятых. Считалось, что Древние искусственно породили этот народ, и наделили свои создания способностью тонко и точно работать с пространством. Но Проклятые поссорились со своими создателями, и создали Чёрное пламя, которое и погубило прежний мир, превратив планету Нор в выжженную пустыню.

Из-за этой легенды войны развязывались на ура – хороший ведь предлог, чтобы вторгнуться в государство, где «угнездилась зараза», и очистить мир от очага великой угрозы. Да что война! Как обвинение, чтобы сжить со свету разжиревшего соседа, тоже вполне покатит. Только вот незадача: простейшей сверткой пространства у нас не владеет только ленивый, цветное Пламя используют даже в трущобах, ну а всякие там изыски крови на роже не написаны. А слухи – ну что слухи? Чем знатнее и богаче род, тем больше про него слухов. Только при государственных переворотах про них и вспоминают…

Ну что же. Хоть разок моё «проблемное» происхождение обернулось благом.

Я огляделась. Пыль, плесень. По ясно: строение мертво давно и безнадёжно. Мышино-серый, неживой свет. С потолка, точно змеиная кожа при линьке, свешивались шуршащие куски штукатурки. В облупленной стене напротив – три грязных окна, в прилегающих углах – дверные проёмы. Никакой мебели, если не считать Зеркало. Я хотела встать, но раненая нога предательски заныла. Пришлось устроиться удобнее и, отодрав подол туники, наложить тугую повязку. Ну вот, теперь можно кое-как подняться, цепляясь за стену.

С этого ракурса за окнами показалось что-то, похожее на город. Так. Надо бы дохромать и посмотреть…

Вдруг из глубин здания раздался крик. То высокий, то низкий, он походил одновременно на львиный рёв, стрекотание ядовитого насекомого, предсмертный вой человека, и что-то ещё страшное. По спине пробежали мурашки. Боги! Только хищника не хватает! Особенно, когда одна нога плохо двигается и пахнет свежей кровью! А оружия вообще, считай, нет!

Я перевесила кинжалы поудобнее. Рык повторился, уже ближе. В нем появились новые ноты – злобные, алчные. Я заозиралась. Бежать по незнакомому и пустому зданию? Сигануть обратно в Зеркало в объятия убийц? Встретить хищника лицом к лицу и красиво погибнуть?

Тут я заметила небольшую дверь в углу, рядом с Зеркалом. Дверь не имела ни косяков, ни ручки, оттого я и не заметила её сразу. Пощупала стену, нашла вытянутую скважину замка. Поворошила мусор на полу. Нет ключа. Послышались шаги – крадущиеся, но твёрдые шаги зверя, который идёт нападать, и уверен в победе. Из проёма около окна поползла тень не то насекомого, не то человека.

Да ***!

Я со всей силы стукнула дверь. Она не подалась ни на ноготь. Как её открыть? Как?!

Не придумав ничего лучше, я достала черный кинжал, и начала ковыряться им в замке. Дело продвигалось медленно – гораздо медленнее, чем неизвестный зверь. Каждый раз, как клинок беспомощно клацал по механизму, раздавался рык. Все ближе. Ближе. Бли…

Рука дрогнула. Повернувшись боком, кинжал идеально вошел во всю высоту скважины. Затем провалился по самую рукоять и… застрял. Вой повторился, уже рядом. Я достала второй кинжал, и обернулась.

О боги, вот это тварь!

Раскачиваясь на вывернутых лапах, на меня двигалось существо с телом полуящера, полульва, и головой уродливого человека. Нет, не головой - лицом, прилепленным на голый череп. Бледно-желтые кости все в наростах и вонючей зелёной жиже. От гнилостного, сладкого запаха защипало глаза. Желудок противно сжался.

Монстр прыгнул.

Раненая нога слушалась плохо. Точнее, совсем не слушалась. Вместо нормального поворота с выпадом, я упала. Инстинктивно сваяла пространственный щит. Цепанув по нему когтями, чудище пролетело на Зеркало. Оттолкнулось от него, как от твёрдой стенки, вернулось на пол. Принюхалось, колотя по бокам чешуйчатым хвостом с меховой кисточкой. Фыркнуло, пошло на меня – медленно, даже вальяжно. Утробное рычание, вкрадчивые движения, отвратительный скрежет когтей по каменному полу. Ну конечно, дрянь! Чует, что добыча ранена и не может защищаться!

Я вжалась спиной в стену, попыталась подняться. Зацепться бы… Подняла руку, нащупала кинжал, торчащий из замка. Дернула. Никакой реакции. Подобрала ноги. Шипя от боли, начала вставать.

Вдруг из дверного проёма у окна выпрыгнуло второе чудище. Первый монстр резко развернулся, зарычал. Второй тоже. Сглотнув, я вжалась в стену. Вернее, в дверь. Навалилась на неё всем весом, пытаясь провернуть замок.

Обменявшись рычанием, монстры разошлись: второй зверь ретировался, первый повернулся ко мне. Я лихорадочно задергала кинжал. Ну давай, давай же, ну!

Что-то тихо щёлкнуло. Дверь подалась вперёд. Я тут же захлопнула её с другой стороны и, скользя спиной по косяку, съехала на пол.

Когда потухли круги перед глазами и стих звон в ушах, я разглядела комнату, как две капли воды похожую на первую. Только свет из окон сочился так, будто бы помещение находилось на другой стороне дома, а не по соседству. Но кто их разберёт, этих Древних, что они понастроили!

Прислушалась. Ни из проёмов у окна, ни из-за двери за спиной, не доносилось никаких звуков. Да хоть бы и доносились, главное – чтобы монстр сюда не причапал. Драться одним кинжалом, да на раненой ноге? Без шансов. Ну, разве что в рай для воинов попасть потом.

Нога нещадно ныла. Я перетянула повязку. Собравшись с силами, встала. Взглянула на дверь. Она слилась со стеной, замочная скважина затянулась. Эй, а кинжал?! Но клинка и след простыл. Приехали. Последняя память об отце… Эх.

Вздохнув, повернулась к Зеркалу. В конце концов, разные двери – разные места, а выбираться-то обратно надо. Может, не в подвал в Варсуме, а… Куда?

В отличие от первого Перехода, здесь нити «гобелена» переплелись в очертания синих барханов. Выглядели, как вода. Выше, над покатыми гребнями парили облака, которые постоянно меняли форму: то крепость, то ящерица с крыльями, то вообще не пойми что. Вглядевшись, я увидела, что по раме Зеркала вьются знаки Высокого языка. Более острые, менее разборчивые, они казались пародией на привычную вязь из старых книг и священных текстов. Часто повторялось слово «Мерран», а единственная осмысленная вещь, которую я смогла разобрать, это что-то вроде «Слияние живого с неживым».

Живое и неживое. В ушах снова зазвенели крики – сегодняшние и не только. В носу засвербело. Почему всё так, боги?! Сколько сил и времени потрачено, сколько жизней сгинуло… и за что? За то, чтобы я, вместо восстановления княжества, попала хрен знает куда, гобелены разглядывать?! С другой стороны, если я сейчас каким-то образом вернусь в подвал, надо будет как-то выбираться. Пока это слишком опасно: поместье-то, может, и «зачистили», но они пытались инсценировать нападение диких племен. Значит, сразу не уйдут, а мародёрить будут ещё пару дней. Потом их будут выбивать. Потом выбьют. Потом прискачут власти, разбираться. Но всё это ничего, в суете, может, и легче улизнуть… будучи здоровым. А я ковыляю едва-едва. Так что отсидеться надо, хотя бы чуточку.

Изображение на гобелене задвигалось, облака над водяными барханами разошлись. Пахнуло солёным ветром – таким влажным, что казалось, его можно пить. Я глубоко-глубоко вдохнула. Как сладко… И сам запах такой родной, будто в детстве, когда матери в коленки утыкаешься…

Да. Пожалуй, попробую отсидеться. Но недолго. Нога подзаживёт - и сразу домой.

Выдохнув, как перед стаканом крепкой настойки, я шагнула в неизведанные глубины Мерран.

2. Первые шаги

Новый мир встретил темнотой и слабым потоком холодного воздуха. Пахло запустением и тленом. Я вынула палочку огненного кактуса и встряхнула её. Голубоватое сияние осветило лестницу на несколько ступеней вниз, к мозаичному полу, покрытому пылью и катышками помёта. Слева и справа угадывались два ряда колонн. Всё.

Я оглянулась. С этой стороны Зеркало выглядело как бурое облако с расплывчатыми контурами стёртого рисунка. А жаль, интересно бы посмотреть…

Опираясь о стену, одолела несколько ступеней. Подняла осветительную палочку выше. Увидела фрески. Многие из них разъела плесень, однако даже сейчас угадывалось обилие гербов, протянутых рук, и ларцов с дарами и свитками. Похоже, в этом зале когда-то вели официальные переговоры.

Вдруг кусок фрески открыл два бледно-розовых глаза и начал отделяться от стены. А потом ещё один. И ещё…

Что за ***!

К счастью, цветные лепёшки двигались крайне медленно. Всё же желание приобщаться к искусству незнакомого мира куда-то улетучилось. Вместе с ним погасла и огненная палочка. Неприятно, но весьма кстати: в наступившей темноте частично проявилась арка, а за ней - темно-синее небо с тусклыми всполохами.

Чего мне стоило перелезть через невысокий, но рыхлый завал, известно только богам и их детородным органам. Хорошо хоть, сам лаз специально расширять не пришлось. Впрочем, я и не в таких щелях ползала, благо рост позволяет. Но когда, наконец, вылезла на каменный карниз, тут же об этом пожалела. Порыв ветра обдал леденящим холодом, воздух застыл в носу. Да уж. Туника и сандалии – одежда явно не для этого мира.

Стараясь не слишком сильно стучать зубами, я несколько раз вдохнула и выдохнула – сначала медленно и глубоко, потом быстро, подтягивая живот, стараясь разогнать кровь. Так-то лучше. Теперь хоть сколько-то продержусь среди бесконечных белых барханов. Ну, и? Что-то же тут должно быть кроме пещеры с Переходом и живыми фресками? Где мне раны-то зализывать?

Действительно, от левого края площадки отходила широкая, но крутая лестница. Вглядевшись в ночь, я увидела, что она ведёт к островерхим зданиям. Тёмный контур крепости едва выделялся на фоне горы, словно кто-то вырезал стену и башни из цветной бумаги, а потом приложил кусок на лист такого же оттенка. Ни одного огонька, даже слабого. Заброшена, что-ли? Судя по состоянию «парадного зала» с Переходом, так и есть. Что ж, тем лучше. Я ведь тут, чтобы зарыться в песок, а не нарваться на новые проблемы.

Попасть к крепости можно либо по вот этой лестнице от Перехода, либо по узкому карнизу дороги, что вилась по горе с другой стороны от укреплений. На холоде раненая нога слушалась чуть лучше, но спускаться все равно мешала. Едва видимые под снегом, ступени оказались ещё и скользкими. Потеряв равновесие, я проехалась на спине, и зарылась в обжигающе-холодную белую кашу. Да уж! У нас только горсти снежной крупы на окаменевшей от холода земле. А здесь, а здесь!... Но все мысли о снеге вылетели из головы, когда я посмотрела на небо.

Высоко, в черно-синей ледяной пустоте, извивались на невидимом ветру разноцветные ленты. Безмолвно, беспорядочно, беспрерывно. То сжимались, как взведенная катапульта, то трепетали, как спущенная тетива. За лентами серебрилась полоса звёзд. Самые яркие висели низко, над остро вычерченными контурами гор. Ни звука, на движения, будто мир боялся потревожить покой спящего солнца. Немудрено: ослепительные лучи растрёпанными прядями выбивались из-под темно-серой шапки затмения. Угрожающе расчерчивая колючий воздух лезвиями света, они говорили: я грозный бог, я близкий бог, и горе тем, кто ослушается моей воли.

Я решила дождаться, когда луна сдвинется с солнца, но затмение продолжилось, как ни в чем не бывало. Потом холод пересилил удивление. Ругаясь и кряхтя, я встала, оставив в снежном ложе морщинистый след. Неужели это страна вечной ночи? Ладно, подумаю потом.

Дальнейший спуск больше походил на кошмар. Я скользила, падала, поднималась, падала, растирала ногу, вставала, и так по кругу. Слава богам, последние ступени оказались расчищены, площадка между ними и воротами – тоже. Боковая калитка ворот распахнута. Значит, крепость не заброшена. Однако на стенах никого. То ли не от кого охранять, то ли некому…

Я прошла за стены. Заснеженный двор и опять никого. И всё же тропка от ворот вела к двухэтажному корпусу, вернее, его правому краю – туда, где сливалась со скалой большая круглая башня. Та её часть, что выходила во двор, имела две треугольных пристройки, а также круглую крышу-купол. Рядом с башней виднелись высеченные в скале двери. Одна из самых больших стояла настежь, к ней подходила утоптанная дорожка с широкими следами, будто что-то тяжелое тащили волоком. Кое-где на снегу проглядывали бурые пятна. Однако запаха на таком холоде я не почувствовала. Смотреть внимательней не стала: раненая нога подгибалась, тело бесконтрольно тряслось, мозг превращался в ледышку. Не то, что идти - думать становилось сложно. Зачем я сюда сунулась? Лучше бы в пещерке посидела. Вдруг эти твари на стенах съедобные?

Из последних сил я добралась до башни. Вскарабкаться по ступенькам, потянуть за огромное кольцо. Узорная створка на удивление легко открылась. Вторые, уже прозрачные, двери, вели в полутемный зал. В его центре возвышался постамент с чем-то круглым, накрытым черной тканью, и лежали продолговатые свертки в человеческий рост. По периметру зала во все стороны отходили треугольные ниши. В них горели свечи с самыми обычными, рыже-желтыми огоньками. Пахло сеном, воском, и… трупами.

От внезапного тепла ногу заломило так, что я чуть не взвыла. Слава богам, в простенках между нишами стояли скамьи. Стоило рухнуть на полированное дерево, как у постамента в центре храма что-то зашевелилось. Промёрзший мозг не успел ни удивиться, ни испугаться. Ко мне подошел старик, похожий на обросшего щетиной сверчка.

- Приветствую в обители Тмирран, - с поклоном проговорил он, - снова великая честь, великая честь… Но Апри привел вас в недоброе время… простите, не смог встретить у ворот. Братья исповедовались… Я брат Феррик, теперь я - Хранитель. Старый Доррик растворился в лучах Апри…

Старик говорил на Высоком языке, но резко, с раскатистыми «р». В горле у него булькало и стрекотало, из-за чего голос расслаивался, и казалось, что говорят одновременно несколько людей.

- Холодддно! – стуча зубами, сказала я.

Губы ещё не оттаяли, скулы свело, пальцы ног не чувствовались вовсе. Да уж, что твоя змея в зимней пустыне - только тронь, разлечусь на кусочки. Монах, или кто там, с поклоном взял меня за руку. В следующий миг пространство свернулось мощной воронкой. Голова закружилась, а вместе с нею – зал, огоньки свечей, дверь, коридор, лестница…

Так за несколько секунд мы «перенеслись» из зала в скромно обставленную комнату: койка, стол, пара шкафов с книгами, кресло перед большим очагом, всё - простые вещи простых очертаний. То, что я в другом мире, выдавал только огонь: и в светильниках, и в камине - самый обыкновенный, которым горит любое вещество, если его сильно нагреть. Дикари, честное слово!

Пока Феррик возился с моей раной, я согревалась горячим отваром и изучала пространство. Стабильное, оно не давало ни мелкой дрожи, ни мимолётных завихрений, как у нас. Зато в этом мире оно гнулось, растягивалось, и моментально восстанавливало форму. Да уж, работать с ним будет нелегко. Зато интересно: похоже, даже резать можно! Только вот чем?

- Эта зима сурова… Грейтесь. Желаете чего-нибудь?

Я вздрогнула от неожиданности. Старик уже закончил с моей ногой, и кормил огонь в камине кусками дерева. Это ж надо! Ветки толщиной с моё плечо!

- Эээ… – я протянула опустевшую кружку, - а ужин когда?

- Будет на закате, - Феррик снова наполнил посуду отваром, - но обед едва прошёл. Я, правда, милостию Апри пощусь по братьям… но надо сказать Двойке… да…

Он взял с каминной полки небольшой колокольчик и позвонил - негромко, но пронзительно.

- А есть ли… не сочтите за дерзость… Есть ли новости от… от Великих правителей Тми? – благоговейным шепотом спросил старик.

В отблесках пламени он окончательно стал похож на сверчка, который зачем-то нацепил балахон из шкур. Вот это звери! Всего три выделки на человека! У нас и на ребёнка по тридцать три уходит.

- Неа, никаких. Прави-ители Тми все ум-ме-ерли, - зевнула я и укуталась поплотнее в покрывало из пушистой шерсти, - мир Тми в запустении. Только монстры скачут.

- Значит, всё зря… - старик погрустнел, - но и у нас многое изменилось… Красная Смерть по всей стране… Империя теряет саму себя. Недоброе время, недоброе… Но слава Апри, вы живы и… а, Двойка!

Глядя мне за спину, Феррик перешел на другое наречие. Я обернулась – и закашлялась. Отвар расплескался, обжигая пальцы. Рука потянулась за кинжалом. Боги, ну что за день!

В дверях стол высокий че… нет, не человек. Человеческий торс. Кисти рук тоже человеческие. Остальное – нет. На вытянутом коровьем черепе с широким лбом сидело две пары глаз, человеческие смотрели вперёд, пара бычьих – вбок. Отполированные рога закручивались, подобно странной причёске. Светлая кожа – или шкура? – лоснилась в отблесках камина. Из-под подола полотняной рубахи виднелась пара копыт.

Существо заговорило хриплым низким голосом, рублеными и наверняка неправильными фразами. Впрочем, диалог между страшилищем и Ферриком длился недолго. Кивнув и поклонившись, служанка удалилась.

- Да, трое их всего осталось, - старик вздохнул, - старая Двойка вот, да пара телят… а взрослых и сильных воспитанники с собой в горы увели… да… да хотя правильно, да. Без кадаргов в горах слишком тяжело, слишком… Хотя на всё воля Апри… и Красная смерть… на всё, на всё…

Бормотание стало неразборчивым. Внезапно, Феррик встал и пошёл в дальний угол, где висел золотой диск с восемью острыми лучами, и лампада перед ним. Опустившись на колени, старик начал вертеть в воздухе руками, словно рисуя круги. Потом он начал что-то подвывать и бить поклоны, раскачиваясь всем телом.

Вот манеры! Хотя… он же мог и сбрендить, с трупами-то общаться. Других людей ведь не видно, всей компании – слуга-уродец, даже три. Немудрено с катушек съехать.

- Брат Феррик? - громко позвала я, кутаясь обратно в покрывало.

Молчание. Пришлось отогреваться дальше, слушая потрескивание ароматных дров и бурчание в желудке.

Скоро служанка принесла еду: хлеб из грубой муки, что-то похожее на мягкий сыр, и сушеные плоды, пахнущие пыльными камнями. Конечно, мне больше хотелось мяса, но просить не стала - всё равно местного наречия не знаю, а знаками не объяснить.

Постепенно усталость взяла своё. Сладкая полудрёма закрыла веки, перепутала мысли, расслабила тело. Перед тем, как погрузиться в сон, я с грустью подумала, что месть снова откладывается. Но ничего. Место вроде ничего, да и надежное – никто не найдёт. Пересижу здесь, и домой, а за это время как раз посылка от дядюшки домарширует на место сбора. Ну а то, что пропала со связи – ничего, не впервой, все привыкли уже. Главное, проявиться вовремя. И в Сетер. Почва подготовлена, новый режим шатается… Пора восстанавливать династию.

И убивать.

***

Задыхаясь, взбегаю по лестнице. Осколки, кровь, тела, простыни. Руки трясутся. Боги. Почему без меня? О боги, почему? Прости, папа… Лишь чёрный клинок воткнут в пол.

Вокруг пляшет пламя. Так просто вызывать его пальцами. Раз! Из ладони рвётся разрушение. Огонь сжирает всё, всё, всё на своём пути. Измученную маленькую Ками, ошмётки матери, исковерканное тело отца. «Смерть Проклятым», несётся из глубин пламени. «Смерть палачам», отзываются тени. «Моя очередь», кричат со всех сторон. И смеются, смеются, смеются…

Я вскочила с кровати с колотящимся сердцем, вся в холодном поту. Обрывки видений и воспоминаний никак не хотели отпускать. Но вот я распахнула окно, и в комнату ворвался ледяной ветер. Вздрогнуть, глубоко вдохнуть колючий воздух, опереться на подоконник. Уффф… Только… где же степь? Оазис? Хотя у Бассеров же парк… Тогда откуда тут снег и горы?!

А, это ж другой мир. Точно.

Немного придя в себя, я начала рассматривать пейзаж. До чего же красиво! В который раз уже смотрю, и каждый раз – как первый.

За окном чернели острые контуры гор. Небо за ними синело, подсвеченное короной затменного солнца. Затмение длилось до сих пор: оказалось, что солнце здесь застилает не спутник, а соседняя планета, и в эти периоды в Мерран наступает зима – холодный сезон, полный небесного сияния и снежных гроз.

Вот и сейчас из-за ледника, шла бугристая туча. Всполох на краю зрения. Зарокотало. В лицо полетели мельчайшие снежинки. Они кололи кожу и таяли в волосах, которые мгновенно обвисли и опять начали лезть в глаза – необычное для меня ощущение, ведь я всегда стриглась очень коротко. Но, пока сидела у Бассеров, уши успели потонуть в густых, истинно Сетерских кудрях. Как теперь оказалось, к лучшему: здесь, в холодном Мерран, обросшему черепу в разы теплее.

Во дворе что-то зашевелилось, и камень отразил эхо размеренных ударов. Что же, очередное утро началось. Двое младших кадаргов, Три-пять и Три-восемь, заскребли двор широкими лопатами. Тут же по галерее засеменила Двойка, согнувшись под тяжестью какой-то корзины. Заметив дымок над крышей кухонь, я принюхалась. Нет, пока только дым. Ну да, ещё же как следует очаг разжечь надо, и только потом готовить. Как всё-таки неудобно в стабильном пространстве! Чтобы начать любую из цепей цветного Пламени, здесь нужно знатное усилие. При этом результат зачастую непредсказуем: попробовала вот Голубое получить, так чуть пожар не устроила. То ли дело у нас – проведи рукой над горелкой, и всё.

Вздохнув, я закрыла окно и начала собираться. Штаны и рубаха грубого полотна, потом шерстяные, потом меховая тога в пол, и сверху – монастырский балахон с системой верёвок, чтоб не спадал. Размерчики, понимаешь! Обувь вообще пришлось тряпками набивать. Только широкий кожаный ремень удалось подогнать впору. На него я и навесила клинок, смарадёренный в каком-то опустевшем корпусе. Но один кинжал носить – себя не уважать. Так что на другом боку притулился расфуфыренный ножик. Называть его оружием язык не поворачивался - богатая инкрустация, фигурные гравировки и прочие изыски сожрали и баланс, и боевые качества. Зато… ввергли Феррика в уважительный трепет.

Как-то я использовала этот клинок по прямому назначению – не то порезать, не то отрезать. Когда старый монах рассмотрел, что у меня в руках, то рухнул на колени и начал стучать любом об пол, как гремучая змея хвостом. Сначала думала, на месте концы отдаст. Потом очень захотелось и самой прирезать беднягу, чтобы не мучился. Но всё оказалось проще.

В моём мире подобные кинжалы, как и любые изделия Древних, имели дурную славу. А вот в Мерран наоборот, они оказались знаком высшего сословия. К нему принадлежали, в основном, те, кого у нас называли Проклятыми - потомки проводников из погибшего мира Тми. Здесь их, то-есть нас, называли Зрячие. Красиво. И ближе к нашей главной особенности - ощущать, порою даже видеть, неоднородности пространства. Здесь это умение объявили божественной благодатью, которой должно подчиняться всё и вся, и быстренько заняли вкусное место под солнцем.

Хмыкнув, я пнула дверь и вышла в промозглый коридор. Да что за фигня! Опять плесень цветок выпустила! Пахнет, как ни странно, хорошо, но на вид – словно гнойник срезали. Бррр. Как можно годами жить в таком месте? Нет уж, точно не останусь в этом мире дольше необходимого. Дела ждут, нога почти восстановилась, а тут холодно, темно, непривычная пища, слуги эти страшенные... Да ещё из разговоров с Ферриком поняла, что меня могут поймать и заставить размножаться. Потому что Зрячая. А священную кровь, видите ли, необходимо сохранять в чистоте. Идея не нова, но в Мерран это ещё и принудительно: даже бастардов-полукровок помещают в монастыри, чтоб кровь не разбазаривали, а скрещивались строго между собой, и давали «правильное» потомство. Нашли племенных ящериц!

Выйдя из корпуса, я побрела между сугробами, пиная кусок спрессованного снега. Холодный многогранник с шелестом пролетел вперёд и воткнулся в кучку на развилке расчищенных тропинок. Идти недалеко – всего-навсего в храм. Рассветная служба, завтрак – и можно заняться своими делами. Дальше тоже всё четко: полуденная служба, обед, ужин, закатное песнопение, сон. Тихо, спокойно, никто не убивает. Песнопения красивые, даже подпевать стала иногда. Вот только проповеди о том, как светило «отдает свою горящую плоть во тьму космоса, даруя тепло и свет нам, недостойным слугам его, и всепронизывающие лучи его испепеляют врагов его, а всесогревающий диск его оберегает и оплодотворяет мир его…» порядком действовали на нервы. Чтобы всем многообразием мира управлял один-единственный бог? В голове не укладывается!

Как и многое другое, впрочем. Когда я поняла, что вологоловые слуги - не странный вид животных, а переделанные люди, хотела тут же бежать обратно в Переход, и пусть меня монторпы разорвут! В смысле, те самые монстры с человеческой головой и телом львоящерицы. Феррик утверждал, они суть воплощение искалеченных душ, застрявших в Переходах, но я склонялась к мысли, что на самом деле монторпы сбежали из Мерранских лабораторий. Тех самых лабораторий, в которых из преступников и инвалидов делали кадаргов, или попросту - Перерожденцев. Сумасшедший мир! А всё потому, что пить не положено. Вон, даже намёка на винный погреб нет. И это в такую холодрыгу! Странный у них этот господь по имени Апри, честное слово.

Службы единственному богу тоже странные. Феррик ходил вокруг алтаря, завывая что-то скрипучим голосом, сжигал еду (обычным пламенем! Обычным! Боги, ну и вонь…), поправлял складки покрывала на золотом шаре. Потом обращался ко мне за разрешением прочитать проповедь и, получив его, начинал что-то бубнить в тёмноту пустого зала. Поначалу я из любопытства пыталась слушать, но потом поняла, что бесполезно: старик то и дело сбивался с Высокого языка на Простой, и очень быстро забывал о моём присутствии. Так что, отдав долг приютившему меня богу – мало ли, лучше не гневить лишний раз - можно тихо выскользнуть прочь, туда, где меня ждал другой храм и единственное развлечение в этой горной дыре.

Что делать в ожидании? Не имея возможности ни промочить горло, ни потренироваться с оружием, я читала. Читала, читала, и читала: огромная библиотека монастыря оказалась в моём единоличном распоряжении. Удивительно, но многое тут сохранились со времён до Катастрофы. Кое-где, правда, поперёк страниц стоял штамп «Ересь» - но так у нас «неудобные» книги вообще жгут. Как и карты: пляска войн между многими княжествами это вам не стабильная Империя, единое и единственное государство на планете.

Время шло, но возвращаться было рано: тех, кто сумел найти меня даже в глуши Варсума, а потом позволил себе вырезать богатейшую и влиятельнейшую семью, стоит опасаться. Да и нога время от времени давала о себе знать – фениксы мажут дротики какой-то дрянью. Хорошо хоть, не настоящим ядом…

Религиозный экстаз бил старого монаха довольно часто. В порыве религиозности, Феррик то лупил себя плетьми, то замыкался в трансе перед алтарём, то уходил в склеп, где разговаривал с мертвыми братьями, читал им проповеди, даже выслушивал исповеди. Помешал только страх остаться одной среди жутких Перерожденцев.

Однако, большую часть времени монах оставался более-менее нормален. Мы сидели у камина, ведя неспешные разговоры о Переходах, кинжалах и мирах. Перерожденцы вообще делали хозяйственные дела бесшумно и споро, и старались лишний раз не попадаться на глаза.

И всё же, дверь в келью я запирала накрепко.

3. Беглое пламя

Привычные декады - отрезки по десять дней - в Мерран именовали Гариями. Со дня моего прибытия прошла дюжина этих отрезков. Стало теплее, чёрный диск солнца превратился в ослепительно-белый серп. Дни стали светлее, снег темнее, в небе появились облака. От тепла зацвёл сарфум, местный мох. На каждой его колонии-нашлёпке, вылезло по нескольку коробочек иссиня-красного цвета, которые лопались при приближении человека. Когда я в очередной раз получила в нос облако вонючих спор, и одолела лестницу, перескакивая через три ступени, то окончательно поняла: нога восстановилась. Пора сваливать.

Феррик новость не одобрил, но поделать, конечно, ничего не мог. Вещей у меня особо не было, так что сборы получились короткими. Имей я мозги, ушла бы сразу. Однако я обещала помочь привести храм в порядок после зимы - кадаргам заходить туда не разрешалось, а дряхлому монаху, конечно, в одиночку тяжело. Решив отблагодарить старика за заботу, осталась ещё на пару дней.

Мы с Ферриком стояли с северной стороны круглого алтаря, и складывали тончайшее покрывало. По местной традиции, эта непроницаемо-чёрная ткань всю зиму прятала огромный позолоченный шар – символ Великого Апри, единственного бога. Шар этот висел в центре храма на колонне свернутого пространства – уму не постижимо, но факт. Феррик, конечно, про технологию сказать ничего не мог, всё объяснял чудом. И сейчас, когда зимнее затмение приблизилось к концу, священное покрывало полагалось снимать и прятать под алтарь до осени, когда небесный монторп, а точнее, соседняя планета Атум, начнёт «пожирать» бога-солнце вновь.

Улыбаясь, я представляла, как вернусь домой. Хотя сначала до нужного Зеркала, точнее, гобелена, добраться надо. Плутать ещё по этим заброшенным комнатам, пока выход не найду. Но я найду, не будь я Кадмор. Ну а там… Всех в крови утоплю. На собственных кишках повешу. Отвратительная казнь, согласна. Но тут по делу. С нами-то никто не церемонился…

Под размышления работалось споро, даже тусклые светильники и шепелявое бормотание Феррика нисколечко не раздражали. Прохладный воздух храма приятно щекотал кожу головы: я коротко постриглась перед дорогой, с удовольствием избавившись от надоевших волос.

Но, как говорится, много думаешь - мало получишь.

Мы уже почти свернули полотно, как входная дверь резко распахнулась. В храм заскочили несколько человекоподобных фигур, все в одинаковых серо-зелёных штанах и куртках, лица закрывали полупрозрачные маски. В руках - что-то, похожее на арбалеты.

- Духи! – взвизгнул монах и замахал костлявыми руками.

Упасть на пол, перекатиться за алтарь. Глухой удар возвестил о падении Феррика. Вот старый идиот!

Свист дротиков, или чего там, замолк. Несколько повелительных выкриков на Простом мерранском языке. Пауза. Менее требовательно, на Высоком наречии, и с жутким акцентом:

- Встать и выйти!

Взвесив шансы на побег по пустому залу, я медленно поднялась.

Мы сблизились на нижних ступенях приалтарного возвышения. Один из людей вышел вперёд.

- Оружие, - кивнул он на кинжалы у пояса.

Стиснув зубы, я отдала клинки. Двое, что держали меня на прицеле, отвели арбалетные скорострелы.

- Имя?

- Ээ… Элора.

- Статус? Быстро!

- Послушница.

- Выжившие?

- Я и он… Был.

- Перерожденцы?

- Трое.

Говоривший махнул рукой. Один из бойцов присел рядом с Ферриком и воткнул в локтевой сгиб монаха что-то, похожее на толстую колбу с иглой на конце. Полилась кровь. Старик вздохнул, всхрапнул, и я с облегчением поняла, что тонкие полосатые дротики смазаны чем-то усыпляющим, а не ядом.

Другой солдат с такой же колбой направился ко мне. О Небесный Воитель, это же не колба, а муха! Наполовину стеклянная.

- Где мертвые?

- Т-т-ам…

Я махнула в неопределенном направлении, не отрывая взгляда от приближающегося жала. К горлу подступила тошнота. Муха. Трупная. Величиной с ладонь. Я попробовала отстраниться, но тщетно. Впрочем, процедура закончилась быстро и почти безболезненно.

- Веди!

Поскольку сила всегда компенсирует вежливость, я спустилась с алтарных ступеней и пошла к выходу из храма.

***

Воздух полуденного полумрака пропитал острый запах растоптанного снега. То тут, то там, горели закреплённые в настенных держалках факелы. Люди в серо-зелёной форме и масках сновали по проталинам. За плечами у каждого - металлический заплечный мешок, в руках – длинная металлическая труба, соединенная с мешком толстым ребристым канатом. Незнакомые устройства угрожающе бряцали при каждом шаге. На прихрамовом дворе испуганно мычали вологоловые кадарги, которых согнали в кучку и куда-то вели.

Тычок в спину. Я шла, хлюпая осколками ледка на лужах. Вот почему вчера не ушла, а? Старика пожалела с этим его полотном. И что теперь? Попала по полной программе. Чужой мир, чужие законы. Мухи ещё эти, бррр…

Тяжёлые резные двери монастырской усыпальницы оказались заперты.

- Тела там?

- Да. А ключ у Феррика, наверно.

Несколько гортанных звуков, взмах рукой. К нам подбежали двое бойцов с серебристыми заплечниками. Чёрные раструбы наперевес, столб ослепительно-зелёного огня, клубы смрадного дыма. В резной створке появилась дыра. Ничего себе стабилизация Пламени!

Меня толкнули в обратном направлении.

- А ну пошла.

Сопротивляться смысле нет: пространство открытое, их много, все вооружены. Хм. По всем признакам похоже на зачистку. Должно быть, санация после эпидемии. Только заражённых здесь нет, скоро в этом убедятся. А дальше что? Мародёрство? Глазки-то характерно блестят. Храм вряд ли разорят, тут с этим, вроде, строго, но по кельям и хозяйству порыскать могут. И допрос устроят наверняка: за спасённых и здоровых полукровок, скорее всего, вознаграждение дают. Жаль, не знаю имён сбежавших бастардов, прикинулась бы «ценным материалом». А так просто какая-то послушница получаюсь… А кстати, какая?

Не успела я на всякий случай придумать себе легенду, как мы обогнули храм и приблизились к его главному крыльцу. На нём теперь стояло несколько раскладных стульев и стол, за которым сидели двое без масок и рюкзаков. Судя по золотым нашивкам в виде солнышек и тому, как подтянулись бойцы по бокам от меня, офицеры. Они листали какие-то книги с разлинованными страницами.

- Итак, ещё раз. Имя, статус крови, положение?

А также срок пребывания в монастыре, когда и как пришла болезнь, почему старик спятил, как умирала братия, где полукровки, и прочая лубудень. Отвечала я вяло, повторяла по два раза, и периодически имитировала транс, в какой любил впадать Феррик.

Наконец, офицер что-то пробормотал на Простом наречии, сплюнул и махнул солдатам. Ни слова не говоря, те снова взяли меня под конвой. Мы опять обогнули храм. По дороге я несколько раз споткнулась, заглядевшись на развороченные двери склепа. В глубине полыхало пламя. Ветер донёс смрад сжигаемых трупов. Да уж. Зачистка образцовая, по всем правилам.

Вскоре меня втолкнули в одну из келий, вырубленных во внешней стене обители. Сразу за дверью, Феррик стоял на коленях перед солнечным диском, подрагивая костлявыми плечами. Чуть дальше, трое кадаргов забились в угол у кровати, бычьи головы на человеческих плечах казались нелепыми, как никогда. Существа прядали ушами, дёргали копытами, и тихо мычали от страха.

- Монстры сии есть отражение мощи разума человеческого, – любил говаривать Феррик, - милостию Великого Апри вся планета подчиняется нам.

Сейчас, однако, этот кусок планеты подчинялся огню.

***

Толстая и крепкая решетка не поддавалась ни на ноготь. Устав искать пути побега, я лежала на жесткой койке, и со злостью слушала перекличку - окна нашей «тюрьмы» выходили как раз на прихрамовый двор. Не надо знать язык, чтобы понимать происходящее. Общий сбор… проверка… деление на группы… разошлись… приступили…

Когда из окон келейного корпуса начали поочерёдно вырываться языки племени, в солнечном сплетении заныло. Я в сотый раз простучала стены, надавила на выступающие кирпичи, подёргала решетку на окне, снова заставила кадаргов попытаться расшатать петли и замок на двери. Ничего. Даже вентиляции или канализации нет!

Где-то в коридоре послышались шаги. Шипение. Свист. Снова шаги.

Далеко высунуться из узкого окна я не могла, но по резкому запаху и отблескам яркого света в лужах стало ясно: этот корпус тоже выжигают. Весь.

- Селия!

Я буквально подскочила от неожиданности, приняв боевую стойку. Но это оказался всего лишь Феррик. Сбрендил совсем, бедняга. Только я разве говорила ему своё полное имя?

- О, Селия! – снова заголосил старик, - о Чёрное Солнце! Пора! Пора бежать, как тогда! Я снова провожу тебя в путь…

Он продолжал нести что-то, но я не слушала. Кетания или Селия, какая разница. Самым главным звуком на свете стало высокое «шшшззззз», перемежаемое грохотом сапог. В сознании начали расцветать планы побега, один безумнее другого.

- О, королевна! Простите недостойного! Я сразу узнал вас, но испугался! - Феррик прополз между нервно мычащими кадаргами и обхватил мои лодыжки, пытаясь целовать ноги, - Великий Апри послал милость снова… Но враги людей не дремлют! Я не прошёл испытание, я виноват! А сейчас бегите! Бегите! Это Духи!

Я вырвалась, занесла руку для удара по точкам расслабления, но передумала. Свист уже в соседней келье, а нас никто и не пытается вывести. Где же моя Нарна? Где?

- Клинок крови всегда с вами! – воскликнул Феррик, и я поняла, что подумала про кинжал вслух, - просто позовите его!

Позвать… Хм. Опять он про это дурацкое поверье, что Зрячие могут призывать свои «родовые» вещи из ниоткуда. Глупость конечно, но вдруг?...

Сосредоточиться. Закрыть глаза. Не слушать громкие шаги в коридоре. Вспомнить. Завитки гравировки. Холод металла. Свет камня. Тонкую вибрацию. Форму. Ощущение.

Воздух передо мной заколыхался, и…

Ничего.

И опять ничего.

И снова.

Дверь резко хлопнула по стене. На пороге стояло двое солдат с огнеметами. Даже по маскам ясно, что на выход никто не позовёт. Да и кого звать? Спятивший монах, девчонка-послушница из простолюдинов, три страхолюдины. Ни награды за таких, ни выкупа, только лишняя обуза в дороге. С заразой контактировали, к тому же.

Да. Я бы тоже не церемонилась.

Дальше всё произошло мгновенно. Феррик больно схватил меня за плечи, с силой пихнул на кровать. Перед глазами пронеслась струя пламени. Костлявое лицо монаха стало медленно, слой за слоем, таять: кожа, мясо, череп, пока пепел не растворился в жарком свете.

Хватка разжалась. Моё тело, целое и невредимое, продолжило падение в пустоту.

***

Полосы сменились тенями, тени – полосами. Сердце гулко отдавалось в сером Нигде. Раз…два. Раз…два. Бесконечная вечность, вечная бесконечность. Всё тот же воздух в лёгких. Раз – от сердца к голове. Два – от головы к сердцу. Нельзя пошевелиться. Нельзя выдохнуть. Нельзя вдохнуть.

Наконец, дымка начала спадать. Руки и ноги откликнулись на зов сознания. С огромным трудом выбившись из свёрнутого пространства в обычный мир, я рухнула на пол, задыхаясь и жадно глотая воздух. Потом долго тошнилась в углу от резкой смены давления.

Когда голова перестала кружиться, я, наконец, поднялась на ноги. Из окна сочился тусклый свет нового дня. Келья в пепле почти до щиколотки. В уже остывшем порошке виднелись отдельные кости и шарики переплавленного металла. На почерневших стенах – выщерблины, от двери ничего не осталось.

Я присела у человеческих костей. Феррик. Да благословят его боги… и Великий Апри, разумеется. Свернуть пространство усилием воли и ценой собственной жизни, чтобы спасти полузнакомого человека – действительно безумие. Хотя старик удачно спятил, конечно… Но, всё-таки, зачем он так сделал? Ладно. На результат жаловаться глупо.

Лёгкий порыв ветра пошевелил пепел. Под обугленным черепом что-то сверкнуло. Аккуратно отодвинув челюсть, я нащупала в мягкой массе что-то твёрдое, похожее на металл. Подцепить, потянуть. На свет появилась слегка оплавленная, но целая цепочка, а затем и диск размером с половину ладони. Потерев диск о шерстяную робу, я увидела, что гарь отходит довольно легко. О, да это же тот самый меррил– местный универсальный металл, расплавить который может только самое чистое Пламя. Желательно, конечно, Белое. Да только где его возьмёшь? Теоретическая легенда, не боле.

Надев медальон, я спрятала его под одеждой и вышла из кельи. Повсюду дверные и оконные проёмы зияли, словно ножевые раны. Сквозняк уже начал заносить коридор белёсой сукровицей пепла. Смерть и запустение, совсем как в Тми… Воистину, самый страшный враг человека – он сам.

Ступая как можно тише, дошла до главного входа и выглянула в прихрамовый двор. Там стояла небольшая группа солдат. Уже без масок и металлических мешков, они живо обсуждали что-то, делая жесты влево. Кто-то громко смеялся, раздувая щёки, кто-то качал головой. Вывернувшись, как только возможно, я посмотрела, на что они показывали.

Почерневший, скособоченный корпус библиотеки выглядел уныло: крыша обвалилась, вокруг валялись какие-то головешки. Кулак непроизвольно сжался, под ногтями заскрипело дерево косяка. Да как они могли?! Теперь сотни, нет, тысячи древних фолиантов превратились в свитки тончайшего угля и рассыпались в прах! Столько труда, столько знаний – и из-за каких-то ублюдков всё погибло! Случайно или специально – теперь не важно. Дело сделано. О боги. Или как там тебя? Великий Апри? Неужели я уважаю Империю Мерран больше, чем её собственные сыны?

Эти самые отпрыски тем временем двинулись к арке келейного корпуса. За время, проведённое в монастыре, я успела более-менее изучить внутренние переходы между зданиями, так что прокрасться следом не составило труда.

Между главными воротами монастыря и храмом, находился хозяйственный флигель с небольшой галереей. Из узкого окна кладовой мне хорошо просматривались офицеры, которые снова сидели за столами, ведя перепись и, наверное, делёжку намародерствованного добра.

Дорогая посуда, какие-то ящики, немного оружия. Офицеры сидели ко мне спиной, несколько солдат стояло вполоборота. Ещё двое постоянно крутились, сортируя вещи, и складывая их между пластин голубоватого металла. Приплюснутые с краёв диски висели в воздухе, пространство между ними заглатывало всё, не оставляя никаких следов.

Я уже хотела уйти и схорониться подальше, как увидела свой кинжал: он лежал на ящике чуть сбоку от офицеров. О боги, ну конечно! Вот дура! Как я без кинжала-то через Зеркало пройду? Феррик убеждённо рассказывал, что даже самый чистокровный Зрячий не сможет воспользоваться Дверью, если не будет иметь ключа, то-есть Нарны, то-есть вот такой вот фигуристый клинок. Тогда это звучало бредовенько, но теперь, после того когда старик умудрился в мгновение ока засунуть меня в подпространственный мешок… всё-таки Феррик знал про работу с пространством гораздо больше, чем я думала. Поэтому глупо пренебрегать рассказами про ключ-кинжал. Возвращаться домой надо немедля, и попытка будет только одна.

Я выскользнула из дверного проёма, сворачивая пространство. В моём родном мире такой щит по-настоящему эффективен только в статике, а здесь его можно нести, словно боевой. Только одновременно идти и сохранять «невидимость» с непривычки оказалось нелегко. Пожалуй, самые долгие шаги в моей жизни. Наконец, пальцы сомкнулись на рукояти. Я бросилась обратно, но зацепилась за ящик, и грохнулась на пол, больно задев запястьем острый деревянный угол. Рука разжалась, кинжал со звоном отлетел далеко прочь.

Маскировка давно спала. Шаркнуло дерево, поднялись офицеры. Затих гомон голосов. Я уже вскочила. Отступать некуда. Цокая языком, один из солдат подобрал мой кинжал. На лицах читалось удивление охотников, чья изжаренная добыча внезапно подала признаки жизни. Я подобралась, готовясь обороняться. Вот сейчас кинжал мне действительно нужен.

Повинуясь безмолвному крику, в ладонь легла витая рукоять.

***

Отец всегда говорил: дай только волю, и Кетания мгновенно отыщет приключения на любую часть тела. Видел бы он меня сейчас! Опять ранена, опять бегу, опять ничего не понимаю.

Всё. Хоть немного отдохнуть. Нога ныла, дыхание сбилось, сердце выскакивало из груди. Сжимая в горсть мелкие острые камни, я лежала на спине и пыталась забыть, что стены вот-вот рухнут. Рухнут… ухнут…. Ух…

Откуда-то издалека эхо донесло крики страха и боли. Чудненько. Какое-то время выиграла, но огонь всё равно не вечен, да и ходов тут всего два. Ещё бы! Прорубать путь в скалах - это не соляные пещеры использовать. Там своды хотя бы нормальные. А тут? Ооо… Зачем решила бежать в подземелья? И вообще бежать? Монастырь большой, потайных мест полно! Да и день здешний от предрассветных сумерек мало отличается, спрятаться вдвойне легче. Да хоть за тем же пространством. А я что?!

Постепенно дыхание стало спокойней, но в ушах всё ещё шумело. Я приподнялась и тряхнула несколько раз головой. Так, а ведь дело вовсе не в усталости! Надо же, взяла правильный поворот на развилке. Так. Теперь надо собраться с силами, и идти на звук.

Ориентируясь по настойчивому «гууууу» и струям ледяного воздуха, я смогла дохромать до нужного места. Склизкая решетка жалобно скрипнула. Тусклый свет от гусеницы каменного шелкопряда, очертил небольшую пещеру, стену падающей воды, и разбился о резкий навязчивый запах, что пропитал даже камень. Однажды Феррик привел меня сюда - показать, откуда берётся баснословно дорогая для моего мира пища, которую в Мерран считали повседневной едой. Процедура называлась «рыбалка» и была проста до невозможности. Старая кадарга Двойка дергала кривой рычаг на стене. Вода окрашивалась слепящим всполохом между двумя металлическими шарами. Двое кадаргов-телят ждали внизу, растянув сеть поперёк маленького озерца. Когда сбитые рукотворной молнией белые туши падали вниз, оставалось только собрать невод в узел и блоком втянуть его наверх, под водопад.

Неожиданно стало грустно. Какой жутко тесной казалась тогда тёмная пещера, и какой пустой стала она сейчас! Чешуйчатые полумесяцы рыб не бились о камни в предсмертной агонии, кадарги не задевали рогатыми головами потолок, старый монах не бранился высоким голосом, а я…

В коридоре за спиной что-то мелькнуло. Отблески факелов! Всё. Времени нет.

Несколько пролётов узкой лестницы – и вот уже берег озера. На краю площадки по-прежнему лежали кверху дном две лодки, совершенно не похожие на наши тяжелые плоскодонки для песка. Я спустила первую попавшуюся посудину в воду, и принялась судорожно грести. Получалось плохо. Но вот скрытый под поверхностью поток вспенился, и понёс судёнышко к выходу из искусственной заводи.

Над головой просвистело несколько болтов. Промелькнул низкий каменный свод. Лодчонка вынырнула на середину реки и ринулась к краю: к одному, к другому, вверх, через порог, вниз, прямо. Мир превратился в разноцветную муть.

Посудина стала неуправляемой. Одно весло вырвало течением, другое расщепило о торчавшие из воды камни. Оставалось только вцепиться в скамью, перенося центр тяжести на нужную сторону, и молиться. Через какое-то время горы стали ниже, а река шире. Я попыталась подобраться к берегу, но тут справа подошёл бурный приток. Лодка не выдержала и перевернулась.

От холода перехватило дыхание. В открытый рот хлынула вода. Одежда тянула вниз. Что-то схватило за ноги, ударило по рёбрам, хлестнуло по глазам колючей пылью. Спас рефлекс: онемевшие пальцы вцепились в крупный осколок лодки. Сколько я выдержу? Пальцы предательски заскользили по дереву, разжимаясь один за другим. Боги! В моём роду тысячу лет все погибали от клинка на поле битвы, а я что, просто утону? Да, дома захлебнуться водой - почти то же, что расплавленным золотом… Но тут-то! Тут!

Толчок, скрип, волна захлестывает голову. Еле вынырнув, поняла: осколок застрял между камнями. Струи толкали и дергали тело, выбивая последние силы. Сквозь жгучую пелену в глазах, я разглядела пологий склон, а потом кусты недалеко, буквально руку протянуть. Только бы выдержали! Но ничего, я лёгкая.

Царапая ладони, срывая ногти, я выползла на берег и отключилась, едва коснувшись щекой обжигающе холодных камней.