Люди и демоны

         Город был захвачен. Мои солдаты, уставшие после затяжных боёв, стремились снять накопившееся напряжение, грабя, убивая и насилуя. Я их не останавливал. Зачем? Парням же надо как-то компенсировать стресс.

            Один из этих самых парней сейчас навалился на полную молодую девку прямо на улице. Та визжала и отбивалась, но после пары ударов по лицу затихла и только по-щенячьи поскуливала во время процесса. Удовлетворился солдат быстро, затем с благодарностью перерезал девчонке горло, заправил штаны и побежал развлекаться дальше.

            На каменной мостовой, прямо посередине улицы, лежал израненный старик. Судя по лохмотьям, это была еще одна невинная жертва, не до конца  принесенная богу убийств. Он протянул ко мне руку ладонью кверху:

            - Сжальтесь, господин! Позовите лекаря!

            Моя сабля, за сегодня не счесть сколько раз омытая кровью защитников города, поразила его в самое сердце. Старик тихонько вскрикнул, затем обмяк и больше не шевелился. Его широко раскрытые глаза, казалось, смотрели на меня с презрением. Я содрогнулся и быстрым шагом пошел дальше.

            - Капитан! – ко мне подбежал солдатик, совсем еще юный. – В том здании мы обнаружили кучу женщин и детей. Прятались в подвале. Что с ними делать?

            - Сжечь! – не задумываясь, ответил я. – Пусть сгорят вместе с домом!

            - Но…, - начал было солдатик.

            - Никаких «но», солдат! У тебя есть приказ! Исполнять!

            - Но там же дети! – юнец уперся, что меня изрядно удивило. Кто вообще таких жалостливых сопляков в армию берет? Никакой дисциплины!

            Я уже собирался проучить наглеца, но тут к нам подошел сержант Вейл. С его лица не сходила довольная улыбка. Он, конечно, слышал наш разговор и решил вмешаться. Почти без замаха его кулак столкнулся с челюстью паренька, после чего тот рухнул на мостовую с громким криком.

            - С этими сопляками всегда проблемы, капитан. Лучше бы они дома сидели. Так что, говорите, сделать с пленными?

            - Сжечь.

            - А с ним что? – Сержант показал на юнца, сидевшего на жопе и держащегося за челюсть. Несколько зубов валялись около его ног: если Вейл бил, то бил наверняка.

            - Повесить. Мои приказы не должны обсуждаться, сержант. Пусть это будет уроком для армии. На площади есть виселица?

            - И не одна! – осклабился сержант.

            - Отлично! Возьмите пару пленников и вздерните их вместе с этим, - я показал на солдатика. – Когда солдаты увидят, что бывает с дезертирами, они хоть немного поумнеют.

            - Хорошая мысль, капитан! – Вейл подошел к юнцу и рывком поднял его на ноги. – Пошли, мразь. А то добавлю. – На ходу он отдал приказ ближайшим солдатам, и те бросились к обреченному на пожар зданию. Кто-то подпирал дверь, кто-то зажигал факел, кто-то проверял дом на предмет черного хода.

            Когда здание вспыхнуло, громкие вопли женщин и детей заглушили все другие звуки, присутствовавшие на площади. Вскоре потянуло горелым мясом, и я, стараясь дышать через рот, направился к площади. Мне хотелось посмотреть, как юный наглец будет корчиться в муках, болтаясь на виселице, но, к моему разочарованию, всё было уже кончено.

            Ко мне подошел сержант.

            - Сопляк даже умереть достойно не захотел, - почтительно доложил он. – Мамочку звал.

            - Вот и сидел бы дома, около мамочкиной юбки! – буркнул я.  – Чего на войну-то поперся? Как он выжил в такой бойне вообще?

            - По-видимому, держался позади войска, - предположил Вейл. – А когда город взяли, он тут как тут, в первых рядах якобы. Героем решил себя почувствовать. А сам в штаны нагадил, когда на виселицу волокли.

            - То-то я и чувствую, что воняет! – я презрительно отвернулся от повешенных. – А как там наш гостеприимный хозяин, сержант? Успокоился?

            - Не совсем, капитан. Бормочет что-то. Просит какую-то штуку не трогать.

            Я заинтересовался.

            - Какую штуку?

            - Не знаю, капитан. Прикажете обыскать его дом?

            - Нет, не стоит. Кто сейчас с ним?

            - Лейтенант Каплан и еще пара солдат. Хотите сами его допросить?

            - Хочу. Скажи Каплану, чтоб пленника не трогал. Я сам с ним разберусь. И вот еще что, сержант…

            - Да, капитан?

            - Найди мне из оставшегося в живых стада какую-нибудь бабу погрудастее. Желательно такую, которую наши доблестные молодцы еще не тронули. Я тоже человек и тоже подвластен зову природы.

            Вейл довольно осклабился.

            - Слушаюсь, капитан! Самую лучшую выберу!

            Удовлетворив природную потребность, я оставил девку связанной на кровати, оделся и вышел из здания, которое когда-то было гостиницей. Было, пока мы сюда не пришли.

            Сержант дожидался снаружи.

            - Довольны, капитан? Я старался.

            - Получишь звездочку! – пообещал я, подходя к нему. – За такую бабу не грех и в звании повысить.

            Вейл расплылся в слащавой улыбке. Лизоблюд чертов! Если б слова «лизать жопу» подкреплялись действиями, моя задница была бы постоянно чистой. Сержант всё время старался мне угодить. Хочет капитан выпить – вот тебе самого лучшего вина. Хочет капитан потрахаться – вот тебе красивая девка. Отдашь Вейлу приказ – выполнит всё в точности.  Меня, впрочем, это устраивало, но я подозревал, что ублюдок метит на моё место, поэтому до сих пор и держал его в сержантах. Пусть лучше он мне жопу лижет, чем я ему.

            - Что с девкой-то делать?

            - Оставь как есть, - ответил я. – Можешь потом зайти и сам развлечься. Если, конечно, не брезгуешь после капитана.

            - Уж я ей покажу, что она настоящих мужиков еще не видела! – с вожделением сказал Вейл. – Теперь куда, капитан?

            - Веди меня к старику. Он, наверно, успокоился уже.

            Сержант кивнул и повел меня по направлению к зданию из белого камня, которое выделялось среди прочих своим роскошным видом.  На крыше развевался флаг с символикой Белых Воронов, а на втором этаже кто-то заботливо пристроил балкон, выходящий на море. Хорошо у них мэр живет, очень даже. Только вот город нужно было лучше охранять.  Солдат, стоявший у входа, отдал честь и впустил нас в дом. Тут уже стало понятно, что внешняя роскошь здания – ничто по сравнению с внутренней. Я таких ковров, устилающих полы первого этажа, в жизни не видел. А картины притягивали к себе взгляд, не позволяя оторвать глаз.  Не знаю, как поделили их офицеры, но первое слово останется за мной. Каплан, кстати, уже приглядывался к ближайшему полотну с явным намерением сорвать его со стены. Увидев меня, он отбросил такие мысли, вытянулся в струнку и отдал честь.

            - Капитан!

            Он сделал вид, что не заметил сержанта. Каплан презирал его, а, может, просто завидовал, что не умеет так же задницу лизать. Но лейтенант из него хороший. Во всяком случае, если дать ему задание захватить город, то он будет рогом землю рыть, но захватит. Даже план атаки разработает.  

            - Без команды мэрию не грабить! – распорядился я, после чего лицо лейтенанта приобрело разочарованное выражение. – Где старый хрыч?

            - В спальне. Заперт,  – доложил лейтенант. – Возможно, спит.

            - Так разбуди его и приволоки сюда! – рявкнул я. – И если увижу, что кто-то снимает картины, закатывает ковры в рулоны или набивает сумку красивыми кувшинами и бокалами, тот будет болтаться рядом с дезертиром, как его там…

            - Стоксом, - услужливо подсказал Вейл.

            - Стоксом, - повторил я. – Всё ясно, лейтенант? За мэрию отвечаешь головой, а пока тащи старикашку.

            Каплан угрюмо кивнул. Мой тон ему не понравился, но он подчинился и поднялся по лестнице на второй этаж. Через пару минут спустился, держа за шиворот щуплого старика, одетого в красный халат и малиновый колпак. Солдаты прыснули, я тоже не удержался.

            - Неудивительно, что мы так легко взяли этот город. С такими клоунами во главе.

            Лейтенант кашлянул.

            - Ну, предположим, не так легко…

            - Тебе виднее, - отмахнулся я. – Сажай его на стул. Да не на этот, дубина! Тот, который напротив меня стоит. Я с его задницей, что ли, разговаривать буду?

            Каплан молча подтащил старика к стулу и легко, двумя руками, нажал на его плечи. Тот рухнул на сиденье, с лица не сходило испуганное выражение. Он судорожно стащил колпак с головы, открыв нам огромную лысину с седыми волосами по бокам.

            - Капитан Слейтер, - представился я. – Город наш, уважаемый глава города. Вернее то, что от него осталось. Но мы сюда не за ним пришли. А за чем – вы подозреваете или знаете. Не так ли?

            Тот даже не моргнул. Выражение безысходности так и застыло на его лице. Судя по всему, старик был в шоке.

            - Вейл, - распорядился я, - дай ему пару раз по щекам, но не переусердствуй. Мне он нужен в сознании.

            Сержант изобразил на лице нечто вроде умственной деятельности. Получилось не очень.

            - Я так не умею, капитан.

            - Каплан!

            Лейтенант тоже подумал, затем встал перед стариком и легонько похлопал его по щекам. Тот даже не шелохнулся.

            - Ты его мама, что ли? Сильнее!

            Каплан вздохнул и залепил мэру звонкую оплеуху, от которой старикашка аж грохнулся со стула, сверкнув расписными тапками. Хорошо еще, что головой ударился о диван, иначе точно расколол бы себе черепушку.

            - Поднять! – рявкнул я ошеломленным солдатам. – Каплан, я же вроде ясно выразился – он мне нужен в сознании!

            - Капитан, вы сказали это сержанту, но не мне.

            Выкрутился, подлец.

            - Неважно. Просто посадите его обратно. Сам с ним разберусь.

            Старика водрузили обратно на стул. Он молча моргал, а рот открывался и закрывался, как у рыбы. Хотя бы в сознании, значит, Каплан не сильно его приложил.

            - Вейл, дай ему воды.

            Сержант, недолго думая, схватил первую же попавшуюся вазу с цветами и вылил её содержимое мэру на голову, предварительно вытащив и отшвырнув растения. Старик чуть не захлебнулся, поскольку большая часть воды попала ему в нос и рот, и принялся судорожно кашлять. Я-то вообще хотел, чтобы ему дали попить, но у Вейла, видимо, совсем другие взгляды на жизнь. Мы подождали, пока кашель стихнет.

            - Как тебя зовут, старик? – прервал молчание я. – Как видишь, мои ребята не настолько дружелюбные, поэтому, если откажешься разговаривать, я снова попрошу их привести тебя в чувство.

            - Да уж вижу, - фыркнул вдруг старик. – Нет, спасибо, обойдусь без их заботы. Меня зовут Илий Грейвз.

            А он, кажись, прочухался!

            - Приятно познакомиться, Грейвз. Так сказать, рад встрече.

            - Я бы ответил вам взаимностью, капитан, но не при таких печальных обстоятельствах. Город разграблен и разрушен, все его жители убиты, а скоро вы убьете и меня. К чему вежливость? Вы ведь не за этим пришли, чтоб мне доброго утра пожелать? И для того пока оставили меня в живых, потому что вам что-то от меня надо?

            Быстро же он пришел в себя! Даже чересчур! Еще и выёживается! Больной и сломленный старикашка вдруг превратился в уверенного в себе засранца. Может, позволить Каплану погладить его по щеке еще раз?

            Пока я над этим раздумывал, Грейвз сказал:

            - Расслабьтесь, капитан Слейтер. Не напрягайтесь так. Вы победили, захватили город, убили всех его защитников. Такой старик, как я, ничем не может вам навредить.

            - Да уж странно ты себя ведешь, старикан. Тебе бы на коленях ползать да умолять о пощаде. А ты сидишь хорохоришься. – Вот это меня и напрягало. Неужто у него есть какой-то козырь в рукаве? Может, мы не всех защитников города прикончили?

            Я повернулся к сержанту.

            - Вейл, возьми людей и обшарь мэрию сверху донизу. В подвал тоже загляните, возьмите факелы. Что-то здесь нечисто…

            - Нет необходимости! – нагло прервал меня Грейвз. Он уже сидел, положив ногу на ногу. Совсем осмелел, видать. – Сотни стражников у меня в подвале нет.

            Я кивнул, и Каплан тут же влепил старику затрещину. На этот раз тот даже не упал, а презрительно сощурился.  Да что с ним такое? Недавно же его откачивали, а тут он и не поморщился от удара.

            - Опять насилие, - вздохнул Грейвз. – Опять это чертово насилие. Капитан, давайте уже перейдем к делу. Вы хотели сказать мне, зачем вы пришли в мой город. Так говорите уже.

            Тут я уже струхнул. Что-то не так с этим мэром, явно не так. Таблеток он каких-то наглотался, что ли, у себя в спальне? Нужно будет проверить, а заодно устроить нагоняй солдатам, которые его там заперли, не обыскав помещение как следует.

            Из задумчивости меня вывел вопрос Вейла:

            - Капитан, подвал-то обыскивать?

            Я пришел в себя.

            - А ты еще здесь? Приказ когда был отдан, мать твою за передок? Живо туда.

            Испуганно пробормотав что-то, сержант скрылся в дверях. Моим вниманием снова завладел старик.

            - Может, ты и хорошо держишь удар, Илий, но от свинцового отравления тебя ничто не спасет.

            - Свинцового отравления?

            - Да. Ножа в брюхе. Так что заканчивай вести себя так, как будто это я у тебя в плену, иначе придется сделать твоё вскрытие. Рассказывай!

            - Так вы до сих пор ничего и не спросили, капитан.

            Резонно. Я ведь так и не задал ему самый главный вопрос.

            Я накренился вперед и вперился взглядом в глаза старика.

            - Один раз спрашиваю, Илий, запомни это. Где сосуд Херрона?

            Старик молча кивнул, как будто ждал этого вопроса. Его глазенки прищурились, когда он ответил:

            - Здесь.

            - Где «здесь»?

            - В мэрии. Его отсюда никуда не уносили.

            Круг поисков сузился до одного здания, но мне нужно было точное местонахождение.

            - А поконкретнее, старик? Где именно в мэрии находится сосуд?

            - Не могу знать. Когда вы ворвались в город, я приказал слуге перепрятать сосуд. Но не уточнил куда, поэтому бедный Пирк действовал по своему разумению. Так что спросите его сами. Маленький такой, с усиками.

            Я повернулся к лейтенанту. Тот заметно уменьшился в росте, поскольку уже знал, что будет.

            - Каплан, где слуга?

            Я уже знал ответ, когда лейтенант дрожащим голосом ответил:

            - Кинули в общую кучу трупов…сожгли.

            Этого и следовало ожидать. Что ж, я сам виноват. Дал указание взять мэра живым, но ничего не сказал о слугах. Теперь придется перевернуть всё здание сверху донизу. А если не найдем сосуд, то и весь город.  Хотя…

            - Каплан, где именно вы убили слугу?

            Лейтенант встрепенулся.

            - У входа, капитан. Вместе с остальными слугами.

            - Он там и находился или откуда-то прибежал?

            Каплан снова изобразил мыслительный процесс. Поскольку такие процессы у него обычно затяжные, я терпеливо ждал. Наконец лейтенант ответил:

            - Он вместе с другими выбежал из дверей мэрии, капитан. Там мы их и положили, прямо во дворе.

            - Выходит, - я опять повернулся к Грейвзу, - утащить кувшин куда-то в другое место он не мог?

            - Не мог, - согласился старик. – Пирк туго соображает…соображал, - поправился он. – Ему бы мозгов не хватило вынести сосуд куда-то еще. Он и мой ночной горшок-то постоянно выносил в одно и то же место – на клумбу с гортензиями.

            Я устало махнул рукой.

            - Лейтенант, возьмите людей и обыщите мэрию. И клумбу пусть кто-нибудь проверит.

            Время тянулось медленно. От нечего делать я начал разглядывать картины, до которых не успела дотянуться рука Каплана. Стоят, наверно, целое состояние. Пожалуй, прямо сейчас отберу несколько и прикажу упаковать. Что-то продам, а что-то повешу у себя дома.

            На одной из картин были изображены пастух и стадо овец. Живопись можно было бы назвать умиротворенной, если б пастух не перерезал одной из овец горло и сцеживал кровь в чашу. Выглядело это настолько реально, что я, сам не чуждый насилия, поёжился.

            На другой картине приносили только что новорожденного ребенка в жертву. Младенец лежал на алтаре какого-то бога, над ним нависал мужик в сутане с капюшоном, а где-то на заднем плане новоявленная мать с широко разинутым ртом простирала руки.           Третья картина изображала некоего демона. Красного, с горящими глазами и мечом в правой лапе. За спиной виднелись крылья. Ну, хотя бы здесь никого не резали.

            Еще одна картина привлекла моё внимание. Крестоносец в шлеме, похожем на ведро с прорезями, протыкал мечом другого такого же крестоносца, но уже без шлема. Кто бы ни был художником, ему очень четко удалось передать предсмертную агонию протыкаемого: удивленные глаза, раскрытый рот, застывший в беззвучном крике, выпустившие меч руки.  Ну и вкусы у старикашки, а по нему и не скажешь.

            Грейвз довольно наблюдал за мной, пока я осматривал картины.

            - Нравится? – поинтересовался он. – Эта мазня очень широко передает принципы нашего мира. Например, овца. Что вы для себя вынесли, капитан, рассматривая эту картину?

            - Что ты – больной. И не знаю, за какие такие заслуги тебя выбрали мэром. Священники таких мэров обычно сжигают.

            - Я так и думал! – ничуть не смутился старик. – А теперь объясню, раз вы ничего не поняли. Картина с овцой говорит лишь о том, что беззащитным не место в нашем мире. Да, вы можете до поры до времени кушать травку, взамен отдавая шерсть, но когда пастуху этого покажется мало, он пожертвует вами без всяких сомнений. Отсюда вывод, капитан – лучше быть пастухом, режущим глотки беззащитным овцам, чем наоборот. Впрочем, вы сегодня ощутили это на себе, когда убивали мирных жителей. А они – те же овцы.

            - А младенец при чем?

            - Новорожденные дети, капитан, ничем не отличаются от тех же овец, с той лишь разницей, что не дают шерсти. Мы приходим в этот мир голыми и беззащитными, даже не умеющими говорить. Да, мы вырастаем, становимся сильными или слабыми, беремся за меч или мотыгу, но сразу после рождения нас могут тут же прирезать, а мы даже этого не почувствуем, поскольку соображать начинаем примерно через год-два. Эта картина олицетворяет такое значение, как «судьба». Если нам суждено быть прирезанными в колыбели, от этого не уйдешь и никак себя не защитишь.

            Такой взгляд на вещи меня одновременно интриговал и пугал. Но, не желая прерывать вдруг ставшую интересной беседу, я показал на демона.

            - А этот?

            - Забавная картина, но не многие её поймут. Таким мы видим зло. Есть демоны, вышедшие из глубин ада, а есть внутренние демоны. Они сидят глубоко внутри нас, они командуют нами, повелевают изнасиловать женщину или прирезать её мужа. И поверьте мне – еще неизвестно, какие демоны хуже. Если с материальными мы еще можем как-то сражаться, то с внутренними борьба происходит намного тяжелее. Если их не кормить периодическим насилием, они вырываются на волю, а потом вы придете в себя, сжимая в руке окровавленный меч и с ужасом оглядывая горы трупов вокруг себя, при этом не помня абсолютно ничего.

            Кажется, старик и вправду спятил. От его речей я уже перестал что-либо соображать, но всё же показал на крестоносцев.

            - Хорошо, а что показано здесь?

            Грейвз ехидно улыбнулся.

            - Я заметил, вас эта картина больше всего заинтересовала. Это – слабость веры, капитан. Вам знакомо само понятие веры? Видите этих двух людей? Они когда-то сражались плечом к плечу, верили в одно и то же. Но один из них вдруг понял, что то, во что он верил – ложь. И убил своего друга и соратника, который этого не понял и попытался его переубедить. Мы всегда во что-то верим, капитан. Верим в дружбу, любовь, доброжелательность. Но этот мир не признает таких слов, из-за чего наша вера страдает и рушится. И это часто приводит вот к таким результатам, - старик кивнул на картину. – Брат восстает против брата, муж против жены, друг против друга.  Именно в этом слабость такого понятия, как вера. Ибо, когда во что-нибудь веришь, готовься к разочарованию…

            Нас прервал сержант Вейл. Он ворвался в комнату, как будто за ним гналась стая бешеных собак.

            - Кап…капитан! – задыхаясь, просипел он. – Думаю, вам нужно самому взглянуть на подвал.

            Оставив со стариком пару солдат, я велел сержанту показывать дорогу. Тот неохотно подчинился. По правде говоря, таким испуганным я его еще не видел – Вейл был похож на побитую собаку, которой после порки еще и палку в задницу вставили. Что же он такое обнаружил?

            Мы спустились вниз по каменным ступеням, причем я чуть не упал, поскользнувшись на лужице чей-то блевоты. Чей именно, обнаружилось около входа в подвал. Солдат, сидевший на корточках у двери, тяжело дышал и даже не сделал никаких попыток встать при появлении старших по званию. Я сердито дал ему пинка, но это произвело такой же эффект, как уколоть саблей камень – то есть, никакой.

            - Вот сюда, капитан! – прохрипел Вейл. – Внутри. Я останусь тут, с вашего позволения. Мне и одного раза хватило.

            - Свет там есть?

            - Мы зажгли факелы на стенах. Зря мы это сделали…

            Выругавшись, я оттолкнул его в сторону и вошел внутрь. Моему взору открылось ужасное зрелище.

            При свете факелов я увидел разбросанные по всему подвалу куски человеческой плоти. Почему человеческой? Навряд ли я спутаю людские генеталии с собачьими. Или ребра с оставшимся на них мясом, сваленные в кучу. Кисти рук, покрытые запекшейся кровью. Полусгнившие человечьи головы, причем без глаз, а если хорошенько осмотреться, то можно было и сами глаза обнаружить. Недалеко от голов обнаружилась большая куча зубов, а вот у дальней стены…

            А вот там было кое-что поужаснее. На стене висели несколько трупов, причем разной степени гниения. Прихваченные крепкими кожаными ремнями, продетыми во встроенные в стену металлические кольца, тела представляли собой ужасное зрелище. А именно – кто-то основательно их пожрал. У трупа, сохранившегося лучше всех, была выгрызена дыра в животе, причем кишки свешивались наружу. У трупа рядом объедены руки и промежность. У еще одного напрочь отсутствовала голова, причем шею доесть не потрудились. У четвертого шеи как раз не было, и голова чудом болталась на куске кожи, а вместо сердца зияла огромная пустота…

            И запах гнилой плоти, присутствующий в непроветриваемом помещении Он обволакивал меня, затягивал в пучину смердения, забивался в нос. Если до этого я еще мог сдерживать тошноту, то сейчас уже не выдержал, и мой плотный завтрак оказался на полу. Голова стала как каменная, все мои мысли были только о том, как бы убраться отсюда. Подальше от этого подвала, подальше от этого здания, подальше от этого проклятого города…

Я пришел в себя снаружи, за захлопнутой мною же дверью подвала. Холодный пот насквозь пропитал волосы и воротник, а тело сотрясала мелкая дрожь. Увидев моё состояние, сержант без лишних слов протянул мне фляжку с вином, которую я опустошил в одну секунду.  Через какое-то время спиртное начало действовать, и у меня получилось сделать глубокий вдох.

            Нет, я не против, когда дело касается жестокости. Война есть война, а враги есть враги, так нас учили в Академии. А невинные жители только на первый взгляд кажутся невинными, а на деле у каждого свои внутренние демоны, как и сказал Грейвз. Но чтобы так изощренно издеваться над людьми – мне бы духу не хватило. Может, я и садист, но не извращенец. А вот старик, – а я не сомневался, что это его рук и зубов дело, – явно больной маньяк. Этим и объясняется его странное поведение, а также картины. И не мало ли солдат я оставил для его охраны?

            - Вейл, возьми людей и быстро дуй к старику! У меня нехорошее предчувствие.

            Сержант, к этому времени полностью пришедший в себя, кивнул и рванул наверх по лестнице, на ходу отдавая приказы. Я постоял еще немного, пытаясь снова взять под контроль свои тело и разум, затем направился обратно в комнату, не забыв вытащить саблю из ножен.

            Мои опасения оказались напрасными. Грейвз всё так же сидел на стуле нога за ногу, а вокруг него сгрудились удивленные солдаты. Сержант же примеривался к удару в челюсть.

            - Отставить! – рявкнул я. – Вейл, в сторону!

            - Но капитан…

            - Потом им займешься, если захочешь! Сначала я должен с ним поговорить!

            Сержант, грязно выругавшись, отступил. Старик, не меняя позы, довольно ухмыльнулся.

            - А, капитан! Смотрю, вы под впечатлением. Понравилась моя трапезная комната? Вот так я провожу свободное время, а вы?

            Я опять утратил контроль над собой. Мой кулак со всего замаху ткнулся Грейвзу в живот, из-за чего тот согнулся и закашлялся. Боковым зрением я заметил обиженную рожу сержанта, но мне уже было наплевать.

            - Ты, больной ублюдок!

            - Да выслушайте же, капитан! – старик вдруг разогнулся с изяществом мальчишки, из-за чего я непроизвольно сделал шаг назад. – Помните, я говорил про то, что нужно кормить внутренних демонов, иначе они взбесятся? Так вот, подвал – это трапезная моих демонов. Там я их и кормлю, чтобы не сойти с ума. Даже стальную вставную челюсть себе заказал, чтоб удобнее было.

            - Но ты же людей жрешь, каннибал хренов! – заорал я. – Живых людей! Жрал бы собак тогда, что ли! Людей-то зачем?

            Старик снова ухмыльнулся.

            - Это не люди, капитан. Воры, насильники, убийцы – вы считаете таких людьми? Я ловлю их в своем городе, а затем воздаю по справедливости. А уж как воздаю – это моё личное дело. Или вы забыли, как повесили своего же солдата за то, что он возразил вам? Чем я хуже?

            Черт бы его побрал! Про это-то он откуда знает?

            - И город чище, и преступность ниже, - довольно хвастался Грейвз. – И внутренние демоны сыты. Если так подумать, то ничего плохого я не совершил. Видели труп с болтающейся головой? Однажды ночью он, будучи еще живым, ворвался в дом богатого купца и зарезал всю его семью только за то, что тот ранее толкнул его, когда проходил по рынку. Вышло это случайно, но купец даже не подумал извиниться. Представляете? Всего один невежливый поступок, а сколько смертей!

            Я опять перестал что-либо понимать и молча слушал.

            - А знаете, капитан, что их сгубило? – как ни в чем ни бывало продолжал Грейвз. – Вера. Все эти преступники, совершая свои злодеяния, верили, что окажутся безнаказанными. Верили в это – и вот к чему это привело. Это еще раз подтверждает, что вера – слабое и изменчивое понятие. А вот когда они болтались у меня в кандалах… скажите, капитан, вы ведь помните, что я говорил про овец? Вот в этот момент все эти отбросы общества стали беззащитными овечками. И вот я состриг с них немного шерсти…извините, мяса, а за это вы меня осуждаете? А ведь я ничего нового не делаю, капитан. Ничего, что не происходило бы в нашем с вами мире.

            Меня мутило от его речей. Каннибал вдруг рассуждает о нравственности и принципах, на которых устроен мир. И ведь ничего нельзя возразить, в этих словах есть логика… Да что со мной, черт возьми? Я уже начинаю соглашаться с ним?

            Меня спас Каплан. Он возник словно ниоткуда и протиснулся между солдатами. Старик, заметив его, резко замолчал, хотя улыбаться не перестал.

            - Мы ничего не нашли, капитан! – доложил лейтенант. – Перевернули всё вверх дном, заглянули под каждый камушек. Даже клумбу – и ту проверили. Никакого кувшина не нашли.

            С меня как будто спала пелена. Я встряхнул головой, освобождаясь от нравственных учений старика, проникших ко мне в мозг. Вроде помогло. Спасибо, лейтенант, за своевременное появление. Еще минута-другая – и я, возможно, отправился бы вместе с Грейвзом в подвал доедать трупы. Хотя, надеюсь, что до этого не дошло бы.

            Я подошел ближе к старику и рывком поднял его со стула. Тот даже не сделал попытки вырваться, что разозлило меня еще больше.

- Итак, старый хрен, довольно болтовни! Ты врал мне с самого начала про сосуд Херрона, но теперь шутки закончились! Теперь сделаем вот что. Если ты сейчас не скажешь мне, где кувшин, я подвешу тебя в твоем же подвале, а потом запущу туда несколько голодных собак. И ты почувствуешь на собственной шкуре, что чувствовали те люди, когда ты их жрал.  Еще и кровь тебе пущу, чтоб псы унюхали, где находится свежее мясо. Дважды вопрос повторять не буду. Отвечай: где кувшин с душой Херрона?

Старик, поначалу обмякший в моей хватке, вдруг выпрямил спину и взглянул мне прямо в глаза.

- А кто сказал, что это кувшин? – насмешливо спросил он, затем сделал то, чего никто не ожидал. Грейвз раскрыл рот и впился им в мои губы.

И в ту же секунду, глядя в глаза Илия Грейвза, капитан Слейтер всё понял. Он попытался было отстраниться, позвать на помощь, достать кинжал и пырнуть старика, да всё что угодно, лишь бы избежать того, что случилось в этот момент.

Сосуд души Херрона не был кувшином. Им было тело Илия Грейвза. А сейчас Херрон прочно обосновывался в своём новом вместилище – теле капитана Слейтера. Он глубоко проник в голову, оплетая своими щупальцами все мозговые центры. Он заглянул в память капитана, исследовал там все закоулки, затем проверил физическое здоровье носителя и остался доволен.

Капитана Слейтера больше не существовало. Теперь это был демон в обличье человека.

            Открыв глаза, Херрон удовлетворенно осмотрелся. Старик, потерявший то, что поддерживало в нём жизненные силы, обмяк в его руках. Жизнь еще теплилась в нем, но самостоятельно передвигаться он был не в состоянии. Демон презрительно посмотрел на свое бывшее вместилище, затем резко вытащил кинжал и перерезал ему горло. Кровь брызнула на мундир, но Херрона это даже позабавило. Он отшвырнул труп, затем огляделся. Вон тот, с рожей как у дубины, сержант Вейл. А этот, краснолицый, лейтенант Каплан. Чтобы выяснить их имена, Херрону потребовалось всего мгновение. Память капитана Слейтера была для него как открытая книга.

            Пора вживаться в роль. Все присутствующие в комнате удивленно таращились на него. Заподозрят еще чего-нибудь.

            - Вейл! Каплан!

            Оба офицера тут же подскочили к нему.

            - Собирайте людей и уходим отсюда! Здесь мы закончили!

            - А сосуд Херрона? – рискнул спросить Вейл. – Мы же его так и не нашли.

            - Потому что его здесь нет, тупица! – Херрону начинала нравиться новая роль. – Старый хрыч успел его куда-то переправить. Возможно, в соседний город, а может, и вообще его вывезли с материка. Во всяком случае, здесь нам делать нечего. Собирайте людей. – Лейтенант с сержантом направились к выходу. – Каплан! Задержись!

            - Да, капитан?

            Херрон показал на картины.

            - Сними и упакуй. Я забираю их в качестве трофеев.

            Через час горящий город, превращенный в руины, остался позади. Херрон ехал на лошади позади Вейла, изредка оглядываясь по сторонам.

            Повезло, подумал он. Если бы старикашка не был на грани смерти и не открыл запечатанный магической печатью кувшин, чтобы заключить с Херроном сделку о продолжительности жизни, душа демона до сих пор пребывала бы в заточении. Что ж, он, можно сказать, добился чего хотел. Херрону хватило одного мгновения, чтобы вселиться в Грейвза и править городом от его имени. Нажить состояние, пребывать в роскоши. Одна проблема была – голод. Чтобы насытиться, демону нужно было хоть иногда питаться человеческим мясом, а попробуй это сделать, когда каждый житель города на счету. Но с ростом преступности проблема решилась сама собой. Как это ни смешно, но Херрон олицетворял справедливость, собственноручно вылавливая преступников, а затем поедая их. И ведь всё так хорошо шло, пока не явились эти вояки. И на кой черт им потребовалась душа демона?

            С другой стороны, засиделся он что-то в своем роскошном особняке. Пора наконец-то и размяться, поучаствовать в войнах, быть поближе к королям. Сменить обстановку, так сказать. Узнать, кому его душа понадобилась и зачем. Тело капитана Слейтера подходило для этого более чем некуда. И, возможно, если получится, узнать, куда крестоносцы дели его собственное, когда убивали. Вот тогда он всем покажет!

            Херрон бросил прощальный взгляд на город, в котором провёл два года по людским меркам, и поехал дальше, навстречу неизведанному.

                  В мире, где люди по нравственности не отличаются от демонов, он всегда найдет своё место.