Хозяйка костей

Пролог

Внутри общинного дома было тепло и пахло пирогами, несмотря на стоящую за порогом осеннюю непогоду. На крышке сундука, привалившись спиной к теплому боку печки, сидела сухонькая старушка, а на полу подле её ног расположилась ребятня. Старуха прикрыла глаза, прислушиваясь к треску огня и дроби дождя по крыше, и словно силилась вспомнить события давно минувших дней. Молчание затянулось, и кто-то из сидящих детей подал голос:

— Бабушка Яси́ня, вы ведь обещали сказку, а сами никак спите!

Женщина приоткрыла глаза и со вздохом потрепала по голове светловолосого сорванца.

— Не сплю, Светлик, не сплю, – скрипучий старушечий голос звучал успокаивающе.

Ясиня устало вздохнула и начала свой рассказ:

— Нет под небом места прекраснее Земель Полуночного солнца. Дивный, но суровый северный край. Скудность его природы обманчива. Север — владения Небесного змея, охраняющего границу между миром живых и Туманными топями[1]. И нет места более подходящего для Хьешти — первой Хозяйки костей. В то далекое время, когда боги ещё не покинули Подлунный мир, Хьешти была юной и носила иное имя. Светлоликая и прекрасная ходила она по лесам и собирала кости погибших зверей, чтобы даровать им новую жизнь. Глаза её были цвета бушующих волн, а сердце — холодное как мрачные воды Северного моря. Она даровала покой другим, но не было самой ей покоя…

Глава 1

Он был ранен, весь перепачкан землёй и кровью. Единственный выживший в окружении мертвых тел на той лесной тропе. Один ли из защищавшихся или из нападавших, брошенный после боя братьями по оружию, определить невозможно. Мужчина был красив, по-нездешнему красив. Явно не северянин, хоть и одет как местный.

Поначалу Кайя растерялась, когда лесная тропа привела к месту жестокой резни. Никогда раньше ей не приходилось видеть столько человеческих трупов в одном месте. Она переходила от тела к телу в надежде, что кого-то можно ещё спасти, но в итоге снова и снова закрывала помутневшие глаза покойников.

— Большой урожай ты собрал, Великий змей. Скольких же тебе предстоит перевести через границу. Да не заблудятся они в Топях.

Лес, молчаливый свидетель многих смертей, ничего не ответил.

Темноволосый молодой мужчина едва дышал, когда Кайя подошла к нему. Израненный. Без сознания. Живой! Девушка спешно осмотрела его раны. Пришлось располосовать рубаху одного из покойников, чтобы наскоро перевязать выжившего. Около получаса потребовалось Кайе, чтобы собрать материалы для импровизированных носилок: плащ одного из павших, несколько поясов, походный посох и срубленный ствол молоденькой осинки, с которым пришлось изрядно повозиться. Перетащить мужчину на плащ и закрепить ремнями на переноске казалось непосильной задачей, но в конечном счёте удалось.

— А ты крупный малый, – разгибая спину, выдохнула Кайя и поволокла носилки с раненым в направлении, откуда пришла изначально.

Через каждые несколько шагов приходилось останавливаться, чтобы дать передышку ноющим рукам и заплетающимся ногам. Девушка спотыкалась, падала, вставала и снова падала, но упорно волокла носилки за собой. Только к вечеру добрались они до небольшой избёнки на берегу лесного озера вдалеке от проторенных троп. Девушка с трудом затащила раненого в свое скромное жилище. Мужчина был бледен.

Несмотря на теплую летнюю погоду, Кайе пришлось разжечь очаг, дабы нагреть воды. И начался танец борьбы за жизнь. Раны мужчины были многочисленны, но неглубоки. Девушка бережно промывала их теплой водой и намазывала густой резко пахнущей мазью.

***

Он очнулся лишь к утру, попытался сесть и тут же упал обратно. В углу зарычал волк.

— Тихо, Юха. — Девушка успокаивающе потрепала зверя по холке и подошла к раненому. — Видимо, крепко досталось твоей голове. Ты так долго не хотел просыпаться. Думала уже, что Великий Змей всё-таки получит твою душу, вопреки всем моим трудам.

Девушка помогла мужчине сесть и подала воды. Его глаза оказались цвета старых замшелых валунов. Незнакомец был удивлён, но не напуган. «Разве испугаешь такого чем?» — подумала тогда Кайя.

— Моё имя Йере, милостивая асаи[2]. Как я…

Он попытался подняться и что-то ещё сказать, но девушка его перебила:

— Прибереги сладкие речи для настоящих асаи. — Она ухмыльнулась. — И хватит пытаться встать! Я не для того тебя спасла, чтобы ты тут же отдал душу Великому Змею. Ты можешь оставаться в моем доме сколько пожелаешь.

Йере открыл рот, чтобы что-то спросить, но девушка жестом попросила его помолчать и продолжила:

— Мне всё равно, как оказался ты на той тропе. И, предупреждая расспросы, больше никто там не выжил. А теперь ешь.

Она сунула ему в руки миску с похлебкой и грубую деревянную ложку и пошла к двери. Волк поднялся и последовал за хозяйкой. Уже на пороге она бросила через плечо:

— Кайя. Можешь звать меня так.

Он сидел в одиночестве и задумчиво ел похлёбку, поднесенную его спасительницей. «Странная. — Думал Йере. — Ещё этот её волк. Наверняка ведьмует. Никто не выжил. Ублюдки забрали груз? Мой меч остался там…»

Он давно успел поесть и теперь лежал в полудреме в сумраке странного дома. Сумбурные мысли перескакивали с одного на другое, пока странный звук с улицы не отвлек его. Лязг.

Йере с трудом поднялся и, не рассчитав, ударился головой о низкий потолок. Выругался и, пошатываясь, направился к выходу. Он рванул на себя дверь, внутренне готовый драться.

После полутьмы избушки яркое солнце слепило глаза. Спустя пару мгновений мужчина увидел сваленные в кучу мечи, топоры и кое-какую железную утварь, а рядом — Кайю, отирающую со лба пот.

— Мертвым они в Топях не понадобятся, а мне вполне сгодятся.

Йере оперся на дверной косяк и ухмыльнулся.

— Позволит ли милостивая асаи забрать мой меч, если он оказался среди её добычи?

Кайя сделала приглашающий жест и что-то тихо заворчала под нос. Юха внимательно наблюдал за чужаком, готовый броситься на защиту своей хозяйки.

— Похоже, я не по нраву твоему волку, асаи. — Мужчина перебирал её нехитрую добычу.

— Юха не любит людей, — пожала плечами Кайя. — Тебе не стоило вставать. Наверняка же голова кружится? Тебя хорошенько приложили. Нужно полежать пару дней, иначе сделаешь себе только хуже.

Йере наконец нашёл свой меч и поднялся, но словно в подтверждение слов девушки пошатнулся и одной рукой схватился за голову, а второй оперся на меч. Кайя быстро подошла и попыталась поддержать мужчину, что с их разницей в росте оказалось непросто.

— Сам могу…

Но она не стала слушать его возражений и аккуратно повела его назад в избушку.

— Ложись, упрямый кабан. — Усадив своего подопечного на лежанку, девушка отошла к полкам и, найдя небольшой глиняный бутылёк, налила что-то в чарку с водой. — Выпей. Тебе поспать надо.

Йере послушно выпил и лег. Дыхание становилось ровнее, а мысли медленнее. «Точно ведьма», — последнее, что он успел подумать прежде, чем погрузился в глубокий сон.

***

— Юха, не смотри на меня так.

Казалось, волк укоризненно тряхнул головой.

— Если что, я смогу за себя постоять. — Девушка наклонилась и поцеловала его в нос. — Не волнуйся.

***

Йере не знал, сколько проспал. Летом в этих краях было легко запутаться во времени из-за Полуночного солнца. Голова уже чуть меньше болела и кружилась, и он, стараясь не делать резких движений, вышел на улицу.

Кайя сидела у костра неподалеку и жарила заячью тушку.

— Милостивая асаи умеет охотиться? — Мужчина сел напротив нее.

— Юха охотится для меня. — Девушка воткнула палку с нанизанным на нее жареным кроликом в землю. Желудок Йере заурчал. Кайя достала из-за пояса нож и аккуратно, но быстро отрезала кроличью лапку. — Ешь. Осторожно, ещё горячее. 

Некоторое время они ели молча.

— Я очень благодарен вам, милостивая асаи. Вы слишком добры ко мне. Вы ничего обо мне не знали, но спасли и позволили остаться. Смогу ли я отблагодарить вас?

— Зови меня Кайя для начала. — Впервые за всё это время она улыбнулась. Йере улыбнулся в ответ.

***

Йере восстанавливался быстро. Голова кружилась всё реже. А Юха уже не реагировал на него нервным рычанием. Спустя несколько недель Йере начал понемногу помогать Кайе с нехитрым её хозяйством. Девушка часто подолгу пропадала в лесу и возвращалась обычно с заполненным чем-то мешком. Временами это были травы, которые сушили на специальных камнях около избушки и позже развешивали под потолком, временами — тушки животных, которые добывал Юха. Тогда Йере помогал девушке разбираться с добычей. Но бывали дни, когда Кайя уходила со своей ношей в землянку неподалеку и выходила оттуда с пустым мешком. Мужчина никогда не спрашивал, что хранится в той землянке, как и его никто не допытывал о тайнах прошлого.

Дни пролетали быстро. К празднику середины лета Йере был уже практически здоров. В тот вечер они по своему обыкновению ужинали у костра. Юха мирно спал у ног своей хозяйки. Кайя была непривычно задумчива и молчалива.

— Ты знаешь, как люди празднуют середину лета? — неожиданно спросила девушка, по-птичьи наклонив голову.

Некоторое время Йере молча жевал под её внимательным взглядом.

— Там, где я родился, разводили большой костер и прыгали через него. А ещё песни пели и пили крепкий мед. — Мужчина стал задумчив.

— Я хочу попробовать.

Он посмотрел на девушку непонимающе.

— Никогда не отмечала, — призадумавшись, произнесла она. — Я не знаю, что такое крепкий мёд. Но у меня есть такой травяной настой, закачаешься. — Кайя лукаво подмигнула и, не дожидаясь ответа, ушла в избушку. Спустя пару минут она вернулась с небольшой баклажкой и протянула её мужчине.

Они пили, говорили и смеялись. Потом прыгали через костер и снова пили. Волк смотрел на них с недоумением. Наконец, уставшая Кайя, смеясь, упала на траву и раскинула руки:

— Как легко!

Йере упал рядом и полулежа оперся на локоть. «Глаза у неё как воды во фьорде[3]», — отметил он про себя.

— Ты просто пьяна, асаи Кайя, — рассмеялся он.

***

После их маленького празднования Йере всё чаще задумчиво поглядывал на Кайю.

— Почему ты живёшь одна? — спросил он однажды.

— Разве я одна? У меня есть Юха, — засмеялась девушка и добавила уже тише, — и ты.

Мужчина ответил тёплой улыбкой.

Глава 2

«Северное лето скоротечно. Йере, увлечённый своей спасительницей, и не заметил, как осень подкралась к порогу их лесного жилища. Лесной покой хорош для раненого изможденного странника, но тяготит здорового воина, чьи кулаки чешутся в ожидании хорошей драки. Йере затосковал по людям. Но в тоже время мысль об уходе от Кайи навевала еще большую тоску и казалась крамольной. Он без припасов, без денег, да и идти некуда. А тут ужин, крыша над головой и красавица хозяйка, которая вполне могла согреть и постель, и душу. — Ясиня задумчиво вздохнула. — Йере решил остаться до весны».

Дети слушали её, затаив дыхание.

«Жизнь в лесном убежище текла размеренно: Юха охотился, Йере заготавливал дрова на зиму или рыбачил, Кайя делала припасы. Днём все были при деле, а по вечерам собирались вместе ужинать, но теперь не у костра, а у очага в избушке. Ночи становились холоднее. Зима уже шла по их следам, дышала им в спины. — Старушка сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Светлик, миленький, принеси водицы. Так… О чём это ж я, значится? Ах да! Красивое, но короткое северное межсезонье. — Ясиня приняла чарку из рук светловолосого мальчишки и сделала пару глотков. — Ох! Спасибо, Светлик, уважил… Мир и покой был в затерянном лесном доме…»

***

Кайя лежала около очага, светлая её голова покоилась на коленях Йере, а Юха примостился у её ног. Йере, непривычно тихий и задумчивый, смотрел на огонь в очаге и медленно перебирал, гладил волосы девушки.

— Ты когда-нибудь думала покинуть лес? Жить с людьми, замуж пойти, с дитём тетёшкаться…

Кайя приоткрыла глаза.

— Думала.

Юха настороженно повёл ушами.

— Тогда почему… — Мужчина сделал жест рукой, указывающий на окружающее их пространство.

— Здесь моё место, Йере. Здесь я нужнее.

В её голосе слышалось не сожаление, но грусть.

***

С приходом холодов Йере всё чаще оставался в одиночестве. Кайя подолгу пропадала в лесу вместе с волком. Она уходила рано утром, возвращалась ближе к ночи и первым делом шла в землянку. Мужчина видел, как девушка оставляла там свою таинственную ношу и только после этого приходила в избушку. Йере терялся в догадках. Червячок любопытства подтачивал его душу, звал заглянуть за треклятую дверь, узнать секреты лесной девы. Но, следуя негласному договору не лезть в чужие тайны, Йере держался подальше от землянки.

Он становился всё более хмур и задумчив. Но Кайя, казалось, ничего не замечала. Она всё также доверчиво спала на руках Йере. Счастливая маленькая птичка не видела притаившегося в траве лесного кота.

Однажды, когда зима уже стояла на пороге, и далеко на севере уже начал проявлять себя Великий Змей, а Кайя в очередной раз бродила со своим волком по лесам, Йере проиграл битву своему любопытству. Он открыл эту треклятую дверь.

В землянке без окон только полоса света, проникающая через дверной проём, выхватывала из темноты небольшую часть помещения. Кости. Всюду были кости: большие и совсем крохотные, принадлежавшие, по всей видимости, животным и птицам. Кто знает, может, нашлись бы и человеческие. Йере побледнел, отшатнулся и захлопнул дверь. «Бежать!» — кричал голос в его голове. И мужчина побежал.

***

— Вот же трус!

— Насовсем сбежал?!

— Чего он костей испугался? Это же просто кости!

— Оставил Кайю?!

Дети всполошились и загомонили, со всех сторон понеслись возмущенные возгласы. Мальчишки хорохорились и ерничали, девчонки ужасались такой подлости. Ясиня выжидающе молчала. Наконец, она подняла руку, давая знак замолчать.

— Йере не был трусом, хоть и поддался первому зову своей природы. И когда этот порыв утих, он вернулся и посмеялся над собой.

Ребятня немного успокоилась.

***

Йере сидел на берегу озера и задумчиво смотрел на воду. Мысли его беспорядочно метались. Мужчине сделалось смешно, что он так перепугался каких-то костей. Желание проникнуть в тайны лесной девы лишь возросло после этой странной находки.

Кайя вернулась под вечер, неподозревающая, что покой, собранных ею, костей был нарушен.

Жизнь пошла своим чередом. Йере ничего не спрашивал, он выжидал и молча наблюдал. Несмотря на темноту, Кайя пропадала в лесу всё дольше и дольше. Мужчина маялся неизвестностью и бездельем, становился всё более раздражителен и неласков, но девушка не замечала этого.

В тот день выпал первый снег и в лесу, казалось, стало светлее. После ужина Кайя поднялась, взяла несколько маленьких горшочков с дальней полки и небольшой потемневший бурдюк. Йере внимательно наблюдал за ней, сидя на лежаке. Девушка опустилась перед ним, обхватила его лицо ладонями, зашептала отчаянно и нежно:

— Послушай меня, Йере. Что бы ты ни услышал, не выходи за порог до утра.

Мужчина хмуро кивнул. Кайя поднялась и вышла вместе с Юхой.

Глава 3

Кайя вынесла из землянки большой мешок и передала Юхе, а сама вернулась ненадолго внутрь и вышла в одной волчьей шубе и с бубном. Девушка и тащивший в зубах мешок волк двинулись по берегу на другую сторону озера. Обойдя его и чуть углубившись в лес, странная пара оказалась на большой поляне. Кайя развела костер, скинула шубу и стала наносить на обнаженное тело узоры черной и красной краской из коробочков. Казалось, она совсем не чувствовала холода. Покончив с узорами и распустив волосы, девушка принялась доставать из мешка кости. Она выкладывала их у костра. Закончив с приготовлениями, преобразившаяся лесная ведьма сделала глоток из небольшого бурдюка и запела, то и дело ударяя в причудливый большой бубен. Юха лежал поодаль и наблюдал.

***

Какое-то время Йере пытался уснуть, сопротивлялся как мог своему любопытству, но назойливый внутренний шёпот подталкивал его нарушить слово. Эту битву мужчина проиграл.

Костер Кайи хорошо просматривался между деревьев на другой стороне озера, служил Йере ориентиром. Мужчина решил сделать небольшой крюк и подойти с подветренной стороны. Гулкие удары бубна, разносившиеся по лесу, застали Йере на подходе и заставили скорее искать удобную позицию для наблюдения. А сопровождавший удары голос девушки завораживал. Он звучал то высоко и чисто, то низко, утробно, по-звериному.

Удар. И кости, разложенные вокруг костра, задрожали. Ещё удар. И кости пришли в движение. Под причудливую песню собрались из костей три скелета. Кайя пела, и скелеты облачались в плоть. Кайя пела, и тела обтягивались кожей. Кайя пела, и звери обрастали шерстью. И вот обессиленная девушка опустилась на снег, а три волка подняли морды к небу и завыли. Юха поднялся и подскочил к собратьям. Взрослые звери резвились как подросшие волчата.

***

Йере уже уходил со своего наблюдательного пункта, когда ветер переменился. Первыми насторожились возрожденные и зарычали, голод проснулся в их телах.

«Бежать! Разорвать! Съесть!»

Юха преградил путь сорвавшимся было с места волкам и предупреждающе зарычал, прижав уши к голове и оскалив зубы. Запах, что дразнил обоняние, был хорошо ему знаком.

«Глупый двуногий!»

Возрожденные не хотели отступать. Один волк — не преграда для тех, кто смертельно голоден.

«Хозяйка…»

Кайя стояла, пошатываясь, бледная словно первый снег, и смотрела вслед скрывшимся за деревьями волкам.

«Нагонят, растерзают, кости растащат по лесу. В жизни не соберу!»

Юха тыкался влажным носом в ладони, шубу подтащил в зубах.

«Простудишься. Уходим. Не помочь».

Чувства, ощущения окружающего мира нахлынули резко, словно кто-то убрал невидимую заслонку. Нещадно жгло пальцы ног.

***

Причину жуткого воя Йере понял сразу. Ветер переменился, и присутствие мужчины не осталось незамеченным.

«Твари семибатюшные!»

Он сорвался с места и бросился в сторону лесного дома, не разбирая дороги.

Возрожденные нагоняли. Их присутствие Йере ощущал кожей. Их жадные голодные взгляды сверлили спину. Оборачиваться мужчине не было нужды: и без того знал, что пядь за пядью приближалась смерть, чувствовал дыхание Топей.

«Догонят…»

***

Подталкиваемая Юхой, девушка как в тумане добралась до избушки, оделась и выбежала наружу. Душераздирающий вопль настиг в дверях.

— Йере…, — с шёпота Кайя сорвалась на крик, — Йере!

Она бросилась было в сторону деревьев, но волк крепко вцепился в полы одежды и уперся всеми лапами в землю.

— Да пусти же! Йере!

Ей казалось, что за деревьями мелькали тени. Победный вой пронесся над лесом.

— Йере…

Кайя осела на землю, закрыв лицо руками. Наступила тишина.

Глава 4

«Много ночей оплакивала Кайя своего Йере. Много дней вместе с Юхой собирала по лесам кости, растащенные возрожденными. И когда, наконец, нашла их все до последней косточки, сложила в мешок, собрала немного припасов, бубен, коробчонки и бурдюк, отправилась вместе с волком на север, — Ясиня обвела взглядом притихших ребят, — кланяться Небесному Змею, хозяину Туманных топей, молить за дух своего непутевого».

***

Юха ткнулся носом в ладонь, и Кайя потрепала его по холке.

— Сколько вёсен прошло, мой друг? Сколько Полуночных солнц мы видели вместе с твоего возрождения?

Волк жался к своей спутнице. Над скалистыми покрытыми снегом берегами, высоко в темном небе извивался Великий Змей.

— Его дух не успел уйти слишком далеко в Топи. Я уверена. Я смогу его вернуть, если Небесный Змей позволит.

Юха нервно дернул ушами. Кайя опустилась на колени и обняла волка.

— Не бойся, друг. Я всегда найду к тебе дорогу.

Девушка поцеловала в нос своего любимца, встала и занялась приготовлениями. Вскоре разгорелся небольшой костерок. С одной стороны от него лежала груда костей, которую Кайя высыпала из мешка. Кончиками пальцев девушка нежно погладила человеческий череп.

— Уже скоро…

С другой стороны от костра расстелила Кайя волчью шкуру, положила рядом бубен и потемневший бурдюк. Девушка разделась, нанесла на кожу замысловатые узоры. Под обеспокоенным взглядом волка достала из коробочка несколько сушёных ягод и, поразмыслив, съела две.

— Должно хватить.

Девушка легла на шкуру. В тёмном небе танцевал Великий Змей. Постепенно мир начал расплываться и раскачиваться. Нутро словно в узел завязали, скрутили и запутали кишки. Последним, что увидела Кайя, была стремительно приближающаяся морда Небесного Змея.

***

Туман клубился и принимал причудливые очертания. Девушка стояла по щиколотку в мутной воде.

— Зачем ты пришла на этот раз, дитя человеческое?

Из тумана материализовалась сначала голова Змея, а затем и переливающееся зелёным и голубым туловище. Он извивался в воздухе, и кончик его хвоста раздраженно подрагивал. Кайя упала на колени и низко опустила голову.

— Милостивый Небесный Змей…

Существо недовольно хмыкнуло и подняло её голову за подбородок кончиком хвоста, чтобы заглянуть в глаза.

— Разве я не дал тебе желаемого в прошлый раз, Кайя Волчья Мать? — Змеиная морда угрожающе нависла над девушкой. — Разве не одарил тебя сверх меры? Или тебя обуяла жадность?

— Щедры были твои дары, охранитель небесный! — взмолилась она. — Ты наделил меня великой силою. Но то, о чём пришла просить, только тебе и подвластно!

Хвост Змея обернулся вокруг тонкого девичьего стана.

— Складно баешь. Я выслушаю твою просьбу, — прошипел он и угрожающе добавил, — но прежде, чем её озвучить, вспомни, что я могу оставить тебя здесь навсегда.

Змей поднял девушку, как тряпичную куклу, в воздух.

— Не изволь гневаться, Змей-батюшка! — На глаза Кайи навернулись слезы. — Верни того, кто мне люб! Душа его ушла в твои Топи. Я могу заново собрать из костей его тело. Но дух…

— Но дух тебе не подвластен, — спокойно подытожил Змей, поставил девушку обратно и отвернулся. — Ибо он — человек, не зверь, и не может так переродиться.

Казалось, Змей начал растворяться в тумане.

— Ты просишь о многом, дитя человеческое. — Он обернулся к Кайе. — Плата будет велика.

Воцарилась тишина.

***

Кайя застонала и открыла глаза. В небе извивался Великий Змей. Сил девушки хватило только на то, чтобы успеть сползти со шкуры прежде, чем её вывернуло. Кайя обтерла губы снегом и потянулась за бурдюком. Юха как счастливый щенок вылизывал ей ухо.

— Ну полно, полно. — Девушка погладила друга по голове и принялась жадно пить.

Потом с трудом поднялась, взяла бубен и запела. Гулкие удары уходили в пространство вокруг. То чистое и высокое, то низкое и утробное пение разносилось вслед за звуками бубна.

И зашевелились кости, влекомые странной музыкой. И собрались кости в скелет. Только одна маленькая косточка долго не могла найти себе места, но поющая этого не заметила. Удар — скелет обрастает плотью. Удар — тело облекается кожей. И вот уже различимы знакомые черты. Кайя поет, и волосы прорастают там, где им должно быть. Наконец, затихает бубен, смолкает песня, по другую сторону костра от девушки стоит её Йере.

На радостях откидывает она бубен на шкуры, бросается к мужчине. Встает на цыпочки, лицо обнимает ладонями.

— Открой же глаза, мой Йере.

***

«Топи… Приснилось? Глаза… Словно волны плещутся, бушуют. Йере… Я?»

Открыл рот, сказать хотел. Гортань пронзило болью. Схватился руками за горло, за голову. Упал на колени, на руки оперся. Она утешает, гладит, а глаза испуганные. Не понимает.

«Жжёт!»

Что-то зашевелилось под кожей.

«Перья?!»

Отшатнулась, в глазах ужас.

Выворачивает суставы. Лапы хищные птичьи вместо ног. Тело горит. Пробиваются перья.

Руки тянет к лицу. Шепчет что-то, а в глазах ужас. Не могу. Не вынесу!

Ветер ударил в грудь. Она внизу. Такая маленькая…

***

Кайя сидела на снегу и раскачивалась, обняв себя руками за плечи.

— Что же это? Что же это? — шептала, то и дело сбиваясь и всхлипывая. — За что же это? Йере, мой Йере!

Юха в зубах подтащил шкуру и попытался укрыть хозяйку. Щёку лизнул, носом ткнулся в плечо. Она словно не чувствует, а взгляд безумный, не видящий ничего вокруг.

Эпилог

Ясиня на мгновение смолкла. Дети сидели поникшие и притихшие.

— Бабушка, а Йере вернулся к Кайе? — робко спросила худенькая девочка с растрепанной косичкой.

— Нет, Калёна, Йере не вернулся. Много дней он летал по миру, пока ветры не принесли его к Первородному Древу, где встретила его Мать Ветров и научила принимать человеческий облик. — Ясиня обвела детей серьезным взглядом. — Йере стал первым ру́хом в этом мире, первым Смотрящим на службе богов.

— А Кайя? А как же Кайя? — возмутился светловолосый мальчишка.

Ясиня задумчиво причмокнула морщинистыми губами.

— Нет больше Кайи. Люд на севере поговаривал, бродит, мол, по лесам странная девица в волчьей шкуре с безумными глазами. Её ещё волк ручной сопровождает. Людей избегают. Вот и прозвали Хьешти — безумная, проклятая. — Старушка задумчиво вздохнула и продолжила. — Баяли, будто дочери ейные тоже волчьими ведьмами стали. Да только видел ли их кто? Хозяйки костей редко к людям выходят. Это не рухи, коих поколения три назад почти каждый хоть разок, да встретил. Ох…

— Бабушка Ясиня, ещё расскажи! — загомонили ребята.

— Устала я. Мне б поесть, да кости старые погреть. В другой раз…