"Инфернальные эмигранты"

Москва, 1999 год...

Всё чаще при виде городов на ум приходит сравнение с муравейником. Тысячи людей снуют по улицам, часто не зная, куда и зачем идут. Все они устали от такой жизни, им приходится работать на нелюбимых работах, терпеть невыносимых коллег, вставать ни свет, ни заря. Ради чего? Ради денег? Не сказать, что кто-то из них много заработал. Ради карьеры? Но как её построить, если делать работу из под палки, ведь по-другому просто не получается. В этом вся суть людей – они делают всё кроме того, чего действительно желают, а потом плачутся, что у нас всё плохо.

Вот только в отличие от тех же муравьёв, люди просто напросто равнодушные эгоисты. Их не интересует никто кроме них самих. Каждый день они проходят мимо бездомных, лишь брезгливо отводя взгляд. Для "цивилизованных" членов общества эти люди – отбросы общества. Ни на что не годные, бесполезные нахлебники государства. Сегодня в обществе ценится лицемерие. Ведь человек может несколько часов подряд говорить о милосердии, понимании и толерантности по отношению к другим, а через несколько минут выйти на улицу и пожалеть пару монет для бедолаги, чей дом отобрали чёрные риэлторы, или инвалиду, пострадавшему при страшной аварии, которому государство вместо пособия выплачивает копейки. Ну, и кто после этого отбросы?

Вот и сейчас люди старались обходить очередного бродягу по как можно большей траектории, словно вокруг него образовалась зона отчуждения. Местный бомж, которого все называли Горелым, сидел за небольшим столиком под навесом крохотной кафешки и попивал горячий кофе. Каждый день он приходил в это кафе и заказывал эспрессо, а затем сидел за уличным столиком и медленно потягивал бодрящий напиток. За всё это время никто ни разу не подошёл и не спросил, что с ним случилось, кто он такой и почему ежедневно приходит именно в это заведение. И не потому, что всем без исключения было плевать, а потому, что люди боялись того, какое о них сложат мнение. Они боялись запятнать свою репутацию, боялись насмешек. Какие же они жалкие, эти людишки!

Никто не спрашивал, а Горелый никому не говорил, что он раньше служил пожарником, пока не попал под сокращение штата. Никому не рассказывал, что от него после этого ушла жена и забрала детей с собой. Сам он запил, потерял квартиру, свою жизнь и самого себя. А ведь всё могло быть иначе, если бы чиновники не воровали деньги из госбюджета. Если бы жена пожарника проявила терпение и понимание, а не сбежала к бизнесмену. Если бы сам Горелый взял себя в руки, а не искал утешения на дне бутылке. Если бы хоть одно из событий пошло по-другому, если бы хоть один из этих людей сделал иной выбор, всё было бы иначе.

– Здесь свободно? – спросил человек в дорогом классическом костюме чёрного цвета и солнцезащитных очках, стоявший за спиной бездомного.

Его голос, вдруг прервавший глубокие размышления, немного напугал бездомного и тот едва не поперхнулся от неожиданности.

– Присаживайтесь, – ответил осипший Горелый, обернувшись на голос.

Мужчина поставил небольшой кейс рядом со стулом, затем расстегнул пуговицы пиджака и присел за столик, оказавшись прямо напротив бродяги. Надо было видеть лица людей, которые через окна кафе наблюдали за странноватым мужчиной, составившем компанию бездомному. Выражения их лиц буквально кричали: "Ты что, больной?". В их скудоумных головах не укладывалось, как приличный на вид молодой человек просто так взял и сел рядом с бомжом. Это же нонсенс! А тем временем этот "безумец" совершенно расслабленно сидел за столиком напротив дряхлого кофемана и неотрывно смотрел на него. Конечно, из-за тёмных очков бродяга не мог рассмотреть глаза незнакомца, а значит и проследить за взглядом то же. Но отчего-то Горелому думалось именно так. Какая-то внутренняя тревога. Шестое чувство, если угодно.

– Как жизнь, Макар? – спросил наконец человек в костюме. – Всё устраивает?

– Мы знакомы? – недоверчиво просипел бывший пожарник.

– Нет, ты меня никогда прежде не встречал, – буднично произнёс незнакомец. – Но я о тебе знаю всё.

– Н-да? – хмыкнул бездомный. – Чем же я заслужил такой интерес? Я такой же человек, как и все. Ни герой, ни политик, ни артист. Я никто.

– Да ну? – мужчина в костюме положил руки на крышку столика и приблизился, а его губы растянулись в полуулыбке. – Я много людей повидал за свою долгую жизнь и заметил одну черту. Настоящий герой никогда не считает себя героем, хотя и готов в любой момент помочь людям. Я знаю твою историю, Макар.

– Да ни черта ты не знаешь, – тихо, с нотками грусти и уныния в голосе, ответил Горелый.

– Ну, мне известно, что перед своим последним вызовом ты узнал, что попадаешь под сокращение, – произнёс незнакомец. – Но, когда из горящей многоэтажки нужно было выводить людей, тебя это не волновало. Тебе было плевать на то, как с тобой обойдутся после. Ты просто делал свою работу.

– И посмотри, куда она меня привела, – тяжело вздохнув пробурчал бродяга. – Когда я потерял работу, от меня ушла жена, забрав с собой ребёнка. И всё потому, что я слишком долго не мог найти новую работу и обеспечивать свою семью. И, когда она уходила, – старик говорил, чуть не плача, глаза его налились слезами, а голос подрагивал. Воспоминания причиняли ему ужасную душевную боль. – Я не сказал ни единого слова против. Я не остановил её. Сдался, опустил руки. Ну, и кто я после этого?

– Ты герой, Макар, – вкрадчиво ответил незнакомец. – Едва ли не лучший представитель человечества. Ты отпустил её, потому что знал, что не сможешь сделать её счастливой. Знал, что её ждёт лишь разочарование. Ты хотел для них лучшего будущего, потому и отпустил.

Незнакомец положил свою руку на плечо рыдающему бездомному. Горелый почувствовал тепло поддержки. Как же ему этого не хватало – человека, который выслушал бы, сказал бы всего пару слов в поддержку, но выслушал бы. Сейчас на сердце стало немного легче. Не было той давящая глыбы вины, которую бродяга сам возложил на себя. Он действительно отпустил их потому, что так было бы лучше в первую очередь для них. Он не думал в тот момент о себе. Это ли не признак истинного героизма?

Незнакомец довольно улыбался. Ему снова удалось провернуть старый-добрый фокус – убедить человека в его собственной исключительности, состоятельности. Заставить поверить, что тот ещё на что-то годен, что не всё потеряно.

– А впрочем, – сказал он. – Я ведь могу помочь тебе.

– Что? – не понял старик. – Как?

– Ты скучаешь по прежней жизни, верно? – спросил мужчина в костюме. – Хочешь всё вернуть? Чтобы всё было, как раньше? Я могу сделать это.

Взгляд бездомного снова сделался напряжённым и недоверчивым.

– И какова цена?

– О, сущий пустячок! – заверил мужчина, достав из кармана бумажный свёрток. – Всего лишь поставить закорючку в нужной строчке.

Он достал из дипломата пластиковую чёрную планшетку, на которой было закреплено несколько белоснежных листов с выведенным печатным текстом документом. Незнакомец пододвинул планшетку к бродяге. В верху листа было крупно написано "Договор", а в самом низу на каждом листе стояла круглая печать с вписанной перевёрнутой пентаграммой, меж лучами которой были выведены крючковатые символы.

– Это какой-то розыгрыш? – спросил Горелый, пробежав глазами по контракту.

– Что ты, ничего подобного! – возмущённо ответил незнакомец. – Но, даже если и так, что тебе терять?

– Ничего, – вздохнув ответил бродяга. – И всё же... странно всё это.

Увидев, что клиент спадает с крючка, мужчина немного занервничал, но тут же вернул самообладание и продолжил обхаживать бомжа.

– Взгляни на тех людей, за окном. Посмотри на их лица. Они видят в тебе отброса общества, ни на что не способного, никчёмного нахлебника. Паразита на теле социума. Для них ты – низший организм, который нужно вытравить из цивилизованного мира. Чем ты заслужил подобное обращение? Ведь ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти таких, как они. Возможно, именно благодаря тебе кто-то из них до сих пор жив, а не погиб под горящими обломками!

Макар смотрел на изумлённые лица в окнах кафе и его обуревала злость, обида, ярость. Почему они возомнили себя такими исключительными? Почему смотрят на него с высока? Разве он не заслужил уважения? Макар всматривался в лица и действительно заметил несколько знакомых, во всяком случае ему так показалось. Стиснув зубы, бродяга поигрывал желваками, а незнакомец снова едва заметно улыбнулся и пододвинул контракт чуть ближе к клиенту.

– Ты ведь хочешь доказать им, что это не так? – провоцировал незнакомец. – Доказать, что ты лучше них? Ткнуть их носом в их неправоту?

– Больше всего на свете, – признался Горелый, даже не подозревая, что это чувство, желание, было искусственным, навязанным ему незнакомым человеком в классическом костюме.

– Тогда подписывай. – практически прошептал мужчина.

Ещё секунду подумав, бездомный взял испещрённую разными символами старую перьевую ручку и поставил свою крючковатую роспись на всех листах, при этом не забывая бегло перечитывать всё, что на них написано. Бродяга отдал договор незнакомцу, тот проверил, там ли поставлена роспись, а затем убрал планшетку в свой дипломат.

Мужчина в костюме поднялся со своего места, взял в левую руку кейс, а правую протянул бродяге для рукопожатия. Бездомный недоверчиво глянул в скрытые за линзами очков глаза, а затем тоже поднялся и пожал руку незнакомцу. Тот крепко сжал ладонь клиента и загадочно улыбнулся. И тут же кожа на внутренней стороне ладони будто загорелась. Горелый попытался одёрнуть руку, но высвободить её из мёртвой хватки не удалось.

Бродяге начинало казаться, что его руку окунули в горящую смесь, но затем вдруг почувствовал, что, точно раскалённым лезвием кто-то вырезает на коже заковыристый символ. Было больно, но при этом с плеч по камешку спадала какая-то огромная гора. Что бы сейчас не делал мужчина в костюме, он ломал эту гору, разрушал груз давящий тяжестью тысяч тонн. Груз вины, отчаяния, бессилия. То, что давно похоронило под собой бесстрашного пожарника Макара. Наконец, незнакомец отпустил руку.

– Какого чёрта? – изумлённо спросил бродяга, взглянув на ладонь, на внутренней стороне которой чётко виднелся рубец похожий на те символы, что были на печати в договоре.

– Поздравляю, друг мой, – сказал мужчина в костюме.

– С чем? – просипел Макар.

– С началом новой жизни, – улыбнулся незнакомец. – По условиям контракта, я даю тебе возможность получить то, чего ты желаешь всем сердцем, а в замен, ровно через десять лет, получаю в своё распоряжение твою душу. До тех пор, наслаждайся жизнью.

Незнакомец снял свои очки и стал протирать их салфеткой. Всё это время его глаза были опущены вниз. Когда же он закончил и стал водружать очки обратно, Макар всего на долю секунды увидел кромешно чёрные, пустые, глаза. Незнакомец снова загадочно улыбнулся, а затем исчез. Просто испарился в воздухе, будто никого и не было. Люди, до этого во все глаза следящие за действом на улице, снова сидели, не обращая никакого внимания на странноватого бездомного. Сам же бездомный чувствовал небывалую уверенность и... силу? Впервые за долгое время он точно знал, что нужно делать. В его голове был чёткий, давно рассчитанный, план. Алгоритм, инструкция, руководство к действию.

– Десять лет, говоришь, – задумчиво прошептал Макар. – Тогда не будем терять время.

***

Подмосковье, 2010 год...

Серго, осторожно переступая с пятки на носок, продвигался по тёмному коридору заброшенного дома. Однако, как бы он не старался двигаться без шума, доски под ногами противно поскрипывали. Димон шагал следом, прикрывая тыл. Он внимательно смотрел по сторонам и, особенно внимательно, вглядывался в тьму, сгущающуюся за спиной. Сколько времени они уже гоняются за прытким волколаком? Час? Два? Оборотень постоянно ускользал от изнаночников: появлялся из ниоткуда и так же в никуда исчезал.

Несколько дней назад в Подмосковье появились сведения о нападениях крупного хищника, по виду напоминающего волка. К тому моменту, как Димон и Серго взялись за дело, зверь загрыз уже двоих. После недолгого сбора улик изнаночники выяснили, что урождённым оборотнем был выходец из довольно богатой семьи. Его родственники погибли в страшном пожаре, когда все вместе они собрались "родовом гнезде", чтобы отпраздновать маленький, но важный семейный праздник. Подозреваемый оборотень остался последним представителем своего рода и выжил лишь потому, что накануне поссорился с родителями и не явился на торжество.

Сначала напарники думали, что волколак убивает тех, кто виновен в пожаре, но версия не подтвердилась. В убийствах вообще не было никакой закономерности, жертвы не были связаны между собой никоим образом. Как-то во время похода в местный магазин, Димон заметил предполагаемого оборотня. Он плечом столкнулся с прохожим и пришёл от этого в бешенство. Он буквально рычал на бедолагу. Димон уже думал, вот-вот появятся клыки да когти, но волколак, заметив, что за ним наблюдают, поспешил ретироваться.

Тогда-то и стало понятно, в чём причина убийств. Волки-оборотни – существа социальные. Они живут в стаях, единство даёт им силы и помогает контролировать способности. Для урождённых оборотней стая – это их семья. Обычно это многодетные, более менее обеспеченные семьи, живущие за городом. Они могут владеть фермами или небольшими предприятиями и особенно хорошо заботятся о родных поселениях и природе.

Связь между волками очень сильна. Если один из них погибает, остальные чувствуют это и даже могут ощущать его предсмертные муки. А что бывает, если погибает не один, а целая стая? Что тогда происходит с последним выжившим? В данном случае он просто потерял контроль над своей сущностью. Душевная боль просто на просто уничтожила в нём человека, разорвала в клочья хрупкую душу, оставив в теле лишь зверя. Кровожадную тварь, чувствующую только голод и жажду убивать.

– Вон он! – крикнул Димон и тут же несколько раз выстрелил из пистолета по мелькнувшему силуэту.

– Да как он это делает?! – изумлялся Серго, когда всего секунду спустя оборотень появился с противоположной стороны.

Вскоре патроны закончились и изнаночникам пришлось вооружаться посеребрёнными ножами. Уши заложило от звуков почти беспрерывной стрельбы, а в раскалённом воздухе чувствовался запах пороховых газов. Насторожённые напарники внимательно вглядывались в тёмные пространства полуразрушенного двухэтажного дома и вслушивались в окружившую их плотной пеленой тишину.

Тем временем оборотень бесшумно крался к глупцам, пришедшим на его территорию. Двое охотников, от которых смердело страхом. Они боялись свою дичь. Конечно, не так, как обычные обыватели, завидевшие огромного волка, но всё же боялись. Под мягкими когтистыми лапами не скрипел дощатый пол, и люди не могли услышать приближения страшного зверя. Ещё один шаг и волколак изготовился к прыжку.

Как раз в этот момент плотные облака на ночном небе расступились и луна, словно мощный прожектор осветила коридор второго этажа через отсутствующую крышу. Краем глаза Дима заметил справа от себя большое волкоподобное существо, вот-вот готовое прыгнуть. Под лунным светом его серая шерсть казалась седоватой, налитые кровью глаза буквально светились злобой и яростью, а из оскаленной пасти, усеянной десятками клыков, текла густая слюна. Оборотень стремительно прыгнул в их сторону, оставив на старом паркете глубокие борозды от изогнутых когтей

Серёга быстро втолкнул Филатова в дверной проём, а сам прижался к стене. Не ожидавший от людей такой прыти вервольф пролетел мимо. Всего несколько секунд длился этот затяжной прыжок, но Архипов в полной мере ощутил всю палитру запахов, которыми оборотень был окутан, точно толстенным пуховым одеялом. Изнаночника чуть не стошнило от этого "аромата".

Приземлившись, монстр резко обернулся и подскочил к изнаночнику. Он медленно, словно растягивая момент для излишнего пафоса, поднялся на задние лапы и оказался на полторы головы выше Серёги. Оборотень долю секунды изучал изнаночника, а затем, комично склонив голову на бок, наотмашь ударил изнаночника, отправив его в короткий полёт на несколько метров в сторону. Архипов совершил жёсткую посадку на левую руку и прокатился кубарем по полу, но очень быстро поднялся на ноги. Волколак уже собирался зайти в ту комнату, в которую изнаночник толкнул напарника, но Серго метнул свой нож в спину вервольфа, привлекая его внимание.

Посеребрённое лезвие с хрустом вошло под лопатку монстра и тот сердито и обиженно завыл от боли. Зверь сгорбился и опустился на четвереньки, пока серебро, которым было покрыто лезвие ножа, окислялось и отравляло кровь ликантропа. Чем дольше лезвие находилось внутри, тем больше яда попадало в кровь, тем больнее было монстру, тем скорее близилась его смерть. Но по видимому, оборотень знал об этом. Он завёл лапу за спину и медленно вытащил клинок. Не в силах даже смотреть на серебро, он отшвырнул нож в сторону.

Жалобный вой сменился на злобное утробное рычание. Чудище всё ещё переводило дух. Решившись воспользоваться моментом, Димон атаковал. Он ударил волка мыском ботинка по морде и, когда тот завалился на кровоточащую спину, собирался вонзить свой нож ему в сердце. Но зверь даже не думал сдаваться и лягнул изнаночника, отправив обратно в тёмную комнату.

Волколак снова поднялся на ноги и, чуть пошатываясь, ринулся на Серго. Сначала он бежал на двух ногах, затем опустился на четвереньки и, совершив стремительный прыжок, выпал вместе с Архиповым из оконного проёма. Ударившийся головой Димон услышав, как разбилось стекло, как с треском сломались доски, когда изнаночник и жуткий монстр проломили крышу небольшого сарайчика, стоящего вплотную к дому. Слышалось рычание, возня, крик боли Серго, жалобный взвизг... и тишина.

Ошарашенный Димон тут же подорвался с места и подбежал к окну. Взглянув вниз, он увидел тёмный провал в крыше сарая. Недолго думая, он аккуратно спрыгнул на неё. Приземлившись, он замер в полуприседе, ожидая что крыша провалится под его весом, но этого так и не произошло. Изнаночник со спокойной совестью поднялся в полный рост и сделал шаг в сторону дыры, оставленной напарником, а затем прошмыгнул через неё внутрь, держа нож наизготовку.

Филатов стоял в лучах лунного света, пробивающихся сквозь пролом в крыше, а вокруг него сгустилась практически непроглядная тьма. Димон поудобнее перехватил рукоять ножа и шагнул вперёд. В этот момент он будто пересёк грань магической защиты и теперь находился на враждебной территории. Он почти физически ощущал царящую вокруг тьму. Пока глаза привыкали к темноте, изнаночник то и дело вертел головой из стороны в сторону, прислушиваясь, не крадётся ли кто-нибудь.

– Вокруг тишина, – прошептал сам себе Дима. – И даже не знаю, хорошо это или плохо.

– Чего ты там бормочешь? – устало спросил Серго.

Он сидел, оперевшись спиной о деревянную стену сарая. Филатов включил на телефоне фонарик и посветил на напарника, одежда которого была залита густой алой кровью. Изнаночник тут же подскочил к Архипову, чтобы оказать первую помощь, но тот лишь отмахнулся.

– Кровь не моя, – сказал Сергей. – Его.

Он указал на стог сена, где полумёртвый оборотень переживал предсмертную трансформацию: серая шерсть опадала, ноги и руки становились всё более похожими на человеческие, исчезали клыки. В скором времени перед взглядами изнаночников лежала не волчья туша, а человеческое тело, совершающее последние вздохи в своей жизни. 

Друзья подошли к волколаку и перевернули того на спину. Он бессильно раскинул руки в стороны и, захлёбываясь, в своей крови произнёс:

– Не... трогайте...

– Что не трогать? – нахмурил брови Архипов.

– Её... не тро... гайте... её, – сказал вервольф и выдохнул в последний раз.

Серго провёл ладонью по лицу оборотня, закрывая его веки, а затем рывком вытащил из его груди своё посеребрённый нож. Пока напарник вытирал лезвие от крови найденной на полу тряпкой, Дима, словно по наваждению, оглянулся назад. Там, из приоткрытой двери показалась круглая мордашка 10-летнего ребёнка.

Маленькая девочка стояла в тени, стараясь не попасться на глаза двум охотникам. На её лице отразилось удивление, нотки страха, смешанные с любопытством, а её взгляд выражал непонятную пока эмоцию... или желание?

Девочка сделала шаг вперёд, ступив босой ножкой на грунтовый пол, затем ещё шаг. Что-то странное было в её походке, в её движениях. Филатов направил на неё лучи фонаря и испытал такой страх, какой не смог навести на него ни один монстр из старинных бестиариев. Белый летний сарафан девочки был залит багровой кровью, но что более пугало, так это свежая кровь вокруг рта ребёнка. Глаза девочки сверкнули и, наконец, стало понятно, что они выражали – голод.

Всего секунда и вместо ребёнка перед двумя охотниками оказалась молодая волчица. Вот он тот зверь, что наводил страх на жителей, что убивал людей. Зверь, уничтоживший ребёнка, с  которым когда-то делил тело...

***

– Вещи можете не распаковывать, – сказал Михалыч. – У нас большие проб... Это ещё что такое?!

Осёкшись на полуслове, наставник недоумённо уставился на то, как двое его рекрутов выносили из грузового лифта крупный брыкающийся мешок чёрного цвета. Существо, что там находилось, издавало приглушённые всхлипы, тяжёлое сопение и рычание. Но в них не было ни ярости, ни злости, а была скорее обида на собственное бессилие. В такие моменты у изнаночника иногда проскальзывает неприятная мыслишка: "Ну, и кто после этого нелюдь?"

– Беда, Михалыч. – Кряхтя ответил Димон, а затем быстро оглянулся по сторонам и заорал: – Ко-о-от!!!

Одно единственное слово эхом пронеслось под сводами старинной подземной библиотеки. Казалось, оно проникло даже в закрытые за ненадобностью коридоры и помещения, вышло за пределы штаб-квартиры изнаночников и теперь свободно гуляло по перегонам метро и улицам столицы, стремясь донести призыв хранителю библиотеки. Кто знает, где сейчас бродит кот-баюн? Ведь, как известно, они звери своевольные и ступают, куда хотят. Быть может, сейчас он гуляет по крышам ночной Москвы, наслаждаясь видом, или расхаживает с важным видом по парковой аллее... Но всё оказалось куда прозаичнее. Баюн Василий, устроившись на одной из верхних полок книжного стеллажа, мерно посапывал, пребывая в полудрёме, пока его покой не нарушил возглас своенравного черноволосого рекрута.

Баюн нехотя поднялся с насиженного места и стремительно рванул в общую комнату, откуда доносились крики молодого изнаночника. Небось опять будет жаловаться, что Василий ворует его еду. А Василий ничего не ворует. Он всего лишь берёт небольшую плату в обмен на свои услуги. А в том, что баюн берёт только Димину еду, никаких личных причин и неприязни нет. Ну, разве что чуть-чуть.

– Что ты орёшь, а? – протяжно и сонно промурчал Василий, забравшись на подлокотник старенького дивана. – Ты мне все сновидения распугал.

– Сколько можно дрыхнуть?! – заворчал Филатов на "заклятого врага", еле удерживая брыкающийся мешок. – Быстро тащи сюда транквилизаторы, нужно утихомирить эту заразу!

Услышав нарастающее волчье рычание из мешка, баюн юркнул в коридор с полукруглым сводом, где находились остальные помещения библиотеки, включая комнаты, лаборатории, арсенал и тому подобные. Существо в мешке разбушевалось ещё сильнее. Видимо, услышало про успокоительное.

– Какого лешего? – ошарашено спросил Михалыч.

– Мы не знали, что с ней делать! – виновато ответил Серго, пытаясь удержать сопротивляющегося нелюдя.

Двум изнаночникам с трудом удавалось удержать пленника. Архипов обхватил мешок руками и с силой сжал. Существо коротко, по девчачьи, взвизгнуло, из-за чего хватка изнаночника на секунду ослабла, но этой секунды хватило нелюдю, чтобы сориентироваться и вспороть ткань мешка острыми изогнутыми когтями. Изорвав его в клочья, девочка-оборотень в окровавленном белом платье на некоторое время впала в оцепенение, пытаясь сообразить, куда попала. Её трансформация в волка застыла примерно на середине процесса. Девочка стала принюхиваться, прислушиваться, приглядываться. Затем она медленно развернулась лицом к трём изнаночникам и тихонько зарычала, готовясь напасть.

– Нашёл! – послышался радостный мурчащий возглас Василия.

Большой чёрный кот выбежал из погружённого в полумрак коридора, неся в зубах одноразовый шприц, наполненный транквилизатором.

"Интересно, – мимолётно подумал Димон, – А как он вобрал успокоительное в шприц?

Внимание молодой волчицы тут же переключилось на баюна, а тот замер, как только увидел антропоморфное существо отдалённо напоминающее волка. Оборотень склонила голову набок и любопытно разглядывала Василия, отчего ему явно было не по себе. Хранитель библиотеки аккуратно попятился.

– Вася, – тихо сказал Серго. – Положи шприц на пол и беги!

Волчица оскалилась, послышался короткий рык и она бросилась на новую жертву. Баюн от испуга мяукнул и, сорвавшись с места, бросился в один из залов Либереи. Димон тут же подхватил с пола шприц и бросился за ними. Баюн стремительными и ловкими движениями вскарабкался на верхние полки стеллажа, где ранее оборудовал себе спальное место и, дрожа от страха, молился всемогущей Баст о спасении своей пухлой, то есть пушистой, тушки. Волчица же, пытаясь повторить трюк кота, цепляла когтями старинные издания и обрушивала вниз целые книгопады.

Дима уже был совсем рядом с хищницей, но она вовремя его заметила, схватила за руку со шприцем и перекинула через широкий письменный стол. Коротко взглянув на недосягаемую аппетитную кошатинку, оборотень перемахнула через стол и собиралась полоснуть когтями по горлу Филатова, но прилетевшая в затылок компьютерная мышь сбила весь настрой. Волчица медленно повернулась в ту сторону, откуда был брошен снаряд, и злобно зыркнула на меткого изнаночника.

– Ой-ой. –нервно сказал Серёга.

Оборотень сделала широкий шаг на встречу светловолосому интеллигенту, но тут же остановилась, почувствовав, как в мягкое место впилась довольно длинная игла. В мышцах тут же поселилась слабость, все эмоции медленно сходили на нет, а  душу наполнил странный по ощущениям пофигизм. Девочка чувствовала, как снова обращается в человека, а когда трансформация закончилась, наступило забытье.

– Вы её уже убили? – жалобно и боязливо спросил Василий. – Или мне ещё тут посидеть?

– Всё, кошак, слезай, – лежа на полу, облегчённо ответил Дима. – Серый волк не укусит за бочок.

Ну вот, снова Филатов оказался на грани смерти и снова ему удалось не перешагнуть эту грань. А всё почему? Потому, что рядом всегда верный оруженосец Серго, который готов прикрыть спину от любого чудища, используя всё, что попадётся под руку.

Баюн ловко спустился вниз и, усевшись на деревянную крышку стола, стал осматривать масштабы ущерба. Несколько десятков книг были повреждены когтями оборотня, на стеллажах остались небольшие борозды, один стул сломан, ещё один покалечен. Могло быть и хуже.

– Вы от волколаков бешенством заразились? – строго спросил Михалыч. – Какого чёрта вы её принесли сюда? Совсем сдурели, что ли?!

– А куда нам её было девать-то? – повысив голос, спросил Серго.

– Сдать стае, они своих не бросают, – продолжал песочить рекрутов наставник. – Сюда зачем было тащить?!

– Шеф, это она убивала людей, – сказал Димон. – Её стая сгорела во время пожара, а тот мужик был единственным выжившим. Это он был её стаей, защищал её, а мы его убили. – Изнаночник указал на лежащую без сознания девочку. – У бедняги и так были проблемы с контролем, а когда увидела, что сородич мёртв, она совсем с катушек съехала. Мы её накачали снотворным, думали, хватит, чтобы донести до клетки.

– Думали они, – Михалыч опёрся руками на стол и выдохнул. – Вам здесь не приют для нелюдей-беспризорников. Об этом месте не должен знать никто, тем более такие, как она.

– Так нам надо было её убить? – прямо спросил Серго. – Хладнокровно перерезать глотку и плевать, что она ещё ребёнок?

– Нет, конечно нет. – понимающе произнёс наставник, слегка понизив голос. – Вы поймите, это, – ветеран обвёл руками зал библиотеки. – Многовековое наследие изнаночников. Всё, что осталось от когда-то могущественного сообщества. Единственный источник знаний обо всех напастях человечества, их последняя надежда на спасение.

Наставник задумался. Что сейчас переживал этот простой с виду старик? Он ведь ничем не отличался от обычного пенсионера, заботливого дедушки. На нём не было чудовищных шрамов или каких-то тайных символов. Лишь опыт глубоким затянувшимся рубцом проходил по его душе, фантомная боль от которого изредка напоминала о былых временах, умерших друзьях, рухнувших наивных мечтах. Каким бы открытым и общительным не казался Михалыч, он никогда не говорил о том, что ему пришлось пережить до того, как он встретил Серго и Димона, и ни разу не рассказывал, что произошло с остальными московскими охотниками.

Напарники в последнее время часто заставали наставника в подобном состоянии, когда против воли воспоминания застилали взгляд и заставляли снова пережить не самые приятные события. Оставалось только ждать, когда старик по прозванию Михалыч сам решит рассказать рекрутам о своём прошлом.

Когда наваждение ушло, беспорядок был уже прибран, повреждённые книги были сложены в стопки на столе. Василий, разложив инструменты для их починки, аккуратно приводил фолианты в порядок, а Димона и Серго нигде не было видно. Как, впрочем, и маленькой девочки-оборотня.

Ветеран-изнаночник вернулся в общий зал, смял разорванный мешок и выкинул в урну. Как раз в этот момент рекруты вернулись с нижних уровней штаб-квартиры, оборудованных советскими чекистами под тюремные и пыточные камеры. Переглянувшись, все трое уселись на пару стареньких, но удобных диванчиков.

– Итак, – начал Михалыч таким тоном, будто ничего необычного с того момента, как он выпил чашку утреннего кофе, не случилось. – Как я уже сказал, у нас серьёзные проблемы.

– Что, всё так плохо с книгами? – спросил Сергей.

– Что? – Михалыч не сразу понял ход мыслей рекрута, но быстро сообразил, о чём он говорил. – А, нет, всё нормально. Вася починит их. Дело не в этом. Участились случаи заключения сделок с бесами.

– Что, прости? – удивился Архипов.

– Бесы, черти, демоны, – терпеливо перечислил наставник.

– Я правильно понимаю: мы говорим о тех черноглазых крокозябрах, крадущих души? – в своей привычной манере спросил Дима.

– Грубо говоря, да. – ответил ветеран-изнаночник.

– М-да уж, – устало проговорил Серго. – И куда на этот раз ехать?

– Никуда. Проблемы здесь, в Москве. И уже давно. – пояснил Михалыч. – Бесы сбегают из Преисподней не от хорошей жизни, следовательно, вернуться туда они не горят желанием, поэтому и шифруются. Обычно демоны очень осторожны и стараются не выдавать себя, чтобы не быть отловленными или убитыми, и раз они пошли на такой риск, то на кону что-то действительно грандиозное. А для людей это может грозить внеочередным апокалипсисом.

– Ты так говоришь про апокалипсис, будто ничего экстраординарного в этом нет, – заметил Архипов.

– Если ты не спас мир от глобальной угрозы, значит ты не настоящий изнаночник. – усмехнувшись ответил наставник. Всё бы ничего, вот только ничего кроме горести и ностальгии эта усмешка в себе не несла.

– И много раз ты предотвращал "всеобщий абзац"? – в шутку спросил Дима.

– Три-четыре. – навскидку прикинул Михалыч. – Своеобразное "боевое крещение".

С удивительной периодичностью хрупкий голубой шарик по имени Земля попадает в жуткие неприятности. То лихой колдун навлечёт на планету беду, то снова вспыхнет чума ликантропии. Каждый день кто-то – человек или нелюдь – подвергает этот крохотный мирок опасности, просто потому, что суёт нос не в своё дело. Скольких глупцов Михалыч ловил за нелегальным использованием магии, невозможно было сосчитать. Тогда он был ещё молод и всё чаще видел доказательства того, что знай люди правду, многих событий можно было бы избежать. Но сложно было предугадать, что повлечёт за собой раскрытие существования сверхъестественного. Люди всегда болезненно принимают то, что не понимают. Они не были готовы узнать правду. Не готовы и сейчас.

– Как ты узнал, что сделки стали происходить чаще? – вернулся к "большой беде" Сергей.

– У меня есть свои глаза и уши среди нелюдей, – признался наставник. – Кому-то я помог скрыться среди людей, кого-то пощадил во время охоты. В общем, теперь они следят за состоянием сверхъестественной стороны общества для меня.

Двое рекрутов удивлённо смотрели на своего наставника, изредка моргая.

– Что, думали, вы одни такие жалостливые? В общем, нам нужно изловить демона и хорошенько допросить. Чую, грядёт буря да ещё какая.

***

Немногочисленные посетители метрополитена, разбредшиеся по платформе станции, терпеливо (а кто и не очень.) ждали состав. Интересно, чем бы они сейчас занимались, если бы у них не было при себе смартфонов с выходом в интернет?

Лишь один, ни чем не примечательный, молодой мужчина не находился во власти всемирной паутины – он жёг взглядом затылок своего друга, с которым поссорился пару мгновений назад. Это было не дружеское разногласие, а самый настоящий конфликт, чуть не переросший в драку. А всё дело в убеждениях этих двух юношей. Первый, ярый христианин, прихожанин Православной церкви, а второй – неоязычник, ратующий за родноверие и возвращение древних традиций, который даже не подозревает о степени искажённости полученной о них информации. Конечно, интернет не врёт, интернет – всему голова.

  Этих двоих и избрал своей целью демон среднего звена, наблюдавший за ними издалека. Он хорошо выполнял все указания "больших шишек", поэтому позволил себе немного поразвлечься.

Незнакомец присел рядом со Святошей и почти физически ощутил те чувства и эмоции, что исходили от человека: обида, разочарование, уверенность в собственной правоте и... ярость. О да, религиозные конфликты для демона были одними из любимых. Подумать только, на что способы люди ради своих убеждений, ради веры в то, чего даже не в состоянии понять. Они придумали для себя сказку, завернули её в обложку, незамысловато обозвали и помыкают теперь с её помощью "человеческим стадом", а те послушно ведутся, веря своим пастырям.

Одни только Крестовые Походы чего стоят! Крестоносцы шли в святые земли и убивали "не верных", сжигали их дома и храмы, хоронили традиции множества народов вместе с самими народами. И всё во славу Бога. Но чей воспалённый ум решил, что Всемогущий желает геноцида целых народностей? Никто не задался этим вопросом. Люди просто слушали церковников, погрязших в грехах по самое не хочу, и шли на войну, на смерть. Шагали прямиком в Ад, ведь никакого прощения не было даровано крестоносцам ибо не от имени Бога шли они в бой, а от имени алчных епископов, ничем не отличавшихся от преследуемых ими еретиков.

А инквизиция? Сколько невинных сожгли на кострах? А скольких утопили? Снова люди уверовали, что очищают свои земли от скверны, от тёмных сил, но не было никаких благих намерений, а был один лишь страх. Косили всех без разбора, за малейшее подозрение отправляли на костёр, виселицу или плаху. Мною овладели демоны, говорили одни, сам Дьявол направлял мою руку. Я не ведал, что творю, говорили другие. За время своего существования демон понял, что у человечества есть две проблемы: первая – патологическая жажда расправы над себе подобными, вторая – патологическое не желание признавать свою вину. Поэтому крайними всегда оставались они, демоны. И если все вокруг априори считают тебя порождением Зла, то какой смысл доказывать обратное?

– Сделай это. – как бы невзначай произнёс одержимый демоном человек. – Тебе ведь хочется.

Молодой человек от неожиданности аж подпрыгнул на месте. Всецело поглощённый своим "праведным гневом", он не заметил подсевшего к нему мужчину.

– Что, простите? – переспросил Святоша.

– Да ладно тебе, – сказал незнакомец, по-дружески обняв христианина. – Даже не пытайся отпираться. Я всё видел. И я тебя абсолютно понимаю. Он ведь практически втоптал в грязь всё, во что ты веришь. Вытащил твои убеждения, бросил наземь и станцевал на них джигу.

– Но это его право, – не слишком уверено ответил молодой человек. – Каждый сам выбирает, во что ему верить, а что отрицать.

– Действительно так думаешь? – спросил одержимый, чуть прищурившись. – Посмотри на них, – он обвёл рукой платформу. – Эти люди безбожники. Они не верят ни во что, о чём говорят. Все их разговоры о вере и религии лишь фарс, попытка самоутвердиться и показать, какие они уникальные... Но не ты. Нет, ты веришь в то, о чём говоришь. Разве нет?

Святоша немного стушевался. Он действительно верил. Верил и не понимал, почему другие не верят. Что заставляет их отрицать существование божественного? Порой такое отношение людей заставляло христианина испытывать неимоверную злость.

– Они не чтят веру своих предков, дружище. – произнёс одержимый благоговейным шёпотом. – Они, все они, давно наплевали на заветы Создателя, нет в них больше веры, нет уважения к Всевышнему.

– Да, вы абсолютно правы, – ответил Святоша. Наконец, ему встретился человек, который понимал его, который мыслил так же, как и он. Это бесконечно воодушевляло. Только вот он не подозревал, что устами человека говорило исчадие Ада.

– И самое обидное, – продолжал одержимый. – Что даже среди друзей и близких редко можно встретить поддержку. Никто не хочет даже попытаться понять нас!

– Именно!

Со стороны эти двое напоминали двух простых людей со схожими интересами, случайно встретившихся на платформе. Нельзя было точно сказать, сколько времени они проговорили. Одержимый хорошо вошёл в роль, присосался, точно пиявка, к доверчивому праведнику. А тот и помыслить не мог, что встретил нечто невообразимое. Да он верил в Господа, в небесное воинство и в легионы Ада, но одно дело верить во всё это, а другое увидеть своими глазами. В этом и состоит главная проблема человечества. Люди могут поверить во что угодно, всю жизнь провести в поисках, но никогда не смогут отыскать то, чего желают. Почему? Да потому, что предмет их поисков всегда лежит у них под носом, а люди считают, что путь к нему далёк и тернист.

– А ведь всё из-за таких, как он, – вдруг, словно осознав что-то, сообщил одержимый, указав на Язычника. Тот стоял почти у края платформы и яростно клацал по экрану смартфона.

– Думаете? –  засомневался Святоша.

– А ты сам по суди: людям дали свободу вероисповедания, и что они сделали? Они стали выбирать себе религию, будто товар в магазине, сравнивая характеристики. Чтобы оправдать свои поступки, они причисляют себя ко всевозможным течениям, которые, не успевая появиться, теряются среди сотен других. Раньше за такое карали. Как и за богохульные речи.

Что-то поменялось во взгляде незнакомца. Это длилось всего лишь миг, будто что-то тёмное и зловещее мелькнуло в глазах собеседника.

– С каждым днём таких, как твой друг, всё больше. Они переносчики вируса, которые заражают всё новых и новых людей. Они отравляют тех, кто, возможно, готов был уверовать. Они, агенты самого Дьявола, которые бродят безнаказанно по Земле, отравляя праведников. И всё потому, что нет никого, кто мог бы их остановить. Никого, кроме нас. Кроме тебя.

– Да, – тихонько сказал Святоша.

– Смотри, он стоит на самом краю. Ему не удержать равновесия, тебе нужно лишь подтолкнуть.

– Да, – громко и твёрдо произнёс молодой человек. – Потому, что никто, кроме меня!

Из туннеля доносились звуки приближающегося состава. Немногочисленные пассажиры стали продвигаться к краю платформы, выстраиваясь в живую стену. Эта картина напомнила одержимому один эпизод из его жизни. Дело было в Средних Веках, когда люди боялись каждого шороха, а руководили ими суеверия и паранойя (будто сейчас было иначе). Золотое было время. На небольшую деревушку двигались кровожадные захватчики. Защитники поселения, обычные горожане, вооружившиеся кто во что горазд. Они не были воинами, но и отдавать свои дома врагу не желали. Ополченцы выстроились в стену, стояли плечом к плечу, практически сливались в одно целое, в единое существо, ведомое простой целью – защитить дом, спасти семью.

Сейчас же картина была противоположная. Да, люди стояли стеной, да теснились, но при этом они старались как можно сильнее обособиться друг от друга. Выстраивали вокруг себя собственные барьеры, пытаясь защитить самих себя от остального мира. Будь эти люди на месте тех ополченцев, от деревушки бы камня на камне не осталось.

Одержимый просто сидел на лавочке у колонны и смотрел, как Святоша приближался к своему другу, вернее теперь уже заклятому врагу. Ему оставалось протянуть руку и сделать лёгкий толчок, как вдруг вся решительность, которая переполняла его, испарилась от удара кулаком в челюсть. Отправивший в нок-аут Святошу что-то быстро ему сказал, а затем направился к одержимому, которого безмерно удивил такой поворот событий. Он быстро поднялся и поспешил к эскалатору, чтобы затеряться среди зевак, но вдруг его запястье сковала обжигающая холодом сталь.

Короткая вспышка боли, которая отправила демона в отключку, заставила человека ненадолго придти в себя. Вот только никакой реакции этот человек не проявлял. Он тупо уставился вперёд безучастным взглядом, а его челюсть безвольно отвисла. Не хватало для полноты картины лишь вытекающей изо рта слюны.

– Капец, – Димон, не стесняясь, ткнул человека пальцем в щёку. Никакой реакции. – Да он овощ.

– Ты ещё громче об этом скажи, – строго произнёс Серго. – Потащили, пока тварь в себя не пришла.

Подъехал поезд, раскрылись двери, и людской поток хлынул в пустующие вагоны. Все были поглощены своими бессмысленными делами и никто даже не обратил внимание, как двое молодых людей утащили в тёмный провал туннеля безвольное тело.

Выскользнув в перегон, напарники быстро и аккуратно стали продвигаться к техническому помещению, которое находилось почти в середине туннеля. Двигаться быстро приходилось из-за опасности встретиться со следующим составом, а аккуратности стоило придерживаться, чтобы не споткнуться о слишком широко поставленные шпалы и не поджариться на контактном рельсе, что был под напряжением. Вдоль стен тянулись толстые кабели в чёрной изоляции, под ногами шелестела щебёнка, а где-то пищали и шарили крысы... а может кто и по крупнее, чудовищнее.

– Тяжеленный, з-з-зараза! – прокряхтел Серго.

– Шевели булками, задохлик! – "подбодрил" напарника Дима.

До слуха уже доносился грохот приближающегося поезда. Напарники ускорили шаг. Филатов резво перебирал конечностями, сокращая дистанцию, а вот запыхавшийся Сергей уже еле переставлял ноги. Очки сползали по вспотевшей переносице, в боку начинало покалывать, а пальцы вот-вот грозились разжаться и выронить безвольную человеческую тушку.

– Я его сейчас уроню!

– Только попробуй!

Вот, показался новенький состав. Точно огромный металлический червь или гигантская многоножка, он пробирался по подземным артериям столичной подземки. Димон ещё больше ускорился, бежал во весь опор, таща за собой не только одержимого, но и своего напарника, который вот-вот хлопнется в обморок от бешенного темпа. В каком-то смысле эти трое тоже были составом: Дима был электровозом, жертва бесовский происков – пассажирским вагоном, а Серго больше всего походил на ещё один электровоз, только сломанный и взятый на буксир.

До спасительной ниши в стене, где находился вход в техническое помещение, оставалось всего пара метров, а поезд был совсем близко. Филатов, чувствуя, что ботаник только тормозит, бросил ноги одержимого и взвалил его себе на плечи. Он быстро поднялся по ступеньками и положил тело прямо возле металлической двери.

– Фух, усп... – изнаночник замолчал на полуслове, когда увидел, что напарника нет рядом.

Дима быстро спустился обратно к путям. Серго стоял прямо за углом, его мучила отдышка. Поезд был уже совсем рядом. Филатов тут же втянул задохлика в нишу, а через секунду мимо них уже проносился длиннющий состав. Напарники сидели на холодных ступенях и молча смотрели на мчащиеся с огромной скоростью вагоны.

– Так всё, – сказал Димон. – С завтрашнего дня будешь делать пробежку.

– Без проблем, – всё ещё не отдышавшись ответил Серго.

– С утяжелителем. – добавил Дима.

– Хоть с двумя.

– И я буду сидеть у тебя на спине!

– Как скажешь, Йода.

– А ещё...

– Да отстань уже! – прервал "контрольную" реплику, Серго. Сил не было даже на бессмысленную дружескую беседу.

– Чего расселись, бездельники? – вдруг прохрипел наставник. – Заходите.

За шумом состава напарники не услышали, как скрипнули петли двери и как немолодой уже изнаночник самолично занёс одержимого внутрь коморки.

 Все трое вошли в техническое помещение, однако долго в нём задерживаться не стали. Прямо напротив входа была ещё одна дверь, деревянная, массивная. Дверная коробка была испещрена различными резными символами, некоторые напоминали скандинавские руны, другие древнеславянскую письменность.

– А не боишься, что сюда кто-нибудь заглянет? – спросил Дима, пока Михалыч запирал диковинную дверь.

– Видал символы снаружи? Они отводят взгляд. Васька лично вырезал.

Закончив с дверью, Михалыч повёл своих рекрутов по довольно длинному кирпичному коридору, в стенах которого через равные промежутки находились бронированные двери. Они прошли чуть больше половины, прежде чем Михалыч отпер одну из комнат. Там, у дальней стены в широком тазу, наполненном водой, привязанных в деревянному стулу сидел одержимый, склонив голову вперёд.

Босые ноги страдальца по щиколотку находились в воде, рукава куртки были задраны по локоть, а к предплечьям подведены электроды, верхняя часть головы была схвачена чем-то вроде обруча, провода от которого уходили за спину пленника.

– Эй, проснись и пой, – Михалыч лёгкими пощёчинами привёл мужчину в себя.

С трудом разлепив веки, бедолага вздрогнул, стал дёргаться, будто в эпилептическом припадке, мотать головой из стороны в сторону, разглядывая помещение и стоящих перед ним людей. Коротко стриженный брюнет в чёрной кожанке поверх футболки, потёртых джинсах и кедах смотрел прямо на пленённого настороженным взглядом. Голубоглазый блондин, облокотившись о дверной косяк, неторопливыми движениями протирал линзы очков. Прямо за спиной пленника пузатый старикан проводил какие-то мудрёные манипуляции со множеством всевозможных датчиков, контактов и проводов.

– Вы кто? – нервно сглотнув, спросил бедолага. Глаза его бегали туда-сюда, тело била крупная дрожь, лоб покрылся испариной, а скорость дыхания вот-вот преодолеет звуковой барьер.

– Я падший ангел, Люцифер, – серьёзным тоном произнёс Димон, ткнув себя кулаком в грудь. – А это мой верный советник, Азазель. – указал он на Серго, отчего блондинчик чуть очки не выронил. Димон развёл руки в приглашающем жесте и, состроив коварную рожицу, по-злодейски сказал: – Добро пожаловать в Пекло!

– Чего? – непонял пленник. Филатову удалось разрядить обстановку: страдалец немного успокоился. По крайней мере, его уже не трясло, как в маршрутке на пересечённой местности.

– Хватит ломать комедию, – проверив готовность электрического стула, Михалыч отошёл от него на пару шагов. В руках у него был небольшой пульт с красной кнопкой. – Мы знаем, кто ты. И нам нужны ответы.

– Я не понимаю, – губы страдальца то и дело растягивались в нервной улыбке, в уголках глаз заблестели бусинки слёз. – Что происходит? Кто вы? Я заплачу, сколько скажете, только отпустите меня.

Пленник стал дёргать руками и ногами в надежде освободиться он просоленных верёвок, обжигающих его кожу. Михалыч смотрел на это действо и его лицо не выражало никаких эмоций. Не было любопытства, которое сейчас можно было наблюдать во взгляде Серго. Не было сомнений и жалости, которые испытывал Димон. Ненависть, отвращение, удовлетворение. Не было ничего, что вообще мог испытывать человек. Лишь холодный взгляд серых глаз на застывшем камнем лице.

Бедолага дёргался изо всех сил, пытаясь вырваться. Массивный деревянный стул жалобно скрипел, сдерживая пленника. Отпустите, кричал страдалец, я ничего не знаю. Лёгким движением большого пальца Михалыч нажал на красную кнопку и ток зажужжал, пустившись в бег по проводам. Тело пленника немыслимо выгнулось вперёд, насколько позволяли оковы, глаза закатились настолько, что казалось они медленно перекручиваются вокруг оси. С небольшим опозданием из его горла вырвался истошный крик. Скованные судорогой пальцы рук сжали подлокотники стула с такой силой, что стали белее мрамора, который облицованы колонны станций метро. Всё это длилось от силы секунд десять, а когда прекратилось, со всех сторон изнаночников обволокла густая тишина.

Страдалец обмяк на стуле и, тяжело дыша, что-то бормотал. Михалыч подошёл ближе и прислушался.

– Отпустите меня, пожалуйста, – молил одержимый. – Я ничего не знаю.

– Кто ты? – сухо спросил ветеран, а затем добавил с нажимом: – Как твоё имя?

– Макар, – ответил тот. – Меня зовут Макар.

– Не правильно.

И снова электрический ток побежал по телу, принося пленнику невыносимую боль, отключающую сознание. В этот момент не было никаких мыслей, желаний или сожалений. Бедолага не думал о том, что было, что будет. Для него существовало лишь "сейчас", наполненное неимоверной болью, которая проникала в каждую клеточку тела.

– Тот же вопрос, – сказал Михалыч, отпустив кнопку. – Как. Твоё. Имя.

– Макар я, – чуть плача говорил пленник. – Меня Горелым ещё кличут. Раньше пожарником работал, пока не сократили.

– Подумай ещё раз.

Михалыч крутанул регулятор на пульте и снова вжал кнопку в пластиковый корпус. Истошный крик, переходящий в визг, резал слух. Казалось, будто бетонные стены многократно усиливали его не только с физической стороны, но и с психической. Одинокая лампа под потолком пыточной камеры стала мерцать всё чаще, а свет, который она излучала становился всё тускнее. Все вместе эти два факторы рассеивали внимание, не давали сосредоточиться. Сводили с ума.

– Хватит, – не выдержал Димон.

– Что? – удивился Михалыч, глядя на рекрута.

Пытка прекратилась, страдалец в который раз обмяк на стуле, но на этот раз умолк. Только теперь тишина не обступала людей, она была изгнана из камеры истошным криком боли и отчаяния, что впитался в стены и теперь навсегда останется здесь, как напоминание о том, что на самом деле человек не сильно то и отличается от тех, кого боится и на кого охотится. Кто бы что ни говорил.

– Хватит его мучить. – бескомпромиссно потребовал изнаночник. – Он ничего не знает. Разве ты не видишь, он просто человек.

– Он одержим бесом, – сурово сказал наставник. – В нём сидит тварь, она говорит его голосом, видит его глазами. Пытается обмануть тебя, сопляка, а ты и повёлся!

– Посмотри на него, – продолжал спорить Дима. – Нет в нём демона, ты пытаешь одного из тех, кого должен защищать!

Бедолага сидел с опущенной головой. Его плечи дрожали, в воду, что находилась в тазу, падали мелкие бусины слёз. Ему было страшно, ему было больно. У Филатова в голове не укладывалось поведение наставника. Он всегда был рассудительным, осторожным, сто раз всё проверял, а только потом действовал. Что на него нашло?! Сейчас Михалыч казался монстром в людской шкуре.

– Я тридцать лет этим занимаюсь и научился отличать одержимого от обывателя! – Михалыч уже во весь опор орал на рекрута. – Думаешь убил пару-тройку тварей и всё о них теперь знаешь, на всё способен и всё умеешь?! Не тут-то было. Все те, кого вы встречали раньше просто насекомые по сравнению с тем, с чем сражались мы и что ещё обитает на свете, с чем вам однажды придётся столкнуться!!!

– Посмотри на себя! Ты же ведёшь себя, как нацист какой-то! Сейчас из вас двоих на одержимого больше похож ты!

Двое охотников стояли друг против друга и смотрели прямо в глаза. Ветеран и рекрут. Первый прошёл огонь и воду, повидал такое, что ни в одном ужастике не покажут. То, что он пережил, показало ему насколько сложен и жесток этот мир. Второй совсем недавно в этом деле, стоит в самом начале своего пути. Он ещё не терял верных товарищей, готовых прикрыть спину, не давал обещаний, которых заведомо не мог сдержать. На его руках не испускали дух люди, который он не успел спасти. Этот конфликт стар, как сама вселенная. Отцы и дети. Жизненный опыт против юношеского максимализма.

Ветеран первым отвёл взгляд. Снова он почувствовал лежащий на нём груз вины. Снова он вспомнил что-то, что всеми силами пытался забыть. А может он винил себя за то, в кого превратился за столько лет? Всё во вселенной имеет свою цену. Когда человек избирает путь охотника на нечисть, это не проходит бесследно. Каждый день они видят чудовищную жестокость, видят, как опасна изнанка нашего мира. Как говорил старина Ницше: "Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя".

– А ты чего молчишь? – спросил поостывший Димон у своего друга, молча наблюдавшим за пленником.

– А что я должен сказать? – вопросом на вопрос ответил Архипов.

– Перед тобой тут человека пытают, а тебе сказать нечего?!

– А почему ты так уверен, что это всё ещё человек? Что ты вообще знаешь о демонах?

Атмосфера накалялась. Это уже был не просто спор, это было нечто иное, искусственное, чуждое людям. Этот конфликт смотрелся совершенно не к месту, создавалось впечатление, что он высосан из пальца. Что-то было не так, но никто из изнаночников, поглощённых выяснением отношений, не видел этого. Они просто не могли увидеть всю картину в целом.

– Слушай... – решил наконец прервать спор Михалыч, но осёкся на полуслове, краем уха услышав, как жалобный плач пленника медленно перерастал в леденящий душу хохот.

Страдалец осторожно откинулся на спинку стула, вскинул голову и хохотал, как сумасшедший злодей-психопат из кинокомиксов. В тусклом свете лампы было видно выражение его лица: ни коварное, ни довольное, а... испуганное. Человек всё ещё был напуган, из его глаз по щекам текли узкие дорожки слёз, отчаяние поглотило бедолагу. Это были эмоции человека. А смех – безудержный, спонтанный, еле сдерживаемый и совершенно чуждый любому человеку – шёл от искалеченного, измученного, сломленного существа-кукловода, закравшегося в самую глубь и дёргающего за ниточки оттуда. Вся эта картина напоминала жуткий психологический триллер, что нагоняло ещё больше жути, чем было на самом деле.

– Извините, – наконец успокоившись произнёс одержимый. – Не удержался.

На округлом лице губы неторопливо растягивались в жутковатую улыбку, выражающую глубокое самоудовлетворение. Большие глаза молили о помощи, пока их не заволокла тьма, сделав похожими на чёрное стекло, в котором изнаночники видели искажённую версию всего того, что они любили больше всего. Два чёрных глаза одержимого были небольшими окнами, сквозь которые просматривался их личных Ад, они были демо-версией самой Преисподней. Кожа бедолаги слегка посерела, проступающие на ней вены почернели. Встрёпанные, спутавшиеся длинные волосы, болезненный вид, жуткая улыбка, что называется "до ушей", – вот оно, истинное лицо "зверя".

– Что задумали твои дружки? – как ни в чём не бывало спросил Михалыч.

– Ну, как обычно, – будничным тоном ответил одержимый. При этом он широко расставил пальцы правой руки и придирчиво осмотрел каждый ноготок. – Войны, эпидемии, Конец Света и всё такое прочее.

– Не язви. Говори по делу и тогда, возможно, не отправишься в обратно, в Ад.

– Ты смеешь угрожать мне, человечек? – настроение страдальца сменилось ни то на удивление, ни то на возмущение. – Напомни, сколько вас осталось, охотничков? Пара сотен? Пара десятков?

Михалыч с силой сжал челюсти, желваки проступили сквозь кожу. Он был зол и наконец-то перестал походить на бесчувственную машину пыток. Но что таилось за этим внезапным приступом ярости? Наставник вжал кнопку в чёрный пластиковый корпус пульта и тут же отпустил. Короткий удар током пронзил одержимого и тот то ли вскрикнул, то ли взвизгнул, но скорее от неожиданности, а не от боли.

– Хех, и всего-то? Мне даже не щекотно! – бес в обличие бедолаги Макара всё больше напоминал манерой речи и движений эксцентричного миллиардера, плейбоя, филантропа со смазливым личиком и довольно приятным высоковатым голосом.

– Тогда ты не против, – с жестокой ухмылкой сказал Михалыч.

Ветеран раз за разом нажимал на кнопку, одаривая одержимого новыми ударами тока, как только тот решал вновь заговорить. Иногда они длились пару секунд, а порой затягивались на несколько минут. Тело человека извивалось в судорогах, чувствовало боль, а демон наслаждался мучениями своего мясного костюмчика. Два несопоставимых состояния сливались в единую материю, комнату наполняла какофония звуков, состоящая из плача, хохота и жужжания тока по проводам. А находящееся в центре действа существо выступало в роли шейкера, где смешивались все ингредиенты в коктейль невообразимой жути.

– Чёртов мазохист, – пробурчал Димон. От былого сожаления не осталось и следа. Вместо него было лишь отвращение к бесу внутри человека, а ещё не давала покоя мысль, что будь Филатов настойчивее, то возможно он освободил бы этого монстра, выпустил бы его на улицы, где тот мог дальше творить свои тёмные делишки.

Большой палец уже болел от напряжения и наставник отпустил кнопку. Одержимый устало запрокинул голову, чтобы затылок лёг на спинку стула и удовлетворённо выдохнул.

– О, да-а! – довольно протянул бес. – Сейчас пару минут передохну, а потом продолжим.

– Мы его уже больше часа мурыжим, – сообщил Серго. – Только вот он так ничего и не рассказал, зато успел нас перессорить, а теперь кайфует от пыток.

– Что на ушко, то брехня! – заискивающе выкрикнул бес. – Я смотрю, вы жутко довольны собой. Считаете себя хорошими парнями, да? Защищаете людей от чудовищ и монстров, которых породило ваше же воображение. Вы ничем не отличаетесь от всех тех, на кого охотитесь. Вы, люди, такие же монстры, как и мы! Прикрываетесь обстоятельствами, чтобы устраивать мировые конфликты, убивать себе подобных. Ради чего? Ради власти, ради денег, ради глупых предрассудков. Единственное отличие между людьми и нелюдьми в том, что последние не отрицают свою суть. Они не предают своих богов ради новых сказок, не истребляют сородичей "во благо цивилизации". Посмотрите, что вы сделали с этой планетой, с этим хрупким мирком. И после этого вы называете меня монстром?

– Ты крадёшь невинные души, обменивая их на своих сокамерников в Гиене Огненной, – напомнил Михалыч.

– Невинные? – настроение одержимого снова мгновенно сменилось. Теперь он говорил торопливо и даже... одержимо. – Почему все люди уверены, что они есть сила Света? Почему вы думаете, что рождаетесь чистыми, что Тьма приходит к вам извне? Вопреки всеобщему мнению человек рождается с идеальным соотношением добра и зла в его душе. Равное количество того и другого и не даёт вам совершать что-то ужасное и что-то великое. Уже потом, когда вы растёте и развиваетесь одна из половинок начинает преобладать. Но и здесь нет ничего сверхъестественного. То, какая часть будет доминировать, зависит от окружения человека: его родителей, его близких и друзей. От того, как к нему относятся, поддерживают ли. Убийцы, диктаторы, террористы – их порождает общество, а не демоны или колдуны. Вы сами виноваты в своих грехах.

– Ну, конечно, – встрял в разговор Димон. – А как же иначе-то? Люди – корень всех зол, а демоны, людоеды и вампиры – белая и пушистая армия Света. Да, мы совершаем ошибки. Да, люди во многом виноваты. Вот только не надо отрицать, что твоя братия всё это время сидела тихо-мирно в уголке и вязала носочки дьяволятам.

– Как ты думаешь, кто такой демон? – вполне серьёзно спросил одержимый, но тут же продолжил: – После смерти душа покидает тело человека и, если тёмная сторона перевешивает светлую, тяжесть твоих грехов тянет тебя вниз. Тебя словно засасывает в трясину и ты не можешь выбраться. Внизу тебе дают срок, а затем отправляют в камеру, где один день ты проводишь, точно в Раю: в твоём распоряжении находится всё, что тебе желанно более всего, но лишь на сутки. А затем начинаются пытки. С тебя не сдирают кожу, не жгут заживо, нет. Они просто обращают против тебя всё то, что ты любишь. Выворачивают твои желания наизнанку. Всё это калечит душу. Оставляет страшные шрамы. Со временем и без того переполненная чернью душа впитывает ещё больше тьмы, превращая тебя в нечто... безобразное.  – одержимый перешёл на благоговейный шёпот. – Ты становишься концентрированной тьмой.

Всё это время он смотрел куда-то вдаль, сквозь бетонные стены. Его разумом завладели воспоминания и никто из присутствующих не хотел его перебивать. Во многом потому, что им было любопытно. Выходит, что Ад – это своего рода испытательный полигон, который проверяет людей на прочность. Он обрушивает на грешника страдания и смотрит, что будет дальше: сложит ли человек руки и просто впитает весь этот Мрак или же воспрянет духом и разгонит окружившую его тьму той малой частью божественного Света, что ещё осталась в нём. Ад смотрит, достойно ли человечество вознестись туда, откуда когда-то вышло.

Все представления о демонах перевернулись в головах двух рекрутов. Из безжалостных и кровожадных тварей они превратились в обиженных судьбой страдальцев. В каком-то смысле их даже было жаль. Они не прошли проверку, оказались браком и поплатились за это, превратившись в маленькие филиалы самой Преисподней. В тёмных сущностей, что питаются людским горем, страданием и хаосом.

– ... Это и есть демон, – продолжал бес. – Искалеченная человеческая душа, на долю которой выпало слишком много страданий. Теперь-то вам понятно? Ничто не появляется на пустом месте. Никакое зло не возникает из ничего. Ад не сеет в душе тьму, не отравляет ей, а заставляет выйти наружу всё то, что уже есть в человеке. Вы свято верите, что отличаетесь от нелюдей, что они лишь бездумные монстры, но это не так. Они эволюция ваших страхов и желаний.

– Ты потрясающий рассказчик, – иронично произнёс Филатов, пару раз громко хлопнув в ладоши. – Не пробовал книги писать?

– Как-то не довелось, – и снова жутковатая улыбка вернулась на физиономию одержимого. – Но, как только выберусь отсюда и разделаю вас под орех, сразу же засяду за мемуары.

Утробный, неторопливо нарастающий злобный хохот вновь наполнил помещение. Михалыч вдавил кнопку в пластиковый корпус пульта и медленно поворачивал регулятор, увеличивая силу тока. И вместе с этим безудержный утробный смех одержимого становился всё громче. Изнаночников начали одолевать сомнения насчёт целесообразности пытки. Хохот пленника уже был совершенно не выносимым, его просто невозможно было уже слушать. Димон схватился пальцами за виски и стал массировать их, чтобы унять внезапно появившуюся головную боль. Серго и вовсе вышел в коридор, чтобы подышать более менее свежим воздухом. Нервы были на пределе, как вдруг всё разом стихло, а свет ламп мигнул последний раз.

Серго тут же развернулся лицом к камере и хотел было перешагнуть порог, но горячий воздушный поток сбил его с ног, и изнаночник упал на пол, приложившись головой о кирпичную стену. На пару секунд перехватило дыхание. Ему в лицо будто кто-то выпустил клуб густого дыма с крупными хлопьями пепла. Причём, судя по силе этого выдоха, курильщиком был Халк.

– Эй, ты цел? – обеспокоенно спросил Дима, осветивший фонарём упавшего друга.

– Да, всё нормально, – откашлявшись уведомил друга Сергей.

Михалыч тем временем осторожно приблизился к обмякшему телу пленника, прикованному к электрическому стулу. Он несколько раз ткнул его дулом своего "стечкина", но тот никак не отреагировал.

– Не к добру, – тихо и хмуро протянул ветеран.

– Что случилось? – спросил Димон, щёлкая выключателями.

– Сбой в электропитании, похоже, – сердито ответил наставник, прислушиваясь к окружающим звукам.

Прямо за стеной послышалась возня, потом до слуха донёсся любопытный полу-стон, а затем гулкие удары по металлической двери.

– Что там происходит? – напрягся Серго, держа заряженный пистолет наготове.

Все трое вышли в коридор.

Удары становились всё чаще, всё сильнее. Металл двери скрежетал под их тяжестью, по стенам зазмеились мелкие трещины, штукатурка стала сыпаться мелкой крошкой. Внезапно долбёжка прекратилась, существо находившееся за дверью соседней камеры, видимо, устало. Или копило силы для последнего сокрушительного удара?

Под жуткий грохот дверь камеры вылетела из проёма, подняв клубы пыли. Изнаночники направили своё оружие прямо в тёмный провал, откуда вскоре показалась невысокая девочка с золотистыми косичками и залитым спёкшейся кровью белым сарафаном.

– Нет, только не это, – наставник был не просто поражён, он был напуган.

Одна жуткая картина сменила другую. Теперь вместо безумного страдальца, обвешенного проводами, перед взором изнаночников предстал не просто одержимый демоном человек. Это был оборотень, не способный контролировать свою звериную сущность. Часовая бомба, готовая взорваться в любой момент. И внутри этой бомбы теперь засел бессмертный камикадзе.

Девочку бил озноб. Она пыталась сдерживать себя, но получалось у неё не особо. Сейчас в ней не было тех эмоций, что пробуждали зверя. Она не хотела, чтобы он приходил, не желала никому зла. Сейчас внутри неё просыпался не защитник, руководимый животными инстинктами, а живое оружие, машина смерти. Вены проступившие на бледной коже почернели, глаза заполонила тьма.

Каждый из охотников взглянул в глаза одержимому оборотню и увидел в этой глянцевой черноте что-то очень личное. Это "что-то" давно миновало, почти стёрлось из памяти. Оно подтверждало слова демона о том, что у каждого человека есть тёмная сторона, проявляющаяся вне зависимости от их желаний. У одних это детский проступок, вся жестокость которого становится понятной лишь по прошествии многих лет. У других это не легко давшееся решение, казавшееся правильным, но повлёкшее за собой ужасные события. А у третьих – сомнение в собственных силах и оттого бездействие.

– Это тело такое... молодое, – удивлённо сказал демон, завладевший новым сосудом. – Такое сильное. Подумать только, оборотни сами не понимают, какой невероятной силой обладают! Им нужно лишь немного уверенности в себе. Всего капелька.

Говорил он это восхищённо, точно заполучил величайшее сокровище, но между тем в голосе ощущались нотки напряжения. Будучи в человеческом теле он растягивал слова, пробовал их на вкус, наслаждался каждым речевым оборотом. Сейчас же ему, словно что-то мешало. Говорил он более прерывисто. Так говорит человек, когда чувствует лёгкие уколы в груди.

– Разве камеры не защищены? – напуганно спросил Архипов, держа одержимую на мушке.

– Это крыло строили большевики, – быстро сказал Михалыч. – Они терпеть не могли все эти суеверия, поэтому всё пытались объяснить с помощью науки. И с нечистью хотели бороться научно. Здесь, не считая входной двери, нет защитных знаков. Всё базировалось на принципе электромагнитной индукции. Из-за сбоя защита перестала действовать и сдерживать пленников. Давно надо было поменять проводку и рунами всё обклеить!

– Если выберемся живыми, я лично этим займусь! – твёрдо пообещал Димон. – Честное слово.

– Ну, это уж вряд ли. – закончив любоваться собой, возразил демон миленьким, почти ангельским голоском.

В мгновение ока девочка обратилась в антропоморфного волчонка и накинулась на троицу. Оборотни и без того очень быстрые, а теперь к обычной скорости юной волчицы прибавилась демоническая. Уследить за движениями одержимой теперь было практически невозможно. Она не давала охотникам даже подняться на ноги, успевая раздавать подножки и тычки всем троим. Михалыч резко подорвался на ноги и занёс руку для удара. Волчица на инстинктах наклонилась, чтобы увернуться от удара, и наткнулась грудью на выставленное вперёд колено старого изнаночника. Одержимый демоном вервольф сбился с бешеного темпа и тут Серёга, свалил существо на пол ударом ноги в бок.

Волчица перекатилась несколько раз по полу, но быстро поднялась и смерила презрительным взглядом своих оппонентов.

– Сами напросились, – злобно проворчала одержимая.

Она медленно поднимала руки, раскинув их в стороны, и в след за этим жестом вокруг неё стала сгущаться тьма. И это была не фигура речи и не метафора, – густой чёрный туман действительно стал скапливаться у ног одержимой, образуя небольшое облачко. Волчица резко выбросила руки вперёд и тёмный туман превратился в непроницаемую стену, постепенно приобретая очертания отдалённо напоминающие человеческие.

Девочка задорно хмыкнув подпрыгнул, влезла в эту "заготовку" и, уже будучи в этом своеобразном демоническом костюмчике, рухнула на худые четвереньки. Тьма вскоре перестала клубиться и окончательно сформировалась во что-то невразумительное.

Тощее существо под два метра ростом, руки длиннее ног и напоминали больше ходули, вытянутая морда скрыта под костяной маской из черепа какого-то животного, сросшегося с головой. Всё тело существа было испещрено светящимися оранжевым светом прожилками, словно из-под треснувшей оболочки пыталось вырваться адское пламя. Из глаз существа и раскрытой клыкастой пасти лился тот же самый свет.

– Святые пни старославянских идолов, – поражённо произнёс Димон и зачем-то перекрестился.

Немного привыкнув к "костюмчику", демон двинулся вперёд, по пути схватив с пожарного щита топор. Под действием всё того же чёрного дыма и внутреннего демонического огня, он стал обугливаться, приобретая более причудливую форму. В итоге пожарный инвентарь превратился в фэнтезийного вида оружие, которое при малейшем движении оставляло в воздухе рассеивающийся дымчатый след.

Свободной передней лапой тварь отбросила Филатова на несколько метров и этой же лапой прижала к стене двух оставшихся изнаночников. Они уже чувствовали смрадное, похожее на запах тухлых яиц, дыхание. Густая слюна текла из раскрытой клыкастой пасти. Демон замахнулся топором, утробно рыча, но казнь прервалась хлопками пистолетных выстрелов.

Димон нёсся по коридору во весь опор, на ходу стреляя в чудовище. Когда он услышал сухой щелчок затвора, то просто на просто швырнул ставшее бесполезным оружие в демона. Пистолет угодил прямо в глаз монстру и он, коротко по собачьи взвизгнув, отпустил Серго и Михалыча, и выронил свой топор.

Тем временем Филатов уже успел подбежать к отшатнувшейся твари. Демон отмахнулся когтистой лапой, но изнаночник успел опуститься на колени и, проскользив по полу, ушёл с линии удара. Существо тут же развернулось и приготовилось нанести новый удар, яростно при этом рыча.

Чудом избежав когтей чудища, Дима схватил лежащий на полу адский топор. Обжигая руки, он поднял его и отрубил переднюю лапу, а затем, пока склонившийся демон не успел сориентироваться, вонзил лезвие топора ему в спину. Когда упавшая на пол тварь рассыпалась в кучу пепла, Филатов с чистой совестью отпустил рукоять топора, но никаких ожогов на ладонях не оказалось, а боль тут же прошла.

– Я уж думал всё, – счастливо говорил Дима. – Кранты крошкам-ладошкам.

И снова тишина заключила в свои объятия трёх изнаночников. Они сидели, пытаясь хоть как-то осмыслить пережитое. Они чуть не погибли. Всё трое. А ведь это всего лишь первый и не самый сильный демон на их пути. Что же будет дальше?

Адреналин внутри стих и мозг начал получать первые сигналы о полученных синяках. Усталость медленно одолевала всех троих. Это был слишком долгий день, хотелось хорошенько вздремнуть и забыть весь этот кошмар. Но сражение ещё не окончилось

Внезапно груда пепла пришла в движение. Изнаночники тут же переполошились, похватались за оружие. Серго и Михалыч за пистолеты, а Димон снял с пожарного щита багор и направил на поднявшуюся из демонического праха чумазую девочку-оборотня. Одержимая волчица медленно ползла вперёд, в сторону зачарованной двери. Её кожа, покрытая сажей, уже не была такой пепельно-серой. Демон не обращал внимание на победивших его охотников, а упрямо полз к выходу. Внезапно левая нога перестала его слушаться и теперь он волочил её по холодному полу. Следом отнялась одна из рук, но одержимая всё равно продолжила ползти.

– Н-нет, – почти прорычала она. – Я не сгину здесь!

Тело девочки переживало жуткие метаморфозы. Оно с бешеной скоростью меняло очертания: конечности по очереди принимали волчьи черты, а потом возвращались в человеческую форму, когти то выпускались, то втягивались обратно, шерсть вырастала и сразу же опадала. Когда её лицо попало в свет лежащего на полу фонаря, один глаз был чёрным, демоническим, а второй волчьим. Из уголков глаз, из носа, изо рта и ушей текла чёрная маслянистая жидкость.

Внутри неё сейчас происходила борьба. Юная волчица сражалась за тело и душу девочки, с которой вынуждена делить существование. Зверь пытался победить тёмную тварь и, судя по всему у неё получалось.

– НЕ-Е-ЕТ!!!

Девочка поднялась на ноги, казалось, всё кончено, но затем грузно опустилась на колени и упёрлась руками в пол. Она дрожала, холодный пот выступил на теле. Бедняжка зашлась жутким кашлем. Внезапно девочка полностью трансформировалась и, жалобно рыча, обхватила живот и согнулась вдвое, исторгая из себя чужеродную субстанцию. Волчица выплёвывала сгустки похожей на нефть жижи и какие-то крупные комки. Когда же демон полностью покинул организм оборотня, девочка без сил завалилась на бок. А чёрная жижа стала превращаться в подобие человека.

Демон, в своём истинном обличие, продолжал ползти вперёд, оставляя за собой чёрные следы. Димон пинком перевернул его на спину и увидел удивлённое и напуганное лицо, светящиеся оранжевым светом глаза. Всего на мгновение он замер, будто узнал в этом отвратительном существе старого знакомого, а затем стал остервенело молотить по демону ногами. Тварь скрутилась в комок, прикрыв голову руками, и... снова смеялась! Он хохотал точно так же, как совсем не давно заходился смехом, сидя на электрическом стуле.

Дима опустился на колени и бил уже руками. Наносил удары по лицу, животу, рёбрам, каждым выбивая из тёмного существа искры и пепел. Он и сам не мог объяснить, зачем всё это делал. Возможно, выпускал пар, а может мстил за издевательства над юной волчицей, пусть та и была виновницей смерти троих людей. Быть может он избивал демона за то, что тот чуть не угробил двух единственных близких изнаночнику людей. Кто знает, может он вымещал злобу за всё сразу.

Когда сил бить уродливое создание уже не осталось, Димон просто поднялся на ноги и устало облокотился о стену. Демон подниматься не стал. Он лишь перешёл в сидячее положение и тоже опёрся спиной о стену. Они находились друг напротив друга и смотрели прямо в глаза.

– Полегчало? – беззлобно спросил демон.

– Есть немного, – признался Филатов скорее самому себе.

– Хорошо, – протянул бес. – Запомни это чувство. Оно тебе ещё не раз пригодится.

– Что случилось? – спросил Дима, указав на лежащую в стороне волчицу.

– Я ведь уже говорил, что демон это человеческая душа, – выдержав паузу ответил демон. – Мы не можем занять тело, если в нём уже есть душа. Слишком уж мал "костюмчик" для двух сущностей. В этом случае они пытаются смешаться, стать одним целым. Иногда это происходит и рождается абсолютно новое существо, но чаще всего одна из душ доминирует над другой. Я почти сломал девочку. Если бы не волчица...

Михалыч держал беса на мушке, а заподозривший подвох Серго, подняв демонический топор, шёл вперёд. Рукоять обжигала руки, он испытывал нестерпимую боль, но не издал ни звука, потому что понимал, что малейшая оплошность сейчас может окончиться гибелью всех троих.

– Ты так говоришь, будто они не одно и то же.

– А разве нет? В волколаках живёт человек и зверь, две сущности, которые, не придя к симбиозу, со временем разрушают друг друга. В каком-то смысле, оборотни тоже одержимы. В каком-то смысле, все мы... одержимы!

Бес попытался сделать стремительный рывок, но он был слишком слаб и слишком медленен. Дима успел выставить вперёд ногу и демон, наткнувшись на неё, вернулся обратно, в сидячее положение. Филатов прижал его к стене, а верный и надёжный напарник, размахнувшись, снёс исчадию половину головы демоническим топором, оставив его воткнутым в стену.

Они оба опустились на пол рядом с трупом беса и устало выдохнули. Тело твари медленно рассыпалось в прах, огонь в его глазах медленно затухал. Всё было кончено.

– Подведём итог, – устало сказал Димон, поочерёдно поджимая пальцы левой руки. – У нас ноль информации, один мёртвый демон и труп человека на электрическом стуле. Я ничего не упустил?

– Ещё сгоревшая проводка, – заметил Серго, вытряхивая из волос прах демона. – И куча адского пепла.

– Ну, и что будем делать? – обратился Филатов к наставнику, который с камнем на сердце разглядывал последствия битвы с демоном.

– Нужно найти ещё одного демона. – неожиданно заявил Сергей.

– Тебя головой об стену приложили? – Димон захлопал глазами, а потом вспомнил, что так и было: – А, ну да... Но не суть. Мы с одним-то еле справились, а ты предлагаешь найти ещё.

– А у тебя есть идеи лучше? – спросил Архипов. – Нам возможно мог что-нибудь рассказать Макар, или как его там, – Серго кивнул в сторону пыточной камеры. – Если бы он не был мертвяком.

Димон задумался.

– Да, он мёртв, – сказал он. – Но ведь не сожжён ещё.

Серго непонимающе уставился на напарника, но вскоре уловил ход мыслей напарника, и эта идея показалась ему прекрасной альтернативой поиску ещё одного инфернального эмигранта.

***

Волчица лежала на холодном полу и медленно приходила в себя. В камере было темно, но ночное зрение позволяло хорошо всё рассмотреть. Никаких окон не было, одна лишь металлическая дверь. Похожую совсем недавно выбил демон, что сидел внутри неё. В углу стояло металлическое ведро, накрытое картонкой, сама она лежала на нескольких уложенных друг на друга матрасах. Девочка взглянула на свои руки, которые медленно принимали человеческое обличие. Под опадающей серой шерстью была вымазанная в сажу кожа, некогда белое платьице испачкано в засохшую кровь и чёрную жижу. Девочка-оборотень подошла к двери. Она чувствовала слабость и лёгкие спазмы в животе, после исторжения демона. Легонько постучала по металлу двери, ответа не последовало. Человеческий слух ничего не улавливал, а звериный она "включать" не умела. После гибели стаи не получалось восстановить контроль. И только она подумала о семье, о том как каждый член стаи учил её использовать свои силы, слух пересёк незримую грань и теперь девочка слышала, как за стеной разговаривали два человека. Она узнала их голоса, это были те охотники, что привезли её в этом место, пахли они всё так же, хоть запах беса и перебивал их собственный... Стоп! Запахи, она чувствовала их через стену. Волчица взглянула на свои руки, они были человеческими. Оборотень усилием воли перекинулся в зверя, покрутился, осмотрел себя, насколько смог, а затем так же легко превратился в человека. Девочка устало села обратно на матрасы. Удивлённая и радостная, она прокручивала в голове свою внутреннюю борьбу с демонам. Она проигрывала, но вдруг на помощь пришёл волк. Но и у него ничего не выходило. Тогда и девочка, и волчица объединили усилия и изгнали демона из своего общего тела.

Девочка легла на спину и глядела в потолок. Она закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Она больше не чувствовала рвущегося на волю зверя, скребущего когтями душу. Она чувствовала друга, защитника. Нет больше конфликта.

– Получилось...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Продолжение в "Большой секрет "Семи Сестёр"...

04.10.2014