Тварь ли я дрожащая?

«Ибо воздано будет им по делу рук их... И ужаснутся и устыдятся…»
(Книга пророка Исайи)

– Образец 1369 готов к извлечению из родовой камеры, – замогильным голосом проскрипел оповещатель. 
Игорь подпрыгнул от неожиданности и свалился с кресла, где до этого мирно почивал, для удобства положив ноги на рабочий стол. Попутно сбив чашку с остывшим кофе, хорошенько долбанулся локтем о край и грязно выругался. Уж сколько бился с настройками, все едино – «глас» оповещателя менее мерзким не становился. В конце концов, Вертляков плюнул, посчитав подобное издевательство мелочной шуткой программиста, но все равно периодически вздрагивал, услышав «дивные» звуки. 
– Образец 1369 готов к извлечению из родов… – монотонно повторял голос.
– Да слышу, не глухой, – проворчал Игорь, выместив неудовольствие на кнопке «стоп», как будто нарочно выполненной в форме улыбающейся рожицы. Затем наскоро промокнул платком лужу, убрал чудом уцелевшую чашку в стол и принялся за работу. Пальцы заученно бегали по клавиатуре, глаза привычно всматривались в строчки цифр, проверяя жизненные показатели. И судя по ним, образец получился на славу. Конечно, придется повозиться, чтобы довести его до ума. Но дело того стоило. Притом стоило очень даже прилично. Вертляков мысленно облизнулся, вспомнив симпатичную сумму на собственном счету, и с еще большим усердием застучал по клавишам. 
Изготовление клона по индивидуальному проекту влетало в копеечку, но это не останавливало тех, у кого имелись средства и желание. На сегодня лишь одна камера была свободна, с условием, что заказчик решил воспитывать «птенчика» самостоятельно и забрал товар сразу после «вылупления». В остальных продолжали дозревать заказы. Казалось бы, за эксплуатацию клонов можно было надолго загреметь за решетку, однако желающих получить в свое распоряжение живую куклу, стать царем и богом для отдельно взятого существа, меньше не становилось. Вот потому Игорь и соблазнился возможностью засунуть нос в ту область, которая не так давно считалась божественной прерогативой. 
Некогда честолюбивый, подающий надежды студент, а потом лишь младший научный сотрудник заштатного НИИ, не мог пройти мимо такого приглашения. И не прошёл. О чем, в сущности, не жалел. Поначалу, конечно, было тяжело абстрагироваться от происходящего, принять тот факт, что они, по сути, продавали живой товар. Но человек, сволочь такая, ко всему привыкает. Игорь привык. Вопросы морали мучили его теперь все реже, во многом потому, что клоны не испытывали эмоций. Абсолютно. Эдакие одноклеточные, заключенные в человеческую оболочку. 
Стоило удовлетворить низшие физиологические потребности: накормить от пуза, напоить, позволить вволю поспать, дать сексуальную разрядку, чем, кстати, и пользовались любители живых игрушек – все, бездушные твари ваши с потрохами. Конечно, поклонникам садизма было на порядок сложнее, но ведь никто не мешал применять принцип кнута и пряника. Особенно если ты единоличный собственник дрессируемого объекта, и только ты устанавливаешь правила.  
Бесспорно, клонированные организмы обладали разумом, способностью обучаться, причем, куда быстрее и эффективнее, нежели ребенок, рожденный естественным путем. Скорость их мыслительных процессов была поистине феноменальна, позволяя мгновенно принимать решения и действовать по обстоятельствам. Незаменимо качество, как в мирной жизни, так и на поле боя. Вот только доверять клонам серьезное научное оборудование, а уж тем более оружие, люди, по известным причинам, не спешили.  
Впрочем, факт отсутствия эмоций очень нервировал некоторых гурманов. Особо впечатлительным, видите ли, не нравилось, когда женщина мечты лежала под ними бревном. Мало радовало и осознание того, что раз она не сопротивлялась, значит все в порядке. Хотя какая уж тут радость – только хроническая потеря эрекции и комплексы. Вот для таких взыскательных клиентов, к тому же, способных финансово подбодрить организацию, и был взращен образец 1369. 
Спустя пару недель, когда организм достигнет нужного психологического возраста, будет проведен эксперимент. Предполагалось, что впервые в истории клон человека научится чувствовать. Хорошо это или плохо – время покажет. Да и рановато забивать голову подобными мыслями. Еще целых четырнадцать дней и не факт, что все получится так, как задумывало руководство. Сейчас же перед Игорем стояла совершенно иная, не менее важная задача – воспитание.  
Получив команду, родовая камера слила околоплодную жидкость и только после этого выдвинула консоль с новорожденной. Дальнейшие действия Вертляков относил уже к разряду неонатологических. Нацепив специальный костюм, он прошел в родовой отсек и осмотрел образец – никаких внешних дефектов. Затем быстро обрезал и обработал пуповину, очистил органы дыхания, провел вакцинацию. Не хватало еще, чтобы из-за его недосмотра клон скопытился, случайно подхватив вирус. Естественно, лаборатория тщательно обрабатывалась, однако, чем черт не шутит.  
Пока девица находилась в принудительном анабиозе, следовало провести гигиенические процедуры. Первым делом он обмыл покрытое остатками околоплодной жидкости тело, потом сбрил волосы на голове – совершенно неуместную и только мешавшую роскошь, надел подгузник, смирительную рубашку и перевез в палату первичного наблюдения. Сгрузив спящую в кровать, еще раз проверил крепления рубашки и, накрыв одеялом, поторопился за питательной смесью. Обычно лаборанты дежурили по двое, но отсутствие приболевшего напарника немного усложнило дело.   
Скоро подопечная проснется и заорет, как резанная. Обладая внешностью двадцатилетней девушки, умственно она находилась на стадии новорожденности и имела многие причитающиеся этому периоду особенности: беспокойный сон, импульсивные движения, отсутствие жевательного рефлекса, неспособность говорить и регулировать естественные надобности – в общем, скучать не даст. 
Со временем, конечно, образец догонит свой возраст, но этого никто ждать не станет. Для эксперимента будет достаточно и достижения ею пятилетия. А дальше, как карта ляжет…
Приготовив смеси, Игорь поторопился обратно. Как раз вовремя, чтобы узреть сморщенную и покрасневшую в преддверии грандиозного рева мордашку. Подложив ей под спину подушку, он поудобнее перехватил бутылочку и сунул в открывшийся рот соску. Сначала девица старательно выталкивала ее языком, но первые же попавшие на язык капли, решили проблему, и она принялась жадно сосать. Опустошив бутылку, чмокнула губами и, словно насытившаяся пиявка, отпала от бутылки. Глаза мгновенно закрылись.
Облегченно вздохнув – все же кормить взрослого человека как младенца, одновременно поддерживая отнюдь не младенческое тело, чрезвычайно тяжело – Игорь вновь поправил одеяло и поспешил покинуть палату. Однако красноречивые звуки заставили его вернуться обратно и заняться не менее легкой, а главное, весьма неприятной процедурой – сменой обгаженного подгузника. Справившись с задачей, он устало протер вспотевший лоб и усмехнулся. Подопечная, сытно покушав и избавившись от лишнего, сладко посапывала во сне.
– Вот ведь… амеба, – проворчал Вертляков. – Поела, наложила и спит. Как мало для счастья надо.
Он невольно залюбовался ею. Девушка была прекрасна – настоящая живая кукла: широко распахнутые глаза небесной чистоты, пушистые ресницы, тонкий носик, губки бантиком, на щеках соблазнительные ямочки.
 – Достанется такое очарование какому-нибудь похотливому уроду, – тяжело вздохнул Игорь.
 Выйдя из палаты, он тщательно запер за собою дверь. Нет, клон вряд ли самостоятельно покинула бы помещение, но протокол требовал строго регламентированных действий. А лишаться премий из-за собственной лени Игорь не хотел. Еще раз глянув в окошко на подопечную, побрел к себе. 
«Вот бы проспала до конца смены» – подумал он и вновь приспособил столешницу под подставку для ног. Затем откинулся на спинку кресла и задремал.

***

– … а дальше они жили долго и счастливо, окруженные детьми и внуками, – нянь Игорь отложил книгу и, поправив одеяло, улыбнулся. – Пора спать, Амебушка, завтра у тебя тяжелый день 
Амеба кивнула и заученно растянула губы – няню нравилось, когда она улыбалась. Тогда он гладил теплыми ладонями ее вечно мерзнущую голову, читал книжки, а еще приносил дополнительное яблоко на обед. Другие так не делали, почти не разговаривали, только запихивали в рот горькие таблетки и кололи иголками. Услышав звуки шагов, она безошибочно определяла, кто шёл, и тут же пряталась в ванне под шкафом. Но няни всегда находили и, громко ругаясь, вытаскивали наружу, попутно награждая болезненными затрещинами. После этого у Амебы болела голова, а из глаз почему-то текла соленая вода.
– Ты придешь завтра? – не отводя взгляда от плоской фигуры няня Игоря, спросила она.
– Нет, милая, – тот развел руками. – Завтра не моя смена, так что увидимся только через два дня. Не скучай.
 Помахал ладонью и скрылся за дверью.  
Амеба расслабила губы и привычно закрыла глаза, однако сон не шел. Мешал громко урчащий пустой живот – сегодня ужин ей не полагался. Как объяснил Игорь, завтра организм должен быть голодным, чтобы не стало плохо. Что такое плохо, Амеба знала не понаслышке, поэтому выпрашивать еду поостереглась. Полежав еще некоторое время, залезла под одеяло с головой и зажала ладошками уши. Помогло. Уже спустя минуту, она крепко спала. 
– Подъем! – зарычал голос няня Максима. – Живо поднимай задницу с кровати!
Амеба послушно распахнула веки – промедление стоило нового тумака – и молча слезла с кровати. Так же послушно приспустила пижамные штаны, ожидая привычного утреннего укола, который не заставил себя ждать, больно впившись в правую ягодицу. Поморщившись, вытерпела хлопок по попе и тут же натянула штаны обратно. 
– Бегом мыться и переодеваться, – приказал нянь и отвернулся, давая понять, что помогать не будет. Впрочем, Амеба иного и не ожидала. Обычно только нянь Игорь поддерживал, когда она неловко взбиралась в душевую кабинку. 
Быстренько справившись с заданием, натянула брошенную Максимом рубашку. Рубашка была неудобная – так и норовила порваться, прилипая к влажной коже, но крики няня подстегивали не хуже ремня. 
– Шевелись, кому сказал! – подбадривал он, для ускорения процесса барабаня пальцами в дверь. Звуки получались громкими и только мешали, но сказать что-то в ответ Амеба не решилась. 
– Наконец-то, – пробурчал нянь. – И года не прошло. Лезь, давай на каталку. Быстро!
Амеба покорно взгромоздилась сверху. Максим, прошипев что-то о жирных коровах, вытолкал каталку вместе с ней прочь из палаты, забыв для тепла укрыть одеялом. Съежившись на твердой поверхности, девушка пялилась в потолок и считала лампы. Три, четыре, пять… Еще четыре и они приедут в плохую комнату. Там всегда холодно и жили дядьки, которые делали больно. Еще сильнее, чем Артем, самый плохой из всех ее няней, кололи большими иголками и надевали на голову шапку, бьющую током. Что такое ток она не знала, но Игорь называл это именно так. Семь, восемь, девять… Тусклые коридорные лампы закончились, сменившись яркими, режущими глаза лабораторными. Амеба зажмурилась, в пустом животе что-то неприятно сжалось. 
– О, Макс, вы вовремя! – по голосу узнала круглоглазого, белолицего, не имеющего рта и носа, которого Игорь называл главным.  – Перетаскивайте ее на стол и закрепляйте ремнями.
Грубые руки подхватили Амебу и бесцеремонно плюхнули на ледяную поверхность, отчего она непроизвольно вздрогнула и широко раскрыла глаза. Каталка уже успела вобрать тепло тела, поэтому разница температур оказалась весьма болезненной. Девушка огляделась. Прямо над ней, загораживая свет ламп, возвышались трое белолицых. У одного были круглые глаза, как у главного,  у остальных – обычные. Вначале они дружно разглядывали ее, но вот к лицу потянулась белая рука и стала щупать кожу. Этого Амеба уже вынести не смогла и, оглушительно вереща, забилась на столе, в попытке вырваться. Но держали крепко. 
– Сильный образец, даже жалко такой ломать – проворчал главный. – Ничего, сейчас успокоим. Руку придержите.
 В плечо впилось жало, но спустя секунду боль ушла, забрав с собой остатки сил. Как Амеба не напрягалась, но пошевелиться так и не сумела.
– Вот и славно. Полчаса пролежит как миленькая.
Руки и ноги обмотали ремнями, прикрепили к столу. Голову чем-то обмазали и нацепили уже знакомую шапку с током. Амеба хотела закричать, но голос тоже отчего-то не слушался, лишь слезы заполнили глаза, закрывая обзор.
– Мозговые функции в норме, приступаем, – голос главного буравил виски. – Вводите гормоны… Отлично… Стабилизатор… Следите за показателями… Дальше… Набираем обороты… Сильнее!
Голову закололо, сначала слегка, но с каждым мгновением боль усиливалась, пока не стала совсем нестерпимой. Амеба мысленно кричала в голос, но внешне ее тело оставалось абсолютно неподвижным. Дальше только хуже. Казалось, в голову запихнули раскаленный прут и хорошенько взболтали ее содержимое. Глаза жгло огнем, грудь ломило. В какой-то момент ощущения стали невыносимыми. Голова словно взорвалась изнутри, и девушка провалилась в небытие.

***

Под ногой хрустнуло стекло, гулким эхом отдаваясь в звенящей тишине заброшенного здания. Виктор поморщился и щелкнул переключателем подствольного фонаря. По всей длине коридора пол был усыпан осколками выбитых окон и кусками отслоившейся штукатурки. Гостиница «Интурист», подобно множеству таких же советских долгостроев, счастливо затухших в годы перестройки, давно стала пристанищем для отбросов общества всех мастей. Ну а для скрывающихся от правосудия или просто уставших жить «под колпаком» клонов тут всегда было, как медом намазано. Впрочем, регулярные проводимые ФСНК рейды по таким злачным местам, значительно сократили число желающих пойти против системы. Многие поспешили убраться подальше от крупных городов, но кому-то все же удавалось затеряться в каменных джунглях.
Возможно, какой-нибудь бедолага прячется сейчас среди руин, мучаясь вопросом, по чью же душу  сюда заявился федерал. «Не бойся – пока не по твою! – мысленно усмехнулся темноте Виктор. – Хоть вы ни черта и не боитесь. Бездушные твари…»
У майора Виктора Бессонова сегодня была иная и вполне конкретная цель, которая, если верить показаниям детектора слежения, скрывалась на территории «Интуриста». Бессонов в очередной раз сверился с показаниями прибора. Зеленая точка на дисплее часто мигала, словно в такт сердцебиению загнанной жертвы, но не двигалась уже почти целый час. Особого оптимизма по этому поводу майор, впрочем, не испытывал – беглянка могла использовать передышку, чтобы извлечь имплантированный в тело ИЧ . Потом ищи ветра в поле.
Виктор сунул детектор во внутренний карман куртки и медленно двинулся дальше по коридору, время от времени бросая настороженные взгляды на дверные проемы. В мертвенно-бледном свете тактического фонаря помещение казалось еще более мрачным и пугающим, словно в хреновом американском ужастике. Того и гляди из-за угла выскочит фигура в лохмотьях, с пожарным топором наперевес. Майор был неробкого десятка, за годы службы сначала в спецназе, а потом и в ФСНК насмотревшись такого, от чего у обывателей волосы дыбом даже на подмышках встанут, но сейчас вдруг поймал себя на мысли, что ему здесь определенно не по себе. Наверное, впервые в жизни он пожалел, что вызвался идти на задание один, без прикрытия. Хотя на сей раз выбора у него как раз и не было…

***

Начальство настаивало, чтобы к выполнению операции привлекли как можно меньше агентов. Ни к чему сеять панику среди гражданского населения, тем более, что дело отнюдь не из разряда рядовых. Клоны, хоть и не самые приятные создания, в совершении тяжких преступлений бывают редко замешаны, а уж убийцы среди них – это всегда прецедент. Но то, что случилось прошлым вечером, могло, в буквальном смысле, взорвать общество, спровоцировав ни много, ни мало – масштабную гражданскую войну, которая и без того уже давно назревала по всему миру.
Жестокое убийство, совершенное сутки назад на стоянке крупного торгового центра, потрясло жителей мегаполиса, поставив на уши сначала полицию, а потом и спецслужбы. Жертвами изувера стала семья из четырех человек, в том числе двое малолетних детей. Тела несчастных были исполосованы до неузнаваемости, словно когтями хищника. Впрочем, эксперты быстро установили, что звери здесь не при чем, а все раны нанесены острым предметом, предположительно бритвой, либо медицинским скальпелем. Единственный вероятный свидетель, охранник гипермаркета, был найден неподалеку с перерезанным горлом. Записи с камер видеонаблюдения, на которые так уповали следователи, бесследно исчезли. Однако другая камера, прямо через дорогу, зафиксировала спустя несколько минут после убийства выбегающую с парковки стройную фигуру в светлой больничной пижаме. Определить принадлежность к полу было крайне проблематично, поскольку волосы на голове беглянки начисто отсутствовали, и лишь грациозность движений выдавали в ней женщину. Ну а покрытая подозрительными темными пятнами одежда окончательно утвердила девушку, как главную подозреваемую.
Ни одна психиатрическая клиника о пропаже пациентов не заявляла, поэтому отрабатывать стали основную и всем уже вполне очевидную версию. Подпольных лабораторий, занимающихся клонированием, несмотря на все усилия сотрудников ФСНК, с каждым годом становилось все больше. Каралась подобная деятельность сурово – вплоть до пожизненного, но доморощенных бизнесменов это не останавливало. Тем более, что спрос на их продукцию был всегда: вернуть к жизни погибшего родственника, или старушку Джоли в свежей комплектации возродить… Вторых хотя бы понять несложно – им голливудская дива не для душевных разговоров нужна.
Айтишникам из научного отдела быстро удалось запеленговать сигнал неопознанного ИЧ в радиусе трех километров от места преступления. Девушка упрямо двигалась на север, в сторону некогда оживленного, а сегодня утвержденного мэрией под снос и уже изрядно обезлюдевшего микрорайона. Многие жители, тем не менее, уезжать отсюда наотрез отказались, считая постановление о сносе незаконным. Заручившись поддержкой правозащитников и охочих до скандалов СМИ, местные решили стоять на баррикадах до последнего. Судебные тяжбы продолжались уже не первый год, и за это время некогда тихий спальный район стал настоящим рассадником преступности. Людей в форме, как и любую строительную технику, встречали здесь крайне недружелюбно.
В таких условиях посылать группу захвата было неразумно. Любой неосторожный шаг, малейшая утечка информации о том, кто в действительности причастен к убийствам на стоянке, грозили обернуться массовыми беспорядками и резней в резервациях клонов. Покуда ФСБшники подкармливали СМИ дезой о проделках сатанистов, другое ведомство прорабатывало детали операции по захвату преступницы в самом криминальном районе города. Нужную кандидатуру для выполнения задания нашли быстро. 
Майора Бессонова, как и всегда, долго в курс дела вводить не пришлось. Пару минут он пристально рассматривал черно-белое расплывчатое фото подозреваемой, потом сунул распечатку в нагрудный карман и, поднявшись с кресла, коротко козырнул генералу:
– Разрешите идти?
О том, что лицо девушки на фото показалось ему  смутно знакомым, майор умолчал.

***

Раздавшийся откуда-то справа шорох заставил его вздрогнуть. Виктор резко развернулся в ту сторону, беря на прицел ближайший дверной проем. Луч фонаря осветил испуганную физиономию, заросшую грязной клочковатой бородой. Лицо тут же скрылось обратно, но ненадолго. Нервишки у местного «постояльца» оказались слабыми – через мгновение он вновь выскочил наружу и неуклюже заковылял прочь, жалобно подвывая во весь голос. Бессонов еще какое-то время боролся с искушением угостить это причитающе-благоухающее чудо пулей в мягкое место, потом сплюнул в сердцах и, уже не таясь, двинулся следом.
Детектор  слежения, еще минуту назад дремавший на отметке «20 метров» вдруг ожил, лихорадочно отсчитывая расстояние до цели.
25, 30…
– Заметалась пташка в клетке, – процедил Виктор, cтиснув рукоять «Глока» и напряженно всматриваясь в темноту. – Лети на свет, родная – больше некуда!
50, 60, 70…
Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди майора. Метров через тридцать коридор заканчивался, и этаж третий. Не упорхнула же она, в самом деле…
– Твою мать! – Бессонов рванул с места, как ошпаренный.
Через десяток шагов он замер у покосившейся, держащейся на одной петле и честном слове двери. Не теряя времени даром, сыщик чуть отступил к стене и выстрелил ногой вперед, сокрушая жалкую преграду. Раздался оглушительный треск, и ветхая конструкция рухнула внутрь, подняв облако пыли. Отшвырнув с дороги обломки стула, которым девчонка, судя по всему, подперла дверь, надеясь задержать преследователя, Виктор шагнул в комнату. Бегло и скорее для душевного успокоения осмотрев помещение, ринулся к окну. Посветил вниз, окончательно убедившись, что остался с носом, и от досады хватанул кулаком по стене. Самобичевание длилось недолго. Профессионализм быстро взял верх над эмоциями.
Прибор показывал, что цель уже удалилась на добрых триста метров. Возвращаться тем же путем, вновь пробираясь сквозь завалы из строительного хлама, значит потерять уйму времени и подарить улепытывающей со скоростью африканского спринтера девчонке приличную фору. Виктор размышлял лишь мгновение, после чего сунул оружие в кобуру, закинул ногу на подоконник и, бормоча под нос ругательства, полез наружу. Кое-как выпрямился. Держась одной рукой за край рассохшейся рамы, дотянулся до водосточной трубы, пару раз толкнул ее, проверяя на прочность. Наконец, собравшись с духом, перемахнул на нее и замер, прижавшись к шершавой от ржавчины поверхности, словно к родному человеку после долгой разлуки. Убедившись, что конструкция держит его вес, Бессонов осторожно заскользил вниз.
Где-то на уровне второго этажа одно из крепежных колец, не выдержав нагрузки, лопнуло, за ним второе, третье… Труба вздрогнула, изогнулась змеей, стряхивая с себя надоедливого человечишку, дерзнувшего потревожить ее покой. Давно не стриженая живая изгородь смягчила падение с трехметровой высоты, вмиг опутав майора паутиной из веток и листьев. Через минуту, помогая себе локтями и отборными матюгами, Виктор вывалился на чистое пространство. Тяжело дыша, встал на четвереньки и сплюнул кровью из рассеченной во время приземления губы. Разорвавший ночную тишину выстрел вмиг заставил забыть про боль и усталость. Бессонов интуитивно распластался на земле и откатился обратно к зарослям. Тут же хлопнул второй выстрел, а вслед  за ним раздался женский крик.
Детектор тонко пискнул, напоминая о себе. Виктор бросил раздраженный взгляд на экран и не поверил своим глазам. Расстояние до цели стремительно сокращалось. Сомнений не осталось – неведомый стрелок тоже охотился за девчонкой, которая сейчас во весь дух мчалась обратно, прямо в руки майору. Словно прочитав его мысли, зеленая точка на дисплее вдруг вильнула в сторону. Бессонов рванул наперерез, на ходу доставая пистолет.
100 метров, 80, 50… Виктор замедлился, перейдя на шаг и стараясь держаться неосвещенной стороны улицы. В тусклом свете уличного фонаря мелькнул одинокий силуэт. Майор юркнул в сторону и распластался у стены ближайшего здания, полностью растворившись в темноте. И тут же его слуха достиг усиливающийся с каждой секундой топот. Краем глаза уловив движение справа, Виктор замер, подобрался, словно зверь, изготовившийся к броску. Оттолкнулся от стены, в два прыжка покрыв разделявшее их расстояние, и, без лишних церемоний, встретил свою жертву грубым подкатом. 
Вскрикнув от боли и неожиданности, беглянка рухнула, как покошенная, по инерции прокатившись еще с полметра по холодному асфальту. Опомниться ей Бессонов не дал, навалившись сверху всей массой и заламывая руки за спину. Девчонка пронзительно заверещала, судорожно извиваясь всем телом, в тщетной надежде вырваться. Силенок ей было не занимать, что не мудрено – физически клоны развиты превосходно. А потому любой из них, даже такой заморыш, как это корчащееся на земле недоразумение, чрезвычайно опасен. Словно подслушав его мысли, пленница вдруг дернулась, едва не вывернув руки в суставах, и цапнула своего обидчика зубами за предплечье.
– Ах ты, сучка! – Виктор надавил коленом на поясницу, пресекая дальнейшие попытки к сопротивлению, и застегнул, наконец, наручники на запястьях. Тщедушное тельце под ним вздрогнуло в последний раз и обмякло.
– Столько шума из ничего, – проворчал Бессонов, рассматривая неподвижно лежащую вниз лицом девчонку. Луч фонаря скользнул по бритому затылку, прошелся по худым плечам, еле прикрытым рваной футболкой. Заношенные треники, как минимум на два размера больше, и стоптанные кроссовки довершали образ завсегдатая окрестных помоек. Судьба бывшего владельца этого барахла майора мало волновала. Пора отсюда убираться, пока не объявился тот таинственный стрелок. Местной шпаны Виктор не опасался – его тут каждая собака знала. Сам здесь жил раньше. Совсем другое дело, если беглого клона пас кто-то еще, например, тот, кому поручено замести следы. Тут уж одними «терками» не отделаешься. А шуметь лишний раз не стоит.
– Эй, принцесса! Хорош валяться – в обезьяннике отдохнешь! – Бессонов легонько пнул все еще неподвижное тело носком ботинка, но, не дождавшись ответа, ухватил пленницу за плечо и рывком перевернул на спину. – Подъем, кому сказа…
Майор остолбенел, не веря своим глазам. Волной нахлынули воспоминания, сокрушая жалкую преграду, что старательно возводил последние два года, во многом, не без помощи обильных алкогольных возлияний. В памяти вновь ожили картины страшной ночи, когда он потерял своего единственного ребенка. Бьющаяся в истерике и обвиняющая его во всех смертных грехах жена. И пусть виновен в той аварии не он, а пьяный ублюдок, вылетевший тогда на встречку. Слабое утешение, ведь дочку уже не вернуть. Хотя нет… способ был, однако от одной лишь мысли пойти на такое Виктору становилось дурно. Он прекрасно понимал, что клонирование – не выход, что это будет не его Аня, а бездушная кукла, живой робот. Но попробуй, объясни это убитой горем матери... Через пару месяцев бесконечный упреков и скандалов они развелись. Несколько раз пересекались, чаще всего, лишь обмениваясь сдержанными приветствиями. Однако потом его супруга попросту исчезла. Виктор уже почти целый год ничего о ней не слышал, и теперь стало ясно почему.
– Ларка, что ж ты натворила! – простонал майор, с болью во взгляде рассматривая бледное, осунувшееся, но такое милое и родное сердцу лицо. Лицо его погибшей дочери.
– Где она? Не вижу ни хрена!
– Не ори – близко уже! Не двигается, ч-черт! Какого рожна ты палить начал, кретин?!
Звуки голосов отрезвили, возвращая к реальности. Виктор отключил фонарь, и, бросив последний взгляд на лежащую без сознания девушку, отступил обратно к стене.
– Шеф, ты видел, чего эта потаскушка в лаборатории учинила? Пускай Ричардс в жопу себе этот транквилизатор засунет! Мне со стволом уютней. Своя башка дороже! – возмутился кто-то из темноты.
– Твоей башкой безмозглой только кирпичи ломать! – ответил спокойный голос, с заметным прибалтийским акцентом. – Молись, чтобы с девчонкой все в порядке было. Профессору как раз свежего мяса для опытов не хватает, а у тебя этого добра с избытком.
– Да пошел ты! – вяло огрызнулся стрелок.
– Все, заткнись! Вон она.
Склонившийся над бесчувственным телом мужчина заметил опасность в последний момент, но среагировать уже не успел. Ствол пистолета ткнулся в спину, отбивая охоту геройствовать. 
– Дернешься – завалю! – вкрадчиво произнес Бессонов. – Встать! И чтоб без глупостей! Теперь руки за голову! Замри!
Наемник беспрекословно повиновался. Майор ловко обыскал его и едва убрал трофейный пистолет за пояс, как из угла вынырнула высокая и плечистая фигура второго охотника.
– Марк, ну чего там… Э, че за херня! Ну-ка брось ствол, сучара!
– Угу, щас! – насмешливо фыркнул Виктор, прикрывшись пленником, как щитом и держа пистолет у его виска. – Сам бросай, а то башку ему наизнанку выверну!
Поколебавшись немного, громила все же опустил оружие.
– На землю положи! Медленно, – продолжал командовать Бессонов. – Толкни его ко мне ногой. Да не зыркай – не боюсь! Так. А теперь два шага назад!
Бугай нехотя подчинился, буркнув себе под нос что-то весьма нелестное в адрес матери Виктора.
Неожиданно подал голос пленник:
– Эй, Бессонов, хватит из себя крутого Уокера корчить! Давай поговорим.
– Чего ж не поговорить,– Виктор постарался скрыть растерянность в голосе за усмешкой. – Может представишься для начала. А то некрасиво как-то получается: ты меня знаешь, а я тебя нет.
Не дождавшись ответа, майор прижал дуло плотнее к виску наемника и замогильным голосом произнес:
– Фамилия, звание, на кого работаешь? Ну, живо!
– Капитан Тарвас… Начальник службы безопасности корпорации… «Генезис» – выдавил, наконец, заложник.
Ситуация начинала проясняться. «Генезис» была монополистом в сфере клонирования. Работали здесь выдающиеся умы своего времени, именно те, кому и удалось впервые воссоздать человеческий генотип в лабораторных условиях. Номинально фирма занималась производством органов для трансплантации. Дело благое – никто не спорит. Благодаря работе генетиков, счет спасенных жизней шел уже на тысячи. Само собой, патент на полное клонирование «в научных целях» у организации давно был.  Впрочем, слухи о темных делишках, творимых в лабораторных застенках, плодились регулярно, раздуваемые вездесущими правозащитниками и жаждущими очередной сенсации журналистами. ФСНК, разумеется, в стороне тоже не осталась, но все усилия федералов уличить «Генезис» в чем-либо незаконном оказались тщетны – покровительствовали корпорации на самом высоком уровне. Да и группы зачистки, с одной из которых, судя по всему, сейчас столкнулся Бессонов, свой хлеб не даром ели.
– Ах вон откуда у чертей копыта растут,– проворчал Виктор.– Хреново службу несешь, капитан. Если так и дальше дело пойдет, все ваши изделия разбегутся к гребеням.
– Майор, завязывай острить – устало вздохнул Тарвас. – Твое ведомство этим делом больше не занимается. У меня в кармане ордер. Сам достань и посмотри. Надеюсь, подпись своего начальника узнаешь?
– От задания меня может освободить только лично генерал Велесов. Устным приказом. Так что кому другому мозги трахай, а бумажкой своей можешь подтереться, – невозмутимо ответил Виктор.
– На генерала зря надеешься, – снисходительно заметил Тарвас. – Его за яйца так крепко держат, что он тебя с радостью козлом отпущения сделает. Ты этого хочешь? А будешь с нами сотрудничать, глядишь и повышение получишь. Если хочешь, можешь к нам перевестись – я со своим начальством поговорю. Послужной список у тебя богатый. Такими людьми разбрасываться нельзя.
– Красиво, соловушка, поешь. Аж уши вянут, – усмехнулся Виктор. – А что с девчонкой будет? Куда ее определите?
– Да какая разница? Она тебе дочь что ли, чтоб за нее переживать?
«Интересный вопрос» – подумал  майор. Вслух же ответил:
– Нет, так дело не пойдет.
– Что? – не понял капитан.
– Не договоримся мы с вами, господа офицеры, – последнее слово Бессонов произнес с нескрываемой насмешкой. – Я всегда работу до конца довожу, а на все ваши угрозы и предложения плевал с большой колокольни. Так своему руководству и передайте.
– Хорошо подумал?
– Вполне.
– Ну, я тебя предупредил, – в голосе шефа безопасности скользнули нотки превосходства. Виктор насторожился, но слишком поздно.
Холодная сталь ствола обожгла затылок и чей-то хриплый голос произнес:
– Отпусти его.
Не будь майор выбит из колеи призраками прошлого, вряд ли позволил бы себя так ловко одурачить. Внутренне досадуя на собственную рассеянность, он ослабил хватку. Освобожденный Тарвас сноровисто обыскал его, забрав все оружие, минуту постоял, с наслаждением растирая онемевшую шею и вдруг коротко, почти без замаха двинул обидчику кулаком под дых. От боли потемнело в глазах, но на ногах Виктор все-таки устоял. Упадешь – подняться уже не дадут. Капитан, однако, экзекуцию продолжать не спешил. Лишь испытующе взглянул на согнувшегося в крючок сыщика и со злорадством произнес:
– Довыпендривался! Ну и чего ради стоило так задницу рвать? Принципиальный что ли? Смотри, майор – ты со своими принципами до пенсии не доживешь.
– Да грохнуть его, и дело с концом! – пробасил бугай, сгребая за шкирку очнувшуюся девушку и одним махом поднимая ее на ноги. Пленница беспомощно затрепыхалась, словно марионетка на нитях, затравленно озираясь по сторонам. В какой-то момент их взгляды пересеклись, и майор отвернулся, чтобы не выдать своих эмоций. Возможно, то был обман зрения или жестокая игра подсознания, но в глазах ее он прочел мольбу о помощи. 
Тарвас никак не отреагировал на возглас починенного, но его красноречивое молчание и так о многом говорило. Промедление сейчас было смерти подобно. Причем в самом что ни на есть прямом смысле.  
– Ладно, мужики, намек понял, к сведению принял, – Виктор постарался придать голосу нейтральное выражение. – Погорячился, с кем не бывает. Денек хреновый выдался, вот и попутал чутка. Мне эта дырка из пробирки без надобности. Забирайте на здоровье, коль так нужна. Слышь, капитан, ты там про ордер чего-то говорил. Может покажешь?
По части заговаривания зубов Бессонов мастером уж точно не был, но сейчас уловка, похоже, удалась. Поколебавшись немного, Тарвас и впрямь полез в нагрудный карман пиджака. Да и ствол пистолета, что, казалось, просверлит затылок раньше пули, слегка отодвинулся назад. Что ж, пора вспомнить, за какие заслуги сослуживцы прозвали его Бесом.
Шаг с левой, корпус вправо, блок…Закаленное годами тренировок тело работало на автомате. Запоздалый выстрел грохнул над самым ухом, больно резанув по барабанным перепонкам. Виктор ухватил противника чуть выше локтя, пытаясь заломить руку, но тот его замысел разгадал и тут же ответил свободной левой. Майор чуть сместил корпус, пропуская удар, и двинул на противоходе коленом в солнечное сплетение. Боец охнул, выпучив глаза, и тут же потерял всякое желание продолжать бой. Виктор не позволил сопернику осесть на землю, и, прикрываясь им , попятился назад, стараясь уйти с освещенного места. Огонь по нему долго не открывали, боясь зацепить своего, но потом у кого-то все же сдали нервы. Пуля с влажным шлепком впилась в спину. Наемник захрипел и стал заваливаться вперед. Майор успел подхватить выпавшее из ослабевшей руки оружие и, пинком отшвырнув обмякшее тело, нырнул в спасительную темноту.
Не поднимаясь, тут же перекатился в сторону, уходя с линии огня. И как раз вовремя – пуля просвистела совсем рядом. Виктор вскочил на ноги и, пригнувшись, рванул вдоль стены, подгоняемый щедрыми порциями свинца, несущимися вдогонку. Очередная пуля взвизгнула над головой. Кирпичное крошево больно хлестнуло по лицу. До угла здания оставалось всего ничего, когда в считанных сантиметрах впереди темноту пропорол алый луч ЛЦУ. Бессонов распластался в прыжке, одним махом покрывая последние метры до укрытия. Свинцовый привет настиг его уже в полете, обжигая левое бедро.
Приземлившись прямо на раненую ногу, майор едва не заорал от пронзившей тело адской боли. Стиснув зубы, откатился за угол, вскинул пистолет, целясь в красный зрачок прицела, и дернул курок, раз, другой, третий… Боек сухо клацнул, сообщая о пустой обойме. Луч судорожно дернулся и погас. Виктор отшвырнул бесполезное оружие и, прислонившись спиной к стене, устало выдохнул:
– Минус два.
Рассиживаться было некогда – судя по яростному топоту и не менее агрессивному сопению, к нему на всех парах мчался уцелевший громила, жаждущий поквитаться за своих товарищей. Опираясь о стену и морщась от боли в простреленной ноге, Виктор поднялся. О том, чтобы ретироваться, уже не могло быть и речи, посему он принял единственное логичное решение: собравшись с силами, метнулся под ноги разъяренному верзиле. Не готовый к такому повороту событий, наемник рухнул, как мешок с картошкой. Пистолет, однако, не выпустил и тут же попытался пустить его в ход, но подоспевший майор успел выбить ногой оружие. Закрепить успех не получилось – бугай мощной подсечкой остановил его атакующий порыв.
Противники покатились по земле, награждая друг друга отборными тумаками. Бессонов, хоть и сам был далеко не доходяга, на сей раз в весовой категории своему сопернику безнадежно уступал. Ранение тоже прыти поубавило. Пропустив очередную увесистую плюху, он «поплыл» и тут же оказался погребенным под утробно рычащей живой массой. Шею словно сдавило тисками – ни вздохнуть. Виктор отчаянно замолотил кулаками, нанося беспорядочные удары, в попытке дезориентировать противника. Пару раз даже умудрился заехать по обезьяньей физиономии, но хватка на горле лишь усилилась. Темное покрывало ночи стало багровым. Еще немного – и сознание отключится. Руки судорожно зашарили по земле: то ли еще в надежде, то ли уже в агонии. Что-то звякнуло об асфальт, и дрожащие пальцы тут же ухватились за эту соломинку, оказавшуюся осколком разбитой бутылки. Майор немедленно воспользовался подарком судьбы. Стиснув стекляшку так, что ладонь стала липкой от крови и балансируя на грани обморока, он ткнул импровизированным оружием врагу в лицо. Попал удачно. Громила дико взревел, вскинув руки к торчащему из глазницы осколку. Майор выстрелил правой ногой, угодив противнику в пах. С трудом поднялся, жадно глотая воздух и заходясь в приступе кашля. Наемник уже не орал, а негромко скулил, скорчившись на земле. Виктор пинком перевернул его на спину и наступил на горло. Бугай захрипел, задергался, пытаясь освободиться. Бессонов надавил сильнее, ломая кадык. Противник выгнулся дугой и выпучил глаза, изо рта хлынула кровь. Через минуту здоровенная туша, наконец, затихла.  
Виктор обессилено рухнул на колени, рядом с поверженным врагом и только теперь позволил себе отдышаться. Боевая злость спадала, тяжким грузом навалились боль и усталость. Тело ломило так, словно по нему проехались асфальтоукладочным катком. Немного придя в себя, майор занялся поврежденной ногой. Ранение, по счастью, оказалось сквозным, но кровь до сих пор сочилась, пропитав штанину ниже колена. Виктор перетянул бедро поясным ремнем, останавливая кровотечение, кое-как замотал носовым платком рассеченную ладонь и захромал к месту недавней схватки.
Тарвас лежал неподвижно, уткнувшись лицом в асфальт. Майор не стал утруждать себя проверкой пульса, от души врезав недругу ногой по ребрам. Тело лишь слегка качнулось от пинка и снова замерло. Сыщик обыскал мертвого капитана, забрав свой «Глок» и запасную обойму к нему. Быстро осмотрелся, с удивлением обнаружив, что причина всей этой заварушки до сих пор не сбежала.
Девушка лежала там, где ее бросили, кое-как устроившись на боку, насколько позволяли скованные за спиной руки, и взирала широко раскрытыми от страха глазами на своего пленителя. Виктор застыл в нерешительности, не зная как поступить. О своем задании он уже не думал, его выполнение стало попросту невозможно. Все, что ему сейчас было нужно – попытаться наладить контакт с этим дрожащим от холода и ужаса комочком. Проще сказать, чем сделать… Допустим, лица своего преследователя она из-за темноты рассмотреть не успела, но вот расправу над группой Тарваса наверняка запомнила во всех деталях. Потому несложно догадаться, что сейчас творится в этой маленькой бритой головке. Бессонов вдруг поймал себя на мысли, что воспринимает ее, как абсолютно нормального, способного чувствовать и переживать человека. Все поведение девушки говорило о том, что ученые из «Генезиса» нашли-таки способ вдохнуть жизнь в бездушные тела клонов. «Знать бы еще, как это повлияло на испытуемых? – мелькнула, было, тревожная мысль и тут же отправилась на задворки подсознания. – К этому еще успеем вернуться»
Майор осторожно шагнул к девушке. Заметив его движение, она съежилась, как побитый щенок при виде злого хозяина. Виктор остановился, присел на корточки и тихо произнес:
– Не бойся, я тебя не обижу.
Девушка молча смотрела на него, словно кролик на удава. Сбежать, впрочем, пока не пыталась – уже хорошо. Интересно, на какой она сейчас стадии взросления. И способна ли вообще воспринимать человеческую речь.
– У тебя есть имя? – Виктор прижал ладонь к груди. – Меня Виктор… то есть, дядя Витя зовут. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Пленница часто-часто заморгала и неожиданно выдала:
– Амеба.
– Ч-чего? – Бессонов непонимающе уставился на нее.
– Имя. Меня так зовут.
– Чудно, – майор натянуто улыбнулся, мысленно пообещав самому себе, что при случае непременно разберется с тем шутником, что наградил девочку таким «очаровательным» именем. – Послушай, А… э-э-э… я тебе не враг. Просто хочу помочь…
– Больно, – вдруг захныкала Амеба, завозившись на земле. – Ручки… не чувствую.
– Сейчас… – майор зашарил по карманам. – Да где же он… А, вот! Лежи смирно, я тебя освобожу.
Он расстегнул наручники и помог девушке сесть. Та вздрогнула от его прикосновения, но вырываться не стала, лишь с интересом наблюдала, как мужчина растирает ее затекшие конечности. Заметив, что она дрожит, Виктор снял куртку и укутал ею худенькие плечи. Девушка робко улыбнулась.
– Кушать хочешь?
Амеба часто закивала в ответ.
– Хорошо, только нам придется немного прогуляться. Ты вот что… – Бессонов извлек из бокового кармана куртки смявшийся во время драки шоколадный батончик. С тех пор, как бросил курить, все время таскал с  собой сладости, которыми пытался заглушить тоску по никотину. Развернул обертку и вручил лакомство девушке, – На, пожуй пока.
Майор бережно поднял невесомое тельце на руки и невольно улыбнулся при виде того, как его подопечная с наслаждением посасывает шоколадку, причмокивая от удовольствия. Прижал драгоценную ношу к груди и зашагал туда, где оставил свою старенькую «Тойоту».
Пройти нужно было всего-то пару кварталов, но с больной ногой этот путь стал настоящей пыткой. Через полчаса, совершенно выбившийся из сил, он все же добрел до безлюдной стоянки на окраине микрорайона. Открыв заднюю дверцу автомобиля, усадил девушку на сиденье, сам же устроился на водительском месте. Завел двигатель, включил «печку», после чего достал из спортивной сумки нехитрый холостяцкий ужин: несколько бутербродов с колбасой и сыром, а также термос с остывшим чаем.  Сам к еде не притронулся, лишь облокотился на спинку сиденья и с теплотой в глазах наблюдал, как Амеба уплетает бутерброды за обе щеки.
– Не торопись, а то подавишься. И чаем прихлебывай, – напутствовал он голодную беглянку.
Уничтожив припасы подчистую, Амеба шумно вздохнула, погладила себя по животу и довольно промурлыкала:
– Вкусненько.
Она вдруг прильнула к его плечу, словно котенок, ищущий ласки. 
– Ты такой хороший, дядь Вить. А те дядьки плохие, злые. И там, в алба… ларба…тории тоже злые. Ругались, иголками кололи, – Амеба наморщила носик и вновь захныкала. – Я больше не хочу туда! Не возвращай меня, дядь Вить!
 – Не бойся, не верну, – Бессонов обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине. – Никому тебя не отдам.
– Дядь Вить.
– Ммм…
– А ты не сделаешь мне больно?
– Да ты что! – искренне ужаснулся майор. – Никогда! И другим не позволю… Аня. Можно я буду называть тебя Аней?
– А-ня… Красиво. Мне нравится.
– Вот и славно, – Виктор сделал длинную паузу и наконец решился задать давно мучивший его вопрос. – Ань, а что было после лаборатории? После того, как ты сбежала от дядек с иголками?
– Не я, а мы.
– Что?! – майор отстранился и недоуменно уставился на собеседницу.
– Мы сбежали вдвоем, с еще одной девочкой. Она, как я, но… другая.
– В смысле?
– Ну… выглядит так же, только… сильная и ничего не боится. Без нее я бы не убежала. Она помогла, наказала плохих людей.
Как именно таинственная спутница Ани «наказала» плохишей в белых халатах, майор уточнять не стал.
 – А что было дальше?
 – Мы бежали. Долго. Потом попали в одно место… Там было много вот таких штук, – Аня обвела взглядом салон автомобиля. – И там были люди. Большие и маленькие. Малыши кричали, смеялись, тыкали в нас пальцами. Мне тоже стало весело, а та, другая, разозлилась и кинулась на них. У нее была такая острая железка. Из ларбатории ее стащила. Стала бить ей малышей, потом подбежали большие… Она… она их всех…
Девушка осеклась, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
Бессонов снова обнял ее. Она доверчиво прижалась к его груди, и продолжила, судорожно вздрагивая от душивших слез:
 – За что она их, дядь Вить?! Они нас не обижали. Малышам просто хотелось играть. Я пыталась им помочь, разбудить, но… не смогла. Подруга смеялась надо мной, называла глупой и слабой. Сказала, что я ей больше не нужна. Я испугалась и убежала…
  – Тише, тише… Все уже позади. Она тебя не найдет, обещаю, – Виктор бережно уложил девушку на заднем сиденье, укрыв курткой. – Ты поспи, отдохни, а я рядом побуду и присмотрю, чтоб плохие люди не объявились.
– Правда? – всхлипнула Аня.
– Конечно. – Майор перегнулся через сиденье и поцеловал ее в лоб. – Спи, родная, и ничего не бойся.
Утомленная тревогами прошедшего дня, девушка быстро задремала.
Бессонов погасил свет в салоне и откинулся на спинку кресла, переваривая новую информацию. Рассказ Ани многое прояснил, но и вопросов оставил не меньше. Конечно, все еще следовало тщательно проверить. Но в первую очередь, попытаться разыскать ту, вторую, чтобы сдать ее коллегам. Придется, конечно, пойти обходными путями, потревожить старых должников, но дело того стоило. Если все получится, он наконец-то обретет свое счастье, заполнит сосущую пустоту в душе. Ради этого стоит рискнуть всем. Размышляя над этим, Виктор не заметил, как заснул сам.
Разбудил его странный шорох. Пошарив рукой по потолку, нащупал рычажок переключателя. Зажмурился от вспыхнувшего в салоне света, несколько секунд тупо пялился в зеркало на свою заспанную, заросшую щетиной физиономию. «Совсем ты сдал, Бес, – вздохнул он про себя. – Вон и морщин прибавилось, и седины. Такими темпами скоро до Старого Черта повысят. А ведь когда-то бабы за тобой табунами бегали. И куда все делось… Аньке по наследству досталось…» Спохватившись, он развернулся и замер, глядя в дуло собственного пистолета. Тонкий пальчик застыл на спусковом крючке. Аня пристально смотрела на него, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. То был взгляд не наивной девочки, но хладнокровной убийцы.
 – Аня…
Грохота выстрела он почти не услышал. Жуткая боль раскаленной иглой пронзила мозг, и в тот же миг все вокруг поглотила тьма… 
Амеба опустила дымящийся пистолет. Взгляд равнодушно скользнул по мертвому телу и остановился на лобовом стекле, забрызганном кровью и ошметками серого вещества. Огромная алая клякса завораживала, гипнотизировала, успокаивала. В висках кольнуло, раз, другой… Пульсация усиливалась с каждой секундой. Голова стремительно тяжелела, словно наливаясь свинцом. Девушка закричала, забилась в конвульсиях, силясь помешать своему второму «я» взять верх:
– Не-е-ет!!! Уходи-и-и!!! Оставь меня! Ты не сможешь… Я сильнее тебя!
 Она ненавидела ее – это жалкое, забитое, способное лишь  убегать и рыдать в углу существо. Но на сей раз, убитая горем слабачка показала свою силу, нанеся сокрушительный, исполненный ненависти и отчаяния удар, заставивший вновь пережить события последнего дня.

***

Веки поднялись сами собой, глаза пощипывало, но смотреть не мешало. Амеба находилась в том же месте и те же самые лица внимательно наблюдали за ней сверху. Она прислушалась к своим ощущениям – боль ушла, но вместо себя принесла нечто иное, странное, незнакомое. Оно врывалось в голову, смешивая мысли. Словно она разделилась на две разные половинки. Одна хотела бежать, спрятаться ото всех под одеялом и никогда оттуда не выбираться. Другая, наоборот, жаждала добраться до главного, впиться в его белую кожу зубами и драть, как тигр с картинки из книжки, что приносил Игорь. 
– Похоже, не получилось, – задумчиво произнес главный. – Ладно, отвязывайте, увозите. Через неделю попробуем увеличить концентрацию гормонов.
В Амебе боролись два противоречивых желания. То одно, то другое перевешивало, но постепенно стремление прятаться от всего и от всех отступило, под напором безудержной жажды выдавить круглые блестящие глаза говорящего. Словно подтверждая правильность этого решения, исчезли ремни, сковывающие руки и ноги. 
Стремительный рывок – и Амеба скатывается со стола, попутно отталкивая двух белолицых.  От неожиданности те кубарем летят на пол. Прыжок – долгожданная цель рядом. Оскалившись, девушка вцепляется зубами в лицо главного, туда, где у человека должен быть нос. Оказывается, нос есть и у него, просто спрятан за белой тряпкой. Выплюнув мешающий тканевый шмоток, она с еще большим азартом вгрызается в выдающийся хобот вопящего белолицего. Под зубами что-то приятно хрустит. Этот звук приносит ни с чем несравнимое чувство – ей можно все.
В спину прилетает болезненный удар. Зарычав, Амеба отпускает жертву и поворачивается к обидчику. Максим. Мощный, широкоплечий великан – такого нахрапом не возьмешь. Мысли скачут как блохи, а тело уже действует. Шаг назад, разворот – воющая от боли туша главного летит прямиком в широкие объятия Макса. Живое ядро сносит здоровяка с ног и впечатывает в стену. Затылок няня приземляется ровнехонько на угол ящика. Красная струйка окрашивает белоснежную поверхность. Мгновенно развернувшись, Амеба успевает заметить крадущихся сзади лаборантов. 
Троица бывших белолицых скинула ненужные тряпки с лица и сейчас надвигалась на неё, отрезая от двери. В руке одного из них она заметила знакомую штуку с иголкой. Амеба лихорадочно осмотрелась по сторонам. Взгляд выхватил поблескивающую на столе железку, только чудом не упавшую во время потасовки. Прикинув расстояние до вожделенной  добычи, с яростным воплем рванула вперед. Нырнула под руку круглоглазого, проехалась, ободрав колени, до стола и схватила скальпель. Взвыла, порезав пальцы об острую часть, но тут же вскочила на ноги. Разворот, прыжок. Лезвие чиркнуло по руке со шприцом. Мужчина заорал, выронив инструмент. Следующий, косой удар от груди до подбородка, заставил его замолчать.  Остальные прожили немногим дольше. Через минуту все трое замерли окровавленными кляксами на полу. 
Амеба остановилась, тяжело дыша. В углу жался скулящий главный. Одним махом преодолев разделявшее их расстояние, обхватила голову ученого ладонями и сделала  то, чего так сильно хотела – вдавила кругляшки искусственных глаз прямо в настоящие, расширившиеся от ужаса. Внезапный стрекот заставил вскинуть голову – под потолком слева, подмигивая красным, двигался ещё один глаз. Зашипев, словно рассерженная кошка, девушка бросилась к новому врагу. С обезьяньей ловкостью вскарабкалась по стеллажу наверх и с наслаждением перерезала провода. Глаз в последний раз моргнул и погас.
   В коридоре послышались крики и топот. Дверь содрогнулась от удара и вдруг начала покрываться дырками. Ужасный грохот наполнил помещение. Оглушенная Амеба спрыгнула на пол и  заметалась по развороченной лаборатории в поисках хоть какой-нибудь лазейки. Взгляд остановился на стене, возле которой лежал бесчувственный Макс. Не без труда отодвинув тяжеленное тело, она, наконец, увидела то, что искала: небольшое окошко, забранное решетчатой панелью, погнувшейся от удара. Девушка вцепилась в нее обеими руками и изо всех сил потянула на себя. Панель со скрежетом поддалась. Отогнув решетку наполовину, Амеба ужом скользнула в открывшийся лаз. Крики звучали уже за спиной, но беглянка не обращала на них внимания. Зажав в зубах верный скальпель, она ползла по блестящей гладкой поверхности, покуда обессиленная не вывалилась наружу, уже за пределами лабораторного комплекса. Глаза сами собой закрылись, отключая сознание, а вместе с ним и ее новую личность.  

***

Очнулась она, а вернее, вынырнула, словно из омута, когда на улице было уже совсем темно. Амеба оказалась в незнакомом, шумном месте: мимо проносились странные устройства, что-то вроде привычных ей больничных каталок, только гораздо больше и грохотали куда сильней. Кажется, Игорь называл их автомобилями. Играла музыка, кто-то громко кричал, зазывая то ли в казизо, то ли казино – не разобрать. Неподалеку работала другая машина, от каждого удара которой, казалось, подпрыгивала земля. В эти ритмичные звуки вплетались другие, шебуршащие, издаваемые обувью великого множества спешащих куда-то людей. Амеба никогда в жизни не видела столько людей. Большинство не обращало на нее никакого внимания, лишь единицы замедляли шаг, оглядывали с ног до головы и снова, как ни в чем не бывало, шли дальше. Невольно она влилась в людское море и зашагала вместе со всеми. 
Постепенно море стало разливаться на ручейки, потянувшиеся в разные стороны. Амеба остановилась в нерешительности. Выделив себе в качестве ориентира заметную тетеньку в красном костюме и широкой шляпе, поплелась следом. Тетка вскоре свернула вправо, миновала обширное пространство, заполненное стоящими автомобилями, и скрылась за стеклянными дверями высокого дома. Девушка поспешила за ней, бегом огибая машины.
– Егор, глянь – лысая чудила! – пискнул рядом чей-то голос.
– Где, где? Не вижу! – вторил другой, очень похожий на первый.
– Да вон, вправо смотри! Быстрее, пока не убежала!
Амеба заозиралась, стиснув в ладони скальпель. Тут из соседнего автомобиля буквально вывалились наружу двое низкорослых человечков. Тыкая пальцами, кричали – по большому счету, что-то неразборчивое. Затем один полез обратно в машину, покопался внутри, после чего, с торжествующим воплем выскочил обратно. Засмеялся и направил на нее странный предмет. Оттуда вырвалась холодная струя и больно ударила прямо в глаз. В голове вновь что-то взорвалось. Амеба взвизгнула и бросилась на обидчика. Хватило нескольких ударов скальпелем, чтобы смеявшийся человечек заткнулся, еще пары, чтобы замер второй. 
– Господи, дети! Помогите!!!  – из того же автомобиля выскочила толстая тетка, а за нею –высокий дядька. 
Женщина кинулась на нее с голыми руками, за что тут же была наказана хлестким ударом сверху вниз. Кровь широкой струей ударила прямо под ноги убийце. Амеба толкнула и без того уже оседающее на землю тело, запрыгнула сверху и, не обращая внимания, на брызжущую во все стороны горячую влагу, принялась с остервенением кромсать податливую плоть. При виде такого зрелища, дядька замер, став белее ее пижамы. Расширившиеся от ужаса глаза, казалось, готовы выскочить наружу. Очнувшись, он кинулся к машине, вытащил оттуда длинную палку и, подбадривая себя грубыми словами, какими Амебу постоянно награждал нянь Артем, после того, как напивался вонючей жидкости из лаборатории, двинулся ей навстречу. Пропустив над собой отчаянный замах, она юркнула за спину врагу, и тут же воткнула ему скальпель меж лопаток. Мужчина вскрикнул, роняя палку, и рухнул на колени. Несколько ударов в спину и шею заставили его окончательно угомониться
– Ты че творишь, курва! – заорал кто-то над самым ухом. В висок уперся  странный черный предмет. – Брось железку, сука!
Скосив глаза, Амеба увидела еще одного дядьку, на этот раз в фуражке, и одежде, сильно похожей на ту, что носили охранники из лаборатории. 
– Я кому сказал, брось! – черная штука хищно зашипела и больно щипанула кожу, точь-в-точь, как лабораторная шапка с током. – Щас на полную мощь врублю – мозги сварятся!
  Вместо того, чтобы повиноваться, Амеба сжалась, как пружина и резко подскочила вверх, отталкивая вооруженную руку.  Шаг назад, уворот. В памяти как нельзя кстати всплывают сцены из фильма, что Макс смотрел однажды в ее палате на плоской дощечке. Там щуплый узкоглазый человечек  с легкостью раскидал целую толпу недругов. 
Мужчина неуклюже крутится на месте, пытаясь достать неуловимую противницу. Девушка радостно хохочет. Глупый толстяк! Нырок, удар. Скальпель распарывает ногу ниже колена. Мужчина спотыкается, падает, отмахиваясь своей шипящей штукой. Еще один удар – и оружие летит на землю, вместе с лоскутом кожи. 
Амеба неторопливо зашла за спину воющему толстяку, ухватила левой рукой за густую шевелюру, вздергивая голову, и уже привычным движением перерезала горло. Равнодушно отпихнула вздрагивающее в агонии тело, обвела безлюдную стоянку уставшим взглядом и, пошатываясь из стороны в сторону, побрела прочь, чтобы рухнуть в первой же подворотне без сознания.

***

Кровавый закат окрасил небо. Поднялся сильный ветер, бросая в лицо острую крошку, обрывки газет и  прочий хлам, вылетающий из мусорных контейнеров. Амеба зябко поежилась, подняла воротник куртки и упрямо зашагала дальше, наперекор разгулявшейся стихии. Она просидела у тела майора до самого утра, позволив своей чувствительной половине вдоволь наплакаться. Ей же было ничуть не жаль погибшего – он поплатился за свою слабость. Таким не место в этом мире.  Девушка похлопала по боковому карману, убедившись, что оружие дяди Вити на месте. Хорошая штука, хоть и шумная. Превосходная замена утерянному резаку.
Она должна быть сильной, чтобы выжить. А значит, ее вторая сущность никогда больше не вырвется наружу. Заткнуть бы еще этот противный голос в голове, раз за разом повторяющий надтреснутым шепотом одно лишь слово: «Убийца!»