Скачок
Он взрослых изводил вопросом "Почему?"
Его прозвали "маленький философ".
Но только он подрос, как начали ему
Преподносить ответы без вопросов.
И с этих пор он больше никому
Не досаждал вопросом "Почему?".
*********
Как зритель, не видевший первого акта,
В догадках теряются дети.
И все же они ухитряются как-то
Понять, что творится на свете.
С. Маршак.
Мне сказали, что я попал сюда, выпав из поезда. Не стоит думать,
что я выпал из поезда прямо на койку лечебной палаты. Но, право же, я
затрудняюсь сказать, где я нахожусь, вернее, что это такое вокруг меня и за
пределами той лечебной палаты, где я провожу большую часть своего… э… э… лечебного
времени. Поэтому словечки «сюда», «тут», «эти» весьма и весьма подходящи. Так
вот, эти говорят, что выпасть из
поезда - вещь вполне себе обычная и банальная. И даже не важно, столкнули тебя
с подножки вагона, или, предварительно связав, вытолкнули из окна купе, или же
ты сам сиганул из окошка санузла скоростного экспресса. Здесь нет никому до этого дела. Ты впал из поезда. И точка. Нет
даже дела тебе самому до этого момента твоей жизни. Почему? Ну, это же совсем
просто! Пресловутое «дело» в том, что выпавшие из поезда не знают, кто они
такие. И таких выпавших из памяти в амнезию много, очень много, крайне много.
Иногда мне кажется, что тут все
такие: выпавшие, спрыгнувшие, скаканувшие. Их много, но они не одинаковые.
Одни соглашаются с фактом своего
выпадения и вполне успешно продолжают жить. Они заводят семьи, делают карьеру,
иногда становятся психиатрами и лечат других, тех, кто выдумывает всякую всячину о том, что они, не выпавшие с
поезда, а люди с других миров, ибо там,
в своем мире, они погибали, а здесь обрели новую жизнь. Или же, те говорят, что они призваны изменить
этот мир, став великими магами, галактическими императорами, короче, что они некие «попаданцы», а совсем не
«выпавшие». И тогда первые определяютвторых в лечебную палату. Так вот, я
не из этих и не совсем из тех, и уж совсем не такой, как вы подумали, прочитав все это! Да, я признаю, что выпал
из поезда, но очень хочу понять «Почему?». Все мое личное «дело» в этом
издевательском «Почему?». Конечно, мне объяснили как следует вести себя
выпавшим из поезда и я со всем согласился, конечно мне объяснили, что
происходит с теми, кто выпал из поезда, и я принял все сказанное за истину, мне
даже сказали куда идут поезда с одного из которых я выпал (!), и это не вызвало
у меня противоречия. Но мне так и не сказали, почему я выпал из поезда, а сам я
так и не смог вспомнить или на худой конец придумать. В этом, то все и «Дело».
Или, все таки нет?
Так ли уж важно кто ты такой? Это ведь
очень просто – ты выпавший из поезда. Ну, выпавший и выпавший. Каждый день ты
делаешь себя: ешь, испражняешься, читаешь, мечтаешь. Ты это ты. Ведь это ужасно
просто. Однако, все таки, почему именно ты выпал из поезда. И почему я, твоего ты, не может ответить на вопрос об их выпадении с одного и того же
поезда? С тех великолепных, стремительно-грохочущих чудовищ, которые
размазанными от скорости мгновениями проносятся из прошлого в будущее.
И теми этим я задавал вопрос: «А мгновению
не больно, когда его растягивают в летящую тень скоростного поезда?». Те либо смеялись, либо рисовали, какие то закорючки на бумаге. «Формулы», - так
они их называли. А эти мрачно сопели
и с укором смотрели мне в глаза. А мне, почему то кажется, что времени больно,
когда его пластует на мгновение скорость – вечная причина и мимолетное
порождение стремительно летящего тела экспресса. А теперь внимание! Главное! Есть ли, что либо более странное и
необычное, как в пик болезненных судорог времени выпасть из поезда, причем не
куда ни будь, а именно сюда? Как мне объяснили эти, «сюда», это значит в настоящее. Эти что-то говорили и про истинное, и про не зыблемое, и, даже (вот
жуть!?) – «фундаментальное». Как мило заметил один из тех, услышав комментарии этих:
«Сюда, это вам не здесь!». Это сказал тот, кто сначала орал про свои чины и
заслуги, требовал, что то там доложить командующему, а потом стал одним из
постояльцев в одной из лечебных палат. Кстати я не сумасшедший в отличии от тех. Да. Да. Даже эти говорят, что я хоть и странный, но все таки типичный выпавший.
Просто вместо карьеры, я выпал прямиком в лечебницу, вместо забот о доме
внешнем, получил заботы о доме внутреннем, своем, сугубо личном доме – о своем
теле и том, что в нем. «Неплохой скачок сделал браток!» - как отметил на мои
недоумения, здоровенный, какой то весь мохнатый мужик с маниакальной
склонностью сворачивать вентили на холодной воде. Причем только на холодной.
«Ненавижу их, тварей!» - так он выразил уже свое отношение к кранам холодной воды.
Тут ведь, в общем-то не плохо, хоть и пустынненько. Да, именно так: «пустынненько»,
ибо как прикажете говорить о каменисто-песчаной пустыне, которая окружает
лечебные корпуса и железную дорогу? Но здесь не плохо. Вернее так, здесь:
хорошо рассветами, благостно закатами, упоительно ночью, даже дрема в жар дня –
куда как хороша! А иногда видно Город, Усадьбу и многое другое. Те считают, что это миражи, обманы
зрения. А эти говорят, что там жизнь
и многие выпавшие, ставшие на позицию этих,
уходят, кто к Городу, кто к Усадьбе, а кто, к каким то другим, не ведомым мне далям. Они больше не
возвращаются. По крайней мере, я такого не видел и мне о таком не говорили.
Здесь остаются только эти – носящие белые халаты и одевающие
на туфли бахилы и те – носящие тоже
белые халаты, но одевающие на босые ноги тапочки без задников, «шлепанцы» - как
их тут все называют. Ах, да еще есть, я,
который хоть и одевает шлепанцы, но поверх всегда натягивает бахилы. Ведь я не из этих, и не из тех, и не
жалеющий как вон – они, уходить к
миражам реальности, я остаюсь здесь.
Ведь тут действительно хорошо и интересно. Вот только шум поездов, если честно,
сильно мешает. Шум появляется, правда не сразу. Сначала воздух становится
плотным, как густой кисель. А потом, когда дышать становится очень ощутимым и
не очень приятным процессом, раздается треск, после него, дышать становится
легко-легко, но на слух после этой мнимой легкости обрушивается
чугунно-лязгающий шум тяжелогруженного скоростного поезда: стук, свист, рев, звук
колес. Свистящий немыслимым ветром миг тянучки вагонов состава, вопль
очередного выпавшего и… тишина пустыни. Миг, другой, третий и в отдалении
слышен гудок уходящего в мерцающее марево пустыни далекого, уже не видимого
поезда. И тебя обволакивает естественная тишина этого чарующего места.
Обволакивает лишь до следующего поезда, до которого чуть больше вечности и
чуть-чуть меньше мига. Тесть ты оказывающая под плотными, липкими вуалями
истинной тишины настоящего, тишины твоего персонального «сейчас».
Евпатория, Июль. 2016.