Запрещённый эксперимент (часть 1)

«Если бы всё прошедшее было настоящим, а настоящее продолжало существовать наряду с будущим, кто был бы в силах разобрать: где причины и где последствия?»
Козьма Прутков.

1

Альтерация. Экссудация. Пролиферация. Такова терминология у  физиологов, описывающих фазы разрушения и восстановления любого организма, вплоть до одноклеточного. Хирурги говорят  примерно следующее: разрезал бренное тело, убрал всё лишнее, чем мать-природа одарила, и зашил. Гуляй, молодец! Ну а каков диагноз у неврологов, когда из памяти молодого, или не очень молодого мозга, вдруг исчезает информация, причём в больших  объёмах? Явление сие они именуют весьма красивым словом - амнезия. А если проще, то потеря памяти. Причины этой нехорошей штуки пестрят разнообразием.
…Рассвет позолотил первыми лучами восходящего солнца кроны вековых дубов, и листва всколыхнулась. Дремучий бор постепенно наполнялся звуками. Стараясь двигаться бесшумно, Гай Клавдий Марцелл пробрался к наружным воротам укрепления, сколоченного из гладко тёсаных стволов. Седлать коня центурион не стал, резонно посчитав, что на пересечённой местности он будет лишь обузой. Не в первый раз Марцелл отправлялся к загадочному дольмену, расположенному на невысоком холме в двух стадиях от леса, кишмя кишевшего варварами. Однако,  незаметно проскочить не удалось. Один из трёх часовых, дежуривших возле ворот, не спал.
- Куда в такую рань отправляется командир? Опять к тому священному камню?
- К нему.
- С вечера язычники туда новых черепов натаскали. Жгли костёр, выплясывали, орали чего-то. Если пронюхают, что вы там что-то делаете, сочтут за осквернителя их божества. Туда они пускают лишь своих.
- Знаю. Послушай, Марк. Не докладывай про меня ничего. Не говори, что ты меня видел.
- Ладно. Только возвращайтесь поскорее, и будьте начеку.
Ворота приоткрылись, и Марцелл, скрываясь в зарослях ольхи, засеменил по мягкой траве. Перебравшись через ров и частокол, он оказался на территории кельтов. Следовало соблюдать предельную осторожность. Вчера у Марцелла состоялся неприятный разговор с трибуном Корнелианом. Префекту донесли, что центурион втайне от всех покидает крепость и ходит к дольмену. Наморщив лоб, трибун обдумал новость, выругался, и приказал немедленно призвать свершавшего втихаря самовольные отлучки командира. Когда тот появился, патриций пребывал в своих покоях, и как обычно, предавался обжорству.
- Ты звал меня, Корнелиан, - произнёс Марцелл, вскинув руку в приветственном салюте.
- Садись, и раздели со мною трапезу, испей вина.
Толстый Корнелиан восседал на широкой мраморной лавке, и нависнув над массивным столом, ел руками зажаренного на костре дикого кабана. Трибун громко чавкал, рыгал, вино же, коим он обильно запивал из кубка, отчасти вперемешку с жиром, струилось вниз по подбородку. Обглоданные кости патриций швырял двум суетящимся подле него охотничьим псам. Примостившись на край скамьи, Марцелл поморщился.
- Благодарю тебя, Корнелиан, но я позавтракал. И ты же знаешь, я не пью вина.
- Всегда тебе завидовал, - сказал трибун, ковыряясь пальцем в зубах, - сколько часов в день ты тренируешь своё тело?
- Обычно два, но иногда и более.
- Д-а-а. Тебя бы на арену. Наверное, ты стал бы знаменитым среди димахеров, и обогатил себя и своего хозяина, - трибун сочно закашлялся и выплюнул огромный шматок зелёной мокроты прямо к ногам Марцелла.
- Я не гладиатор, я свободный гражданин империи и солдат.
- Вот именно, солдат. Скажи, какого лешего ты таскаешься к кельтскому камню. Чего ты хочешь там найти? Золото? Тебе не хватает жалованья? Ты разве не знаешь, что выход на вражескую территорию без особого на то распоряжения считается дезертирством. Эти варвары тебя поймают и повесят на твоих же кишках. Даже твоего мастерства не хватит, если их будет больше дюжины. Чем тебе приглянулся языческий божок? Отвечай, поганец.
- Не знаю точно, но этот дольмен необычный, какая-то в нём тайна есть.
- Нет там ничего, кроме костей и помоев, которые стаскивает туда со всей округи местная чернь. Заруби это себе на носу. На днях я получил известие. Из Рима к нам на усиление выступает легион Флавия Тита, и до наступления распутицы мы сможем потеснить варваров на ту строну большой реки. Тогда с этим святилищем делай, что пожелаешь, раз вбил себе в голову этакую блажь. Хочешь красивую кельтскую девочку? Проведёшь с ней ночь, и все мысли о каких-то там камнях сами покинут твою голову. Быть может, ты хочешь мальчика? Я предоставлю тебе и то, и другое, - трибун опять прокашлялся, положив новый сгусток мокроты аккурат рядом с первым с ювелирной точностью.
Корнелиан говорил вполне миролюбиво, однако в его тоне сквозила угроза. Случись, что старшего центуриона схватят, Корнелиан получит нагоняй от легата. А если кельты потребуют выкуп, то решать, или не решать вопрос со сбором денег придётся ему, трибуну. В обоих случаях на него ляжет пятно, и поколеблет доверие самого наместника императора. Так же, это может сказаться на боевом духе солдат, если прознают, что их командир якшается с кельтам и языческой нечистью.
Центурион пробирался сквозь заросли кустарника по склону холма, на вершине которого располагался геометрически правильный куб с круглым отверстием на одной из сторон. Однажды находясь в дозоре, он видел, как дыра источает ровное голубоватое сияние. Центуриону не почудилось, и это был не костёр, разведённый внутри загадочного сооружения. Никому до этого не было дела, но Марцелла странное явление почему-то заинтересовало. Где-то, когда-то, нечто подобное он уже видел. Где же? Никак не вспомнить. Но незримая тайная нить как будто связывала его с этим дольменом. Марцелл чувствовал, что должен разобраться с этим раз и навсегда. Иначе проклятый камень не даст ему покоя. Марцелл дважды обследовал дольмен, и было ясно, что это сооружение коренным образом отличается от тех, что он видел прежде. На святилище оно походило лишь издали, однако при ближайшем рассмотрении объект имел явно иное предназначение. Наружные стены были идеально ровными, и отполированными почти до блеска. Пропорции же были соблюдены на таком уровне, что исключало ручную обработку поверхности киркой, зубилом, или молотком. Инженерная конструкция непонятного назначения, изготовленная с помощью неведомых инструментов. Просунув голову через отверстие подальше внутрь, центурион увидел, что и внутренние плоскости обработаны столь же безупречно. Толщина стены составляла меньше толщины большого пальца, но в таком случае материал, из которого был изготовлен куб, не мог быть камнем, тем более известняком или туфом из каменоломен. Он бы не выдержал собственного веса и попросту развалился. На гладком полу в самом центре пирамидкой возвышались аккуратно сложенные человеческие черепа. А под отверстием возле пола виднелись странные символы на непонятном языке, и это была не кельтская письменность. Скорее, гравировка напоминала родную латынь. Но как такое может быть? До настоящего времени римлян в этих краях отродясь не бывало. Тем не менее, прочесть, или хотя бы понять смысл начертаний центуриону помешали. Позади раздался хруст ломающихся веток и перед ним возникло пятеро язычников с короткими копьями наперевес. Не раздумывая, они стремительно  набросились на него, намереваясь взять в кольцо. Владевший в совершенстве приёмами ближнего боя, Марцелл давно отказался от короткого гладиуса, отнеся его к малоэффективному оружию для новичков, а громоздкий щит он вообще не носил, и считал его дополнительной обузой в мобильной схватке. Его торс охватывала кожаная портупея, в ножнах которой покоились два скрещенных за спиной тонких меча из дамасского булата. За поясом же находилось несколько метательных ножей. У солдат центурион вызывал восхищение и даже зависть, когда с тонким свистом крутил этими мечами, образуя в воздухе нечто наподобие зонтика, вращающегося под уклоном в разные стороны. В тот раз он дал отпор кельтам, несколько раз взмахнув клинками. Один остался лежать, двое попятились на четвереньках, остальные бросились наутёк и вскорости надо было ожидать подмоги. О дальнейшем обследовании таинственного сооружения не могло быть и речи. И вот сейчас он снова приближался к загадочному дольмену. Обойдя сооружение вокруг, Марцелл остановился возле стены с отверстием и снова заглянул внутрь. Казалось, здесь даже воздух был другой. Кельты принесли ещё больше черепов, и аккуратная пирамида стала выше и шире, закрыв собою надпись. Того гляди, натащат вскорости столько костей, что заполонят всё внутреннее пространство до потолка. Что за идиотские кровожадные ритуалы у жрецов этих сарматов. Осмотревшись, нет ли кого, центурион решительно забрался внутрь и стал расчищать возле надписи пространство. Хрупкое равновесие нарушилось, и кости с коробочным звуком рассыпались по всем углам. В ту ж секунду  неподалёку раздался боевой клич и воинственные возгласы варваров. Марцелл осторожно выглянул в дыру. На этот раз язычников было много. Подобно полчищу муравьёв, они двигались плотной массой, с обезьяньей ловкостью карабкаясь по покатому склону. Только теперь Марцелл осознал в полной мере, что попал в умело организованную засаду. Его регулярные визиты к чужому святилищу не остались незамеченными даже для римлян, а сарматы давно выставили в окрестностях дольмена дозоры. Скорее всего, за ним следили с того самого момента, как он покинул ворота крепости. Благодаря тупому упрямству он угодил в ловушку, и спасаться бегством было бессмысленно. Как только он вылезет наружу, его тут же подстрелят дротиками. Бой принимать придётся здесь, внутри, а отверстие послужит весьма удобной бойницей. В этом случае прямоугольный щит бы пригодился. Тактическое преимущество было на его стороне, но центурион понимал, что долго не продержится. И если Корнелиан сейчас-же не выдвинет на холм с четверть когорты легионеров, его череп уже завтра увенчает зловещую пирамиду внутри дольмена. Пробиться через такое количество неприятеля возможно было как минимум двумя дюжинами тяжеловооружённых солдат, выстроенных клином или черепахой. Внезапно стены озарились голубоватым неестественным сиянием. Настолько ярким, что Марцелл зажмурил глаза. Тело стало невесомым. Пол вдруг исчез, и неведомая сила увлекала во вмиг образовавшуюся воронку. Центурион оказался в мерцающем округлом тоннеле, на том конце которого едва угадывалось голубое небо с облаками и кронами деревьев. Оттуда слышались голоса на языке, который он начинал вспоминать.
- Таймыр, это Ермак. Как слышно, приём.
- Слышу хорошо, Ермак.
- Доложите о заключительном этапе.
- Странник возвращается.
- Добро. Как примете, сразу в гибернацию и полное сканирование. Через пятнадцать минут всем быть на своих местах.

ARHIMED