Перекрёсток миров

– Приветствую тебя, странник.

Голос звучал из неоткуда. Спокойный и нелепый, отрешённый от реальности настолько, что разум упорно отмахивался от него, отрекался и не воспринимал всерьёз, логично приписывая его происхождение собственному воображению. А между тем картинка перед глазами навязчиво отказывалась исчезать.

Чёрный дым от горящего БТРа, изорванное осколками тело сержанта и его вязкая свернувшаяся кровь на остывшем за ночь песке. Пустыня не прощала ошибок. Не прощала ошибок и война – Алексей знал это не понаслышке. Перебрасывать подразделение на передовую без разведки – было большим просчётом, но приказ есть приказ. Включать в темноте фары стало ещё большей глупостью, но как по-другому проехать ночью по незнакомой дороге? Боевики открыли огонь из-за небольшой дюны, почти в упор подпустив военных и не оставив им ни малейшего шанса. Бронемашину подбило первой же ракетой, и Алексей выжил только потому, что сидел на броне. Услышав знакомый свист ПТУРа, он машинально бросился вниз и всем телом вжался в песок, одновременно закрывая голову руками. Осколком от пробитой брони Алексею раздробило ногу, однако адреналин, выработанный под воздействием шока, частично заглушил боль и солдат ещё мог действовать.

– Здравствуй, странник.

Подбитая бронемашина прокатилась ещё с десяток метров, задымила и остановилась. Алексей различил неподалёку тело сержанта, сидевшего на броне рядом с ним – он не успел среагировать и погиб вместе с экипажем. Это был командир отделения и лучший друг Алексея – отличный парень и боевой товарищ, прошедший не одну войну. Только несколько бессонных ночей, проведенных под обстрелами, притупили его восприятие и позволили террористам застигнуть сержанта врасплох.

Стараясь не двигать раненой ногой, солдат медленно подполз к телу своего командира. Небесно-голубые глаза друга больше не сверкали ни пылающей яростью, ни блеклой усталостью. Его путь на этой земле был окончен – неожиданно и варварски подло, в холодных ночных песках чужой пустыни, вдалеке от родного дома. Быть может, его разум нашёл лучший мир и уже почивает где-то на лаврах воина, отдавшего жизнь за жизни других. А, быть может, канул в небытие, как всё земное. В любом случае, для единственно выжившего его соратника сейчас это не имело никакого значения.

Жетон на шее сержанта оказался горячим и изрядно помятым, однако Алексей, не задумываясь, сорвал его и, обжигая пальцы, положил в нагрудный карман. Это последнее, что мог сделать солдат для своего командира и друга.

Несколько мгновений спустя он, наконец, услышал террористов. Они радостно вопили и улюлюкали, то и дело выкрикивая одну и ту же фразу – славили своего жестокого и беспощадного бога, преданность которому и толкала их на войну со всем миром. Алексей полагал, что этой фразе их учат ещё в материнской утробе, и что именно она становится первыми словами всех новорождённых здесь на востоке.

– Это уже в прошлом, странник, и не должно тебя больше беспокоить. Взгляни же в глаза будущему.

Крики боевиков усиливались, и Алексей понял, что они двигаются в его направлении. Он машинально скинул с плеча автомат и, спрятавшись за телом мёртвого командира, направил его ствол в ту сторону, откуда раздавались радостные вопли. Однако стрелять солдат не спешил – он затаился и ждал, пока боевики подойдут поближе.

Боевики? Нет, это слишком достойное для них определение. Боевики, судя по этимологии слова, должны уметь принимать бой, уметь воевать – сражаться лицом к лицу с противником, убивать и погибать в честном бою. Эти же умели лишь бить из засады, как загнанные крысы, или издеваться над мирным и безоружным населением, как стая голодных шакалов. Террористы, с которыми сражались военные, были варварами, в самом гнусном и негативном смысле. Алексей предпочитал называть их орками или гоблинами – слишком уж чётко совпадали их повадки с поведением представителей этих вымышленных рас.

В ходе войны Алексею не раз казалось, что он вдруг каким-то чудесным образом оказался героем одной из книг – тех самых, которые с таким упоением читал в свободные от службы часы. Первую из них солдату однажды подарил голубоглазый сержант, тело которого сейчас служило Алексею укрытием. В ней рассказывалось о волшебном мире и бесконечной войне между светом и тьмой, противостоянии между добром и злом. Этот мир наравне с людьми населяли сказочные светловолосые эльфы, коренастые бородатые гномы, очаровательные феи, коварные драконы и десятки других ужасных и прекрасных существ. Каждое из них волей-неволей служило тьме или свету, добру или злу, хаосу или порядку. И ещё в самом начале этой кровопролитной бойни – здесь, в жарких песках забытой всеми пустыни, солдат с удивлением отметил, что враги, нарушившие покой и благоденствие в реальном мире, ведут себя удивительно схоже с самыми злобными тварями из мира волшебного. А потому волей-неволей Алексей ощущал и себя самым настоящим героем, подобно сказочным рыцарям, бросившим вызов злу. Лишь время и декорации оказались другими.

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав, странник. Но оставь уже прошлое. Тебя ждёт то будущее, которого ты заслужил.

Алексей встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения и нахлынувших воспоминаний. В следующую секунду он уже рассматривал в перекрестии своего прицела бородатую морду орка. То есть формально, конечно, он был человеком, но его поступки, да и внешний вид говорили сами за себя. Террорист был одет в песчаный камуфляж натовского образца, но поношенный настолько, что человек несведущий, принял бы его за хорошенько застиранный джинсовый костюм. Чёрная борода орка была всклокочена и разбросана во все стороны, а затылок венчал какой-то головной убор, явно религиозного характера. В руках он держал старый советский автомат, собранный ещё в прошлом веке, а его рот то и дело дёргался, извергая не то проклятья, не то хвалу своему богу.

Алексей дал возможность врагу подойти поближе – так, чтобы не оставить себе ни шанса на промах. Вслед за ним из темноты выступило ещё несколько фигур. Одна из них включила фонарь и осветила подбитый БТР. Увидев дело рук своих, боевики взвыли от восторга, заулюлюкали и, обильно стреляя в воздух, громче прежнего стали выкрикивать хвалу своему кровавому богу. И в этот момент Алексей открыл огонь.

Дальше всё происходило как во сне, запомнившемся лишь отрывками. Радостные крики в одно мгновение сменились дикими воплями раненых и умирающих. В какой-то момент луч от фонаря быстро закрутился в воздухе, вспарывая тьму как световой меч – рука подстреленного террориста машинально подкинула фонарь вверх и отпустила его, отправив в свободный полёт. Однако вспышка короткой очереди выдала местоположение Алексея, осветив его покрытое пылью и сажей лицо. Быть может, кто-то из боевиков даже сумел разглядеть пылающие гневом изумрудно-зелёные глаза солдата, но увидеть они в них смогли бы лишь отражение собственной смерти.

И всё-таки вскоре последовали ответные выстрелы – орки чувствовали своё численное превосходство и предрассветную тьму ночи осветили яростные вспышки боя. Тело убитого командира послужило хорошим щитом, верно принимая в себя все пули, предназначенные для Алексея. Даже после смерти, уставившись в тёмные небеса потухшим взглядом голубых глаз, друг продолжал прикрывать друга. Но орков оказалось слишком много и для двоих бойцов. Из тьмы выходили всё новые и новые. Их не заботили убитые и раненые, они хотели лишь утолить жажду крови и насилия, мучившую их с самого рождения, вложенную в души их ужасным богом. Прямо как в тех самых книгах…

Картинка начала давать сбои через мгновение после того, как Алексей снова различил в воздухе свист ПТУРа. К своему удивлению, взрыва солдат не увидел и не услышал. Лишь почувствовал резкий толчок и острую боль, пронзившую мозг. Однако боль вскоре рассеялась, и вслед за ней пришло безразличие – приятное забытье, лоскутным одеялом накрывшее разум. Тело было больше не подвластно Алексею. Его разделили с ним. Навсегда.

***

– Приветствую тебя, странник. Наконец-то ты здесь, – теперь Алексей слышал голос хорошо и ясно, будто кто-то вытянул радиоантенну во всю длину и поймал чёткий сигнал.

Он вдруг почувствовал, что сознание вновь возвращается к нему. Точнее оно никуда и не пропадало, просто на какое-то время проваливалось в беспамятство – в сон, из которого всенепременно должно было вернуться. Пробудиться вновь.

Из темноты небытия Алексей снова различил свет – нет, не электрический свет фонаря и не яркие вспышки боя, а совсем другой свет – не имевший источника и происхождения. Это была тьма, только наоборот. Некая субстанция, лишённая темноты. Она просачивалась сквозь закрытые веки и резала глаза, напоминая Алексею о том, что он проснулся, что настал новый день.

– Открой глаза, не бойся. Тебе нечего больше бояться, – голос был настолько спокойным и умиротворяющим, что солдат и не подумал противиться. Он разомкнул веки.

Перед Алексеем стоял высокий старик в белоснежной мантии с длинной седой бородой. В руках он держал такого же цвета посох причудливой формы, напрочь лишённой чётких геометрических линий. Взгляд старика лучился радушием и добротой, но вместе с ними в нём читалась и скорбь.

Алексей попытался осмотреться и с изумлением обнаружил, что вокруг ничего нет. Они стояли в белой светящейся пустоте – только он и старик и ничего больше. Свет этот отдалённо напоминал земные облака – но у него не было ни контуров, ни очертаний. Закономерная, но всё же внезапная догадка поразила разум Алексея. Чувствуя, как его вновь охватывает лёгкое волнение, он тихо спросил:

– Я… Я в раю?..

Старик улыбнулся.

– Это, смотря с какой стороны посмотреть.

Память яростного ночного боя и острой боли, пронзившей тело и разум солдата до самых глубин мозга, была ещё слишком свежа. Переход оказался чересчур быстрым, и Алексею понадобилось несколько бесконечно долгих мгновений, чтобы взять себя в руки и поддержать эту безумную фантасмагорическую беседу. Там на Земле его разум был взорван и разбит вместе с телом смертоносной ракетой на множество мелких осколков, которые утренний ветер услужливо распылил над вновь запылавшими жаром песками пустыни, по воле природы отдав последнюю дань павшему солдату. Но сейчас под пристальным взглядом старика Алексей вдруг почувствовал, что осколки вновь собираются воедино, неведомой волей выстраиваясь в тот самый единственный и неповторимый пазл, из хаоса небытия заново собирая уникальную мозаику разума.

Когда каждый из осколков занял своё место и Алексей снова полностью начал осознавать себя, он медленно, удивляясь каждому звуку своего голоса, заговорил:

– Но этого не может быть… Я ведь не отличался особой верой при жизни и…ещё пять минут назад воевал с теми, кто такую веру пытался навязать нам – там внизу на земле.

Улыбка старика стала шире, неожиданно он протянул одну руку и положил её на плечо солдата.

– И правильно делал.

– Но как же это? – Алексей с нескрываемым удивлением снова окинул взглядом пространство вокруг, затем опять посмотрел на старика. Слова всё ещё давались ему с трудом, хотя говорить стало проще и легче.

– А что – «это»? «Это» временно. Неужели, ты решил, что за свои деяния обречён вечно жить в пустом облаке и общаться с дряхлым стариком?

Алексей понимающе покачал головой и обречённо предположил:

– Так, значит, меня ждёт ад…

На этот раз старик не выдержал и, потряхивая длинной густой бородой, тихо рассмеялся.

– Если очень захочешь – пожалуйста. Я не буду мешать. Ад, вы люди, придумали сами, как и рай. Как и богов, которым молитесь, за которых воюете, во имя которых убиваете и умираете.

– Ты говоришь моими словами! Я ведь при жизни считал также.

– Это хорошо, что у тебя было собственное мнение. Большинству из вас его передают «по наследству».

– Это мои слова! – выкрикнул Алексей, чувствуя, как лёгкая досада и нелёгкое изумление возвращают ему уверенность в себе. – Кто ты, чёрт побери?!

– Плод твоего воображения, как и всё вокруг, как и весь мир. А чёрта не поминай всуе, а то ведь прикинусь и чёртом, – с двусмысленной улыбкой на лице заявил старик.

– Но почему ты явился ко мне? Я ведь погиб и должен был отправиться в небытие. Или ещё не погиб? – с лёгкой надеждой в голосе спросил Алексей. Он вдруг вспомнил бульварные истории «о возвращении с того света» и «посмертном опыте», при жизни казавшиеся ему нелепым вздором.

– Боюсь, что твоё сознание больше не поместиться в то, что когда-то было твоим телом, – слегка поморщившись, пояснил старик. – А что касается небытия – тебе его никто и не гарантировал – ни Дарвин, ни Хокинг, ни Докинз. Вселенная слишком велика для того, чтобы удалять из неё и без того редкие зачатки разума. Ты слишком ценный материал, чтобы вот так просто брать и отправлять тебя в небытие.

– Но если так, то, что теперь со мной будет? – неуверенно спросил Алексей.

– То, чего желаешь сам и то, чего заслужил, – просто ответил старик.

– Но разница между тем, чего я могу пожелать и тем, чего я заслужил… – начал было солдат, но старик вскинув вверх руку, резко оборвал его.

– Нет никакой разницы. Это одно и то же. Всё, что ты способен понять и постичь, рано или поздно достигается тобой. Ты получаешь ровно то, что пожелаешь и заслуживаешь одновременно.

– Я бы с тобой поспорил, если бы точно знал, кто ты и был уверен в том, что мне это не навредит, – дипломатично ответил Алексей и, взглянув вниз, продолжил. – Там на Земле я видел много примеров того, как достойные не получали ничего, а недостойные имели всё.

Старик вновь рассмеялся и стал одной рукой нетерпеливо поглаживать бороду.

– И что же имели недостойные? Деньги? Власть? Глупых женщин, обделённых всем, кроме миловидного личика? Тебе действительно всё это было нужно?

– Мне – нет, но…

– И ты считаешь, что это было нужно кому-то из более достойных?

Алексей замолчал, он понял, что старик сбил его с толку. Действительно, ни один из тех людей, которых он считал достойными, никогда не хвастался деньгами или властью… Разве, что женщинами, да и то только теми, что пооригинальней.

– А чего не имели достойные? Мудрости? Проницательности и терпения? Творческого духа?

– Счастья… – уже почти сдавшись, выдохнул Алексей.

– Счастье не было предусмотрено при разработке человека, – серьёзным тоном отметил старик. – В остальном люди имеют всё, чего только пожелают. Даже после смерти.

Алексей задумался. Последние слова старика вновь напомнили ему о войне и ночном бое в пустыне. Но ведь там погиб не только он – всё его отделение осталось лежать в сгоревшем БТРе. Неужели они все теперь получат то, что хотят? То, чего заслужили? Но что они хотели? Что, собственно, хотел он?..

– В таком случае, что же меня ждёт? – спросил Алексей.

         Старик улыбнулся и вместо ответа ударил посохом по пространству прямо под собой. В ту же секунду цвета вокруг начали меняться. Слепящее белое свечение стало отступать под натиском менее ярких, но более естественных и разнообразных красок. Прямо под ними разверзлись поля и реки, леса и моря, горные перевалы и пропасти. Это была земля, но другая – не та, которая Земля.

         – То, чего ты желаешь и заслуживаешь, – повторил старик.

         – Что это? – ошеломлённо выдохнул Алексей, внимательно разглядывая проступающий далеко внизу и простирающийся до самого горизонта ландшафт.

         – Не узнаешь? – притворно-разочарованным голосом спросил старик.

         Сверкающее белым пространство исчезло окончательно, и распростёртая внизу земля предстала перед Алексеем во всей своей красе и контрастности. Теперь они стояли на вершине самой высокой в округе горы, которая, казалось, возвышалась над всем миром, одним своим видом оберегая и охраняя его. Неподалеку от них – здесь же на вершине – стояло большое  гнездо, в котором ютились исполинского вида орлы. Птицы не замечали присутствия чужаков и продолжали заниматься своими птичьими делами.

Алексей бросил взгляд вниз, жадно всматриваясь в очертания открывшегося перед ним мира. В какой-то момент в бесконечной череде лесов, рек, гор и полей он заметил и очаги цивилизации. Города! Белокаменные поселения, обнесённые крепостными стенами, рвами и высокими башнями – их было легко заметить благодаря тонким извилистым линиям дорог – артериям местной торговли, пересекающимся друг с другом в наиболее крупных населённых пунктах. Настоящие средневековые города! С замками, железными решётками и мостами!

По левую руку от Алексея шла широкая линия берега и до самого горизонта простиралась океанская гладь, которую медленно пересекали редкие миниатюрные точки – парусные корабли, чьих капитанов не смогли удержать дома злыми поверьями и они бросились исследовать этот огромный дивный мир.

– Смотри. Смотри внимательно. Теперь это твой мир, – серьёзным и неожиданно величественным голосом произнёс старик.

Справа море оказалось поменьше и до океана явно недотягивало, зато было весьма причудливой формы. Подобно гигантскому спруту оно запустило свои щупальца во все стороны света, образуя многочисленные заливы, проливы и ответвления. А вот городов здесь справа было гораздо больше. Всё побережье оказалось усыпано огнями и венчающими их многочисленными башнями и шпилями, сверкающими и блестящими в рассветных сумерках. Некоторые из них Алексей узнал. И ему уже не требовалось смотреть вперёд, чтобы понять – куда он попал. Однако он всё же взглянул.

         Далеко на севере, а это был именно Север – сомнений быть больше не могло – на самой границе горизонта простиралась всё ещё заснеженная, несмотря на позднюю весну, тундра. Алексей был уверен, что при большом желании, он сейчас сможет различить огни Десяти городов – последнего форпоста цивилизации на крайнем севере. Так и есть – тысячи миль расстояния не смогли стать помехой для зоркого глаза солдата – вот они, все десять, разрушенные и восставшие из руин вновь, испытавшие сотни бед и вскормившие и породившие десятки героев, навеки прославленных, как в этом мире, так и на Земле.

***

Массивная дубовая дверь с грохотом отворилась – хозяин вернулся домой. Эрлин-Тор Благословенный, благородный паладин ордена Сияющего Сердца был жив и здоров, как и все члены его отряда: несколько царапин и ссадин – не в счёт. А вот племя орков, дерзнувшее разграбить несколько деревень на востоке страны, похвастаться парой тумаков уже не могло – большая его часть погибла в битве с рыцарями Сияющего Сердца, остальная в ужасе разбежалась и в ближайшие десятилетия вряд ли продолжит докучать людям своими пакостями.

Город встречал победителей как героев, прямо у ворот организовав торжество и одаривая усталых рыцарей заслуженными лаврами. Однако Эрлин-Тор, казалось, не замечал никого вокруг, а на его лице читалась вовсе не радость или усталость, а едва скрываемая тревога. Едва переступив городскую черту, он со всех ног бросился к своему дому, не слишком по-рыцарски расталкивая благодарную, но навязчивую толпу.

– Где моя жена?! – взревел паладин, как только оказался на родном пороге.

На шум выбежала молодая девушка – единственная служанка в доме Эрлина-Тора. Несколько лет назад Благословенный нашёл её, бездомную бродяжку, на улице полумёртвой от голода, накормил, выходил и принял в свою семью.

– С возвращением, господин! На улицах только и говорят о вашем подвиге! – с нескрываемой радостью пролепетала девушка, уставившись на паладина преданным взглядом.

– Что с моей женой?! – с ещё большим нетерпением проревел Эрлин-Тор.

– О, с ней всё в порядке, господин! Пройдите и взгляните сами, – заговорщицки улыбаясь, ответила служанка и приглашающим жестом указала на дверь в комнату хозяйки.

Паладин не мешкал ни секунды. Не вылезая из пыльных потрёпанных доспехов, в которых местами ещё торчали обломанные древки стрел, и, не снимая из-за спины перевязь с двуручным мечом, обагрённым орочьей кровью, он быстрым шагом направился внутрь дома.

Полураздетая светловолосая эльфийка лежала в своей кровати и нараспев читала заклинание, призывающее добрые сны. На её груди, нелепо соприкоснувшись лбами, мирно засыпали два младенца. Это были мальчики-полуэльфы, унаследовавшие всё лучшее сразу от обеих рас. Они едва-едва появились на свет и теперь начинали свой путь в новом ещё неизведанном и таинственном для них мире. Сон, уже почти навеянный заклинанием матери-волшебницы, вскоре станет для них самым первым сном в этой реальности бытия. Но это случится потом, через несколько бесконечно трогательных мгновений – после того, как их новоиспечённый отец успеет взглянуть в глаза своим детям. В изумрудно-зелёные и небесно-голубые глаза двух невинных младенцев.