Лекарство от всех болезней

Москва 09.2016-01.2017 гг.

 

1.

 

Осень выдалась в этом году холодная и, откровенно говоря, мерзкая. С начала сентября дождевой циклон самовольно вступил в права, закрыв густой свинцово-пурпурной массой все небо, ревниво отстаивая каждый, даже самый малый клочок неба, перед робкими попытками пробиться лучам слабеющего солнца.

Тонкие струйки воды стекали с опущенных под тяжестью намокших ветвей деревьев, еще старавшихся крепко держатся былой красотой летнего оперенья. Яркими пятнами на мокрой земле горели желтые и красные листья, в легком пурпурном полумраке они казались чем-то инородным в облике стерилизованного города.

Евгенией затянул потуже шарф, мокрый ветер пробирался сквозь легкий свитер, хватая его за лопатки, холодя сердце и легкие. Он закашлялся, снова укорив себя за забытый на работе зонт. Дождь начал усиливаться, и он шмыгнул под ближайшее дерево.

Земля около ствола была почти сухая, только несколько крупных капель весомо ударили по козырьку кепки. Евгений несколько раз чихнул, мысль о возможности простыть сейчас виделась ему как довольно неплохая, все лучше, чем снова возвращаться на работу.

Несколько  крупных листьев упали ему на плечи, Евгений хотел было стряхнуть, но удержался, разглядывая желтый листок. Что это было за дерево, он не знал, но определенно не клен, это, пожалуй, единственное, что можно было определить точно. Рука привычно потянулась, чтобы навести браслет на предмет, но он остановился, продолжая разглядывать лист. Решив попробовать разобраться самостоятельно, Евгений спрятал его в карман.

Время уже подходило к шести часам, начало темнеть. Домой идти не хотелось, отголоски паршивого обеда, с трудом съеденного в автоматической столовой, отбивали желание идти на ужин. Он прикинул свои запасы, следовало бы их пополнить, еды оставалось дня на два.

Стоя в раздумьях под деревом, он не заметил, как полностью стемнело, дождь начал медленно стихать, отбивая редкими каплями сонный марш. Проходивший мимо мужчина кивнул ему и показал рукой на ботинки, они потемнели, набравшись влаги. Назойливо зажужжал браслет, выхватывая ярким экраном его лицо из мрака.

«Необходимо посетить медстанцию, высокая вероятность заболевания!» – сообщение настойчиво мигало, предлагая сразу выбрать ближайший маршрут. Евгений хотел  было отклонить, но следом пришел отчет об отправке уведомления к нему на работу, если он не посетит медстанцию сегодня же, его лишат страховки. Коротко выругавшись про себя, он медленно направился по предложенному адресу.

Медстанция располагалась в двух кварталах, уводя его к себе в глубину рабочих поселений городского уровня «С».

Высокие бетонные муравейники светились тысячами огней, освещая улицу лучше устаревших диодных фонарей с солнечными батареями, не успевшими набрать положенной мощности, и поэтому тускло мигающими желтым светом, не способные даже достичь тротуара, моментально поглощенный тягучей мглой. Станция находилась на первом этаже крайнего муравейника, после которого улица резко уходила вправо, теряясь далеко за горизонтом в бетонной пустыне.

Дверь приветливо открылась перед ним. Станция была уже сильно устаревшей, с потертыми оранжевыми креслами анализаторов и потускневшим, казавшимся грязным, бледно-голубым полом.

– Добрый вечер, – поприветствовал его дежурный врач. Это был плотный мужчина с большими руками и широкими пухлыми ладонями. Старомодные поседевшие усы придавали ему облик молодого профессора, но чуть насмешливый взгляд карих глаз выдавал озорство натуры. – Не стесняйтесь, молодой человек, Вы точно по адресу. Вылечим в один миг любую болячку, заштопаем любую рану, даже душевную.

– Здравствуйте, – Евгений неуверенно подошел к стойке, протягивая снятый браслет.

– Давайте его сюда, сейчас посмотрим. Что он тут начудил, – врач подмигнул ему и, ловко выхватив браслет, положил его на стол, в поле считывателя. – Присаживайтесь, да вот сюда. Вы не производите впечатление умирающего, думаю, чашка крепкого чая никогда не повредит в такую погоду.

Евгений сел в обшарпанное кресло неподалеку, с сожалением взглянув на свою рпомокшую обувь. Кресло зажужжало, подергиваясь внутренним механизмом, и справа выдвинулся лоток с парой чистых одноразовых больничных туфель.

– Переоденьтесь, а свои ботинки поставьте сушиться, – не глядя на него бросил ему врач, колдуя над чайным агрегатом.

Евгений суетливо переодел обувь, поставив мокрые ботинки на сушильную решетку около входа. Ноги, почувствовав сухость и тепло чистой обуви, приятно заныли, стала проходить изжога, сменяясь здоровым чувством голода. Он сел обратно в кресло, постепенно расслабляя все мышцы.

– Держите, – врач протянул ему кружку с ароматным чаем, -  А я пока посмотрю Ваш лог.

Крепкий аромат шиповника с медом только раззадорил аппетит, настроение медленно улучшалось. Евгений решил не забыть в следующую закупку обязательно заказать такой же чай.

– Ну что ж, ничего особенного в Вашем логе я не вижу, – сказал врач, вглядываясь в линии графиков на экране. – Все, как и у многих, Вы плохо питаетесь, недостаточно и, стоит отметить, довольно скверно. Вас не обижает моя откровенность?

– Нет, Вы все верно подметили, обижаться не на что.

– Хорошо. Сон Ваш почти ниже допустимого уровня качества, над этим стоит поработать, но мне бы не хотелось прописывать кучу препаратов или процедур, что-то мне подсказывает, что болезнь Ваша имеет совсем иную породу.

– Болезнь? Я разве болен? – удивленно спросил Евгений, чувствуя себя вполне неплохо после чая.

– Если следовать прямому анализу – да, Вы больны. Мне придется назначить Вам курс лечения.

–  А что это за заболевание?

– К сожалению, я не могу называть Вам его, Вы же знаете правила.

– Да-да, знаю, чтобы не стал заниматься самолечением.

– Для полноты процедуры придется сдать пару анализов, положите правую руку на подлокотник.

Крышка подлокотника разъехалась, открывая подставку под кисть руки из блестящей стали, густо усеянную маленькими точечками отверстий. Он положил кисть, в ожидании десятка микро уколов, как всегда внутренне готовясь к этой по сути безболезненной процедуре. Внизу что-то опять зажужжало, легонько постанывая. Укола он не почувствовал, но напряжение не отпускало тело до последнего, пока красная лампочка не замигала, призывая его убрать ладонь.

– Так-с, посмотрим, – врач что-то пощелкал на манипуляторе, где-то зажужжал принтер.

– Вот что нам предлагают, мдам, тут список на пятнадцать позиций, такое ощущение, что Вас сюда привезли на носилках и скоро дни Ваши будут сочтены, колоссально, чтобы так лечиться целой жизни не хватит.

Он показал ему список из многочисленных препаратов и рекомендации по приему.

– Честно, не хотелось бы, – Евгений поморщился, глядя на список.

– Главное, что и не нужно – Вы абсолютно здоровы, – врач доброжелательно улыбнулся.

– А как же быть с этим? Система передаст это в компанию, и меня лишат страховки.

– Не лишат. Это предварительный диагноз. Я, пожалуй, пропишу Вам другое лечение, но, попрошу, чтобы Вы добросовестно выполняли мои рекомендации, договорились?

– Хм, смотря о чем речь, – прищурившись, ответил Евгений, давно уже бросивший привычку сразу что-то обещать.

– Деловой подход, это правильно, – врач вновь поиграл на манипуляторе, и принтер вывел новый лист назначений, теперь там было только три пункта. – Читайте, если согласны, тогда я занесу это в Систему.

На листе значилось его имя, возраст, параметры тела, общественный статус. Назначения были следующие:

1.           Побольше гуляйте, минимум четыре раза в неделю;

2.           Общайтесь с другими людьми, встречайтесь с друзьями, находите друзей;

3.           Любите.

Евгений удивленно посмотрел на врача, тот продолжал улыбаться, а в глазах горел тот же озорной огонек.

– Это самые оригинальные назначения, которые я когда-либо видел.

– Ну, так что же, все бывает в первый раз. Вы согласны?

– Конечно, меня это вполне устраивает. Вот только не очень понятен последний пункт.

– Тут Вам придется разобраться самому. Вот, – врач протянул ему небольшую баночку с яркими таблетками. – Это обычные витамины, я не могу отпустить Вас без назначения, сами понимаете, Система.

– Понимаю, Система, – кинул Евгений. – Я могу идти?

– Да, конечно, хорошо поужинайте.

Обувь уже высохла, ее было приятно надевать. Евгений поежился от мысли, что придется еще долгое время идти под дождем домой.

– Не беспокойтесь, я вызвал Вам роботакси – это покрывает страховка.

– Большое спасибо! Вы меня выручили.

– Не за что, главное, не забывайте, что  Вы мне обещали.

– Я помню, буду следовать рекомендациям. До свидания.

– До свидания, и не попадайтесь вновь, – врач заразительно рассмеялся, приветливо помахав рукой.

Евгений вышел и с удовольствием сел в такси.

Машина быстро довезла его до дома, совсем не хотелось покидать теплый салон, но робот настойчиво, но не теряя вежливости, напоминал ему, что точка  маршрута достигнута. Евгений вышел из такси и быстрым шагом направился к своему подъезду. Дверь, опознав его метку, открылась, обдавая его многослойными запахами многоквартирного дома, сверху играла музыка, кто-то жарил что-то несъедобное.

Темный лифт, пустой желудок, немилосердно стянутый резким ускорением, и вот он на своем этаже. Вокруг было тихо, в слабом освещении едва угадывались номера квартир.

Евгений жил в этом доме уже больше трех лет, как получил новое распределение. Платили чуть больше, квартира чуть лучше, вроде бы малый, но успех. Странно, но он все чаще вспоминал старый дом, на окраине города, где он знал почти каждого… а тут  он не знал никого. За все время он только пару раз встретился с другими жильцами в лифте или подъезде, вспомнить точнее было сложно, тем более вспомнить их лица или, хотя бы фигуру, пол.

С другой стороны и на работе он с трудом мог припомнить своих коллег, собственно как и они вряд ли помнили его. Каждый был занят своим делом, шел к с детства намеченной цели – накопить н-ную сумму и уехать из Города. Мало кому приходило в голову уточнить, а какую сумму надо накопить, а куда надо ехать? Атмосфера была такова, что ответы на подобные вопросы не требовалось давать, каждый едва родившийся малыш знал, что денег должно быть достаточно, а жить надо там, где хорошо.

Он тоже никогда не задавался этими вопросами, уяснив еще с пеленок, что единственный шанс вырваться был в достойном капитале. Евгений проверил свой счет, последняя зарплата большей частью легла на депозит, живот возмущенно сжался, требуя внимания.

Еда в холодильнике не только не вызывала желания есть, своим видом она подавляла все остальные желания. По меткому выражению его коллеги, как же его зовут? может потом вспомнит, так вот, подобные пайки, столь распространенные в последнее время. Идущие под лозунгом: «Одной преградой меньше!», подобные пайки не вызывают желания жить!

Он бросил серый пакет в индукционную печь и пошел мыть руки. Захотелось принять горячий душ, но червь, засевший в мозгу, возмутился, припомнив, что он уже в этом месяце израсходовал всю норму, так и спустишь все на воду! Тоже, кстати, один из рекламных лозунгов, пропагандирующий сильно пахучие салфетки для гигиены, вместо дорогой воды.

У него была их целая пачка, которая, как-то странно, стала быстрее кончаться. Ему казалось, что раньше салфеток было больше, но припомнить он не мог, а реклама  настойчиво уверяла, что все так и было.

Вернувшись на кухню, он вытащил разогретый пакет и стал накладывать в тарелку странную рыже-красную массу. Этикетка кричала о чудесном вкусе, но запах был мягко говоря странным. Но организм был рад и такой пище. Медленно поглощая горячую смесь, Евгений подумал, что это больше похоже на расплавленную пластмассу, а он автомат, для переработки вторсырья.

Кто-то из коллег рассказывал, что эти пайки раньше изготовлялись из компостных червей, что уже давно не вызывало ни у кого брезгливости, а теперь, дескать в целях экономии, лепят это просто из компоста. Евгений поперхнулся и отставил тарелку от себя, в голове один за другим всплывали назойливые лозунги, активно подавляя не к месту возникшую брезгливость.

Самостоятельно включилась инфопанель, опознав его присутствие, передавали последние новости. Он придвинул рыжий паек обратно, под истеричные голоса дикторов эта компостная каша уже не казалась столь отвратительной.

На старой квартире такого не было, дом был отсталый, по современным меркам, все грозили снести. А в новых же многофункциональных домах строже следили за законами, в частности об обязательной информированности граждан, внедряя в каждую квартиру подобные «инфунели», как презрительно называли их в народе. Конечно, никто заставить насильно тебя смотреть не мог, но это было правдой лишь отчасти. Право выбора, свобода – все это было, но не бесплатно. Интересная логика Системы сводилась к простому принципу – не хочешь участвовать в жизни государства – плати дополнительный налог, ведь апатичный гражданин стоит Системе дороже активного, участвующего в общем деле. Участие было тоже неоднозначное, получалось, что разрешалось только наблюдать, не более, но наблюдать следовало воодушевленно.

Евгений стеклянными глазами смотрел на экран, находя больше смысла во вкусе рыжей пластмассы, чем на экране. Череда пустых репортажей, чванливые морды, занимавшие полэкрана, невнятно что-то жевали про экономический рост. Он вспомнил размер своего вклада и горько усмехнулся.

– Теперь срочная новость, – обратилась безликая ведущая к зрителям. – Рабочие станции или Р-ки, как называют их в народе. Все мы знаем о них, как об отличных и безотказных работниках, позволяющих делать нашу жизнь свободной от тяжелого и неблагодарного труда.

На экране появился стандартный сюжет, как группа рабочих возводит новый квартал.

– Но, в любой, даже самой отлаженной системе бывают сбои. Комбинат обращается к каждому жителю, если вы увидите на улице или в подъезде одиноко гуляющего ребенка, просим вас немедленно сообщить об этом в Национальную Гвардию или службу спасения. Мы пытаемся защитить детей, без опеки Комбината они погибнут! Поможем детям вместе!

От этой патетической фразы Евгений чуть не выплюнул ложку, разразившись хриплым смехом, переходящим в кашель. В груди возникло странное чувство, непонятное, колющее. Видимо это были остаточные симптомы.

Решив лечь пораньше спать, он оставил инфунель включенной и бросил грязную тарелку в каталитическую мойку, завтра надо бы ее запустить, наконец-то, а то тарелок больше не осталось.

 

2.

 

Все последующие дни до выходных пролетели как минута, редкие моменты оставались в памяти, сливаясь с подобными, превращаясь в одну длинную нить, давно свалявшуюся в бесформенный грязный клубок.

Не смотря на всю свою скупость, или как было принято говорить рациональность, Евгений тяготел к хорошей одежде. Безусловно, это было только его мнение, и оно совсем не совпадало с общепринятой модой, требующей от одежды в первую очередь функциональности и технологичности. Ему же нравились простые вещи, без функций подогрева или контроля мышечной активности или другой необходимой современному человеку безделушки. Запланировав поход в старую часть Города, он, уже заранее скрепя сердцем из-за потраченных кредитов, тихо мечтал о шерстяном свитере. Это была редкая и дорогая вещь, которую не встретишь даже в самых фешенебельных магазинах районов уровня «А», а только в маленьких лавочках в центральной части Старого города или городов-спутников, обвивавших плотным кольцом центр притяжения любого гражданина.

Проснувшись рано утром, планы поспать в выходной подольше разрушились сами собой, он поднялся бодрым и веселым. Захотелось побыстрее сбежать из Города и, даже, чего никогда не случалось в будни, поразминаться в зале. Дом был улучшенной категории, относящейся к переходному уровню качества жизни «В-С», и на каждом десятом этаже был небольшой зал с комбинированными тренажерами. Плата была символическая, стимулируя жильцов к здоровому образу жизни, Но очередей никогда не было, Евгений ни разу не видел в зале на своем пятидесятом этаже ни единой души.

Физическая нагрузка прибавила аппетит, и он умял полтора пайка, трезво рассудив, что обедать он  вряд ли будет.

Время уже подходило к восьми утра, Евгений, наскоро одеваясь в костюм с подогревом, выбежал за дверь.

В лифтовом холле ему встретился немолодой, уже седеющий мужчина, спокойно ожидавший приход лифта.

– Доброе утро, молодой человек, – сказал он бесстрастным голосом.

– Доброе утро, – ответил Евгений, с любопытством разглядывая его. – Вот решил прогуляться.

Мужчина посмотрел на него и улыбнулся, серьезное с виду лицо сразу подобрело, глаза слегка сузились, раскрыв смешливые морщинки.

– Это правильно, я это тоже люблю. Особенно мне нравится уезжать далеко за Город, – он вздохнул. – Там воздух чище и небо шире.

- А вы сейчас туда собираетесь?

Лифт пришел и потянул их рывком вниз.

– Нет, я на медстанцию, – ответил он ему внизу, тяжело дыша от перегрузки.

– Желаю Вам здоровья, – улыбаясь, сказал Евгений, заметив уже выезжающий к остановке робобус. – Мне пора, до свидания!

– И Вам всего хорошего! – мужчина проводил его взглядом и тяжело зашагал в другую сторону.

Робобус быстро довез еЕвгения до Южного терминала. Плотная змейка из блестевших на растерявшимся в густых облаках осеннем солнце хромированных крыш робобусов двигалась извилистой петлей вдоль открытых терминалов. Несколько ярко-желтых травалаторов уносила людской поток под землю, выныривая по центру автобусного порта, где располагались нехитрые заведения общественного питания и вход в скоростное метро, сохраненный как памятник архитектуры. Робобусы останавливались, выпуская группы пассажиров, другие ожидали посадки, но создавалось ощущение, что хромированная змейка движется непрерывно, важно покачивая боками.

До рейса оставалось еще около двадцати минут, Евгений юркнул в переход, и травалатор, весело попискивая, неторопливо доставил его к маленькой кофейне. Посетителей почти не было, на кассе скучала бледная девушка, сонно глядя куда-то в сторону. Из-под белоснежной косынки выбивалась непослушная прядь черных волос и небрежно болталась на лбу, сползая на глаза.

– Доброе утро! – весело поздоровался Евгений. В ответ на ее скучающий взгляд, он заулыбался, вдруг ему захотелось разговорить ее. – Как Ваши дела?

Ее хмурое от задумчивой лени лицо приняло легкий налет строгости, глаза удивленно смотрели на стоявшего ниже нахала, скалящего ровные белые зубы.

– Автомат Вы можете найти правее, – она махнула рукой туда, где двое сонных пассажиров неуверенно блуждали по меню.

Он скользнул глазами по интерактивному меню, висящему над ней, с объемной кричащей рекламой, и долгим заинтересованным взглядом посмотрел на нее, наблюдая, как строгость менялась на удивление. На его вкус она была симпатичной, но не более, яркие веснушки на тонких чертах лица делали ее на несколько лет моложе.

– Вы что-то выбрали?

– Я бы хотел спросить Вашего совета, у меня есть чуть менее пятнадцати минут, – он сверился с браслетом и подтвердил покупку билета.

– Ну, я не знаю, чего бы Вам хотелось.

– А чего бы хотелось Вам?

– Мне? – она тихонько рассмеялась, в глазах блеснул хитрый огонек, – не слишком ли странные у Вас вопросы.

– Нет, нормальные вопросы. Чем бы Вы у себя позавтракали?

– Ой, я пожалуй не смогу выбрать, у нас все отличное.

– А если по-честному?

– Если честно, – она наклонилась к нему и зашептала. –  Я бы ела дома.

Звонко рассмеявшись, она заправила прядь под косынку и строго посмотрела на него.

– Будете что-нибудь заказывать?

– Пожалуй да, не буду следовать Вашему совету.

Ему не хотелось есть, но почему-то захотелось заставить ее поработать.

Не смотря на свою сонность, она довольно ловко нажарила ему заказанных им блинов, густо, с явным наслаждением, поливая их сладкими соусами.

– Готово, возьмете с собой?

– Конечно, как же иначе, мне уже пора бежать.

Она уложила блины в бокс и передала ему их в бумажном пакете.

– Пожалуйста, приходите к нам еще.

– Обязательно.

Евгений побежал на свой рейс, браслет провибрировал, отобразив снятую сумму, почему-то это не вызвало у него сожаления.

Теплый контейнер приятно грел колени, а за окном проносился широкий проспект, с высокими стеклянными башнями, обвитые плотным кольцом въезжающих робокаров. Быть может, лет через десять, и ему предстоит поселиться в подобной башне в этом районе. Замечтавшись о будущем, он не заметил, как автобус выехал из города, пролетев стрелой мимо стены административных и хозяйственных зданий. В старом городе автобус замедлил ход и встал на светофоре.

Евгений уловил на себе недоброжелательный взгляд скверно одетого мужчины, пялящегося на пассажиров автобуса. Мужчина собирался переходить дорогу, но видимо мечтательное лицо Евгения или просто настроение было плохое, но он вытащил из пакета непонятный предмет и с явным наслаждением залепил им в окно автобуса. Перед Евгением растеклась бледно-оранжевая мякоть с черными бусинками семян. Он с удивлением посмотрел на грозящего ему кулаком мужчину, ему показалось, что он его знает, но в ворохе обработанных заявок выделить именно это лицо не удавалось.

Автобус двинулся дальше, не почувствовав атаки. Старый город скоро закончился, выводя дорогу на шоссе. Справа виднелись безликие корпуса рабочих общежитий, выглядевшие нежилыми.

Трасса уходила далеко за горизонт, солнце прикрылось серым одеялом облаков, и Евгений заснул, убаюканный однообразием бесконечных рядов белоснежных теплиц, стоявших почти возле самой дороги. Автобус набирал ход, мягко покачиваясь на холмах.

Свою остановку он успешно проспал, не помогло возмущенное жужжание браслета, ставшее частью замысловатого сюжета его дорожного сна. Робобус третий раз объявил, что рейс прибыл на конечную остановку, Евгений огляделся, не узнавая места, и вышел.

Рука привычно потянулась в карман за складным планшетом, центральная улица точно скрывалась в глубине кварталов, маршрут был понятен и без навигатора, но почему-то назойливо саднило желание довериться Системе, он с трудом переборол напавший на него приступ паники, а вдруг он  свернет не в ту сторону? Решив, что это маловероятно, т.к. интересующая его улица была сразу после центральной площади, уходя левее по круговому движению, так что заблудиться будет сложно.

Все города-спутники еще много лет назад, когда его отец был ребенком, были переделаны под общий стандарт, упрощая работу транспорта и навигацию. Жить стало проще. Отец рассказывал, как они детьми играли на стройке, радуясь переменам, уже потом, когда он стал старше, ему было все тяжелее воспринимать «стандартизированный Город», города в округе потеряли свое лицо, заполнившись по самые крыши оптимизированной улучшенной атмосферой, да и жизнь становилась все проще, проще и безвкусней.

Идя по выложенному простой пьезоплиткой тротуару, Евгений, глядя на дома вокруг, вспоминал свое детство, проведенное точно в таком же городке, но на северо-востоке от Города. Тонкая игла холода врезалась ему в сердце, он никак не мог вспомнить, когда умер его отец и мать, может четыре года назад? Перед глазами вставали их радостные лица, когда он забегал к ним после службы в конторе, как они гордились им… это было четыре года назад, потом они тихо умерли, сначала отец, потом через пару месяцев и мать, не пережив зимы.

Он почувствовал себя тяжело в этом городе. Все вокруг было слишком знакомо. Ноги привычно свернули с центральной улицы, выводя его на небольшой сквер с маленьким ботаническим садом.

Улицы были пусты, только редкие крики ворон, обсуждавших что-то друг с другом, желтые и красные листья, покорившиеся вспыльчивому ветру, холодные на вид дома, с глухо зашторенными окнами, ничего.

Время уже близилось к полудню. Евгений выбрал чистую лавочку возле калитки ботанического садика. Рефлексия по прошлому сильно раздражала, он пытался направить ход мыслей в другую сторону, выходя тихими улочками размышлений обратно в реальность.

В садике шелестели кусты, пара внимательных глаз следила за ним. Треск сломанных веток вывел Евгения из оцепенения холодной задумчивости, в метрах десяти от него, прячась за кусты, вертелась коротко стриженная головка, с яркими, большими глазами. Евгений пытался понять был ли это мальчик или девочка, большие глаза на худом лице путали его. Заметив, что ребенок смотрит то на него, то на его пакет, который он машинально таскал с собой, забыв о содержимом, Евгений негромко рассмеялся.

– Иди сюда, не бойся, – позвал он, поманив рукой.

Большие глаза испуганно заморгали, но ребенок не убежал.

– Давай, не трусь! Я же не кусаюсь, – подбадривал он ребенка, вспоминая, каким трусишкой он был в детстве.

Ребенок осторожно вышел и сел на другой конец лавки, боязливо посматривая на него. Ребенок был очень худ и бледен. Коротко стриженные каштановые волосы, худое, с маленьким тонким носиком лицо, большие карие глаза с длинными черными ресницами. Определенно это была девочка, как решил Евгений. Ее тонкие губы покраснели от постоянных укусов, она боролась с собой, нетерпеливо ерзая на месте.

– Угощайся, – Евгений открыл бокс и, вытащив один их блинов, пододвинул коробку поближе к ней. – Ох, очень сладко!

Он закашлялся, девушка из кофейни от души приправила именно для него. Он представил ее довольное лицо, когда она думает, как он будет это есть, и засмеялся.

Девочка осторожно захихикала, почувствовав его настроение, и села ближе, отрывистым движением выхватила один блин из бокса. Они ели молча, посматривая друг на друга, девочка тихо улыбалась, смущенно пряча глаза. Она была одета в странный костюм из коричневой куртки и таких же по цвету и структуре штанов, больше напоминавший спецодежду, на ногах висели тяжелые черные спаги, было видно, что они ей большие.

– Ты доедай, – приободрил он ее, когда она вопросительно смотрела на последний блин. – Мне одного хватило, а ты я смотрю голодная?

Девочка утвердительно закивала головой, с удовольствием уминая блин с соусом из синтетического шоколада.

Вдали послышалась сирена, девочка, страшно испугавшись, бросилась обратно в кусты. Евгений разглядел вдалеке остановившуюся на перекрестке сканирующую станцию. На браслет пришел запрос от гвардейцев, он огляделся, для вида, и отрицательно ответил, он никого не видел. Его поблагодарили за бдительность, и сканирующая станция медленно покатила дальше, тихо пиликая сине-красной люстрой.

Когда машина ушла, девочка, довольная этим, вернулась собирать пальцем остатки соусов на стенках бокса.

– Это они тебя ищут?

Девочка утвердительно закивала, весело глядя на него.

– Ты думаешь это игра?

Девочка отрицательно замотала головой, лицо ее стало серьезным, в глазах вспыхнули искорки. Евгений вспомнил репортаж и тяжело вздохнул.

– Ты понимаешь, что я должен о тебе сообщить?

Глаза девочки наполнились слезами, рот часто задрожал, не сдерживая беззвучных рыданий.

– Не надо, прошу Вас, – прошептала она, ее большие глаза полные слез смотрели прямо в его душу.

Он отвернулся, не в силах выносить непонятного, старого чувства, глубоко зарытого под толщей трясины взросления и карьерного роста.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? – он посмотрел на нее, она чувствовала его решение и уже перестала плакать, счастливо улыбаясь.

– Забрать меня отсюда, – прошептала она.

– Куда забрать?

Она задумалась, подбирая слова, и пожала плечами.

– Просто забрать.

– А ты не хочешь вернуться обратно на Комбинат, там же твои друзья?

Она часто замотала головой.

– Там нет друзей. Я лучше… – она задумалась. – А что такое умереть?

– Умереть? Да как тебе сказать, наверно, хм, перестать существовать, – видя ее непонимание, он поспешно добавил, – исчезнуть, чтобы никто не видел.

– Тогда я хочу умереть! Можно?

– Нет, нет, это я глупость сказал, – забеспокоился Евгений. – Умереть плохое слово, не надо этого хотеть.

«Что я делаю, что я делаю!» – проговаривал он про себя, пока мозг обдумывал план действий. Больше не вспоминалась вездесущая мечта, она не волновала его. Странное чувство пренебрежения к деньгам, совсем не свойственное ему, той версии, что была десять минут назад. Этот городок, эта атмосфера, видимо она сильно влияла на него.

Он вспомнил свою злость, когда его сверстники смеялись над комбинатовскими детьми, называя их не иначе, как «заготовки». Он вспомнил женщин, непонятных ему тогда, грустно глядевших на него. Потом мама рассказывала ему, что они такие грустные, потому, что им пришлось отдать своих детей в Комбинат. Он всегда спрашивал маму перед сном, не отдадут ли его, но мама всегда успокаивала, что они с отцом достаточно зарабатывают и никогда его не отдадут. Это сейчас он понимал, каких трудов стоило его родителям его лечение.

– Ладно, ты меня победила, – девочка заулыбалась еще шире. – Как тебя зовут?

– Что? Я не понимаю.

– Как твое имя? Меня зовут Евгений, как твое имя?

Она непонимающе пожала плечами и показала на номер, вышитый на груди куртки «Р012-353-99».

– Нет, это не  имя, – покачал он головой, – у каждого человека должно быть имя, понимаешь?

– Нет, – голос ее становился увереннее, в глазах блестела четкая мысль. – Нас только считают.

Его сердце сжалось от ее слов, она все понимала, понимала кто она в этом мире.

– Я не хочу тебя считать, – на ум не приходило ни одно имя, все казалось ему не подходящим. – Рита.

Девочка внимательно смотрела на него, несколько раз повторив имя.

– Маргарита, – увереннее сказал он. – Как тебе?

– Нравится!

– Отлично, Евгений, – он протянул ей ладонь.

– Маргарита, – важно произнесла она, вложив свою маленькую горячую ладошку в его ладонь.

Долго оставаться на одном месте нельзя, городок скоро начнет просыпаться, и сонные кучки народа станут выпадать из сотен ртов бетонных домов. План действий был столь же прост, сколь и невыполним. В первую очередь надо было избавиться от этого костюма, в таком виде их быстро обнаружат. Но одежда это полбеды, Евгений снял с себя куртку и стянул темно-синий свитер с подогревом.

– Ну-ка, примерь, – протянул он свитер Рите.

Она внимательно осмотрела вещь и осталась довольной. Свитер растянулся ей почти до колен, сужаясь по ее тонкой фигуре. Внешний вид был довольно странным, но не сильно выделялся, зачастую можно было встретить по дороге и более изощренных субъектов.

Предстоял второй и самый сложный этап – формализация в Системе. Конечно же он никогда этим не занимался, но живы были знания юности, когда ты знаешь все и вся в своем районе, городе. Циничность, приобретенная впоследствии, обнадеживала, что может поменяться любой антураж, фасад, но всегда будут нужны и будут люди, которые смогут сделать документы, создать или стереть человека в Системе, меняется только методика и стоимость. Скорее всего в этом городке все было точно также.

– Готова? Ну, пошли.

– А куда мы идем? – спросила девочка, доверительно беря его за руку.

– Туда, куда ни одна сканирующая станция не заглядывает.

– А она умеет плавать?

– Наверное, очень даже возможно, – Евгений опешил от простого вопроса, который никогда не приходил ему в голову. Насколько он себе представлял ее конструкцию, станция вполне должна была при необходимости форсировать неглубокую реку. – Да, умеет.

Они углубились внутрь однотипных кварталов. Рита замучила его вопросами, ее интересовало буквально все, Евгений старался отвечать подробнее, понимая, что она многих вещей не знает, но это вызывало  нескончаемый ряд дополнительных вопросов. Навстречу им попадались проснувшиеся жители, не обращавшие на них никакого внимания, спеша по своим делам.

Жилые кварталы заканчивались, уступая высоким заборам бесконечных складов. Чем дальше они удалялись из городка,  тем сильнее чувствовался контраст между новыми стандартизированным городами и небольшими островками малоэтажной застройки старого уклада, разбросанными россыпью по карте страны, где жители по инерции доживали свой век, не желая большего, а городские власти ожидали естественного освобождения площадей, чтобы потом все выровнять бульдозером.

– А нам еще долго? – Рита слегка повисла на его руке.

– Надеюсь, что нет. Ты уже устала?

– Да, – извиняясь ответила она и добавила шепотом, – мне надо в туалет.

– Понятно. Я думаю, что скоро придем, дотерпишь?

Она закивала, приняв серьезный вид.

Евгений переживал, верен ли был его расчет, а вдруг следовало идти в другую часть города. Пейзаж не менялся, справа и слева вдоль забытой улочки стояли двух или трехэтажные дома с небольшими садами за глухими заборами. Он искал в их облике привычные атрибуты цыганских домов, обычно занавешанных всевозможными антеннами, панелями, но ничего подобного не было. Большинство домов было откровенно заброшенными, с разбитыми окнами, дырявыми заборами. Браслет получил оповещение от городской службы, что он вошел в район нестабильной криминогенной обстановки. Путь был выбран верно.

За одним из заборов мелькнула чернявая голова мальчишки, раздался свист. Во дворе следующего дома появился неприятного вида мужчина, нервно сжимающий руку в кармане потертой куртки.

– Вы, наверно, заблудились? – хриплым голосом спросил он, смачно сплюнув в сторону.

– Возможно, может Вы нам поможете? – Евгений выдерживал взгляд хитро прищуренных глаз «цыгана», тот поманил его рукой, приглашая войти в калитку.

«Цыганом» он был номинально, определить действительную национальность было сложно, и «цыганами» они называли себя только потому, что не имели фактического гражданства. Власти неоднократно разгоняли их поселения, но дальше этого дело не шло, т.к. в Системе они отсутствовали, поэтому и наказания или предписаний не было предусмотрено. Зачастую складывалось ощущение, что Система специально старалась не видеть их.

Мужчина бросил взгляд на побледневшую Риту и сально оскалился.

– Пойдем, папаша.

Они вошли в дом, где их уже поджидал грозного вида верзила, нервно поигрывающий пистолетом.

– Все нормально, это отец и его, кстати кто это у тебя?

– Это моя дочь, – твердо ответил Евгений.

– Понимаю, понимаю, – неприятно подмигнул ему громила.

– Не боись, у него там транкопатроны, если что поспишь пару часиков и все! – хохотнул мужчина, приглашая их пройти в грязную комнату. – Это наш офис, чай, кофе – предлагать не стану.

Рита сжала руку Евгения, вопросительно посмотрев ему в глаза.

– Все хорошо, это недолго. У вас есть туалет?

– Ну, что-то есть, сам понимаешь, нас никто не подключит к городской сети. Оскар! – рявкнул он, и в дверях встал наглого вида мальчуган. – Отведи даму в наш парадиз.

– Я не убегу, – ответила Рита на взгляд Евгения и пошла за хмурым пацаном.

– Да, дети, такая ответственность. Я бы тоже не отказался пару раз по-отечески наказать такую дочку, – мерзко облизнув губы сказал мужчина, не глядя на Евгения, копаясь на полках металлического стеллажа.

Евгений вспыхнул от ярости, ему захотелось с размаху шарахнуть его голову об стол. Сдерживаясь, он только густо покраснел, нервно играя желваками.

– Вот он, – довольно воскликнул мужчина, садясь за стол. – Тебе везет, папашка, последний чип остался того года.

– Какого года?

– Как какого, а то забыл год рождения своей дочери? – разразился он сиплым, переигранным смехом. – Ладно, я все понимаю, меня твои сексуальные пристрастия не волнуют. Деньги у тебя есть?

– С собой только это, – он показал на браслет.

– Не-ет, – протянул мужчина, – сам же понимаешь, мы налогов не платим. Как пройдешь склады, поверни налево, пару домов будет автомат. Купишь там вот столько кредитов.

Он написал на листе сумму и тут же стер запись. У Евгения с досады сжалось сердце, в порыве авантюризма он не думал о расходах, реальность же ощутимо охлаждала пыл.

– Дорого, но стоит ли любовь измерять деньгами, а? – громко заржал мужчина, чувствуя себя в ударе.

Его смех сильно раздражал, хотелось быстрее закончить дело и уйти.

– Хорошо, но только после процедуры.

– Э, нет, – сначала покажи деньги. Не беспокойся, мы самые честные люди, все будет, как договоримся, – серьезно ответил мужчина, в его глазах появилась холодная воля, Евгений понял, что спорить бесполезно. – Ну и ладно. С тобой сходит Жора. Как только ты ему передашь кредиты, жди свою дочку, ее приведет Оскар.

– Понятно, а если я захочу…

– Нет, не думай, что я тебе покажу нашу лабораторию. Нам следует защищать свой бизнес.

– Бизнес?

– Конечно. А ты думаешь, ты единственный? – мужчина серьезно посмотрел на него. – Не бойся, никто ее пальцем не тронет, даю слово.

– Хорошо, я понял.

Вернулась Рита, в ее глазах было недоумение, смешанное со страхом.

– Мне придется ненадолго уйти. Не бойся, я никуда не денусь, – вкрадчиво говорил ей Евгений, с замиранием сердца, видя, как ее лицо бледнеет с каждым его словом.

– Все, хватит время терять. Оскар, отведи ее в лабораторию. Ну а ты иди с Жорой, сам свое время теряешь.

– Все будет хорошо, я обещаю, – Евгений погладил по голове прижавшуюся к нему Риту, – а потом мы поедем домой, хорошо?

Она кивнула и решительно отстранилась, поглядев на Оскара.

– Пошли, буркнул парень.

Следом вышли и Евгений с громилой Жорой. Евгений оглянулся, пытаясь отследить Оскара с Ритой, но они сразу исчезли в высоких зарослях кустарников, следуя по спрятанной от чужих глаз узкой тропинке.

– Не боись, все будет нормально. Цыган мужик честный, – приободрил его Жора, оказавшийся вполне доброжелательным, несмотря на грозную внешность.

Дорога до автомата свободных платежей продлилась более получаса. Евгений норовил ускорить шаг, но Жора просил не суетиться. Место было безлюдным, рядом торцами высились серые дома. Где-то вдали горланили песню.

Терминал провел  около тридцати транзакций на свободные номера счетов по загруженному в терминал списку.

– Вот видишь, не так уж и долго, – приободрил его Жора, отправляя сообщение Цыгану.

– А что я оплатил в итоге? – спросил Евгений, скрепя сердцем убирая оповещения о снятых суммах.

– Ну как сказать неплохо погулял. Немного массажа, немного карму почистил, – заулыбался Жора. – Ты не похож на других. Зачем тебе все это? Сам же понимаешь, Система отомстит.

– А другим зачем? – зачем-то спросил Евгений, пытаясь придумать правдоподобный ответ.

– Да за этим, - Жора показал движение рукой. – Если бы это были люди, сам бы убил этих ублюдков, а так, не мое дело.

– Люди, да уж. А что потом?

– Потом? – не понял Жора. – А, это когда подрастают. Не знаю, вызывают гвардейцев, а те не спрашивают, сразу излучателем в голову и готово, дальше на утилизацию.

–Утилизацию? – у Евгения все похолодело внутри.

–Это они так называют. Зашивают программу и на карьер, или на полигон, мусор утрамбовывать.

– Это ужасно, – вздохнул Евгений.

– Ладно, заболтался я. Давай имя и Фамилию, сколько ей лет?

– Имя? Рита, то есть Маргарита. Фамилия.. хм, Маргарита Зотова.

– Свою фамилию даешь, рискованно. Но дело твое. Какой возраст?

– Я не знаю сколько ей лет.

– Не беда, считаем биологический возраст. Ну, все, жди часа через два вон в том палисаднике, понял?

– Понял. А как мне связаться, если что?

– Не надо связываться, все будет нормально, не беспокойся.

Жора скрылся из виду, унося за собой далекие крики и лай собак. На пустыре шумел только ветер, забираясь холодными руками под куртку. Евгений пошел быстрым шагом в сторону палисадника. Кроны деревьев, с еще не до конца опавшей листвой, шумели над головой заунывными голосами. Становилось холодно, отчасти потому, что солнце совсем скрылось, оставляя небо под властью серых облаков, но больше это походило на нервную дрожь. Он старался успокоиться, переключая внимания на предметы вокруг, но ничего не получалось, вспоминалась всякая ерунда, которая через мгновение переходила на Риту, заставляя его переживать заново сегодняшние события.

Неожиданно напротив появилась девушка из кофейни, все так же строго смотревшая на него, но в глазах ее он читал одобрение… Она сняла косынку, распустив черные волосы по плечам, потом улыбнулась и сняла их все сразу, обнажив короткую стрижку. На него теперь глядела Рита, которая шептала, с трудом приоткрывая рот: «Мне больно». Сквозь этот короткий тяжелый сон он почувствовал, что опять заболевает.

 

3.

 

Уже почти стемнело, когда он очнулся. Потирая затекшую шею, он огляделся. Вокруг ничего не изменилось, только просвечивали огни окон сквозь голые ветви.

На входе появились две темные фигуры, та, что была повыше, махнула ему рукой и скрылась. Это был Оскар, в этом не было сомнений. Евгений бросился к прислонившейся к дереву Рите. На ней уже была другая одежда, рука судорожно сжимала белый пакет.

Он приблизился к ней, не решаясь подойти вплотную, боясь узнать… Рита бросилась к нему первой. Она не плакала, тихо прижалась к груди и беззвучно дышала.

– Все хорошо? – выдавил из себя Евгений.

Рита еле заметно качнула головой и снова спрятала лицо. На ней был новенький стандартный костюм школьной формы, яркая цветная куртка и аккуратненькие ботинки. Оранжевая шапка не гармонировала с фиолетовым шарфом, небрежно завязанным поверх куртки.

– Вот, – Рита закатал рукав куртки, на коже ближе к локтю был приклеен коричневый от крови пластырь. – А потом положили под облучатель. Больше ничего мне не делали. Они хорошие, только очень несчастные.

Он закатал левый рукав и показал на маленькую точку шрама, оставшуюся почти в том же месте.

– Это мне поставили при рождении, – пояснил он. Рита протянула ему пакет, там лежал его свитер, аккуратно сложенный явно не мужской рукой. – Там были женщины?

– Мне кажется да, но я не помню. После облучателя все было как в тумане.

Он оделся, чувствуя как свитер начал ускоренный прогрев. Он взял ее браслет, в личных данных значилось:

Маргарита Евгеньевна Зотова.

Пол женский

Родитель 1: Евгений Александрович Зотов

Родитель 2: неизвестен.

В его карточке также появилась Рита, удивительно, как может поменять жизнь всего одна запись в ячейке базы данных. Свой IDон передал им во время транзакций, но как они,  по сути за одно мгновенье, смогли внести изменения в Систему? Если бы можно было знать эту лазейку, ух! Сколько бы он дел смог провернуть!

Рита оторвала его от мошеннических рассуждений.

– Я устала, когда мы пойдем домой?

– Прямо сейчас. Покатаемся на автобусе и через пару часов будем дома, пойдем?

Она крепко схватила его за руку своей горячей ладошкой, явно повеселев. Дорога до автобусной станции стала короче благодаря ей. Рита с удвоенной силой заваливала его вопросами и, определенно, требовала к себе внимания. Он только и мог удивляться, как быстро учится эта девочка, моментально схватывающая все, что он говорил, анализируя и выдавая все новые порции вопросов. Ему было трудно принять, появление у себя дочери, да и просто другого, живого человека рядом с собой, но на бесконечные потоки вопросов неуверенно, но все же вылетало иногда: «Так, доченька, хватит, ты меня замучила!».

В ожидании автобуса они обошли почти все автоматы с едой, выбрав из каждого что-нибудь. Воспоминания о приторно сладких блинах вызвали зверский аппетит, и он вместе с Ритой уминал эрзац-еду, не особо вдаваясь в то, что ест. У девочки был хороший аппетит, она определенно опережала его, о чем тут же с гордостью сообщила. Щеки у нее порозовели, глаза, чуть затуманенные сытой сонливостью, светились от счастья.

Забравшись в конец пустого автобуса, они почти моментально уснули. Он несколько раз проспался во время пути, пугаясь во сне, что он едет один. Рита спала как убитая, смастерив у него на коленях подобие подушки из своих вещей, и укрывшись его курткой.

Вдали показался круглый терминал, расположившийся внизу высокой эстакады. Евгений разбудил Риту, показывая ей на светящуюся змейку внизу. На удивление, она не стала закидывать его вопросами, полностью погрузившись в зрелище. Оставался нерешенный вопрос, конечно вопросов было множество, но один заботил его больше всех сейчас. Его квартира мало походила на дом для ребенка, пускай и довольно взрослого. У него ничего для нее не  было, воспоминания о содержимом холодильника вызвало резкий спазм в животе, как он мог есть это раньше? Еда из автомата не шла ни в какое сравнение, и даже эти пресловутые блины… но они и дороже, дороже.

Подсчет убытков сегодняшнего дня заставил его загрустить, думать о будущих затратах он не решался.

– Теперь домой? – спросила его Рита, широко зевая.

– Да, но сначала нам надо будет зайти в магазин.

– Магазин? А что это?

– Хм, место, где покупают товары, одежду, ну все такое.

– Покупают? Что значит покупать?

– Сама увидишь.

Они перешли по травалатору в центр терминала, где, по расчетам Евгения, в модульном торговом центре должны были найти все необходимое. Все попытки прикинуть список покупок не приводили ни к чему, он не представлял, что следовало приобрести в первую очередь.

– Блины! – показала Рита рукой на потухшую кофейню. – Они вкусные.

Евгений бросил взгляд на пищевой модуль, прилавки были отключены, яркими огнями горели кофейные автоматы, периодически источая запах горячего кофе. Девушка пультом закрывала ставни прилавка, нетерпеливо топчась на месте.

– Добрый вечер, – Евгений подошел близко к ней, с прячущейся за спиной хитро улыбающейся Ритой.

– А, это Вы. Добрый. Приходите завтра, на сегодня блинов хватит.

– Нет, блинов больше не надо, – смущенно улыбнулся он. – Не знаю, как и сказать, эм, мне нужна Ваша помощь. Вот.

– Помощь? Моя? – удивилась девушка, по привычке поправляя рукой выбившуюся прядь волос, но они все были плотно убраны под зеленую шапку.

– Да, понимаете, нам, ну как сказать, – он вывел Риту вперед. – Нам надо купить для нее все.

– Что все?

– Все, эм, все что нужно, хотя бы на первое время.

Он стоял и глупо улыбался, Рита смотрела то на него, то на нее, не понимая, почему ее лицо стало вдруг ослепительно бледным, а глаза налились страшным гневом.

– Помочь?! Помочь тебе?! – закричала она. – Ах ты, поддонок! Мразь, ненавижу! – и залепила ему сильную пощечину. – Я сейчас гвардейцев вызову!

До него дошло, почему она так себя ведет, и как это выглядит все со стороны. Лицо побагровело, а глаза налились яростью. Девушка отпрянула, но он успел перехватить ее руку, больно сжав предплечье.

– Ты что, блять! Я по твоему долбанный педофил?! – захрипел от гнева он. – Смотри сюда!

Он показал ей свои данные, а потом, слишком грубо, браслет Риты.

– Ну что, стал бы это делать? Подумай? – он глубоко задышал, борясь с гневом и, успокоившись, выпустил ее руку, и добавил тихо, – нам нужна помощь. Мне больше не к кому обратиться.

Было видно, что она колеблется, смотря то на него, то на непонимающую Риту.

– А кто такой педофил? – спросила Рита.

– Это плохой человек, который делает очень-очень плохо детям, – ответил Евгений.

– Тогда я знаю их много! – воскликнула Рит, – там все педофилы, поэтому я убежала. Ой, не надо было этого говорить?

Она кротко посмотрела на Евгения, тот лишь покачал головой.

– Ты говоришь правду? – очнулась, наконец, бледная девушка. – Если ты мне соврал, я тебя, я тебя…

– Я не вру, – прервал он ее. – Я не могу об этом здесь говорить. Так ты нам поможешь?

– А что такое блять? – вдруг спросила Рита.

–- Как тебе сказать, хм. Это не очень хорошее слово. Эм, это когда складывается очень сложная, плохая и неожиданная ситуация, тогда так говорят. Но лучше этого не говорить, – объяснил он, с трудом даже для себя подбирая слова. Несмотря на то, что эта идиома уже перестала быть табуированной лексикой, все же считалось некрасивым употреблять подобные слова.

– Тогда вся жизнь сплошная блять! – воскликнула Рита. – С короткими моментами счастья!

Взрослые долго смотрели то друг на друга, то на молодого философа, довольного своим выводом.

– Идем, а то мне далеко домой ехать, а завтра опять на смену, – девушка решительно взяла Риту за руку и направилась к торговому центру.

– Меня зовут Маргарита. А это мой папа, Евгений, – представилась девочка. У Евгения от ее слов подпрыгнуло сердце, как по-новому зазвучало его имя.

– Меня зовут Альбина, – впервые улыбнувшись, ответила девушка.

Все втроем держась за руки вошли в широкие двери торгового центра, Рита по центру выглядела как счастливый ребенок, идущий вместе со своими родителями.

Уже на входе автоматические торговые комплексы атаковали их навязчивой адресной рекламой, считав открытые данные их профилей. Трудно сказать, какие данные могли быть недоступны для торговой системы, предложения сыпались как из бездонного мешка, крича в уши, ударяя по глазам бесчисленными вспышками голограмм около лица, браслеты напружинились, захваченные потоком входящих сообщений.

Рита, оглушенная этим рекламным гулом, в ужасе закрыла глаза и зажала уши стянутой на затылок шапкой, стараясь заглушить бесконечный поток направленного в нее звука. Евгений и Альбина, привычные к подобному вторжению, безразлично осматривались.

– Надо привыкнуть, потерпи немного, – ласково проговорила Альбина, погладив по голове застывшую посередине зала Риту.

– Я хочу уйти, пожалуйста, – прошептала Рита, с мольбой посмотрев на Евгения.

– Может мы подождем снаружи? – спросил Евгений, чувствуя, что Рита скоро не выдержит.

Альбина раздумывала, изучая остатки на своем счете.

– Только ты мне все вернешь, понял? – довольно резко сказала она. – Смотри не смойся!

– Конечно отдам, не беспокойся. Давай я тебе сразу перекину, если не хватит, доплачу, пойдет? – он набрал сумму, подготовив к транзакции.

Альбина молча кивнула и быстро поднесла свою руку к его браслету. Рита схватилась за его локоть, и они направились к выходу. Альбина проводила их взглядом и побежала вперед по торговым рядам, проходя сквозь разноцветную рекламу.

Найдя нужный автомат, она вспомнила, что забыла снять биопараметры с Риты. Поколебавшись некоторое время, Альбина заполнила данные, вспоминая себя в ее возрасте. На удивление они были с ней похожи, разнился только цвет волос, у Альбины они были значительно темнее. Автомат выдал несколько вариантом имеющихся комплектов, все в темно-синей гамме. Ни времени, ни желания искать дальше не было, она пока не могла для себя решить, почему помогает им, тем более этому, Евгений откровенно раздражал.

Купив пару комплектов. Она пробежалась по другим отделам, отмахиваясь от надоедливой рекламы как от назойливой мухи. Оставалось чуть меньше трети перечисленной суммы, сумки с одеждой и обувью ощутимо оттягивали уставшие за смену руки.

Евгений с Ритой уселись на скамейке около небольшого фонтана, чуть вдали от торгового центра. Он заметил выбежавшую Альбину и, шепнув засыпающей Рите, что сейчас придет, побежал к Альбине.

– Держи, – она передала ему пакеты, – еда то дома есть?

– Скорее нет, – ответил он, вспомнив о пластмассовой каше.

– Так, еще остались кредиты, я пойду что-нибудь куплю. Потом получишь полный отчет.

– Не надо, я тебе верю.

– Веришь? Ты меня сегодня первый раз увидел, почему ты мне веришь?

– Не знаю, просто верю.

Она неодобрительно посмотрела на него и направилась к ряду продуктовых автоматов.

– Смотри, что нам тетя Альбина купила,  – Евгений сел рядом с сонной Ритой, показывая ей разноцветные пакеты.

– Папа, – уже во сне прошептала она и уткнулась головой в его плечо, обхватив руку.

Он аккуратно, чтобы не разбудить, поставил пакеты рядом. В сердце приятно защемило, глаза часто заморгали.

В таком положении их и застала Альбина, принеся раздутый пакет, набитый коробками с сублимированными мясом и овощами.

– Все, – выдохнула она, – и какого черта я тебе помогаю?

Она бросила пакет на лавку и села рядом. Ее рейс уже ушел, второго придется ждать больше часа, торопиться уже было некуда.

– Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как помогла.

– Представляю. А ты подумал, что будешь делать дальше?

– Нет, пока не думал.

– А ты подумай. Через неделю, может две, к тебе придут из службы надзора, если не определишь ее в школу.

– В школу? Да, действительно. А откуда ты все знаешь?

– Знаю и все, не твое дело.

– Ну ладно, пойдем в школу, не беда.

– Ох, какой ты тупой. Сначала стоит сдать экзамены, не думаю, что она готова.

– Не грузи, я подумаю об этом завтра, на сегодня хватит.

Альбина недовольно хмыкнула и отвернулась. Они сидели молча, наблюдая за тем, как редкие пассажиры лениво шли к метро.

– У меня еще остались твои кредиты, – нарушила молчание Альбина.

– Тебе хватает на такси? Твой рейс ушел, наверное.

– Нет, забирай себе.

– Ты всегда такая упрямая?

– Не тебе судить об этом, огрызнулась она. В животе призывно заурчало.

– Я не далеко живу, пойдем к нам, поужинаем. А потом уедешь на такси. Ну как?

Она раздумывала, но живот снова выдал ее, заставив покраснеть.

– А я всегда думал, что те, кто работает на кухне, всегда сыты.

– Нет, у нас строгий учет, – хмуро ответила она, – попробуй хоть что-нибудь вынеси, мигом выкинут с работы.

– Понимаю, – сказал Евгений, будя Риту. – Пойдем домой, там и поспишь.

Он взял пакеты, ощущая непривычно большой вес, подождал, пока Рита продерет глаза, и направился к подземному переходу. Рита побежала за ним, повиснув на правой руке, Альбина, держась позади, шла следом, борясь с собственными сомнениями.

Через полчаса робобус доставил их почти к дому. Улица была пустынна, освещенная тысячами светящихся окон многоквартирного улья.

Лифт заставил Риту окончательно проснуться, вызвав у нее своим ускорением новую порцию любопытства и неподдельного восторга, она хотела еще покататься, но взрослые запротестовали, уверяя ее, что у нее еще будет куча времени накататься вволю.

Войдя в квартиру, Альбина аж присвистнула, – Вот как богатые живут.

– Нет, это довольно низкий уровень,  – бросил Евгений, унося сумки в комнату.

– Низкий уровень у меня, – вздохнула Альбина, снимая свои нескладные ботинки.

– Я пойду пока ужин поставлю, может пока покажешь Рите покупки?

Рита уже забежала в комнату, шумно роясь в пакетах. Альбина с Евгением переглянулись и засмеялись.

– Мне кажется, она сама разберется. Пойдем на кухню, – сказала Альбина, заметив, что Рита уже выбрала синее платье и принялась стягивать с себя школьный костюм.

На кухне Альбина проверила холодильник и неодобрительно цокнула языком.

– Я гостей не планировал звать, – сказал Евгений, с интересом разглядывая сделанные ей покупки.

– Гостей? Ты такой старомодный? По-моему сейчас никто уже в гости не ходит.

– Наверно, никогда об этом не думал.

– А у тебя есть друзья?

Друзья? – он задумался, перебирая знакомых в голове, – нет. А у тебя?

Альбина не ожидала встречного вопроса и стала суетливо распаковывать коробку с готовым ужином.

– Можешь не отвечать, если не хочешь.

– У меня нет друзей, – ответила Альбина, после того, как поставила залитый водой контейнер в печку. Она пристально посмотрела ему в глаза, ища искры насмешки, но их там не было. – Обычная жизнь, работа от звонка до звонка, а цели так и не видно.

Цели? – он закашлялся. В голове вновь вспыхнули заданные с детства парадигмы развития, остро кольнула досада от потраченных сегодня средств. Он помотал головой, отгоняя наваждение.

На кухню вошла Рита, переодетая в стандартное, но вполне изящное синее платье, глаза ее светились от удовольствия, она переминалась с ноги на ногу, в ожидании одобрения.

– Какая красавица, – только и успела сказать Альбина, как яростным воем отбивки новостей включилась инфунель, бесцеремонно нарушив хрупкую атмосферу.

Рита закрыла уши руками, боязливо поглядывая на грозные лица на экране.

– Да ну их к черту! – выругался Евгений и стал искать кнопку выключения.

Но инфунель была вделана в стену, чуть-чуть выпирая вперед гладким экраном. Нащупав маленькую кнопку на торце, он с силой нажал на нее. Экран погас, и тут же высветилось предупреждение и ссылка на статью закона. Пришлось больше десяти раз отвечать на один и тот же, но по-разному сформулированный вопрос, пока система не согласилась с его решением.

– Это ты зря, – заметила Альбина. – Возьмут на заметку.

– Посмотрим. Фух, определенно так лучше. Почему я не сделал это раньше? – он чувствовал явное облегчение, все переживания о недостижении главной цели в одно мгновенье испарились.

– Испугалась? – спросил он Риту, она закивала головой, с опаской поглядывая на черный экран.

– Тебе идет это платье. Будешь совсем красавицей, когда у тебя отрастут волосы, – сказал Евгений, подмигнув смущенной Рите.  Он заметил быстрый колкий взгляд Альбины, вынимавшей ужин из печи, – я принимаю. Он показал рукой на красную коробку со ставшей уже обязательной пищевой добавкой подавления сексуального влечения «cold mind», или как ее называли в народе: бабы побоку, хотя ее повсеместно рекомендовали принимать и мужчинам и женщинам, как чуть ли не единственное средство увеличении эффективности работы, а следовательно, и роста капитала. Основными ее потребителями были жители уровней «В-С» и «В», высший же свет не отягощал себя химическими блокаторами, читая свободу плотских утех еще одним признаком статусности. Уровни «С» и ниже, жители городов-спутников и малых поселений не имели финансовой возможности, плодя активно свои копии.

Альбина не стала проверять график приема, выведенный на лицевой стороне коробки яркими светящимися полосками графиков, и разложила содержимое контейнера по тарелкам.

Первой за стол села Рита, жадно втягивающая ароматы синтесублимированного блюда.

– У нас прям семья, – с набитым ртом сказал Евгений.

– Не шути так, – почти шепотом сказала Альбина.

– А что такое семья? – спросила Рита, уплетая шницель из синтезированного мяса.

– Семья? Ну, это когда есть родители и дети, и они все живут вместе, – объяснил Евгений.

– Тогда у меня уже половинка семьи! – Рита вопросительно посмотрела на Альбину.

– Не надо на меня смотреть, – поперхнулась Альбина.

– Ничего, скоро у меня будет полная семья! – игриво воскликнула Рита.

– Это ты так спланировала? – спросил ее Евгении, поглядывая на смущенную и злящуюся Альбину.

– Не-ет, я рассчитала! – важно ответила Рита.

 

4.

 

Автоматические шторы разъехались, впуская в комнату бледный солнечный свет, загудел вентилятор нагнетательного клапана, разбавляя сонную атмосферу комнаты холодным осенним воздухом.

Вставать не хотелось, ленивая расслабленность давлела над всеми желаниями, отягощенная остатками хмельного послевкусия вчерашнего веселья. Он не особо любил выпивать, бутылки вина, дарившиеся на работе по случаям всевозможных праздников, долго пылились на полках, сформировав небольшую винотеку.

Он посмотрел налево, рядом беззвучно спала Рита, ему показалось, что она не дышит, настолько тихим был ее сон. Холодный ветер с улицы стал задувать ей под пижаму, и она повернулась на другой бок, основательно укутавшись в одеяло.

Часы показывали уже 8:09, придется встать, скоро громко запиликают, настырные, будить девочку совсем не хотелось. Евгений тяжело поднялся и выключил уже приготовившийся трезвонить веселый будильник. На работу он пойдет завтра, а сегодня слишком много дел, чтобы долго прохлаждаться.

Вспомнилась расслабленная после вина Альбина, совсем не такая строгая и грубая, какой старалась быть, хорошая девушка, она была не похожа на тех эмалированных куколок, которых он нередко встречал на работе. Они не вызывали у него особых чувств, кроме потребительского интереса. Он рассматривал их скорее как товар, который можно купить, наподобие девушек в тех заведениях, где он бывал раньше. Разница была лишь в том, что в подобных домах отдыха, расположенных как правило за городом, не надо было участвовать в пустых играх.

Зайдя на кухню, он привычным движением набрал стакан воды и потянулся к красной коробке с «coldmind». Повертев ее в руках, он поставил коробку на место. Из головы никак не выходила Альбина, и не потому, что она ему нравилась, скорее нет, черты ее лица были далеки от утвержденных в обществе сегодняшних идеалов красоты. Нет, не это мучило его, просто он ничего не чувствовал. Интересно, а она работает сегодня?

Коробка с «cold mind» была убрана на верхнюю полку шкафа. Он поднял свой браслет с пола, вчера брошенный им небрежно на стол, последним светился отчет о приезде вызванного им для Альбины такси.

«Привет, ты сегодня работаешь?» – пару минут он не решался отправить сообщение, обдумывая, что должно последовать за этим. Но, так ничего и не придумав, отправил. В дверях появилась сонная Рита,

– Доброе утро, проснулась уже?

– Доброе утро. Нет, пока не проснулась, – широко зевая, ответила она, – я замерзла.

– Ну ничего, сегодня подготовим твою комнату, там нет этого назойливого вентилятора, – ответил Евгений, вспомнив, что надо бы разобрать маленькую комнатку, заваленную всяким хламом, куда его только девать, – иди умывайся, будем завтракать.

В ванной загудела вода, Евгений по привычке прикинул стоимость израсходованной воды. Это не вызвало в нем никаких чувств, хотя надстроенное сознание настойчиво пыталось заставить его переживать.

Внезапно включилась печка, он не помнил, чтобы с вечера задавал программу, получается, это сделала Альбина.

– О, каша уже почти готова, – сказала вошедшая Рита.

– Это ты поставила?

– Да, вчера. Мне Альбина показала, как ей пользоваться.

– Странно, ничего не помню, – сказал Евгений, садясь за стол. Рита только пожала плечами, доставая из шкафа пару чистых тарелок.

За завтраком Рита декламировала чьи-то стихи, прочитанные ей вчера вечером, после того, как она подключилась к городской библиотеке. За одно прочтение она запоминала весь стих наизусть, но только те, которые ей понравились.

– Я думаю, – важно начала Рита. – Что стихи писали математики. Каждое слово в строке есть лишь малая переменная, подвластная основной функции.

– Ты думаешь, что можно жизнь отразить в одном уравнении?

– Возможно, но не любую, слишком много неизвестных.

– Ну не знаю, моя жизнь вполне может уместиться в короткое уравнение.

– Не-ет, у тебя есть я, а это целый массив неизвестных!

– Откуда ты все это знаешь?

– Не знаю, просто знаю и все, – Рита показала в блокнотике написанную зеленой ручкой сложную формулу в несколько рядов, – вот, это стихотворение.

Евгений взял блокнотик, оставшийся у него после переезда сюда, вчера найденный Ритой в завалах ненужных мелочей в кухонном ящике. Там же она нашла и старые ручки, он с трудом мог вспомнить, когда последний раз что-нибудь писал. А ей понравилось писать на бумаге: «В этом есть что-то живое», – сказала она вчера за столом, красивым почерком написав «Маргарита» на первой страничке. Теперь же блокнот был исписан всевозможными формулами с символами, которые были неизвестны даже Евгению, несмотря на его вроде как профильное образование.

– Когда ты это успела? – удивился он, листая странички с зелеными формулами.

– Вчера. Вы вчера ворковали как голубки, вот и не заметил, – засмеялась Рита.

– Откуда ты узнала эти слова?

– Из какой-то книги. Я их не все запоминаю, только те, которые понравились.

– Смотри, не перетрудись. Не надо сразу столько читать.

– Я пока не устала! Правда, некоторые такие скучные.

– Да, скучных книг очень много. Ну что, займемся делом?

– Каким?

– Будем готовить тебе комнатку, поможешь?

– Да-а!

Покидав тарелки в мойку, они, наперегонки бросились в маленькую комнатку.

– Да, тут придется порядочно потрудиться, – воскликнула Рита, разглядывая разбросанные по комнате коробки.

– Давай так, все что тебе понравится – оставляем, остальное я уношу в кладовку в подвале.

– А там есть кладовка? А подвал большой, темный? Может там есть привидения?

– Хм, может и есть. Я там был пару раз, сам как привидение.

Работа спорилась, через час прихожая была уставлена коробками, поделенными на две части: выкинуть и выкинуть жалко. Евгений разобрал свою кровать, поделив на две равные части. Рита металась по комнате, переставляя маленькие статуэтки, найденные ею закопанными в груде коробок. Комната стала принимать жилую атмосферу, шторы были раздвинуты, открывая прекрасный вид на город.

Рита с замиранием сердца наблюдала за крохотными точками робокаров, снующих, как насекомые, туда-сюда по расстеленной перед нею затейливой скатерти улиц.

– Еще успеешь насмотреться. Пойдем, пора нести все в подвал.

Рита оторвалась от окна и подбежала к Евгению.

– Нет, надо переодеться, не в пижаме же идти.

– Я могу и в пижаме, в ней удобно.

– Так, не спорь. Иди переоденься.

Ощутив себя хозяйкой комнаты, Рита, сказав, что скоро будет, важно удалилась переодеваться. Евгений пока оттаскивал коробки к лифту. Она вернулась, когда все коробки неровными стопками стояли в лифтовом холле.

– Ты чего так нарядилась? – спросил ее Евгений, разглядывая озорной наряд, собранный из разных стандартных комплектов.

– А вдруг мы познакомимся с привидением, надо же быть готовыми ко встрече. Я же леди.

– Откуда ты этого нахваталась? Говоришь, как в старых фильмах в музее.

– Прочитала в книжках, это разве плохо? – расстроилась она.

– Нет, как раз наоборот. Просто немного непривычно.

– Спасибо, папочка, – она весело заулыбалась

Ему нравилось, что она его так называет, но было как-то не по себе. Он не ощущал того трепетного чувства будущего отцовства, которое, по его соображениям, должно было предшествовать рождению ребенка. Раз и стал отцом, в один момент, без чувств, без переживаний.

– Давай помогай, доченька, – крикнул он ей из подошедшего лифта, внося ближайшую стопку коробок.

Время было раннее, лифт, загруженный под завязку, без остановок долетел до подвальных этажей. В подвале было прохладно, слышались завывания сквозняка.

Рита выскочила из лифта первой, настороженно вглядываясь в темень плохо освещенного коридора.

– Тут точно должны быть привидения, – шепотом сказала она, пятясь назад к лифту.

– Ты что, боишься? – спросил ее Евгений, укладывая коробки на стоявшие в лифтовом холе автоматические тележки.

– Да, немного, – созналась Рита, ее лицо погрустнело, и в слабом освещении стало казаться бледным, – когда я была там, мы не раз видели привидения. Они ходили по подвалам и чердакам, очень-очень страшные! А нас заставляли туда ходить!

– Зачем? – спросил Евгений, поняв, потом, что не зачем было теребить ее воспоминания. За привидений она, скорее всего, принимала рабочих, обслуживающих здание Комбината.

– Да всякую ерунду заставляли делать! – неожиданно весело ответила Рита, – а кто не соглашался – бах! Излучателем в голову, и лежишь потом целый день, ног не чувствуешь.

– Понятно, – хмуро ответил Евгений. От ее слов в душе вскипела неизвестная ему ненависть, черная, бессильная.

– Мне одно привидение помогло бежать, – заговорщицки сказала она. – Конечно, это было ненастоящее привидение, не совсем же я дурочка.

Она хихикнула, озорно взглянув на хмурого Евгения, старавшегося вернуться обратно на веселый лад.

– Нас заставили тогда перебирать картошку или что-то другое, я не сильно понимала. Вот, а я, увидев, что воспитатель куда-то вышел, бросилась под столы и незаметно выскочила в заднюю дверь. Потом я бежала, бежала, долго бежала, а подвал все не кончался – думала, что там и останусь. А лучше там остаться, чем возвращаться в Комбинат!

– Нет, лучше вернуться домой. Ты сейчас дома,– он подошел к Рите и обнял за плечи, девочка волновалась, заново переживая воспоминания. Она продолжила рассказ, взволновано тараторя.

– А потом я добежала до конца, там ужасно пахло, кошмар. Из темноты на меня вышел почти весь седой мужчина, он долго так смотрел на меня, а я не могла сдвинуться с места от страха. За третий побег меня бы точно отправили в мозгоплавилку!

– Третий побег? Ты уже раньше убегала?

– Да, но ни разу не удавалось сбежать за территорию Комбината. Вот, потом он подошел ко мне и сказал, чтобы я не боялась и ничего не говорила. Что он мне поможет, только придется немного потерпеть. Потом он посадил меня в мешок и бросил в кузов. Я не знаю, куда мы уехали, но мне не было страшно. Никогда не забуду этот ужасный запах! – она поморщилась и громко чихнула, – приехали на какое-то поле, там по огромной куче мусора катались такие здоровые машины, очень тяжелые. Он показал, где спрятаться и дал немного хлеба, сказал, что как стемнеет, то надо идти обратно по дороге, а на развилке свернуть влево, и я попаду в город.

Евгений вспомнил, что в тридцати километрах находился мусорный полигон, значит и Комбинат был неподалеку.

– А когда ты убежала с Комбината?

– В пятницу.

– Хм, значит это они тебя искали, – размышляя, произнес Евгений.

– Наверно, а откуда ты знаешь?

– В новостях передали.

– В новостях? А это где?

– На большой панели, у нас на кухне висит.

– А-а, я поняла. Не знаю, может еще кто-нибудь убежал.

Евгений задал адрес своего места тележке и, взобравшись на нее, поманил рукой Риту.

– Ну что, поехали?

Она запрыгнула на платформу и схватилась за поручень. Тележка плавно двинулась, медленно набирая ход, проплывая мимо бесконечного ряда высоких стеллажей, заставленных под завязку разноцветными коробками, бесформенными тюками и прочим барахлом. По мере продвижения перед ними зажигался свет и гасли лампы позади, вырезая их желтым кубиком из черной бумаги коридора.

Их стеллаж был единственный пустой. Замок на пластиковой решетке послушно отворился, узнав метку ключей квартиры. Расставив три отобранные коробки с «нужными» вещами, Евгений задвинул решетку обратно, и тележка поплыла дальше вперед.

– Вот, этот запах, – зажала нос Рита.

– Если хочешь, я тебя тут оставлю, а потом тебя заберу.

– В темноте? Ни за что!

– Тогда терпи, мы недолго.

Евгений побросал остальные коробки в приемник громадного измельчителя, который с удовольствием тут же завращал барабанами, перемалывая в мелкий песок все, что попадало к нему в рот.

– Вот видишь, нет тут никаких привидений, – сказал Евгений, когда они уже проехали половину пути.

– Это потому, что слишком светло, привидения не любят свет.

– А давай посмотрим, – он остановил тележку и отключил ее.

Тут же погасло основное освещение, оставив вдалеке помаргивающие красные огоньки датчиков. Рита прижалась к нему и часто задышала.

– Страшно? – шепотом спросил он ее, она молчала, шумно дыша.

Стоя в темноте, он ждал, когда привыкнет зрение. По телу начали бегать холодные мурашки, усиливаясь при каждом неявном звуке, который мог быть на самом деле, а мог быть только в его возбужденном воображении. Обостренные чувства рождали новые ощущения, возбужденный мозг рисовал затейливые фигуры, которые вот-вот выскочат из тьмы. Отгоняя всю эту мишуру, он не мог избавиться от чувства, что за ними кто-то следит. Чувство это было вполне осознанное и к игре мозга отношения не имело, более того его подкрепляла слабая вспышка света, замеченная им еще по пути к измельчителю. Если это был такой же жилец, то почему он бродит в темноте?

– Мне страшно, – прошептала Рита, – давай пойдем домой?

– Давай, – согласился Евгений, которому самому становилось не по себе.

Он включил тележку, и яркий свет вновь вырвал их из коридора. Пока они жмурились, ухо уловило звук шагов, сомнений не было, ему не померещилось.

– Эй! Кто тут? Зачем вы прячетесь? – крикнул он, запуская ход тележки.

– Я его тоже слышала, но это не привидение.

– Думаешь? Сейчас посмотрим.

По пути до лифта, как он ни вглядывался в стеллажи, никого не было. Браслет провибрировал новым сообщением.

«Привет! Как Рита? У меня смена, закончу только вечером. Ты еще что-то хотел?».

– Кто это? – заинтересовано спросила Рита.

– Альбина. Она сегодня работает.

– Жалко. А может, вечером к ней съездим?

– Тебе понравились ее блины?

Рита закивала, смущенно улыбаясь.

– А тебе понравилась Альбина.

– С чего ты решила? – удивился Евгений.

– Я знаю, я же тоже женщина, – ответила Рита, искоса поглядывая на него.

По настоятельной просьбе Риты, они с полчаса катались на лифте вверх-вниз, пока у нее самой не закружилась голова, а живот не попросил пощады. После обеда она сразу удалилась спать в свою новую комнату, оставив Евгению самому убираться со стола.

Мойка вновь заполнилась посудой и радостно загудела, выполняя работу. До вечера еще оставалось достаточно времени к шести часам они решили поехать к Альбине, хотя она долго сопротивлялась, выдумывая все новые и новые отговорки, которые тут же разбивались о неженскую логику Риты. Девочка и впрямь оказалась очень смышленой, превосходя остротой ума взрослых.

Надо было разобраться со списком, который набросала вчера Альбина. Приняв решение, он и не думал, что предстоит столько совершить действий, чтобы формализовать человека в обществе. Начав с самого простого, он оформил медицинскую страховку, привязав ее к себе. И подал заявление на зачисление в школу.

Оставшиеся пункты Евгений решил разобрать потом, копание в бесцветных формулярах сильно утомило его, юридические тонкости его нового статуса требовали к себе тщательного изучения, а это наводило скуку.

Пришел ответ из ближайшей школы, к которой их приписали, в длинном перечне предметов и тем он смог узнать немногое, как далеко ушло школьное образование, или это он уже все забыл? Как бы то ни было, но через неделю Рите необходимо было сдать вступительный тест, или ее приняли бы с понижением рейтинга, этого нельзя допускать, иначе ей там не выжить.

Он снял очки и начал разминать затекшие от виртуальной клавиатуры пальцы. Очки замигали о поступлении новых сообщений, но он решил прочесть их позже.

Он вернулся в комнату и лег на кровать. Время замедляло свой бег, вчерашний день уже виделся где-то далеко, глаза слипались.

– Пора вставать! Ну вставай же! – расталкивала его Рита, он нехотя открыл левый глаз, – вставай! Опоздаем же!

– Встаю. Ты уже готова?

– Нет, я не знаю, что одеть.

– Одевайся теплее, остальное не так  важно.

Через пять минут они уже бежали на остановку, опережая уже появившийся за поворотом робобус.

Засаженный  высокими тенистыми деревьями парк был рассвечен в поздний час тысячами разноцветных огоньков, напоминающих рой веселых светлячков, неугомонно кружащих вокруг. Еще не было поздно, но парк пустел, раскрывая свои просторы немногочисленным группкам родителей с загулявшимися детьми.

Альбина стояла рядом с Евгением, оперевшись на перила ограждения аттракциона. Евгений держал в руках Ритину куртку и, улыбаясь, поглядывал на недоступную Альбину, пытавшуюся скрыть свое смущение за маской независимости.

– Ты в школу записался? – спросила Альбина,

Старательно делая вид, что ее это не сильно волнует.

– Да, прислали огромный список вопросов, я бы вряд ли смог сдать этот тест.

– Ну ты то понятно, – довольно улыбнулась Альбина, сверкнув на него черными глазами. – Как думаешь, она справится?

– Конечно справится, ты же ей помогать будешь, – улыбнулся Евгений, видя как ее лицо вспыхнуло.

– Вот еще, – буркнула она, отвернувшись к аттракциону.

Блестящий серебристый челнок взлетал в небо как пушинка, поднятая вверх порывом ветра. Блестящая серебристая точка уходила далеко в небо, почти скрываясь из виду, раздался звук переключения механической передачи, что-то вокруг зашипело, напоминая остановку допотопного паровоза, который можно было увидеть только в интерактивном представлении политехнического музея. Евгений хорошо помнил этот поход с классом, и теперь, ждал, что из всех щелей должны выскочить клубы пара. Потенциал магнитного поля ослаб, и челнок, набирая ход, стремительно несся обратно к земле. От зрелища захватывало дух, переживание увиденного заставляли наливаться тяжестью низ живота, глубоко дышать. Челнок врезался в невидимую преграду в нескольких метрах от земли и, игриво перевернувшись несколько раз, повис в воздухе как вкопанный.

– Пойдешь следующей? – спросил Евгений, наблюдая, как челнок медленно опускался на землю.

– Ну уж нет! – покачала головой Альбина. – Это развлечения не для моего возраста.

– Не думал, что ты такая старая.

– Как видишь, немолодая точно.

– Не придумывай, – он открыто посмотрел на нее, заставляя ее лицо вспыхнуть новыми красками.

Альбина хотела что-то съязвить в ответ, но к ним уже подбежала радостная Рита.

– Ну что, налеталась? – спросил ее Евгений, передавая ей куртку.

– Нет, конечно! Но на сегодня, пожалуй, хватит! – воскликнула она, разгоряченная после полета. – Зря не хотите полетать – это великолепно!

– Ага, а кто потом меня по кусочкам собирать будет? – недовольно сказала Альбина.

– Мы! – звонко ответила Рита.

– Вы соберете, как же.

– Ладно, – остановил ее ворчание Евгений, – у нас еще есть полчаса до рейса, предлагаю по мороженому.

– Ой, я за, я за! – запрыгала Рита.

– Я опоздаю, – начала было Альбина, взглянув на часы.

– Нет, остановка недалеко, тем более по пути, – успокоил ее Евгений, поправляя съехавшую на бок Ритину шапку.

В маленьком автокафе было пусто. Как только они вошли внутрь, ярче зажегся свет, автоматы начали источать запахи свежей выпечки и кофе, искушая случайно забежавших на огонек.

– Мороженое надо есть летом, – заметила Альбина, тем не менее садясь за столик и прокручивая меню.

– А можно я закажу? – спросила Рита.

– Давай, ты не против? – Евгений слегка толкнул локтем сидевшую рядом Альбину, за что получил тут же ощутимый удар локтем по ребрам. – Она не против.

Рита моментально пролистала меню и побежала к окну выдачи заказов.

– Она очень быстро учится, – проводил ее взглядом Евгений. – Я таким не был.

– Да никто и не сомневался, – начала было Альбина, но остановилась, задумавшись. – Думаешь, это они ее там… не знаю, прошили, что ли?

– Возможно. Но не все ли равно, хотя я за школу боюсь.

– Почему? Ей там легко будет.

– Нет, скорее наоборот, – он заметил, что Рита возвращается, и добавил шепотом, – умных никто не любит, тем более в школе.

На принесенном Ритой подносе стояли три витиеватой формы прозрачные вазочки. Первую, всю усыпанную маленькими разноцветными шариками, Рита поставила себе. Остальные были одинаковыми, с сильно замороженным кольцом мороженного и тягучим горячим шоколадов в центре с двумя палочками хрустящего печенья.

– А почему нам одинаковые? – спросил Евгений.

– Потому, что у вас похожий вкус, – ответила Рита, маленькой ложкой отправляя разноцветные кусочки в рот. Видя недоумение на лицах взрослых, она, уверенно добавила. – Я все рассчитала.

– Хм, действительно угадала, – согласился Евгений.

Альбина была поглощена поеданием десерта и делала вид, что не замечает испытующих взглядов Риты и Евгения, которые открыто сверлили ее глазами, улыбаясь во весь рот.

– Ну, хорошо, хорошо. Да, это мое любимое, – сдалась она.

Почувствовав прилив сил после мороженного, они быстрым шагом дошли до станции.

– Еще пять минут, – отрапортовала Рита, сверившись с табло.

– Идите домой, поздно уже, – тихо проговорила Альбина, смотря в сторону.

– Ничего, подождем, – так же шепотом сказал Евгений.

Он чувствовал, что не принятая сегодня доза «cold mind» к вечеру усиливала эффект. Он стал замечать в ней новые черты, которые он раньше не видел в других. Внутри этой независимой девушки, полностью соответствующей современному пониманию женщины, бился, в желании вырваться наружу, живой и добрый человек.

Подъехал робобус, вырвав из раздумий Евгения, они молча смотрели друг на друга, ни о чем не думая. Рита стояла рядом, молча наблюдая за глупыми играми взрослых.

– Все, я побежала, – Альбина поцеловала Риту и, замешкавшись, быстро поцеловала Евгения в щеку  и забежала в автобус.

– Ну что, пойдем? – спросил Евгений, как только робобус скрылся из поля зрения.

– А можно мы пройдемся пешком? Тут же недалеко.

– Можно и пешком,– согласился он. Рука было потянулась к планшету, но, теперь остановить себя ему не стоило больших усилий, приступ паники моментально испарился. – Прогулка никогда не помешает, ты же не устала?

– Нет! – Рита взяла его под руку и уверенно повела вверх по улице.

– Ты знаешь дорогу?

– Да, я изучила карту. Нам идти, – она задумалась, – чуть более получаса.

– Хм, странно, я обычно ходил быстрее, там можно срезать через дворы.

– Через дворы? Как это? – удивилась она.

– Ладно. Веди. В следующий раз покажу, договорились?

– Да.

Улица шла далеко вперед, разветвляясь яркими лучами в разные стороны, уносившими с собой редкие робокары. Город был пуст, редкие прохожие спешно проходили рядом, скрываясь в глубине жилых массивов.

– Пойдем туда, – потянула Рита его в сторону автобусной остановки.

– Но нам в другую сторону, – запротестовал Евгений.

– Я знаю. Это ненадолго.

Они подошли к остановке, на которой стояло несколько сонных людей, ожидавших автобус. Чуть поодаль позвякивал игровой автомат, проигрывая детскую мелодию, приглашая попытать счастье.

Около автомата стоял грустный ребенок, сжимая в кулачке последний жетон, рядом нервничали его родители, уговаривая закончить игру.

– Милый, не повезло сегодня, так бывает, – гладила его по плечам невысокая женщина, с испуганным птичьим лицом.

– Да, сынок, это же игра, тут редко кому везет, – подбадривал как мог его отец, довольно плотный мужчина с мясистым простым лицом.

– Но вы же обещали мне медвежонка, – хныкал мальчик, смотря то на мать, то на отца.

– Милый, но у нас нет сейчас денег, подкопим чуть-чуть и купим, но потом, хорошо? – шептала мать, боясь, что ее услышат другие пассажиры на остановке, но им не было до них дела.

– Давай, последний раз  попробуешь и пойдем домой, хорошо? – подмигнул ему отец.

Мальчик кивнул и собрался вставить последний жетон в щель автомата, но передумал и еще раз нажал на ручку запуска.

Автомат довольно заурчал, перебирая виртуальными шестернями, на экране забегали яркие разноцветные циферки, выводя случайную комбинацию. Число почти совпало с кодом приза, и автомат радостно заиграл, призывая не упустить свой шанс.

Мальчик поднес заветный жетон к щели,  но его остановила Рита, мягко взяв за руку.

– Подожди, не сейчас, – сказала она и нажала рычаг снова.

На этот раз число было совсем другим, и автомат призвал не огорчаться. Рита нахмурилась, сильно задумавшись, и запустила автомат еще несколько раз. Число было совсем далеким от кода желанного приза.

– Вот теперь давай, – подмигнула она мальчугану.

Его родители с неодобрением смотрели на нее, но мальчишка, глядя в ее большие уверенные глаза, не колеблясь вложил последний жетон в щель и нажал рычаг.

Автомат долго перебирал числа, экран радостно замигал, старомодные 8-битные фанфары разнеслись по остановке, заставив хмурых пассажиров оглянуться. Внутри автомата что-то зашуршало, затрещало, и в руки мальчишке упала яркая коробка с рыжим медвежонком.

– Спасибо! – воскликнул мальчишка, прижимая заветный приз к груди.

Рита улыбаясь подмигнула ему, но улыбка тут же слетела с ее губ, смытая недобрыми взглядами его родителей.

– Я сделала что-то плохое? – удивилась она, глядя на них.

– Пойдем, пойдем, Кирюша, нам пора домой, – уводила радостного мальчика мама. Мальчишка помахал Рите рукой, не выпуская другой медведя.

– Она хорошая, – сказал он маме, когда они уже отошли дальше.

– Нет, милый, с ними дружить нельзя, – настраивала его мать, думая, что никто ее не слышит.

Отец ребенка что-то хотел сказать Рите, но увидав Евгения, не выдержал его взгляда и поспешно удалился.

Подошел автобус и забрал последних свидетелей. Рита недоуменно смотрела вслед удалявшейся семье, обида от чего-то непонятного и, как она чувствовала, нечестного жгла ее сердце, заполняя глаза крупными слезами.

– Разве я сделала что-то плохое? Почему они так со мной? – почти плача спросила она Евгения.

– Ты ничего плохого не сделала, ты все сделала правильно, – он пытался успокоить ее, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, понимая, что тут поможет только жизненный опыт.

– Папа, почему, почему они так? – Рита заплакала, дрожа, как от холода.

– Они тебе завидуют, – он обнял ее. – Пойдем домой, ты устала, и я устал.

– Почему они мне завидуют? Разве у них нет того, что есть у меня?

– Не знаю, сможешь ли ты сейчас это понять, но никто не любит умных.

­– Но почему? Тот, кто умнее он поможет другим, и сделает всем лучше?

_­­­– Ты права, но жизнь, к сожалению, другая.

– Но почему?

– Давай я подумаю, а потом отвечу, хорошо?

– Хорошо, – ответила серьезным тоном Рита. – Но ты мне обязательно, обязательно объяснишь.

Дома Рита заперлась в своей комнате и долго не выходила. Евгений, сильно скрепя мозгами, готовил ей на завтра задания по подготовке к вступительному тесту. Время уже шло к полуночи, когда она с горящими глазами пришла на кухню.

– Что такое зависть? – спросила она, садясь с ним рядом.

– Зависть, – он снял интерактивные очки, – зависть, как говорят, плохое чувство. Это когда ты хочешь иметь то, что есть у других, но нет у тебя.

– Но не может же быть у всех все поровну?

– Не может, пока ни у кого не получилось.

– Но если это все понимают, тогда почему продолжают завидовать?

– Ты очень сложные вопросы задаешь на ночь глядя. Нет ничего плохого в стремлении обладать тем, что ты хочешь, хм, если конечно это не идет вразрез общественному порядку. Но все же, не всегда зависть может быть плохой.

– Как это?

– А вот так. Тебе же нравятся волосы Альбины?

– Да, они у нее длинные, красивые.

– Тебе бы хотелось иметь такие же?

– Конечно, мне должно пойти.

– То есть тебе немного, но завидно, так?

– Нет! – выпалила Рита, но, подумав, тихо добавила, – завидно, но я не хочу их у нее забрать.

– И не получится. Скоро у тебя свои вырастут, и посмотрим, кто еще кому завидовать будет.

– Мне кажется, я поняла.

– Не торопись с выводами. Так, давай к делу. Я завтра иду на работу, – он перебросил ей на планшет список тем, Рита сосредоточенно кивнула, понимая серьезность вопроса. – тебе надо будет за завтра это изучить. Как я вернусь, пойдем погуляем. Справишься?

– Да. А теперь пора спать, – скомандовала она.

– Слушаюсь! – радостно ответил он, видя, что настроение у нее улучшилось.

 

5.

 

Неделя пролетела неожиданно быстро, катастрофически ни на что не хватало времени, но в этом был и свой азарт, позволяющий не чувствовать усталость в непривычном для стандартизировавшегося организма ритме. Евгений перестал брать дополнительные восемь часов переработки, чем вызвал нездоровое удивление со сторон коллег, которые с радостью распорядились освободившимися часами в свою пользу. Было довольно забавным то, что возможность переработки считалась поощрением, и отказ Евгения означал как минимум снижение его рейтинга, что в вскоре приведет к замораживанию его профиля в Системе как потенциального кадрового резерва. Он отдавал себе отчет о своих действиях, разрушая ясную перспективу своей жизни в пользу довольно туманного будущего, на счет которого он строил далеко идущие планы.

А планов было много, пожалуй, он последний раз в детстве позволял себе так мечтать или, все же, планировать? Ему не хотелось считать свои задумки беспочвенными мечтами, и имеющийся житейский опыт то и дело останавливал его дружеским советом, чтобы он слишком сильно не воодушевлялся. Определенно, отказ от вездесущего БАДа «coldmind» имел положительный эффект, ощущался прилив сил и желания, не того, позорного плотского, возникающего при взгляде на противоположный пол, хотя, что в этом было позорного, он понять не мог. Рафинированность общества заставляла людей превращаться в бесполых существ, занятых только складированием бесполезных цифр на счета. Эти изменения заметили и его коллеги женского пола, почему-то женщинами он не хотел их называть, которые сквозь одноликую маску стали с интересом в глазах отвечать на его порой бесцеремонные взгляды, скользившие по их идеальным фигурам.

Но пока его в первую очередь интересовал вопрос, сможет ли Рита вписаться в школьный коллектив. Она делала большие успехи в учебе, проглатывая порой целый разделы целиком. Особенно ей легко давались технические науки. Основы физики, химии, кибернетики Рита переводила на одной ей известные математические закономерности, благодаря которым безошибочно отвечала на любой вопрос.

Нельзя сказать, что она воспринимала это как игру, отчасти безусловно да, но на удивление, она быстро поняла, что учеба только с виду кажется игрой, в самом начале, а потом превращается в монотонную работу, необходимую, но часто неинтересную.

Именно такой неинтересной работой Рита сразу же огласила историю. С литературой и языками было значительно проще, но вот с историей. Порой она задавала такие вопросы, обнажая явные нестыковки официального курса с базовыми понятиями экономической теории или простой логики, что Евгению не удавалось найти никакого объяснения, заставляя его самого задуматься о том, что никогда не казалось столь спорным, он всегда воспринимал историю как что-то не требовавшее рассуждений или доказательств. Что ж, этого требовала Система, а разве когда-то было иначе? Возможно это еще пылилось на бесконечных полках архивов, но имело ли это смысл, пожалуй нет. Засидевшись как-то до полуночи в подобных рассуждениях с Ритой, они решили, что историю не стоит постигать умом, а надо просто запомнить и сдать.

Но тут проявилась новая проблема – Рита не могла запоминать информацию как автомат, иногда Евгению казалось, что у нее есть программный код, блокирующий такую простую способность любого человека. Решение было найдено после двух бессонных ночей подряд, когда у нее начиналась тихая истерика от бессилия совладать с собой, он ей предложил воспринимать историю как художественную литературу, плохую, написанную серым академическим языком, с нестройностью сюжета и отсутствием сколь уж правдоподобного окончания.

Литературу Рита поделила сразу на две большие группы: плохую и хорошую, отнеся почти все признанные сегодня  произведения в первую группу. После ужина они каждый вечер выходили гулять по окрестностям. Он научил Риту срезать расстояние через жилые кварталы, проходя по скрытым от посторонних взглядов узким проходам между домами, неизвестных также и всезнающему городскому Навигатору. Тогда Рита важно заявила, что более не намерена слепо доверять заученной карте города, а собственными ногами изучить каждую улицу. Он заметил, что это слишком серьезная задача и изучить весь Город может не хватить жизни, предложив начать с ближайших улиц и кварталов.

Однажды, во время прогулки они встретили соседа по лестничной клетке, неторопливо шагающего домой. Рита, с присущей уже ей галантностью, почерпнутой из старых книг, представилась, заставив нервничать Евгения, совсем забывшего про легенду о внезапно появившейся дочери, а ведь Альбина постоянно напоминала ему в их короткой ежедневной переписке.

Павел Андреевич, так звали их соседа, оказался очень деликатным и не задавал лишних вопросов, только раз позволив себе бросить на Евгения удивленный и одобряющий взгляд.  Дети безошибочно определяют хороший человек или плохой, чувство доверия, возникшее у Риты к этому немного печальному человеку, передалось и ему. Уже после того, как они распрощались, пообещав друг другу непременно пообщаться подольше, Рита целенаправленно напросилась в гости, она спросила его, все ли соседи такие же хорошие люди. Евгений не нашелся что ответить, сказав правду, что он не знает больше никого.

– Но мы же все живем в одном доме, как можно жить не знать друг друга?» – удивлялась Рита.

– Современный человек самодостаточен, наверно дело в этом, – ответил он, с грустью поглядывая на бетонные исполины многоквартирных комплексов.

– Но люди же не роботы! Не такие, как мы, – сказала Рита, испугавшись своих слов.

– Милая, запомни, ты – человек, не робот. И я тебя люблю, и Альбина, а разве можно любить робота?»

– Можно, я читала об этом в какой-то глупой книжке.

Он вспомнил, что это был раздел истории, посвященный развитию общества, там довольно нудно объяснялось какая степень развития общества позволила человечеству с пониманием относиться к все большему сообществу людей, осознанно выбравшему антропоморфных роботов в качестве спутника жизни.

– Я поняла разницу, я в любом случае человек. И все ребята с Комбината тоже люди, верно?

– Абсолютно точно, и никогда об этом не забывай, чтобы тебе не говорили.

– А что мне могут сказать?

– К сожалению многое, и это еще одна настоящая человеческая черта, – вздохнул он.

– Не беспокойся, папочка, я сильная, – твердо ответила Рита, слегка топнув ножкой.

– Я знаю, ты сильная, но нет ничего позорного в слабости.

Рита задумалась, и они возвращались домой молча, каждый погруженный в свои мысли. Уже перед самым подъездом она остановилась и, сверкая глазами, заговорщицки прошептала.

– А давай каждое утро будем начинать с тренажерного зала. Тогда нас никто не сможет сломить!

– Давай, но только после сдачи экзаменов, договорились? – он рассмеялся от наивности ее предложения, отметив, что это, пожалуй, самое простое решение, а быть может, как и все простое, самое надежное.

– Оk! – воскликнула она устаревшим выражением. –  Только не сопротивляйся!

– Я буду стараться.

 

В день экзамена больше всех нервничал Евгений, Рита, облаченная в мантию олимпийского спокойствия, сказала, что все будет хорошо, незачем беспокоиться. Без тени сомнений на лице она расчистила кухонный стол и села за него, ожидая вызова автоматизированной приемной комиссии.

Ровно в полдень ее браслет призывно зажужжал, оповещая о приглашении к сдаче экзамена. По правилам ей разрешалось пользоваться только своими знаниями и чистыми листами в цифровом блокноте или по старинке используя тетрадь и ручку.

Рита налила себе большую кружку сладкого чая и насыпала две горсти конфет из синтетического шоколада. Евгений пожелал ей удачи и вышел, по правилам присутствие взрослых не допускалось.

Рита надела очки и села за стол, Система получила подтверждение ее личности и стала медленно загружать экзаменационное поле. Перед е глазами появились разноцветные ящики с вложенными заданиями, каждый цвет соответствовал определенному предмету, а яркие полоски на выглядывающих листах делили задания по сложности. Отодвинув за спину ящики с гуманитарными науками, она решила первые два часа набрать максимальное количество балов по техническим дисциплинам.

Выбрав пакет самых сложных заданий по математике, отмеченных тремя красными полосками, Рита быстро, но не торопясь, сразу после прочтения писала ход решения, стараясь делать его как можно короче.

Со стороны было видно, что ей это давалось легко, только и мелькали в воздухе руки, рисовавшие замысловатые узоры, но за видимой простотой скрывалась усиленная работа мысли. Уже было заметно, как начала таять первая кучка конфет, а правая рука все чаще тянулась за кружкой с чаем.

Евгений, стоя в коридоре, краешком глаза наблюдал, нервно переступая с ноги на ногу. Особых причин для волнения не было, но все же, проецируя на нее свой школьный опыт, он понимал, как ей будет тяжело вписаться в коллектив, если ее рейтинг не будет соответствовать ее возрасту. Он хорошо помнил, как бывают жестоки дети, выбравшие для себя объект для насмешек и издевательств, подчинившись коллективному стремлению повысить свою доминантность за счет другого, не всегда более слабого, но отличающегося от них, а следовательно чужого. Именно таким, чужим, он долгие годы чувствовал себя после долгих месяцев, проведенных в больнице. Как долго и упорно он работал над тем, чтобы его рейтинг вернулся обратно на средний уровень для его возраста, как все же смешно это выглядело теперь, имея понимание взрослого о бессмысленности этой недоброй игры, навязанной взрослыми, но как тяжело ребенку будет противостоять всей этой системной истерии. Мысль повела его дальше, и он определил для себя, что дети гораздо более жестоки, чем взрослые, он вновь взглянул на дочь, и ушел к себе в комнату, понимая, что если Система зафиксирует его присутствие, результаты экзамена могут признать не действительными.

Голова кружилась от воспоминаний и переплетенных с ними мыслей о ее будущем,

об их будущем. В отличие от многих родителей его не расстроило бы не столь выдающаяся, как требуют остальные от своих чад, успеваемость. Сама по себе оценка знаний глубоко порочна без возможности проверки применимости полученных или вызубренных знаний.

Он лег на кровать, закрыв лицо руками, оно горело от волнения, кровь усиливала темп, заставляя голову гудеть, как напряженный от пара котел. Отбрасывая назад не вовремя всплывшую рефлексию по школьным годам, а вместе с ней и запутавшиеся мысли о Рите, он ясно увидел главное, отчего его так лихорадило, эта была простая мысль, точнее сказать это было понимание, а может принятие, а может… да, здесь подойдут множества определений общепринятой психологорелигиозного учения, так стремительно заполонившего все вокруг много десятков лет назад, вобравшего все известные конфессии, объединив их в единую общественную матрицу. Он резко сел, движением тела отбрасывая бессмысленные поиски нужного термина, набившей оскомину учения, к которому он всегда относился с известной долей презрения. Щурясь под слабыми лучами позднего осеннего солнца, приглашающего его освободиться от дурацких мыслей и присоединиться к его веселой забаве.

Евгений подошел к окну и просто смотрел вперед, не выделяя для себя какой-либо объект для изучения. Улица жила своей жизнью, город, затянутый в выходной, медленно просыпался. Луч солнца скользнул по его лицу, и он с благодарностью посмотрел на его бледный желтый диск. Он открыл свой профиль на браслете и с улыбкой увидел имя Риты в поле «Дети». Именно это его сегодня так взволновало и, с другой стороны согревало, вот уже несколько дней он ловил себя на мысли, что внутри себя завет Риту не иначе как дочерью, чувствуя приятное покалывание в сердце. То, что, как ему казалось, Рита приняла моментально, еще в том скверике, то чувство все это время преодолевало построенные им по указке общества преграды.

Цифровая стрелка дошла до трех часов, тут же зажужжал браслет, принимая входящее сообщение. Евгений отклонил прослушивание, выводя распознанный текст на экране браслета. Он почти не пользовался гарнитурой, неуютно себя чувствуя с посторонним предметом в ухе.

« Как дела? Какой рейтинг?» – спрашивала Альбина. Сегодня у нее был выходной, но она не захотела приехать к ним, сославшись на занятость, но по голос он услышал, что она обманывает.

«Пока не знаю.» – быстро набрал он ответ джойстиком.

«Так что ты медлишь?» – возмутилась она.

«Уже иду».

Он застал Риту сидящей с ногами на стуле, обхватившей руками колени и тихонько плачущей, в ворохе оберток небрежно лежали интерактивные очки, на полу валялась исписанная затейливыми формулами тетрадь.

– Что случилось?  – подняв тетрадь, спросил он. Машинально пролистав ее, она была исписана почти полностью.

– Я не сдала, – по слогам прохныкала она, бросив на него извиняющийся взгляд.

– Не может быть, сейчас посмотрим, – весело подмигнув ей, ответил он, хотя у самого внутри все кипело от волнения. – Так, ну почему же не сдала, вот, у тебя по математике, физике и по химии с биологией – да тут высший балл. По-моему все отлично.

Рита с благодарностью посмотрела на него, слабо улыбнувшись.

– Правда? – прошептала она. – Ты правда не злишься?

– А почему я должен злиться? – удивился он, бегло пролистав остальные кейсы с заданиями, почти по всем остальным предметам она не набирала нужный балл, и это резко понижало ее рейтинг. – Я считаю, что у тебя отличный результат. Не стоит так безапелляционно относиться к оценкам. Не забывай, что на подготовку у нас была только неделя. А отвечать тебе пришлось как учащемуся долгие годы.

– Но мой рейтинг понизили. Теперь меня переведут к отстающим? Это же ужасно!

– Давай дождемся результатов комиссии, не стоит торопиться с выводами, – успокоил он ее, напрягшись от того, что она уже где-то подхватила эту заразу школьного соперничества. – В любом случае тебе стоит уяснить, что этот рейтинг всего лишь линейка, которой пытаются мерить человека, но люди все разные и главное что у тебя тут и тут, а не цифры.

Он показал ей на голову и сердце, постепенно успокаиваясь.

– Я не совсем поняла, – заулыбалась Рита. – Но это мне нравится. Давай обедать?

– Давай, убирай со стола, а то что-то ты намусорила.

– Можно я приготовлю обед? – бодро вскочила она со стула, будто и не было слез огорчения.

– А ты не устала? – Рита отрицательно замотала головой, глаза ее радостно искрились, как обычно. – Ну, тогда давай, а я пока Альбине отвечу, а то она волнуется.

– А она приедет к нам сегодня?

– Она сказала, что занята.

– Ну вот, а я думала она приедет, у меня все-таки экзамен.

– Я ей передам, пусть задумается.

– Нет, а давай мы к ней приедем. Мы же не были у нее дома.

– Я не против, главное, чтобы она не была против.

– Она не будет против, – уверенно ответила Рита и добавила свое коронное. – Я все рассчитала!

 

На середину пруда за большой серой уткой семенила группа уже давно оперившихся утят, способных перенести дальний перелет, с виду являвших собой чистую копию матери. Мамаша о чем-то перекрякивалась с двумя другими утками, копавшимися в водорослях около берега, утята послушно молчали, не вмешиваясь в разговор взрослых особей.

Рита во все глаза наблюдала за этим важным выходом водоплавающих, запоздавших к отлету в теплые края. Как только автомат начал разбрасывать по водной глади положенную дозу корма, весь стройный ряд с радостным кряканьем разнесся по всему пруду. Каждая утка спешила к свободному комку яркого комбикорма, копавшиеся в водорослях утки, как бы нехотя бросили свое занятие и поплыли к ближайшей к ним оранжево-желтой кучке, слепленной из нескольких комков подводным течением принудительной циркуляции. Рита довольно усмехнулась и направилась к сидящим на другом конце Альбине с Евгением.

– А я в школе училась плохо, – сказала Альбина, глядя на вприпрыжку шагающую к ним Риту. – У нас все были не фонтан, так, чуть выше нижнего уровня. Ты-то был отличником, верно?

– Да, но не потому, что мне этого хотелось, так было надо, – он держал ее ладонь в своей, грея ее озябшие пальцы.

– А я хотела, хотела быть лучшей.

– Почему не стала? Ты вроде такая целеустремленная.

– Может только с виду, – улыбнулась она. – Это было невозможно. Еще на втором году обучения нам объяснили что почем, как ни старайся, но выше заданного уровня не поднимешься. У нас были ребята, которые пытались, но ничего не вышло. Там что-то пересчитали, и в итоге сравняли их со всеми.

В это время подошла Рита и, хитро прищуриваясь, заявила.

– А я  знаю, почему они не хотят улетать на юг.

– Кто они? – не сразу сообразил Евгений.

– Как кто? – удивилась Рита. – Утки, конечно же.

– Хм, никогда об этом не задумывалась, – сказала Альбина. – Сколько себя помню, они тут были всегда. Вот те две, по-моему, старше меня.

– Им незачем лететь на юг, так как здесь их кормят круглый год.

– А начнутся морозы, что тогда? – решил поспорить Евгений, проверяя стройность мысли дочери.

– Пока есть корм – холода не страшны! – резюмировала она. – А в метели они прячутся вон в тех домиках.

– Ну что ж, убедила, молодец, – похвалил Евгений, приглашая сесть рядом.

– Пойдемте гулять! Еще успеете насидеться, – Рита схватила их за руки и потянула к себе.

– Идем, идем, – поспешил встать Евгений, боясь, как бы она не оступилась и не слетела в пруд по покрытому легкой изморозью берегу.

– Поздно уже гулять, да и больше негде, – сказала Альбина, поправляя на себе длинную куртку. – Мой городок маленький, у нас есть только небольшой парк, да этот пруд.

– Тогда куда пойдем? – спросил Евгений, поймав за руку неугомонную Риту. – Наверное, ты хочешь нас пригласить к себе в гости.

Альбина смущенно покраснела, но не отвела взгляд.

– У меня, конечно, не так богато, как вы наверно привыкли, – начала она известную песню.

– Идем! – перебила ее Рита, хватая папу под руку, а второй рукой притягивая к себе Альбину.

– Ты заканчивай прибедняться, – сказал ей Евгений. – Я не голубых кровей, сам большую часть жизни жил в таком городке, и ни капельки не жалею об этом.

– Еще скажи, что тебе тут нравилось, – незлобно огрызнулась Альбина.

– У меня там были друзья, а Городе у меня друзей нет.

– А Павел Андреевич? – удивилась Рита.

– А кто это? – настороженно спросила Альбина.

– Наш сосед, мы его встретили как-то вечером во время прогулки. Хороший человек, – ответил Евгений.

– Смотри, может оказаться агентом внутреннего отдела, – прошептала Альбина, почему-то боязливо оглянувшись.

– Нет, не думаю. А откуда ты о них знаешь?

– Потом расскажу, тут не место, – шепнула она, продолжая разыгрывать конспирологию.

– А кто это? – вмешалась в разговор Рита, вертя головой, ища ответа то у одного, то у другого.

– Помнишь сканирующую станцию? – спросил ее Евгений, она судорожно сжала его руку. – Так вот агенты работают самостоятельно, не выделяясь, можно сказать скрытно.

– А что они ищут? Почему они должны скрывать свою работу?

– Не знаю, милая. Наверное, должны так делать, такова Система.

– Павел Андреевич не агент, – уверенно заявила Рита.

– Вы были у него дома? – спросила Альбина.

– Нет, не были, –ответил Евгений. – Но мы и у тебя не были, может ты тоже, агент?

Рита рассмеялась, а Альбина недовольно хмыкнула, но все же, заражаясь от Риты, рассмеялась.

Ее дом был далеко посажен внутри безликого квартала, ничем не примечателен и без прямого указания вряд ли был бы кем-то найден.

В маленькой квартире было тепло и уютно. Уже  в прихожей их встретил манящий сладкий запах свежей выпечки, Рита, повинуясь ему, забежала на кухню, откуда раздались радостные вопли.

– Хоть обувь сняла, – улыбался Евгений, смотря на застеснявшуюся Альбину, будто пытающуюся спрятаться в укромных уголках своей квартиры. – У тебя очень хорошо.

– Спасибо, – она хотела еще добавить про малую площадь, но увидев искренность в его глазах, радостная, по-хозяйски забрала его куртку и повесила рядом со своей.

– Ну что вы там застряли, идемте есть! – раздалось с кухни.

– Иди руки сначала помой, – скомандовал Евгений.

Рита послушно побежала в ванную, старательно вытираю руки салфеткой.

На столе, прикрытый белым полотенцем из хлопчатобумажной ткани, стоял румяный пирог, густо утыканный с дольками ягод по окружности.

– Сама испекла? – живот Евгения одобрительно заурчал, отчего все рассмеялись.

– Да, пеку иногда, когда настроение есть.

– Спасибо, – сказал Евгений, садясь во главе маленького столика, – надеюсь, я не твое место занял.

– Сиди, сиди, – успокоила его Альбина,  доставая кружки из шкафчика.

– А ты меня научишь, научишь? – прыгала рядом Рита.

– Научу, конечно, но не сегодня.

– Ты обещала! – Рита, удовлетворившись, села с другого конца, хитро посмеиваясь.

Альбина села за стол, так, что ее колени чуть-чуть касались ног Евгения. Она бросила на него взгляд, но он даже бровью не повел, продолжая строго смотреть на хитрую лисичку напротив. Длинным ножом Альбина профессиональным движением порезала пирог, раздав каждому по внушительному куску.

Не дожидаясь чая, Рита откусила большой кусок и довольно зачавкала.

Тарелка с пирогом быстро сократилась на половину, разговор шел весело, ни о чем, как бывает в теплой компании под горячий ароматный чай. Время пролетело незаметно, стремительно приближаясь к новому дню.

Евгений смотрел на настоящую Альбину, с ее изящными, тонкими, но сильными хозяйственными руками, чуть раскрасневшимся от чая и смущения лицом, ярко вспыхивающими черными глазами, всякий раз, когда она бросала на него быстрые вопросительные взгляды и получала нужный ей ответ. Рита изредка похихикивала, не понимая этой игры взрослых, но чувствуя важность момента.

– Нам пора домой, – сказал он, нехотя поднимаясь, расслабленный съеденным и от волнующей теплоты, исходящей от хозяйки дома.

– Да, пора, – с сожалением ответила Альбина. – Мне тоже завтра в смену. Не надо, я все уберу. Заберете остатки пирога, а то я столько не ем.

Рита оставила чашки на месте и удалилась в прихожую.

– Спасибо, что пригласила, – прошептал Евгений, подойдя к ней вплотную.

– Спасибо, что пришли, – прошептала она, пряча глаза в сторону.

Ему захотелось ее поцеловать, он уже давно не испытывал подобных желаний и не знал, как его верно оценить. Руки сами обняли ее и притянули к себе, она не сопротивлялась. Их глаза долго смотрели друг в друга, медленно сливаясь в один взгляд, губы сомкнулись в робком поцелуе, Альбина ласково обвила его шею руками, разрешая ему быть увереннее в своих чувствах.

Они не заметили, как на кухню вошла одетая Рита, хотевшая было пожурить их за медлительность.

– Вы взрослые прямо как дети! – воскликнула она, заставив обоих покраснеть от смущения, но не выпустить друг друга из объятий.

 

 

 

 

6.

 

– Твой автобус, – сказал Евгений, заметив показавшийся за поворотом желтый кузов школьного робобуса, – не переживай, все будет хорошо.

– Я боюсь, – прошептала Рита, сильно сжимая ему руку.

– Я тоже боялся, когда первый раз пошел. Это пройдет. Ну, давай, будь умницей, сообщай, договорились?

Рита выпрямилась и уеренно кивнула. Она уверенно вошла в автобус и, повернувшись, помахала ему на прощание рукой. Робобус определил ее и, выполнив программу, закрыл двери, скрывая ее чуть бледное лицо. Евгений еще долго стоял на месте, провожая взглядом след уже давно скрывшегося автобуса, в душе рождалось странное чувство, которое он не мог для себя отчетливо определить, списывая все на естественную тревогу.

Браслет прожужжал, оповещая о приближении его рейса, он затянул потуже шарф и скорым шагом направился к остановке.

В плавно покачивающемся автобусе Рита с трудом нашла свободное место и села в самом конце рядом с густо размалеванной девочкой, одетой в яркий костюм. Девочка презрительно осмотрела Ритин наряд и недовольно хмыкнула.

– Привет, – широко улыбаясь, поздоровалась Рита.

– Ну, привет, – растягивая слова, ответила девочка и неодобрительно покачала головой, увидев короткие волосы Риты, когда она сняла шапку. – Откуда ты?

– Ой, я издалека, – загадочно улыбнулась Рита, отрабатывая придуманную Альбиной легенду. – А ты?

– Я? – удивилась девочка. – Из Города, конечно же.

– Меня зовут Рита. А как тебя зовут?

– Рита? Так себе имя. Я Каролина, – девочка не выдержала и улыбнулась Рите в ответ, сломав неестественную маску взрослой надменности.

– Я рада с тобой познакомиться.

– Хм, у вас там все так говорят?

– Не знаю, я так говорю.

– Ой, ну смори. Сейчас так не говорят.

– А как говорят?

– Никак не говорят. Зачем вообще это говорить?

– Как зачем? Я действительно рада с тобой познакомиться, что тут такого?

– Ты меня не знаешь, что-то ты слишком радостная, у нас таких не любят.

– А я и не стремлюсь, чтобы меня все любили. По-моему это как-то странно, когда тебя все любят.

Каролина задумалась, вновь оглядев Риту. В ее глазах был неподдельный интерес, а детское личико, искаженное взрослым макияжем, перестало быть неестественно холодным,

Робоус остановился возле входа, выпуская не особо спешащих учеников. Они вышли последними, Каролина махнула рукой в сторону небольшого корпуса.

– Увидимся в обед, – Каролина перекинула свой контакт Рите. – Мы с тобой в разных группах.

– Да, я не сдала тест, – призналась Рита.

– Да никто не сдает эту хрень, – воскликнула Каролина. У нее пропал наигранный акцент. А в глазах зажглись нотки ярости. – Я два года свой рейтинг растила, козлы! Ладно, давай, пока!

– Пока! – кивнула ей Рита.

Каролина подобрала свои пепельные волосы под куртку и побежала в правый большой корпус. Рита вставила наушник в ухо, и он тут же скомандовал ей идти прямо к центральному входу.

Учебный центр представлял собой несколько корпусов, связанных друг с другом узкими коридорами. За корпусами, скрытые от взглядов с шоссе, находилось футбольное поле, несколько игровых площадок и выполненный из темно-синего стекла бассейн.

Рита была одна из немногих, кто пришел с небольшим рюкзаком, большинство школьников шло с пустыми руками, первым делом подбегая к автоматам со всевозможными сладостями. Рита отключила направленный звуковой динамик от себя, переведя цифрового гида на свой наушник.

Она подошла к информационной стойке и зарегистрировалась. Система, немного подумав, создала для нее расписание, первая пара начиналась через пять минут, гид в наушнике настойчиво призывал не терять времени. Рита спрятала его в кармане и стала разглядывать схему учебного комплекса. Определив куда ей надо идти, она побежала в класс.

За невзрачной дверью, ведущей в аудиторию, скрывалась вытянутое широкое помещение с расставленными виде сот столами, рассадка учащихся практически исключала любой их контакт, в котором они, по беглому взгляду на уткнувшихся в свои планшеты учеников, не особо нуждались. Незамеченная никем, она села за ближайший свободный стол, система тут же отметила ее, высветив на экране стола список заданий на сегодняшний урок.

На столе замигали интерактивные очки, приглашая начать прослушивание вводной лекции, Рита нехотя взяла их в руки и оглянулась вокруг, все уже надели очки и сидели с одинаковыми застывшими лицами. Она вспомнила занятия в Комбинате, руки ее задрожали от волнения, но здесь она не чувствовала того неистребимого гнетущего поля, под властью которого они находились ежесекундно на Комбинате.

Очки погрузили ее в виртуальную аудиторию с классическими длинными столами, стоящими на наклонном полу. Снизу у доски нервно ходил маленький человек и выразительно размахивал руками, он рассказывал какую-то историю, пытаясь движением передать накал борьбы или схватки, но Рита не могла сосредоточиться, ее больше интересовали другие  учащиеся, настороженно слушавшие его. За окнами виднелось странное, будто нарисованное солнце, ясное голубое небо с невесомыми клочьями белых облаков.

Внезапно она почувствовала на себе пристальный взгляд, около нее стоял маленький мужчина и недовольно смотрел на нее.

– Я для кого рассказываю? Для себя? Так мне это не надо, я и так все знаю! – возмущался он.

Рита вжала голову в плечи, пытаясь найти свой рюкзак, но его в виртуальном пространстве не было, а на голой парте лежала только кем-то забытая ручка. По залу раздались тихие смешки, несколько человек повернулись к ней, наконец, обратив на нее внимание.

– Извините, пожалуйста, – смущенно улыбаясь, сказала Рита. – Я немного отвлеклась.

– Больше не отвлекайтесь, я два раза повторять одно и тоже не буду.

Мужчина направился вниз к доске, когда Рита, подстегиваемая непонятным чувством, остановила его.

– Извините, пожалуйста! А у вас не найдется листа бумаги или тетрадь?

Маленький преподаватель развернулся и удивленно посмотрел на нее. Пауза, казалось, сильно затянулась, его лицо подергивалось в странной улыбке, или, быть может, случился сбой в программе. Рита обеспокоенно смотрела на остальных, но они уже потеряли к ней интерес, занимаясь своими непонятными делами.

– Найдется, – наконец «отвис» преподаватель и протянул ей неизвестно откуда взявшиеся чистые листы. – Теперь, я надеюсь, все в порядке?

– Да, спасибо большое, – Рита огляделась, ручка была только у нее на столе.

Преподаватель продолжил свой рассказ, спускаясь вниз. Его речь рисовала неведомые старинные миры с быстрыми колесницами, бесстрашными возницами и кровожадными императорами. В особо яркие моменты он слегка подпрыгивал, а голос его возвышался почти до фальцета.

Первое время она старательно записывала озвученные им даты, события, но уже скоро снова перешла на свой математический код, заполонив листы затейливыми изгибами математических функций.

Время пролетело незаметно. Осмысливая рассказанное преподавателем, она перестала видеть других вокруг себя, мысленно вступая с преподавателем в спор, находя нестройность в его красочном рассказе, задавала вопросы, и тут же отвечала сама, добавляя новые переменные в свои формулы.

– Ну что ж, посмотрим, – сказал преподаватель, закончив свою речь. Он поднялся на самый верх к столу Риты и протянул к ней руку, – можно взглянуть на Ваш конспект?

Рита, смущаясь, протянула ему полностью исписанные листы. Преподаватель долго всматривался в них, потом пристально посмотрел на нее.

– Вы можете это прочесть?

Рита утвердительно кивнула, сильно зардевшись от волнения.

– Не сочтите за труд, можно вот с этого места? – он вернул ей листы и показал пальцем в случайную формулу.

Рита, запинаясь, тихим голосом стала рассказывать про особенности земледелия Древнего Египта, преподаватель одобрительно кивал, руками призывая ее говорить громче. Чувствуя уверенность, Рита громко и четко рассказывала, периодически сверяясь со своими записями.

– Все верно, Вы просто молодец, барышня, – похвалил он. – Я не очень понимаю Вашу систему, но она работает. Единственно, хотел бы уточнить Ваш расчет производительности, он не верен.

Рита зарделась еще больше, и в глазах ее вспыхнул огонек возмущения.

– Нет, мой расчет верен. Тут не может быть ошибки! – голос ее дрогнул от волнения, но она взяла себя в руки и, свободно вращая в воздухе крупными массивами данных, стала доказывать свою правоту.

Преподаватель следил за ее доказательствами и довольный кивал, ему нравился интерес учащегося, а может ему даже импонировало, что с ним спорят, а значит, слушают его предмет.

– Возможно, что Вы и правы, – наконец произнес он, когда Рита торжествующе вывела последнюю сумму. – Это, к сожалению, сильно противоречит официально принятой статистике. Мало кто задается подобными вопросами, тем более странно видеть уровень Вашего рейтинга.

– Я не смогла сдать вступительные экзамены по ряду предметов, – потупив взгляд ответила ему Рита.

– Да, вижу. Однако и мой предмет Вы тоже не сдали, но, мне кажется, я понимаю почему, – Он по-доброму подмигнул ей. –  У меня есть свободные места на факультативе, имеете желание поучаствовать?

– Да, конечно!

– Тогда считайте, что я Вас записал. График занятий получите позже. И да, милая барышня, Вы на сегодня освобождаетесь от проверочного теста – Вы его уже сдали! Поздравляю!

Он похлопал в ладоши, по залу пронеслись недовольные возгласы.

Аудитория исчезла, и Рита сняла потухшие очки. Рабочий стол поздравлял ее с успешным выполнением проверочной работы, ей предоставлялось сорок пять минут свободного времени.

Рита полистала планшет и нашла свои записи в нужной папке, все написанные ею формулы были точно переданы с виртуального пространства на цифровой носитель. Радостная, она выбежала из аудитории, провожаемая неодобрительными взглядами оставшихся  учеников.

«Я сдала первый зачет!» – написала она Евгению и Альбине.

«Какой?» – тут же пришло от Альбины.

«Поздравляю, но не особо расслабляйся» – ответил Евгений, которому, как родителю, автоматически присылались результаты учебы ребенка.

«По истории!» – ответила она Альбине.

Сообщений больше не было, видимо взрослые были слишком заняты, поэтому Рита, сверившись с расписанием, определила место следующих занятий и направилась на спортплощадку.

Дул холодный колкий ветер, над покрытом белой изморозью зеленом поле вспархивали невесомые снежные клубы. За большой серой вороной, как за строгим офицером, Рита встречала таких на иллюстрациях к старым романам, суетливо семенили маленькие коричневые воробушки. Главарь этой маленькой птичей банды мерно вышагивал по полю, не обращая внимания на снежные клубы, частенько накрывающие его с головой. Ворона несколько раз строго каркнула, и вся ватага остановилась на месте. Воробьи закончили свое щебетание и во все глаза смотрели на вожака.

Рита, немного замерзшая от холодного ветра, туже затянула шарф, с удовольствием отметив про себя, что она не сдала куртку в гардеробный шкафчик, отошла в сторону от ветра, скрываясь за малой трибуной и боясь вспугнуть своим неосторожным движением эту занимательную картину.

Ворона потопталась на месте, еще раз уверенно каркнула и потащила клювом за видимую только ей петельку из лески, раздался слабый щелчок, и, торжествующе каркнув, она выдернула бумажный пакет из скрытой потайным лючком ниши. Разодрав пакет, ворона высыпала на поле горсть семян, на которую бросились маленькие солдатики, радостно щебеча, но не расталкивая друг друга, а по-товарищески уступая место самым слабым.

– Ты смотри, нашла! Ай да Семеновна! – воскликнул стоявший под трибуной рабочий, все это время наблюдавший за птицами из темной ниши. Он доброжелательно подмигнул Рите и добавил. – Я ей каждую смену подобные квесты устраиваю, удивительно умная птица.

Рита улыбнулась в ответ, быстро взглянув на него, не в силах оторвать взгляда от забавной картины.

Ворона важно расхаживала вокруг щебечущих птиц, будто контролируя, как настоящий командир, прием пищи личного состава, пару раз она даже клювом толкнула в бок особо задиристых, норовящих забраться на центр кучки зерна. Удовлетворившись, она вернулась к люку и стала, подбрасывая в воздух, что-то выщипывать из него, проглатывая на лету маленькие кусочки.

– Она любит хлеб с остатками мясного соуса или селедку, – улыбался мужчина, опершись на длинные грабли. – У нас тут небольшая банда, подкармливаем, как можем.

– А почему банда? Разве это запрещено? – удивилась Рита.

Она наконец подробнее рассмотрела его. Это был высокий очень худой мужчина с жесткими черными волосами. Его лицо было покрыто жесткой черной щетиной, а крючковатый нос придавал его облику сходство с гордой птицей. На сером комбинезоне поблескивал бронзовый прямоугольник с буквой «Р» и рядом бесчувственных цифр.

– Птицам нельзя находиться на территории,– объяснил он. – Говорят, что они могут переносить заразу. Вот мы с Семеновной и договорились, что как приедет проверка, они будут прятаться.

– А как Вы договорились, Вы умеете разговаривать по-птичьи?

– К сожалению, не умею, – вздохнул он и покачал головой. – Мне иногда кажется, что я скоро разучусь разговаривать по-человечески. А научить этому трюку довольно просто, посмотри на соседнюю трибуну.

Рита взглянула на противоположный ряд сидений, силясь угадать тайный знак, но ничего особенного в голову не приходило, только непонятно как оказавшиеся красное ведро сильно выделявшееся на фоне желтых и синих сидений.

– Ведро? – неуверенно спросила она.

– А ты молодец, смышленая. Когда приезжает комиссия. Я ведро убираю. Хорошо, что в комиссии  не такие как ты, а то давно бы и меня… ладно, что об этом говорить.

Рите захотелось открыться ему, сказать, что она понимает, что она тоже, как он, была, но в голове звучало предостережение Альбины, чтобы она была осторожнее при общении с другими людьми. Она напряжено сжала губы, но его лицо, со слабой доброй улыбкой в уголках обветренных губ, добрый, заботливый взгляд, обращенный то на любимых птиц, то на нее, все это внушало ей доверие. Она решила ничего не говорить, а только быстро сняла шапку и надела снова, показав ему свою мальчишескую стрижку.

Мужчина напрягся, внимательно посмотрев на нее, потом одобряюще кивнул и открыто улыбнулся.

– Меня зовут Рита, а как зовут Вас?

– У меня нет имени, но мне бы этого очень хотелось.

– А какое бы имя Вам хотелось иметь?

– Не знаю, человек не должен, мне кажется, сам выбирать себе имя.

– Мне кажется, – Рита задумалась, слегка сморщив лоб. – Вам может подойти имя Ренат, Вы похожи на одного героя книги, которую я недавно читала.

– Хм, я подумаю об этом. Звучит очень непривычно, – он взглянул на небо, отмечая ход солнца, и заторопился, собирая инструмент. – Был рад пообщаться, Рита. Мне пора. Будешь в столовой, обрати внимании на скромного толстячка у автоматической мойки, покажи ему этот знак, он тоже член нашего клуба заговорщиков, ему будет приятно, –мужчина сделал плавный жест рукой, напоминающий то ли полет птицы, то ли волну.

Рита повторила жест, приняв заговорщицкий вид. Мужчина одобрительно кивнул и направился в сторону одноэтажного белого здания, выполняющего, по-видимому, роль хозблока, возле него стояли запорошенные снегом автотракторы с грозными косилками, тяжеловесными ковшами.

Насытившись, воробьи весело загалдели, прыгая на месте, ворона, контролируя, чтобы еда не пропала даром, заставила нескольких подобрать оставшиеся крохотные зернышки, потом она вновь потянула за петельку люка и, ловко уворачиваясь от него, и потайная дверца захлопнулась.

Вскоре птицы взмыли вверх и улетели, по только им ведомым делам. Рита провожала взглядом их стройный косяк, ведомый черным офицером, и думала, почему в Городе не было птиц, за все время она видела только уток, но это было в пригороде, Город же был рафинирован, полностью вычищен от присутствия животных, по крайней мере так казалось при взгляде на улицы. Решив подробнее разобраться с этим, она предположила, что в небольших парковых зонах, которыми Город был утыкан повсюду, как подушечка иголками, должны быть животные.

Браслет оповестил ее  о коротком перерыве между парами, и она поспешила обратно, следовало еще сдать куртку в гардеробную.

Второе занятие заставило ее сильно заскучать. Предмет был довольно пустой и долго и нудно рассказывал об особенностях культуры народов мира, с большим креном в сторону религиозных учений, которых, как оказалось, бесчисленное множество. Интерактивный доклад, перемежающийся с видео роликами, надерганными из старых художественных фильмов, выдаваемых теперь чуть ли не хроникой, Рита безошибочно могла определить это, угадывая в этих фрагментах и постановочность кадров, света, неестественность людей в кадре.

Выделив для себя единые принципы, Рита быстренько набросала общую формулу и терпеливо дожидалась конца занятия. В конце им задали проверочную работу, которую можно было перенести на время самостоятельной подготовки, которое наступало сразу после обеда. Рита пробежалась по десяткам вопросов и решила чуть задержаться, ответить сейчас, тем самым освободив время после обеда для чего-нибудь другого.

Школьники выбежали из класса, спеша на обед, не обращая на нее внимания. Ей не особо хотелось с ними общаться, интуитивно чувствуя бездонную пропасть между ними. Но один факт удивил ее: между собой они тоже практически не общались, погруженные каждый в свой планшет, ежесекундно что-то решая, не спрашивая ничего, и также не помогая другому. Ей это было непонятно, готовясь к своему первому дню, она прочитала много книг о школе прошлого, о друзьях-товарищах, о соперничестве и взаимовыручке, о многом, чего тут не было и в помине. Все это сильно напоминало ее учебу в Комбинате, но там они были все подавлены излучением. Почему же свободные люди ведут себя также?

Размышляя об этом. Рита, применив свою формулу, справилась с заданием за десять минут, система поздравила ее с набранными баллами, она ошиблась только в паре вопросов из ста пятидесяти. Она положила свою тетрадку в рюкзак и направилась к пищеблоку.

При входе висела яркая табличка «Столовая», но войдя вовнутрь, Рита поняла, что правильнее будет назвать это место пищеблоком. Он не сильно отличался от пищеблока на комбинате, с той лишь разницей, что учащиеся могли сами выбирать тот или иной вариант обеда. Бесконечно удаляющиеся вдаль белые столы с узкими лавками, странное, для такого количества народа, молчание, только звуки суетливой еды и пощелкивания пальцев о планшеты. Рита озадаченно встала у входа, обдумывая, стоит ли тут оставаться.

– Ты чего так долго? – схватила ее за руку Каролина  и потянула в сторону от входа. – Я тебе два сообщения уже прислала.

– А, да, действительно, – вышла из ступора Рита, – извини, я делала проверочную работу.

– А, домашку, да и черт бы с ней, после обеда бы за пару минут сделала б, что у тебя сегодня было?

– Первое занятие история, а второе, – Рита замялась, пытаясь вспомнить название предмета.

– ОРНМиКОНГ, – сказала Каролина, – они всегда друг за другом идут, редкостная скукотища.

– Это точно!

– Как тебе Арнольдыч?

– Кто?

– Историк, Кирилл Арнольдович, фамилию все время забываю, то ли Зельштейн, то ли Зельберштен.

– Понравилось, не думала, что это так интересно. Он меня пригласил на факультатив.

– О, поздравляю, значит ты его чем-то удивила. Ближайшее занятие через неделю. Я полгода добивалась, чтобы он меня включил, а ты за первое же занятие, – Каролина с уважением посмотрела на Риту.

– А он далеко живет?

– Арнольдыч? А, тебя смутила виртуальная аудитория. Он не живет, он программа.

– Как программа?

– Вот так, программа. Я как-то в сети откопала, что он жил больше ста лет назад.

– Жаль, – вздохнула Рита. – А я думала, что смогу с ним познакомиться.

– А сейчас нет учителей как таковых, даже профессии такой нет.

– Не понимаю.

– Потом поймешь, там была какая-то реформа, укрупнение, оптимизация – бла, бла, бла. Короче хрень полная! Так, ладно, я тебе сейчас все тут покажу, – Каролина властно потянула ее к автоматам с обеденными комплексами.

Возле некоторых выстроилась целая очередь, Каролина скорчила презрительную гримасу и потянула Риту дальше от них к одиноко стоящим дальним автоматам с темно-синими наклейками на боках.

– Это все синтетическое говно, и это говно, и это говно, – рассказывала она, показывая рукой на популярные автоматы. Они подошли к дальним автоматам. – Вот это более менее, хоть немного похоже на настоящую еду.

– Настоящую еду? А разве еда может быть ненастоящей?

– Еще как, – саркастически усмехнулась Каролина, выбирая комплект сублимированного обеда классического варианта. Рита последовала ее примеру и взяла такой же. Браслет прожужжал, показав нулевой остаток суточных кредитов. – Я читала, сейчас все делают в лучшем случае из червей, а так в основном химический синтез белков, жиров, углеводов.

Они поставили подносы в автомат, и он зашипел, восстанавливая паром сублимированную еду.

– Я дома почти не ем, – горделиво сказала она, – надоело с этими спорить, хорошо, что тут они не могут мне постоянно указывать.

– С кем спорить?

– С родителями, с кем же еще? – удивилась Каролина. – Каролиночка, сделай  это, тебе надо делать так, тьфу!

Она долго и экспрессивно выругалась, Рита узнала одно слово и домыслила на его основе суть все фразы.

– А мы дома это и едим, – сказала она Каролине, принимаясь за горячий суп с клецками.

– Везет тебе, – вздохнула Каролина. – А мне вот не повезло, с этими.

– У тебя такие плохие родители?

– Родители? А, одно название! – воскликнула она. – Я же инкубаторская.

– Инкубаторская? А что это такое?

– Слушай, ну ты реально издалека приехала, – незлобно рассмеялась Каролина, на ее лице уже не было той надменной маски, которую она носила в автобусе, из под толстого слоя макияжа проступало живое, разгоряченное лицо. – Я родилась в инкубаторе, мама, видите ли, не захотела портить фигуру, вот они и взяли у нее клеточку, у него клеточку, что-то там изменили – и вот! Какая красивая получилась девочка!

– Ты и правда красивая.

– Ты тоже ничего, вот только прическа ужасна.

– Ничего, отрастут, еще длиннее твоих будут!

– Ну, это мы еще посмотрим! – девчонки рассмеялись, потом Каролина нахмурилась и тихо сказала, глядя в тарелку со вторым. – Я себя чувствую каким-то роботом, ничего своего нет, все по указке, все по стандарту.

Рита задумалась, копаясь вилкой в салате. Она чувствовала много общего с этой «куколкой», которую заботят совсем не соответствующие ее одиннадцати годам вопросы, она сдерживала себя, борясь со своей природной открытостью.

– Так и есть, мы все роботы, – прошептала Рита, испугавшись своих слов.

Каролина бросила на нее уважительный взгляд, но, заметив, что на них смотрят мальчишки с соседнего столика, надела привычную надменную маску.

Пока они ели, не спеша перебрасываясь колкими фразами, обращенными то в адрес сидящих рядом, то просто в саму Систему и этот злосчастный рейтинг, столовая практически опустела, все разошлись по учебным залам, наращивать свой рейтинг. В дальнем конце появился небольшого роста толстячок, собиравший в большой черный пакет оставленные на столе подносы и разбросанные по полу стаканы и остатки еды. Рита заметила, что он украдкой собирал остатки хлеба в маленький пакетик, который прятал за полами большого.

Он подошел к ним довольно близко, и она смогла различить такую же бронзовую табличку на сером комбинезоне. Двое мальчишек, дико смеясь, бросили в него стаканы с недопитыми молочным коктейлем, белая жидкость обидными струями стекала по его лицу, отчего Рите показалось, что он заплакал. Видимо она изменилась в лице, потому что Каролина обернулась и, заметив уборщика, вытирающего рукавом белые струйки с головы, быстро отвернулась, поддернув лицом, и сжала кулаки.

– Зачем они так поступают? – спросила ее Рита.

– Потому что ублюдки, – безапелляционно ответила Каролина.

– У тебя нет платка или салфетки? – Рита обернулась, в поисках салфетки, но на столах уже было все пусто.

Каролина молча покопалась в своей сумке и достала бледно-розовый платочек.

– На держи, но это у нас не поощеряется. А мне нельзя ломать имидж, – сказала она, отвернувшись в сторону, и добавила еле слышно, – а то меня дома убьют.

Рита собрала подносы со стола и сама отнесла их в автоматическую мойку, потом она подошла к уборщику и протянула ему платочек. Он дернулся, как от удара, удивленно смотря на нее. Рита улыбнулась шире, протягивая вперед руку, но улыбка вышла кривой, чувство негодования распирало ее, ей захотелось догнать этих гадов и избить их, хотя она была гораздо меньше. Уборщик отрицательно покачал головой, невнятно сказав, что ему нельзя. Рита вспомнила про жест, второй рукой показала волну, его одутловатое лицо просияло, глаза заблестели от набежавших слез.

– Спасибо, – произнес он, принимая платок, бережно, будто он хрустальный, толстяк спрятал его в карман. – Я его оставлю на память, можно.

Рита утвердительно кивнула, потом игриво закусила губу и, посмотрев на пакет, спросила.

– Это для Семеновны?

– Да, – прошептал он, – только никому не говорите.

– Не скажу, обещаю, – улыбнулась Рита. – Мы пойдем, не обижайтесь на них, они дураки.

– Я не обижаюсь, – соврал толстяк. – Нам не положено обижаться.

К ним подошла Каролина и потянула Риту к выходу, толстяк продолжал стоять на месте, мигая маленькими глазами.

Девочки выбрали небольшую аудиторию, которая была почти пуста, большинство учащихся игнорировали класс, т.к. в нем не было новых модных столов и виртуальной машины, позволяющей учащемуся делать задания в любой выбранной учащимися локации, будь это берег моря или сцена из любимой игры или сериала. Современные исследования подтверждали, что создание комфортных психологических условий значительно улучшает эффективность учебы.

– Тебе много задали? – спросила Рита, открывая свой лист заданий, в котором остались несколько десятков задач по элементарной математике и физике.

– Нет, вроде нет, – изучала свой список Каролина, – опять эти чертовы задачки, как они мне надоели.

– Это несложно, я тебе помогу, если хочешь.

– Поможешь? А зачем это тебе? – удивилась Каролина.

– Не знаю, просто хочется помочь, если ты не хочешь, то я не буду.

– Хм, – Каролина открыла задание по риторике и почти вслепую расставила варианты ответов. Система оценила ее результат средним балом и предложила, в следующий раз, приложить больше усилий для достижения цели. Каролина нервно позакрывала надоедливые поучения, – иди к черту, будешь еще меня лечить.

– Что ты сказала?

– Это я не тебе. Ладо, давай, только не говори мне ответ, я хочу сама разобраться, – Каролина вывела свою задачку на стол.

Рита отложила свои задания, у нее осталось что-то около двадцати задач. У Каролины задачка была даже проще, чем у нее, видимо сказывался больший рейтинг Риты по техническим дисциплинам. Решение пришло моментально, и она была уже готова сказать ответ, но, понимая, что необходимо разъяснить, достала свою тетрадку и, стараясь не спешить, медленно выводила ход решения, рассказывая о выбранном методе. Каролина внимательно слушала, периодически останавливая ее и задавая уточняющие вопросы, было видно, что она начинает понимать предложенную ей логику решения, но пока не может ей легко оперировать.

– Каролина ввела полученный ответ, Система подтвердила верность решения. Остальные задачи она сделала сама, сверяясь с новым алгоритмом, на последней задачке система приняла ответ на половину верным, т.к. введенный Каролиной ответ имел излишнюю точность.

– И это им не нравится, – проворчала Каролина, – можно я запишу его себе?

– Каролина собралась заснять лист тетради, но Рита, уже давно закончившая со своими заданиями, просто вырвала лист из тетради и отдала Каролине.

– А у вас там все пишут сами? – удивилась Каролина, держа в руках непривычную бумагу, исписанную зелеными чернилами.

– Не знаю, мне кажется нет, только я.

– А можно посмотреть? – попросила Каролина, Рита охотно передала ей тетрадку. С интересом разглядывая ее лицо, когда та, напряженно силясь понять, разглядывала листы, исписанные ее затейливыми формулами. – Ничего не понимаю, а что это значит?

– Это сегодняшний конспект по этому, опять забыла название предмета.

– Я поняла, а это что такое.

– Это стихи, – зарделась Рита, ее рука потянулась забрать тетрадь, но Каролина пресекла ее движение, взглядом требуя более полного ответа. – Мои стихи.

– Прочтешь? Хотя тут не место, – она бросила взгляд на аудиторию, в которой еще оставались несколько зевавших школьников, пришедших сюда исключительно поспать, но теперь с интересом рассматривая двух красивых девчонок в другом конце зала. – Ты закончила? Пойдем отсюда.

– Куда пойдем?

– На стадион. Сейчас холодно, и никто не играет. Я всегда туда хожу, – она забрала тетрадь себе, показывая, что Рите не отвертеться, и запихала свернутый планшет в свою сумочку.

В гардеробной они договорились вешать свои вещи рядом, Каролина показала ей места, которые всегда бывают свободными, расположенные далеко от входа, и они, повеселевшие, побежали на улицу, до автобуса оставалось еще немногим более двух часов, которые принадлежали только им.

Они заняли места на верхнем ряду трибуны, которую ветер деликатно обходил, задувая свою веселую песенку за их спиной. Одежда включила внутренний обогрев, и Рите стало немного душно, и она даже расстегнула куртку. Каролина же напротив еще туже завязала свой шарфик и неодобрительно посмотрела на нее.

– Лучше застегнись, через полчаса начнешь коченеть, я по опыту знаю. Рита, слегка остывшая, послушалась совета и застегнулась.

– А что ты за жест показала уборщику? Он аж подпрыгнул от радости.

– Никому не расскажешь?

– Не знаю, смотря что это значит. А вдруг это грозит национальной безопасности, и мне следует доложить об этом агентам? – неожиданно серьезно ответила ей Каролина, уголки ее губ поддергивались в довольной улыбке, видя, как вытянулось лицо у Риты. – Я шучу, никому я рассказывать не собираюсь, давай, колись.

Рита не выдержала и рассказала ей об утреннем происшествии, когда она описывала поведение Семеновны, делая важное и ответственное лицо, Каролина покатывалась со смеху.

– А я знаю этого рабочего. Он как-то мне помог достать веточку с дерева, – сказала Каролина, сильно погрустнев. – Хороший дядька, не понимаю.

– Чего не понимаешь?

– А, не важно. Меня потом дома за это так отругали, – она вздохнула. – Как вспомню, опять плакать хочется.

Рита приобняла напружинившуюся подругу, погладив ее по плечам.

– Я понимаю, – спокойно произнесла Рита. – Я это отлично понимаю.

– А у вас там, откуда ты приехала также?

– Еще хуже, еще хуже, – вздохнула Рита.

– Так, хватит, – встрепенулась Каролина, стесняясь проявления естественной слабости.

– Ты должна мне прочитать свое стихотворение.

– Тебе правда будет интересно?

– Не знаю, я же его не слышала. Давай читай, хватит ломаться!

– Хорошо, но только не смейся, – Рита взяла из ее рук тетрадку и стала вглядываться в формулу, расшифровывая свое произведение.

 

Холодный свет, опавшая листва,

День больше не торопится к началу,

Застыл на месте лес, и красота,

Укрыта чистым снежным покрывалом.

 

Дрожит на ветке не опавший лист,

Дрожит рука в руке несмело,

Глаза не видят больше других лиц,

И губы слова вымолвить не смеют.

 

Быть может ветер сможет растрясти,

Разбить стену предательского плена,

Или слепое солнце сможет растопить

Узлы общественного тлена

 

Но ветер стих, и смолкло все за ним,

В холодном воздухе невидима Система.

Глаза в глаза, рука в руке, и жизнь

Сокрыта от других под вечным снегом

 

– Не понравилось? – спросила Рита, ерзая на месте от долго молчания подруги.

– Понравилось, но почему-то стало грустно, – ответила Каролина.

– Наверно, настроение видимо такое.

– А это ты про себя писала?

– Нет, нет конечно, – рассмеялась Рита. – Это я про папу.

– А твой папа не женат?

– Пока нет, но это дело времени, – заулыбалась Рита, – а ты стихи не пишешь?

– Нет, пыталась, но не получается. Нет, показывать не буду, я их все стерла.

–Ой, врешь, врешь, врешь!

– Не вру, – обиделась Каролина. – Может что-то и осталось.

– Как захочешь, покажешь, договорились?

– Договорились. Пойдем, пройдемся, а то скоро замерзать начнем.

Они спустились с трибуны и пошли по периметру спортивного комплекса. Границы учебного комплекса были отделены высоким забором, Рита все искала щель, чтобы посмотреть, что находится за забором, но забор был новый, без зазоров.

– Там ничего интересного, – вела ее Каролина, – вроде шоссе или что-то такое.

Они обогнули здание бассейна, внутри было темно, и в целом он имел заброшенный вид. Каролина сказала, что сколько она тут учится, он никогда не работал, говорят, что построили плохо, все время ремонтируют.

Около пищеблока они заметили уборщика, который утрамбовывал черные пакеты в контейнеры. Он заметил их и, неуклюже помахав рукой, снял длинные желтые перчатки и, постоянно оглядываясь, подбежал к ним.

– Это Вам, – по-детски улыбаясь, сказал он, протянув два маленьких черных перышка в полусогнутой ладони. Он весь смутился, одутловатое некрасивое, но доброе лицо немного покраснело на легком морозе. – Я их обработал, нет никакой заразы.

– Да мы и не боимся, – живо ответила ему Каролина и взяла оба перышка, одно она сунула себе в карман, другое передала Рите. – Спасибо.

– Да, спасибо, – чуть медля, ответила Рита.

Она вспомнила, где уже видела его лицо, именно таким оно всегда было после многих сеансов облучения на Комбинате. Именно с такими лицами выводили пойманных беглецов, кротких, с глупым взглядом и бесконечной тоской в глазах. Ей стало плохо, неистово захотелось плакать, тело задрожало как от холода.

Уборщик заметил это, кивнув, что все понял. Краем губ он прошептал, что все закончилось и, испуганно оглянувшись на звук позади, побежал обратно к мусорным бакам.

– Рита, что с тобой? – забеспокоилась Каролина.

– Его утилизировали, – задрожала от беззвучого плача Рита.

– Утилизировали? Что ты такое говоришь? – удивилась Каролина. – Так, хватит гулять, пойдем-ка в кафе.

– Можно я пока не буду ничего рассказывать? – извиняясь, спросила Рита.

– Можно, – Каролина тащила ее в здание, – но я с тебя не слезу.

– Хорошо, я не против.

В кафешке было многолюдно, Каролина грозным взглядом освободила для них небольшой столик у окна, прогнав мелких мальчишек. Чай из автомата был слишком сладкий, поэтому Рита отказалась от булки с синтезированными яблоками. Каролина молча пила чай, надменно глядя на заинтересованные взгляды старших мальчишек.

Вскоре подошел их автобус, и они заняли тоже место в самом конце у окна. Каролина выходила первой, ее остановка была у огромной стеклянной башни, воткнувшейся высоко в небо.

– Это моя камера уровня «А», – сказала Каролина и собралась на выход.

– Почему камера?

– Потому что я там одна, – она быстро чмокнула Риту в щеку и побежала на выход.

 

Когда Евгений вернулся домой с работы, его в прихожей встретил дружный смех, доносящийся с кухни. Второй голос был ему не знаком, и он некоторое время стоял не двигаясь, пытаясь понять, кто это может быть. Определенно на кухне сидела Рита, но вторая была не Альбина, голос был такой же строгий, уверенный, но определенно моложе.

– О, папа пришел! – воскликнула, раскрасневшаяся от смеха Рита, подбегая к вошедшему Евгению.

– Привет, – поздоровался он, заметив на экране инфунели красивое лицо девочки, казавшейся из-за макияжа старше своих лет, которая внимательно осматривала его синими глазами и кокетливо играла русой косичкой в руке.

– Это мой Папа, Евгений. Папа, это моя подруга, Каролина. Мы сегодня познакомились в школе.

– Здравствуйте, дядя Женя, – важно поздоровалась Каролина.

– Привет, Каролина. Ну ладно, не буду вам мешать.

– Мы уже закончили, – махнула небрежно рукой Каролина. – До завтра, Рит, не забудь, да? Пока, дядя Женя.

Рита помахала ей рукой, и экран погас, она смущенно посмотрела на него, как слегка нашкодивший ребенок, пойманный на месте преступления.

– Ну, как дела в школе? Как прошел первый день? – спросил он, уходя в ванную.

– Нормально, – уже обыденным тоном, как бывалый школьник, ответила она, – немного скучно, а так, ничего.

– Вы с Каролиной в одном потоке? Мне кажется, вы одногодки.

– Да, но я пока в другом, у нее рейтинг выше. Но, это пока, – хитро улыбнулась Рита.

– Уже нашла лазейку?

– Ага, мы с Каролиной решили объединиться для общей цели.

– Интересно, это неплохо, С кем-нибудь еще познакомилась?

–Не-а, – подумав, соврала Рита. Ей показалось, что пока не стоит рассказывать о рабочих. Она удивилась, насколько ей легко далось это вранье. – Там никто друг с другом не общается, все слишком заняты.

– Что ж, так и раньше было, когда я учился. Друзей много не бывает, то, что ты в первый день сумела подружиться, – он задумался, подбирая слова, но ничего в голову не пришло, само понятие дружбы для него звучало непонятно, давно забыто, – ладно, ужинать будем?

– Да, я уже все приготовила! – она побежала на кухню раскладывать. – С Альбиной тоже поговорила.

– Здорово, - сказал он, переодеваясь, от Альбины он не получил сегодня ни одного сообщения, да и сам ничего не писал. – Как она?

– Она была еще на работе. А ты разве  с ней сегодня не говорил?

– Нет, был сильно занят, – сознался он, садясь за стол.

– Ай-я-яй-яй, – покачала она головой, – такими темпами мне ждать еще полгода.

– Чего ждать?

– Когда вы поженитесь, наконец!

– Вот откуда ты такая сваха выискалась? – он кинул в нее свернутую в комок тканевую салфетку, неизвестно где найденную ей в его хламе.

Рита ловко поймала ее, и бросила в ответ, погрозя пальцем.

– А ну-ка, расстели и не балуйся!

– Ты чего это раскомандовалась?

– На кухне я главная!

– Ладно, не спорю, – охотно согласился он, с наслаждением втягивая запах нормальной еды, на работе ему пришлось снова обедать в столовой, и теперь у него сильно болел живот.

Рита успевала набивать полный рот жаркого с картофельным салатом и не умолкая трещать, рассказывая про школу, как там все устроено, какие были у нее предметы, что ей понравилась история, и ее записали на факультатив. Евгений, вставлявший в ее рассказ только односложные междометия, в итоге съел только половину, когда она уже ставил свою пустую тарелку в мойку.

– Что-то ты медленно ешь, – сказала она с наигранным укором. – Наверно мало работал.

– Нет, много. Просто я устал. Поставишь чайник?

– Ага, – Рита набрала воды из фильтра и включила чайник. Ее изнутри распирало рассказать о сегодняшнем происшествии, и она не выдержала. – Хочешь, покажу кое-что?

– Смотря что, – автоматически ответил Евгений.

– Так хочешь или нет? – обиделась она.

– Хочу, показывай.

Она выбежала из кухни и долго чем-то шелестела у себя в комнате.

– Вот, смотри! – она протянула ему на ладони маленькое черное перо.

– Ворона? – неуверенно спросил он.

– Угадал! А откуда ты знаешь?

– В нашем дворе было много ворон, но они все были в основном серые, а эта, хм, черная.

– Она живет у нас в школе, с ней еще целая банда! Они такие смешные, ты не представляешь!

Она рассказала ему про случай на поле, красочно описывая поведения птиц. Постепенно она дошла и до рабочих, лицо ее сначала погрустнело, потом покрылось красными пятнами гнева, дойдя до инцидента в столовой.

–Почему они так поступают? – спросила она его, нервно теребя пустую чашку в руках.

– Они дети и ничего не понимают.

– Нет, – протянула она, – они понимают! Они все отлично понимают, ведь так ведут себя и взрослые.

– К сожалению, да. Но мы же себя так не ведем?

– Нет. Но что мы можем?

– Мы можем всегда оставаться людьми.

– Ты имеешь ввиду быть человеком?

Он утвердительно кивнул и разлил чай, и дальше они пили молча. Он думал, почему в такой юной головке роятся такие сложные мысли, ее должны интересовать совсем другие вещи, как других, но это она другая, из другого, невидимого остальными, мира.

– А почему Каролина так сильно красится? Мне кажется, что ей это не идет, – попытался сменить тему Евгений.

– Это ее мама заставляет. Она сказала, что она инкубаторская.

– А, понятно.

– Она мне объясняла, но я не поняла.

– Это несложно. Формально ее родителями являются ее родители, – он сам удивился не стройности сказанной конструкции, – но родилась она из автомата вынашивания ребенка.

– Но почему мать не хочет сама? Ведь это счастье, я читала, – уверено добавила Рита.

– Потому что не хочет. Книги в этом плане сильно устарели, сейчас общество совсем другое.

– Я не понимаю этого.

– Я тоже не понимаю, но так оно и есть. По статистике почти 90% детей сегодня из автомата.

– Это же ужасно!

– Давай сменим тему, что-то вечер и так сильно мрачный.

Она рассказала про последнюю прочитанную ей книгу, которая несильно понравилась, но значительно интереснее, чем то, что  ей придется изучать в школе. Каролина обещала научить ее методу сдачи заданий на нужный балл, не читая эту галиматью, как она называла почти все, что преподавали в школе. Вскоре Рита зазевала и отпросилась спать, оставляя, на правах хозяйки кухни, на него всю немытую посуду.

Дверь в ее комнату прикрылась, и в квартире стало совсем тихо. Евгений долго сидел за столом неподвижно, разглядывая в руке забытое ей маленькое перышко. Сделав над собой усилие, он спрятал его в коробочку из под каких-то таблеток, которые он не так давно принимал, и убрал в шкаф.

Он собрал все со стола в мойку и запустил ночную программу, мойка важно загудела, подмигивая ему красно-синими лампочками. Уже пора было идти спать, но в руках он бессознательно вертел свой браслет, раздумывая.

«Привет, как прошел твой день?» – решился он написать Альбине. Ожидание ответа затянулось, и он ушел заниматься вечерним туалетом.

«Привет, как обычно, много, много голодных сладкоежек, как ты. Как твои дела? Я с Ритой уже поговорила».

«Я думаю», – ответил он, лежа на кровати и глядя в темный потолок, по которому блуждали отблески ярких лучей прожекторов с улицы.

«Думаешь? Ну, думай, а мне спать пора».

«Я думаю, что нам надо чаще видеться с тобой».

«Я работаю, Рита сейчас ходит в школу, зачем?».

«Рита тут не причем. Я говорю про нас с тобой».

«Как ты себе это представляешь? Я не выдержу к вам каждый день ездить!».

«Не надо ездить, переезжай к нам».

«Тебе не кажется, что ты слишком сильно торопишь события?».

«Нет, в последнее время чувствую, что все время только и делал, что тормозил».

Альбина долго молчала, и Евгению стало казаться, что она обиделась на его неожиданное предложение, захотелось написать что-то сглаживающее, но он остановил себя, не позволяя идти на попятную.

«Давай попробуем, но только постепенно. А то решишь, что я не та, кого ты ждешь, а я уже планов настрою».

«Хорошо. Когда начнем?»

«Я подумаю… И напишу. Все, я пошла спать. Спокойной ночи».

«Спокойной ночи», – рука теребила джойстик, а в голове не находилось нужных слов, все они казались ему пошлыми  слащавыми.

«И это все?» – возмутилась Альбина.

«Я тебя люблю».

«Опять думаешь?»

«Нет, люблю».

Альбина часто дыша и улыбаясь сама себе вновь и вновь перечитывала его сообщения, сердце колотилось нервной дробью, ей хотелось, чтобы и у него было также. Не став дольше тянуть, она быстро набрала: «Я тебя тоже люблю! Все, хватит на сегодня».

Она повалилась довольная на кровать, нежно глядя на затухающий экран браслета.

Евгений резко вскочил с кровати и стал расхаживать по комнате, стремясь унять тахикардию, глупо улыбаясь.

За окном медленно гасли огни магистрали, уставшие ждать случайных робокаров, Город погружался в глубокий сон.

 

7.

 

Потолок стремительно приближался, зависал на мгновенье, и упруго отталкивал от себя. С каждым новым прыжком Рите хотелось взлетать все выше, вот она уже почти смогла дотронуться рукой до потолка, но тело, сильно отклоненное наращенным импульсом, летело вниз в другую сторону от синего диска электромагнитного батута. Ее у самого пола подхватило периферийное поле безопасности, и она, запыхавшаяся, но дико довольная, повисла в воздухе в нелепой позе перед самым полом.

Каролина неодобрительно смотрела на ее выкрутасы, поеживаясь от особо высоких прыжков. Каждый улет в сторону заставлял ее переживать, несмотря на то, что она хорошо понимала средний потенциал поля подобной установки, и что он был более чем достаточен для такой, по сути пушинки, как Рита.

– Ну, напрыгалась? – проворчала она, когда к ней весело подбежала Рита.

– Да! Так здорово! Не понимаю, почему никто не хочет попробовать.

– Наверно потому, что жить хотят, дураков нет.

– Ну как нет, я же есть.

– Но вот только ты, – Каролина бросила взгляд на пристыженных храбростью Риты мальчишек, еще недавно ходивших нахохленными петухами, демонстрируя двум хрупким девочкам свою юношескую удаль на силовых тренажерах. – Вон, видишь, клоуны, забились как стая маленьких морских коньков, только глазками хлопают.

– По-моему, ты слишком к ним не справедлива.

– А я и не суд, чтобы быть справедливой.

– Слушай, кстати, а сейчас разве есть судьи? Ну там в мантии. С тяжелым молотком?

– А, опять книжек начиталась. Папа мне сказал, что суд вот уже как сто лет беспристрастный, автоматический.

– Это как? Не понимаю.

– Честно говоря, я тоже не особо поняла его объяснения, – призналась Каролина, сморщив красивый носик, она так всегда делала в момент глубокого раздумья. – Вроде как Система все видит, и любое правонарушение фиксируется, распознается, оценивается и выносится приговор.

– Ну а если человек что-то сделал случайно, ну не знаю, ну например… нет, не могу придумать.

– Вот, и я его забросала подобными вопросами. Он устал от меня и отправил самой читать нормативы в сети, видите ли я уже достаточно взрослая и должна все изучать самостоятельно.

– А кем он у тебя работает?

– Сказал, что он адвокат.

– Адвокат? Я читала несколько рассказов, вроде это были детективы. Они все похожи, но адвокаты там были всегда хорошие, выступали перед судом, строили длинные красивые речи.

– Не-ет, это все в прошлом. В первых классах я тоже зачитывалась детективами, посещала даже виртуальные лекции по праву. Это я сейчас умная, а тогда считала, что понимаю всю эту галиматью. Папа проверяет алгоритм следствия, точнее ищет ошибки в коде, если получивший взыскание или исправительные работы не согласен с вынесенным приговором.

– И он даже не разбирается в сути дела, ему правда совсем неинтересно?

– Да взрослым вообще ничего неинтересно, копят только цифры на счете и все, больше не о чем с ними говорить, – Каролина скорчила лицо в капризно-гламурной маске и пропищала противным голоском, – Каролиночка, ты должна учиться у нас с папой. Видишь, какого успеха мы добились? Где мы живем, понимаешь, да? Ты должна быть лучшей!

– А разве плохо стремиться быть лучшей?

– Может и неплохо, я не знаю. Но мне не хочется все время копить рейтинг.

– Но это же только в школе, а дальше делай что хочешь!

– Какая ты наивная, я тебе поражаюсь. Так вот нет, за тебя уже все решили, можешь посмотреть в своем профиле.

– Где? Не вижу, – Рита листала вкладки на браслете.

– Дай, покажу, – Каролина встала с гимнастических козел, на которых она до этого упражнялась,  в одно мгновение открыла нужную вкладку. – Вот, видишь это число? Это код твоей будущей профессии. А это моя.

Она показала свое число, Рита попыталась найти между ними связь, но это были безликие коды, не подлежащие анализу.

– А что это значит?

– Твой не знаю, надо в справочнике проверить, – она оглянулась и продолжила шепотом. – Я когда отцовский профиль взломала, скачала его из Системы, он у меня в тайном облаке дома.

– А ты шпионка, – улыбнулась Рита, замечая, что ее подруга заметно повеселела. – А что твой означает?

– Пфф, такой бред, я ни за что не буду там работать! – воскликнула она, возмущено взмахнув руками. – Отправляют по стопам матери, в аналитики.

– Ну это, наверно, интересно. Собирать информацию, анализировать, подготавливать отчеты, рекомендации. Мне бы понравилось.

– Если б так, я бы наверно тоже не отказалась. Мама у меня работает в очень престижном месте, – Каролина опять начала растягивать слова, ставя ударение на последний слог. – Там все очень сложно, да? Такая ответственность, ага. Так моя мама говорит, но больше ей сказать нечего. Аналитику делают рабочие станции, она лишь собирает полученные отчеты и проводит их в Системе.

– Хм, если отчеты и так делаются компьютером, зачем их отдельно загружать?

– Я задала подобный вопрос, на что получила такую взбучку, – она помрачнела лицом. – Целый месяц дома сидела, проходила курс психотерапии. Удобно устроились, родители, если что не нравится – бац и на лечение, ребенок ведет себя неадекватно. А тебе потом мозги промывают, промывают, промывают. Выходишь потом шелковый, родителям в рот смотришь, золото, а не ребенок.

– Ужас какой!

- Я теперь умная, ничего лишнего не спрашиваю, сама все нахожу, благо есть доступ к папиному профилю. Боюсь подумать, что будет, когда он узнает, – она нехорошо рассмеялась. – Но я уже буду далеко отсюда.

– Ты хочешь уехать, а куда?

– Пока не знаю. А может к вам, а?

– Нет, к нам не надо, – твердо ответила Рита, – там плохо.

– Ты так и не сказала, откуда ты приехала.

– Мне пока нельзя об этом говорить, – извинилась Рита. – Я тебе обязательно все расскажу, но пока не могу.

– Да я не обижаюсь, правда, – улыбнулась Каролина. – Ты врать не умеешь, все выдашь сама.

– Наверно, но мне вчера вроде удалось соврать, но потом я все равно все папе рассказала.

– Это про ворону? Пф, я своим даже и не заикнулась. Узнай они, что у меня перо есть, закрыли бы в больнице на полгода, а вдруг инфекция, ты же заразишься и умрешь! Бла, бла, бла.

– Мой папа спокойно отнесся, сказал, что когда он был маленьким у них во дворе было много ворон. Я вот только не поняла, что значит во дворе.

– Не знаю, надо будет в энциклопедии посмотреть. Кстати, я не дорассказала. А ты знаешь, что такое рабочие станции на маминой работе?

– Нет, ну наверно суперкомпьютеры, наподобие тех, что стоит  в библиотеке.

– А вот и не угадала! Это бионический роботизированный кибернетический комплекс, ой, напутала что-то, неважно. Короче, это такие же люди, как у нас тут работают в столовой и этот на улице, с тракторами возится, снег убирает.

– Спасибо, – прошептала она.

– За что спасибо? – не поняла Каролина.

– За то, что называешь их людьми.

– Это я при тебе. Не вздумай при других так говорить, задолбают нравоучениями, а эти –она махнула в сторону главного корпуса, – вообще говорить не хочется.

– Теперь понятно.

– Что понятно.

– К чему нас готовили, – ответила Рита и спохватилась, осознав, что проговорилась.

– Готовили? – Каролина раскрыла рот от удивления и прошептала. – Так ты из Комбината?

– Пожалуйста, никому не говори, я тебя очень прошу! – Рита сильно сжала ее руку, глядя прямо в глаза.

– Конечно, не скажу, – заверила ее Каролина, высвобождая руку. – Ну, ты даешь, а ведь  я подозревала. Я когда пыталась нарыть инфо про Комбинат, на меня столько разных блоков посыпалось, что я решила не копать, еще отследят, тогда мне крышка.

– Ты точно никому не скажешь?

– Точно. Но ты мне тоже обещала, да?

– Я помню, но здесь не стоит, да?

– Это точно! Так, пошли переодеваться. Может сегодня пораньше поедем, а?

– Я не знаю, у меня куча заданий по литературе и риторике.

– Ерунда! Сейчас все разбросаем. Мы можем выйти раньше и пройтись по парку, как раз недалеко от моего дома и твоего.

– Давай!

Они побежали переодеваться, спортивный зал, не обнаружив больше учащихся, грустно поморгал лампами, и выключился.

Под руководством Каролины, Рита значительно быстрее обычного смогла ответить на нечеткие, по ее мнению вопросы, задания по риторике. Система наконец-то признала ее результат удовлетворительным, поздравив с прорывов в учебе и накидав на экран еще с полдюжины подобной мотивационной шелухи.

Каролина, не без должной гордости, объяснила ей свою методику сдачи подобных предметов. Действуя по методу от противного, она за время учебы поняла, что большинство ответов содержится в явной или косвенной форме в других вопросах, и даже если это не тест, а «творческое задание», всегда можно было из текста задания сформировать более менее приемлемый для Системы ответ. Такой процесс обучения больше походил на сдачу обязательной повинности, не неся в себе ничего для учащегося, но, учитывая интерес Риты к этим предметам, ее методика вполне устроила. По окончании Рита набросала для себя замысловатую формулу, чтобы не забыть, на будущее. Каролина, попросила разъяснить ее методику и, долго вглядываясь в функцию и массив переменных, сказала, что до нее начало доходить. Сохранив себе на планшет формулу с тетрадки Риты, она намеревалась перенести ее в программные коды, чтобы сдавать все работы по риторике и литературе в одно нажатие. Рита засомневалась, честно ли это будет, на что Каролина звонко рассмеялась, разъяснив, что честность, как понятие, уже давно отнесено к устаревшим определениям социума, выражающим слабость человека и общества в целом. Ориентированность на результат каждого в отдельности – вот главный постулат, а честность порождает зависимость, ненужные иллюзии, слабость.

Рита ничего не поняла, решив подробнее разобраться, но потом, когда будет желание. Каролина проворчала, что кем это надо быть, чтобы было желание в этой хрени разбираться.

Робобус пришел вовремя, на остановке было немноголюдно, несколько парней да группа мелких школьников, которые заканчивали раньше. На этот раз они заняли места поближе к выходу, Каролина долго колдовала над терминалом, и, довольная собой, вернулась на место.

– Я изменила наш маршрут на сегодня, – ухмыльнулась она. – От имени своей мамы, она нас должна встретить и проводить до дому.

– Ты познакомишь меня со своей мамой?

– Ты чё? Вот еще, охота тебе, – фыркнула Каролина. – Эта на работе, стала бы я ее просить, потом проблем не оберешься.

– А разве так можно?

– Можно, но не часто. Я все изучила, образованный школьник – опасность для Системы! – по-взрослому ответила она, подражая грозным лицам ведущих новостей.

– Что странно, по-моему мнению, образование как раз призвано делать людей грамотными и образованными.

– Образованными, может быть, но грамотность не нужна. Образование, эм, забыла,

недавно было на курсе общественных наук, а, вспомнила. Вот, образование должно соответствовать принятым стандартам и не является критерием уровня развития гражданина, если оно не привязано к стандартам и не систематизировано согласно действующим требованиям и запросам общества.

– Белиберда какая-то, тебе не кажется?

– Нет, вполне соответствует действительности. Ты думаешь, кому-то нужны твои формулки? – с издевкой спросила Каролина, Рита обиженно посмотрела на нее. – Не обижайся, я же не про нас с тобой говорю.

– А что тогда от нас нужно? – с трудом подавляя обиду, спросила Рита.

– От нас нужно, чтобы мы следили за модой, смотрели слезливые сериальчики, собирали очередную серию идиотских куколок – вот это нужно, – Каролина капризно вздернула надутые губки, и медленно захлопала пышными ресницами. Ее лицо приобрело глупый кукольный вид, который можно было увидеть повсюду, с каждого интерактивного постера или вездесущей голограммной рекламы.

– Но это же не ты, – поморщилась Рита, глядя, как лицо подруги становится похожим на безликий образ современной женщины.

– Почему это не я, а? Я, собственной персоной! – приняла нормальный облик Каролина, в уголках ее синих глаз вспыхивала усмешка и презрение к себе. – Если я не буду строить из себя фарфоровую куколку, меня опять отдадут в психушку!

Последнюю фразу она сказала слишком громко, распаляясь от гнева, на них уставились младшие школьники, непонимающе хлопая глазами.

– Вот, дети, не будьте такими как мы! – учительским тоном сказала им Каролина,и потянула Риту к выходу. – наша остановка.

Автобус остановился напротив заснеженного лесопарка, на первый взгляд состоящего только из одних берез. Девчонки юркнули в переход, быстро несясь по травалатору, отчего тот остановился, подсчитав их скорость движения и определив, что лишнее ускорение может привести к травме.

В парке было пустынно и свежо, веселый ветер чуть-чуть покалывал лицо невесомыми снежинками, кружась вокруг в беспечном танце.

Девчонки бежали по парку на перегонки, громко хохоча и ожидая, кто сдохнет первым, но сдаваться никто не хотел! Увидав впереди огромный сугроб, они, не сговариваясь, утроили темп и со всего разгона нырнули в него.

Молодой еще снег, не успевший набрать силу настоящего рассыпчатого зимнего снега, налипал на шапку, залазил холодной ручкой за воротник. Тяжело дыша, задыхаясь от сдавленного смеха, девочки восторженно смотрели друг на друга, на заснеженные ветви деревьев, давно потерявшие яркое осеннее оперение. Они не заметили неодобрительные взгляды редких прохожих, когда они, для большей потехи, стали забрасывать другу друга кучами снега, рассыпающегося на лету тонким платком морозной свежести.

– Долго не сидите, замерзнете, – сказал им проходящий мимо дворник с кучей лопат на плече.

Девочки показали ему язык и засмеялись, он незлобно погрозил им лопатами и, улыбаясь, пошел дальше по дорожке в глубь парка.

– Пора вылазить, – серьезно сказала Каролина, выкатываясь из сугроба, выхватывая зарытую в снегу сумку, она принялась отряхивать одежду от снега.

– Ну почему! – возмутилась Рита, не желая покидать снежную перину.

– Еще кто-нибудь настучит, влетит потом от родителей, – объяснила Каролина, таща ее за руку из сугроба. Они помогли друг другу отряхнуть спины, заползший за воротник снег уже начал таять, и они, прыгая на месте, еще долго пытались вытряхнуть его наружу.

– Я думаю, что им нет до нас дела, – сказала Рита, наблюдая, как безучастно мимо них проходят люди с отсутствующим взглядом.

– Это тебе так кажется, вот, смотри, – Каролина открыла вкладку на браслете и ткнула в нее пальцем, – достаточно просто отправить запрос, а Система уже считает наши ID и разошлет всем, кому положено. Вон, видишь вон ту точку?

Каролина показала на небольшую, поблескивающую в лучах солнца, бледную точку. Рита ее бы и не заметила, если бы ей не показали, она настолько вписывалась в пейзаж, что была заметна только опытному взгляду.

А вон еще одна, и еще, – указывала пальцем Каролина. – Их здесь миллионы.

– Получается, что за мной все время следят?

– И да, и нет, Система не настолько тупа. Функция непосредственного слежения включается только, если Система видит нарушение закона и общественных правил, что по сути и есть закон, – четко оттарабанила Каролина. – Я это нашла у отца в профиле, там много разных документов, но они все такие замудренные, мне стало скучно. Но я их себе перекачала!

– А ты не боишься, что тебя поймают?

– А ты?

– Боюсь, – призналась Рита.

– И я боюсь, но иначе никак! – подмигнула ей Каролина, – не можешь изменить Систему, обмани ее.

– Это ты тоже там прочитала?

– Нет, это было в какой-то старой книжке, фантастика, что ли. Такого жанра сейчас уже нет, остался только реализм и сентиментализм, ну тебе расскажут месяца через два.

– А мне нравится фантастика, она похожа на древние сказки.

– Сказки, вот ты вспомнила, пф – никому неинтересно.

– Мне интересно.

– Вот поэтому и не говори об этом никому.

– А тебе? Я только тебе и сказала.

– Мне тем более, откуда ты знаешь, что я на тебе донос не настрочу.

– Не настрочишь, – улыбнулась Рита.

– Это почему это?

– Тебя вырвет!

– Ничего, потерплю, – зловеще ответила Каролина, – пойдем, я тебе покажу одно тайное место.

Они пошли вверх по широкой аллее, уходившей далеко вперед к солнечному диску. По обеим сторонам были высажены ровным строем деревья, с идеально гладкими стволами. Каролина осмотрелась, быстро вертя головой, и резко потащила Риту в чащу прямо по нетронутым сугробам. Выждав несколько минут, скрытые от глаз  заснеженными кустарниками, она отломила широкую ветку и, крадучись, вернулась обратно, заметая веткой их следы.

– А еще можно обувь наоборот надеть, будто мы выходим из лесу, – шепнула ей Рита, поддавшись на предложенную игру.

Каролина взглянула на свои изящные сапожки, потом на простецкие зимние сапоги Риты, которые можно было попробовать надеть иначе, и сунула ей вторую ветку.

Так, немного пятясь назад, заметая следы, они добрались до скрытого глубоко в лесу заснеженного холмика. Каролина остановила ее на границе опушки, прислушиваясь к движению воздуха, вокруг было тихо. Также пятясь, они подошли к холмику. Каролина палкой попробовала снежный настил, нащупала рукой под ним небольшую калитку и юркнула внутрь. Рита, замешкавшись, не сразу нащупав связанную из веток калитку, на корточках, боясь задеть головой верх, вошла следом. Каролина проверила положение калитки и несколько раз ударила кулаком по верхнему основанию кургана, чтобы лежащий сверху снег прикрыл их тайный лаз.

Она перевела браслет в режим фонарика, осветив маленькую нору слабым желтым светом. Рита положила свой браслет рядом, и стало немного светлее.

– Это мое убежище, – прошептала Каролина. Не смотря на то, что их вряд ли кто-то бы услышал снаружи, не наведя целенаправленно лазерного микрофона, хотелось говорить именно шепотом, придавая игре особую таинственность. Я бы тут навсегда осталась жить.

– Классно, – прошептала Рита, трогая руками земляные стены норы. – Это ты сама сделала?

– Нет, это скорее всего естественная пустота, я ее только укрепила, видишь, стены чуть поблескивают? Это я у папы клей стащила.

– Класс! Какая ты умная! – восторженно шептала Рита.

– Конечно, – горделиво вздернула носик Каролина, – пойдем, покажу кое-что.

Она взяла браслеты и на коленях поползла к низкому тоннелю, уходящему немного вниз и больше напоминающий нору. Рита осторожно последовала за ней, стараясь не толкаться, но от нетерпения, она все же ее догнала, легонько толкнув плечом.

– Смотри, кто тут есть, – Каролина сняла перчатки и белыми ручками аккуратно разрыла небольшую ямку, открывая взору маленькую норку

В ней лежал крохотный в два кулачка игольчатый шарик. Каролина бережно взяла его на ладонь и поднесла к свету. У Риты от восхищения аж захватило дух.

– Это ежик, да? – прошептала Рита.

–  Ага, они тут каждую зиму в спячку впадают. Смотри, какой миленький,– она ловко разжала клубок, открыв взору маленькую, безмятежно спящую мордочку и голое брюшко.

– Какой красивый, можно я его сфотографирую?

– Не надо, они от вспышки могут проснуться.

– А разве нельзя отключить вспышку?

– Не-а, это заложено в программе. Запоминай так.

– Как бы мне хотелось забрать его домой.

– Нельзя. Даже если родители разрешат, так пронюхает санипедемконтроль и заберет его.

– Куда заберет?

– На утилизацию, куда же еще.

Рита дернулась всем телом, ужаснувшись. Каролина аккуратно свернула ежика в клубок и положила его обратно в норку. Утрамбовав землю, она поползла назад, Рита, нежно приглаживая рукой образовавшийся холмик над норкой, поняла, что ей тут не развернуться, задом поползла обратно.

– Я читала, что раньше дома у людей были домашние животные: собаки, кошки, эм, хомячки.

– Да? – села на землю Рита около Каролины, та копалась в сумке и выкладывала около диодного костерка браслетов пластиковые контейнеры.

– Не знаю, мне  кажется, что этого никогда и не было, только в дурацких книжках,

– проворчала она.

– Нет, я верю, что это было, и надеюсь, что где-то это еще есть.

– Я много лет умоляла родителей завести кого-нибудь, но они всегда мне отказывали, говорили, что мне это не надо. А когда нашли у меня кузнечика, которого я летом поймала и держала в коробочке у себя в комнате, тогда… – в желтом свете ее глаза блеснули, а дыхание участилось.

– Что тогда?

– Вот, смотри, – Каролина сняла куртку и закатала рукав на кофте.

На сгибах локтя на обеих руках было странное покраснение, усыпанное мелкими черными точечками. Рита деликатно потрогала, ощутив, что в местах точек кожа была неестественно твердой, выпирающей наверх.

– Тогда я первый раз попала в психушку. Мое поведение признали ненормальным, я ослушалась родителей. Я три месяца лежала на, как они называют это, реабилитации. Тебе сначала втыкают сотни игл в руку, вводят туда какую-то хрень, а потом часами читают лекции про благочестие и послушание. А ты сидишь в этом чертовом кресле, вокруг тебя плавают эти мерзкие морды, вбивающие тебе в голову каждое слово! А у тебя перед глазами все плывет, тебе хочется плакать, но ты не можешь, ты ничего не можешь! Такое ощущение, что и дышать можно только по разрешению – Каролина справилась с поступившим к горлу рыданием, и ее голос приобрел жесткие оттенки ненависти.

– Потом я была там еще два раза. Я больше туда не пойду, я сбегу.

– Куда? Разве можно куда-то сбежать?

– Ты же смогла, и я смогу! – твердо сказал Каролина.

– Я думала, что людей так не мучают.

– Людей? Не поняла.

– Нас  в Комбинате за любую повинность, даже за самую малую, отправляли в камеру, и облучали, – объяснила Рита. – Я не помню себя маленькой, помню только сейчас, в один момент времени. Мне кажется, что мою память стерли.

– Разве можно стереть память? Ты никогда не пробовала заставить себя что-нибудь вспомнить?

– Пробовала, и мне казалось, что это один раз получилось. Но меня тут же отправили в камеру, и я все забыла, все-все, даже как разговаривать.

– Хм, – задумалась Каролина, морща носик. – Я думаю, что тебе ее просто заблокировали, а раз так, то ее можно разблокировать.

– Может быть, но зачем? Я думаю, что проще так, тем более, что сейчас у меня есть папа, ты, скоро, надеюсь, появится и мама, – смущенно улыбалась Рита. – Я не хочу ничего вспоминать, я хочу забыть все, что было на Комбинате, понимаешь?

– Понимаю, я бы тоже многое хотела забыть, но это невозможно, ты все равно все вспомнишь, и в самый ненужный момент. Это я знаю точно.

Они помолчали. Каролина, спохватившись, открыла контейнеры и сунула погрустневшей Рите в руки большую булку.

– Ладно, хватит дурацких воспоминаний, давай есть.

Проголодавшиеся, они быстренько умяли все булки с вишневым и яблочным джемом и, разгорячившись от полученной энергии, разлеглись на холодной земле, одежда, измерив температуру, включила дополнительный обогрев, так что они чувствовали холод земли только лицом, находящимся близко от земли, повернувшись друг другу.

– А как ты нашла своего папу? – спросила Каролина. – Он у тебя красивый.

– Тебе понравился мой папа? Он немного староват для тебя.

– Ну и что, я же не замуж за него собралась, вот еще.

Рита засмеялась и рассказала ей, как она сбежала с Комбината, как долго блуждала по маленькому городу, про их встречу, про странных людей, которые включили ее в число людей. Она говорила об этом легко, без тени смущения или горечи, Каролину же все время коробила, когда Рита, называя вещи своими именами, говорила о себе в прошлом как о вещи, агрегате, но не как о человеке. Каролину очень заинтересовало привидение в кладовой под домом, она захотела в ближайшее время посетить ее и все внимательно осмотреть.

– Если бы меня папа не нашел, то меня бы точно утилизировали, – заключила она.

– Ты мне так и не сказала, что значит утилизация.

– Я сама толком не знаю. Но я видела, какими становятся рабочие станции.

– Люди! – вновь возмутилась Каролина. – Тут нет моих родителей или других.

Каролина длинно выругалась.

– У меня не получается, – расстроилась Рита. – Я не могу, как какой-то блок в голове не дает сказать иначе.

– Хм, точно!

– Что точно?

– Ничего, надо подумать, потом скажу. Давай дальше.

– Так вот, они выходили оттуда такими же, как уборщик из столовой. Сильно опухшими,

с глупыми улыбками. Мне в Комбинате одна стан… – Рита с трудом ворочала языком, произносила по слогам… – один мальчик, фух! Сказала, что их отправляют на карьерные работы или на мусорные полигоны, как отработанный материал. Сказала, что они ничего не помнят и могут выполнять только одну физическую работу.

– Понятно. А ты знаешь, к чему тебя готовили?

– Не-а, – покачала головой Рита. – Но меня почему-то, учили отдельно от других. Может потому, что я часто сбегала.

– А чему тебя учили?

– Математике высших  порядков. Мне кажется, что я даже рассчитывала траекторию движения космического корабля.

– Понятно, – Каролина задумалась, а потом экспрессивно, поднявшись на локте, сказала – Но ты должна знать главное, никогда этого не забывай – это ты, это только ты, не они тебя сделали, – без тебя бы ничего не было!

– Я никогда не задумывалась об этом, – призналась Рита. – Но мне нравится такая позиция. Странно, но я вполне могу ее обдумывать, блокировки нет.

– Ничего, мы еще собьем все твои блокировки! – разошлась Каролина, было видно, что любое, даже такое, пока еще гипотетическое, противостояние заряжало ее энергией.

– Все, пора собираться, а то запалимся.

Девочки собрали вещи и, приоткрыв калитку, долго выжидали, вслушиваясь в ворвавшийся в их тайник шум деревьев, не спеша колыхавшихся на неспокойном ветре.

Каролина повела ее другой дорогой, все также заметая следы, и они вышли на небольшую аллею, уходящую прямо на выход к проспекту.

– Ну что, тебе направо, а мне налево, – распорядилась Каролина, указывая на высившуюся вдали стеклянную башню.

– Ну мы еще созвонимся, да?

– Конечно, мы же должны с тобой накодить программку, ага.

– На счет три: раз, два, три!

Девчонки разбежались в разные стороны, оглядываясь назад, желая понять, кто быстрее бежит.

– Папочка! – бросилась на шею вошедшему в квартиру Евгению Рита. – Ну что ты так долго, я есть хочу!

– Он передал ей пакеты и начал раздеваться. Рита радостно зашуршала на кухне, выкладывая на стол содержимое.

– Через полчаса придет Альбина, потерпишь? – спросил он ее.

– Я постараюсь, но если я умру с голода, то это будет ваша вина!

– Согласен, это честно.

– Пап, а что такое честность? Каролина мне сказала, что это слово больше не имеет смысла, – Рита встала в дверях ванны, не давая ему прохода. Евгений выбросил использованную салфетку и взглядом попросил посторониться, но она упрямо стояла, для надежности схватившись руками за косяк двери.

– Каролина сказала верно, но тебе же никто не мешает быть честной?

– Нет, но если честной буду только я, то какой в этом смысл?

– Если во всем искать смысл, то можно придти к выводу, что никакого. Именно поэтому это слово и устарело. Но главное не в том, как думают другие, а как чувствуешь ты. Если не можешь иначе, то поступай, как считаешь нужным.

Рита рассказала ему про их затею с Каролиной, программный код они уже испытали на открытых заданиях – все работало, но Риту мучили сомнения, может ли она использовать эту уловку для своей пользы.

– Хм, ну и задачки ты мне подкидываешь. Давай тогда разберемся, найди-ка мне Устав школы.

Рита покопалась в планшете и передала ему документ на пару сотен страниц. Евгений поморщился, быстро пролистал введение и, выбрав по оглавлению нужный раздел, принялся внимательно читать.

– Ага, вот, слушай: «Учащийся должен руководствоваться своими знаниями и умениями, и использовать их в полном объеме для реализации учебного процесса с достижением наилучшего результата». С этим согласна? – Рита согласилась, не найдя подвоха.

– Вот, а теперь следующий момент: «Каждое достижение учащегося, полученное путем развитии и использования его способностей, и помогающее в учебном процессе, должно использоваться и поощряться». Ну вот, я думаю, достаточно.

– И да и нет, – покачала головой Рита… – Мне кажется, не знаю как точно сказать…

– Ты думаешь, что это подмена понятий? – подсказал он.

– Да, наверно так.

– Твой подход излишне идеалистичен. В будущем ты не раз встретишься с подобной дилеммой, и каждый будет решать все только в свою пользу, не беря во внимание других. Такова жизнь, таковы люди. Но я могу предложить тебе компромисс.

– Какой? А что это?

– Тоже старое слово, сейчас редко используется. Вкратце это решение, удовлетворяющее обеим сторонам. В твоем случае тебе никто не мешает использовать ваш программку для проверки своих ответов, в итоге все равно научишься.

– Точно! Какой ты умный! Пойду Каролине скажу, а то она меня заругала за честность.

– Давай, а я пока займу твою кухню, разрешаешь?

– Да, но только сегодня, а завтра я хозяйка!

– Ну, это вы с Альбиной будете решать, не думаю, что она тебе уступит.

– Вы решились? Да? Да?

– Я решился. Надеюсь все так и будет.

– Будет – будет, я прослежу.

– Следи-следи, двигай отсюда.

Она вприпрыжку выбежала, и через пару минут из соседней комнаты раздалось шушуканье и тихое хихиканье.

– Мы договорились! – звонко объявила вбежавшая на кухню Рита.

– Будем считать это факультативным проектом.

– А это называется победой дипломатии, – ответил он ей, ставя ужин, как примерная хозяйка, в печь.

– А Каролина сказала, что это типичное лицемерие.

– Да уж, Каролина за словом в карман не лезет.

– Разве это плохо? Она неверно сказала?

– Верно, но отчасти. Все зависит от точки зрения.

– Точки зрения? Это как брать производную с функции, но в разных координатах?

– Не знаю, тебе виднее. Кто из нас математик?

– Я!

– Иди открой дверь, математик.

Она взглянула на панель на стене, в тусклом свете лицо Альбины было неестественно бледным.

– Привет! – завопила Рита, буквально втаскивая ее в квартиру.

– Осторожней, ну Рита! – не сильно сопротивлялась Альбина.

– Привет, – подошел Евгений, вытирая руки полотенцем. – Ты как раз вовремя.

– Я голодная, как волк, – сказала Альбина, вешая куртку на вешалку.

– Я тоже! – подпрыгнула Рита.

Альбина бросила быстрый взгляд на Евгения, заметив, что он собрался взять ее заметно разбухшую сумку.

– Ну, – требовательно посмотрела на них Рита.

– Что ну? – удивился Евгений.

– Давайте целуйтесь уже!

– Ты, по-моему, старого кина насмотрелась, – незлобно проворчал Евгений.

– В жизни все не так.

– Ну и зря! Ладно, я скрылась, а то вы же стесняетесь.

Она убежала на кухню, начав громыхать тарелками. Евгений взял сумку и отнес в комнату. Альбина неуверенно топталась в прихожей, бесцельно расправляя свои волосы.

– Я рад, что ты пришла, – он подошел к ней, не дожидаясь ее сопротивления, притянул к себе и поцеловал.

– Хватит обниматься, идите ужинать! – раздалось с кухни.

Рита поела быстрее всех и, в очередной раз оставив свое хозяйство на отца, ушла спать.

– Ну что? – спросил Евгений тихо вернувшуюся Альбину.

– Уснула.

– Интересно, как быстро.

– Слишком много впечатлений, засыпаешь мгновенно, как по команде.

– Ты была такая же?

– О, да, только меня заставляли после ужина убирать со стола и мыть полы.

– Ну а мы когда спать пойдем? Я все уберу, а ты давай, располагайся.

– А мы влезем на твою кровать?

– Влезем, не такая ты и большая.

– Тоже мне, слона нашел, бегемот.

Прибравшись на кухне, он долго бесцельно торчал в ванной,  желая дать больше времени Альбине на подготовку ко сну. Решив, что времени достаточно и, сгорая от нетерпения, он вошел в комнату. Было темно, в окно пробивались слабые отблески сигнальных прожекторов соседней башни, его рука привычно потянулась к выключателю.

– Не включай, – сказала Альбина.

Она лежала на кровати, чуть облокотившись на стенку. Из под простыни выглядывала стройна белая нога, с заманчиво приоткрытой линией бедра. Он быстро разделся и лег рядом.

– Мы Риту не разбудим? – прошептала она, блестя черными глазами.

– Нет, – прошептал он и поцеловал.

Альбина притянулась к нему, обнажая тело. Его рука нерешительно дотронулась до нее, ощутив упругую грудь, Альбина тихо засмеялась, сильнее прижимая его руку к себе. Он увереннее пошел дальше, с дрожью во всем теле исследуя ее крепкое тело, тонкую талию, напряженный живот, точенную линию бедра и дальше, вниз, ощущая тепло женщины, ловя губами жар ее дыхания, чувствуя ее прикосновения, проваливаясь в ее глаза все глубже и глубже.

 

8.

 

Пришла зима, настоящая, с глубоким пушистым снегом и щиплющим морозцем по утрам. Жизнь раскручивала свое колесо все быстрее, не давая никому времени на безделье.

Альбина переехала жить к ним, стала тратить меньше времени на дорогу на работу и больше успевать. Ее строгое ворчание носило иной, теплый характер, а Евгений, окруженный домашними заботами, никогда не чувствовал себя лучше.

Рита брала уроки у Альбины кухонного мастерства и скоро, вся обсыпанная мукой, гордо представила свой первый кулинарный шедевр. Он правда получился немного подгоревшим, но был съеден в тот же вечер. Каролина, приглашенная на это событие, вся загорелась от желания научиться, и они вместе с Ритой насели на Альбину, требуя выдать свой секрет.

Каролина стала частенько забегать к ним в гости после школы, всегда с большой неохотой возвращаясь домой по неоднократному требованию родителей. Рита была несколько раз в гостях у Каролины, но ее мама сразу не взлюбила ее, шепча Каролине каждый раз, но так, чтобы Рите было слышно, что она ей не ровня: «Кэрол, ты же понимаешь, что ты должна общаться с людьми твоего круга, да, доченька?».

«Конечно, мама», – только и отвечала Каролина, бледнея от унижения и до крови закусывая губы.

В один из таких дней, когда Евгений пришел забирать Риту, засидевшуюся до поздна, его встретила мама Каролины.

– О, Вы наверно папа Риты, заходите пожалуйста, – ласково пропела она, приглашая пройти за собой. Квартира была большая, он насчитал более шести комнат, – пойдемте на кухню, пока девочки собираются.

Он вошел на кухню и сел на предложенный стул и тяжелого красного дерева. Мама Каролины была одета в изящный халатик, который, как показалось ему, был излишне короток для ее идеального тела, которому было тесно в этой полупрозрачной окове.

– Хотите чаю или может кофе? – спросила она и, не дождавшись ответа, села напротив, эффектно заложив ногу на ногу так, чтобы ему была полностью видна вся линия ее идеальных ног.

Евгения немного позабавила эта открытая  игра, раньше он и сам был бы не прочь участвовать в подобных играх с такими самочками, но теперь от этих стройных ног, высокой груди, норовящей порвать ткань тонкой одежды, этих губ, больших глаз, от всего этого вездесущего и безликого образа, так сладострастно дурманящего своим видом в молодости, от всего этого ему становилось мерзко на душе, мерзко за нее, за себя, вынужденного принимать условия игры и выражать лицом полуприкрытое сладострастие.

Она, удовлетворившись оказанным эффектом, растягивая слова и делая ударение на последний слог, продолжила линию обольщения.

– Мы с мужем так устаем, Вы не представляете. Так много работы, просто ужас! А еще эти рабочие станции, вот куда смотрит правительство, не понимаю. Одна хуже другой, мне все приходится переделывать самой, Вы представляете? – она залилась негромким пискливым смехом.

– Да, работы много, – поддержал он разговор, внутренне напрягаясь от ожидания Риты.

– Муж до сих пор на работе, столько процессов в этом году, просто ночует уже там. А дома одна, всю ночь, – она недвусмысленно посмотрела ему в глаза, чуть приоткрыв рот.

– А, вот и Рита готова! – заторопил он события, надеясь, что девчонки услышали его и подыграют.

– Готова, пойдем? – раздался из прихожей голос Риты.

– Спасибо за чай,– усмехнулся он, решив больше не играть в эти игры, мама Каролины гневно посмотрела на него и бросила в сторону. – Каролина проводит Вас.

– Ну, и Вам, не хворать, – Евгений вышел, глубоко вдохнув свежий воздух то ли после ее духов, то ли после ее разговоров.

– Ну что, пойдем? Завтра еще наболтаетесь.

– Да, пошли. Пока, пока! – Рита чмокнула в щеку Каролину, та, смущенная, подошла ближе к Евгению.

Он наклонился, и Каролина прошептала ему на ухо.

– Извините, пожалуйста, дядя Женя.

– За что, милая? – прошептал он.

– За маму, извините, мне так стыдно, – она чуть не плакала.

– Не надо извиняться, я все понимаю, и ты за это не в ответе, хорошо?

Каролина закивала головой, он погладил ее по голове и подмигнул.

– В выходные будете печь нам торт, ага?

– Да! – весело воскликнула Каролина.

– Ну все, мы ушли, а то никогда не распрощаемся.

Они вышли, а Каролина долго стояла у двери, уткнувшись головой в бархатную обшивку.

– Кэрол, милая, – позвала ее мать с кухни.

– Да, мама, – Каролина ватными ногами пошла к матери.

 

На второй месяц зимы Рита перешла в группу к Каролине. Ее рейтинг, благодаря натаскивания Каролины по гуманитарной хрени, как она выражалась, дал свои плоды очень скоро.

Они вместе уже набрали почти максимальный рейтинг, стратегически решив не входить в первую тройку. Каролина осваивала новые методы решения задач, предложенные Ритой, и скоро уже почти не глядя в шпаргалки с формулами из зеленых чернил, решала сама, изредка спотыкаясь на неявных данных.

Больше всего им нравился факультатив по истории. Они вдвоем спорили с Арнольдычем, каждая со своей стороны, Рита с расчетной, Каролина с логической, находя несоответствия, чем вводили преподавателя в радостное неистовство. Совершенно стиралась та грань понимания, что разговаривают они с компьютерным кодом, принимая его более живым, настоящим.

Каждый урок истории был для них праздником, тем более что они навсегда были освобождены от проверочной части, и сбегали на футбольное поле, кормить вместе с Ренатом птиц.

Ренат принял данное ему Ритой имя, и даже вышел его у себя на комбинезоне еле заметно серыми нитками чуть ниже желтого значка с номером.

Каролина постоянно таскала из дома пророщенную пшеницу, которую всегда ела ее мама на завтрак. Ей это давалось с большим трудом, т.к. приходилось делать вид, что она с удовольствием это ест на завтрак, чем немало порадовала мать, которая каждый раз ее хвалила, говоря, что она наконец-то начала взрослеть.

Работнику столовой с легкой руки Каролины дали имя Роман, она даже нашла где-то клеевые нашивки и тайком передала ему, наказав непременно приклеить, чтобы она видела. Так на его правом рукаве сверху вниз появились четыре буквы: РОМА.

Вместе с Ритой они отучили хулиганов издеваться над ним, зажимая их после каждого инцидента в мужском туалете и хорошо дубася. Девчонки были сильно ниже, но, что казалось странным, значительно сильнее, заставляя своими маленькими жесткими кулачками слушаться даже самые здоровых лбов.

Раз в месяц, когда школу посещала комиссия, Карлина переживала, что у птиц не будет достаточно корма, из-за этих бездельников, а на дворе сильные морозы!

В начале марта их группу решили отправить на экскурсии на заброшенный гипсовый карьер, до нее было еще более двух недель, но девчонки все уши прожужжали Евгению и Альбине.

– Нам обязательно надо купить снаряжение, – уверено говорила Каролина.

– Какое снаряжение? – не понимала Альбина.

– Ну, тетя Аля, как какое? Специальную одежду, а вдруг мы там останемся и придется ночевать.

– Спальный мешок с автоподогревом, – добавляла Рита.

Далее сыпались термины, названия, перечни сухпайков, Евгений поначалу спорил, но потом махнул рукой и согласился на все.

Родители Каролины были против, считая, что их девочке нечего ходить по грязи, но на них надавила администрации школы, указывая на необходимость всестороннего развития ребенка и гражданина.

– Мне пора, – с грустью сказала Каролина, получая подтверждение прихода такси. – Завтра идем за снаряжением!

– Да! – воскликнула Рита. – Ведь да?

– Да, да, – подтвердил Евгений, – но вы пойдете с Алей, я завтра работаю.

– В субботу? Почему? – удивилась Альбина.

– Не хочу, но должен. Давай, Каролина, иди, а то родители заругают.

Каролина попрощалась со всеми и, шепнув что-то Рите, побежала к ожидающему ее лифту.

– Чего это вы шушукаетесь? – спросила ее Альбина, ловя ее смущенный взгляд.

– Да так, ничего, – смутилась Рита.

– Давай говори, я же все равно узнаю.

– Каролина сказала, что ты красивее ее мамы.

– Вот уж не думаю, Каролина очень красивая девочка, вряд ли ее мама уродина.

– Нет, ее мама не уродина, просто ты настоящая.

– Настоящая, это как? – непонимающе посмотрела на Евгения Альбина.

– Ее мама идеальная телочка, – хмыкнул Евгений и протянул. – Мечта любого.

 – И твоя тоже?

– Моя мечта рядом со мной.

– Ну конечно.

– Она какая-то, не знаю, как сахарной пудрой посыпанная, – нашла определение Рита.

 

– Каролина, доченька, пойди ко мне, милая, – ее мама полулежала на диване, вытянув ноги, в полсилы вещали последние новости.

– Да, мама, – подошла Каролина, только что вернувшаяся домой.

– Ты где была?

– Я была в гостях у Риты. Мы планировали наш поход на карьер!

– Милая, я же тебе говорила, что тебе не следует много общаться с этой девочкой. Да, она тебе помогла с математикой и физикой, но разве ты не могла этого сама? Милая, ты должна держаться людей своего круга, иначе нельзя, понимаешь?

– Да, мама. Но Рита моя подруга, настоящая подруга, – неожиданно твердо сказала Каролина.

–Ты что, опять грубишь матери? Не стоит этого делать, помнишь, что за это бывает?

– Да, мама, я помню, – через силу ответила Каролина.

– Вот и хорошо. А с Ритой больше не дружи, сходите на эту экскурсию и все, поняла?

– Но мама!

– Кэрол, следи за тоном.

– Да, мама.

– Ну иди, занимайся.

Каролина степенно вышла и бесшумно вбежала в свою комнату, уткнувшись в подушку, чтобы скрыть рыдания.

Ее мама встала с дивана, пригладив съехавший халатик и пошла в кабинет мужа.

– Милый, чем занимаешься?

– Работаю, – ответил он, скользнув рукой вверх по ее ноге, когда она подошла к нему вплотную.

– Не сейчас, нам надо поговорить, о нашей Кэрол.

– А что с ней, у нее же все хорошо?

– Не совсем. У нее есть одна подружка, из этих, ну понимаешь, да? Вот, можешь их проверить, ну там, не знаю, ну сам знаешь, да? Пусть их переведут в другую школу, или покинут город, ну не знаю, как вы там это делаете. Мы же не можем травмировать нашу девочку, а обстоятельства нам не властны, хорошо, милый?

– Я понял, у тебя есть ее ID?

– Да, он записан у нас в замке двери.

– Сделаю, попозже, – он притянул ее к себе, она томно, неестественно громко застонала в ответ.

 

Дни до экскурсии медленно текли, назло всем непозволительно долго перешагивая границы новых суток. Девчонки прожужжали все уши, наперебой рассказывая про старые карьеры, про способы выработки грунта, руды и еще много других, непонятных городскому жителю вещей, оперируя почерпнутыми знаниями из энциклопедий, документальных материалов из школьной библиотеки. Каролина с Ритой провели даже целый анализ, который показал, что во всеобщей сети почти ничего нельзя было найти про горное дело или разработку полезных ископаемых карьерным способом. Евгений тогда им объяснил, что не смотря на видимую доступность информации в открытом доступе находится только то, что должно находится по мнению Системы.

Альбина вместе с Каролиной тогда возмутились, ссылаясь на пункты Коституции и уже неизвестно кем и когда принятых законов, Евгения очень удивила их юридическая подкованность, а Рита, принявшая сторону отца, рассудительно заметила, что действие любого закона, даже основополагающего, а зачастую и именно его, может в полном объеме нивелироваться бесчисленным множеством маленьких подзаконных актиков, постановлений, уточнений и прочей мишуры, вводя ограничения или полностью блокируя действие  закона. В этом, по ее мнению, и заключалась гибкость Системы, а пришла она к этому совсем недавно, когда подсчитала вероятность исполнения первой тысячи основополагающих статей Конституции, на основании которых и зиждилась Система.

Умных нигде не любят, объяснила им простую истину Альбина, заметив, что они сильно выделяются из общей массы учащихся, Система это не оставит без внимания.

«А разве не нужны умные люди?» – удивлялась Каролина.

«Понятие ума очень относительно, смотря с какой точки посмотреть. Государству испокон веков нужны были в основном послушные» – ответил ей Евгений, вспоминая институтский курс истории, который им преподавал, тогда еще вживую, один старый еврей, его фамилии стерлась из его головы, но живо стоял в памяти он сам, его спокойный чуть хрипловатый голос,  грустный добрый взгляд, обращенный ко всем, без исключения. Он ясно помнил, что он был евреем, а кто был он сам, какая у него национальность? Он не знал, да и никогда не придавал этому значения.

Девчонки решили, что они обязательно должны спуститься в шахту и все увидеть собственными глазами. Они уже опробовали свое снаряжение на тренажерах, научившись доверять невидимым лескам, способным выдержать целого слона, как заверяла реклама, Альбину настолько удивило, как эти две проворные обезьянки быстро научились лазить по отвесным стенам, легко спускаться и подниматься, как заправские альпинисты. Меньше чем за неделю они получили каждая по удостоверению альпиниста начальной категории, дающее им право самостоятельно, с поддержкой только сигнального робота подниматься и спускаться на небольшие горы или в неглубокие пещеры.

 

– Смотри, что я нашла, – Каролина придвинулась ближе к Рите, зависшей на сочинении по очередному занудному произведению, – брось ты эту ерунду.

– Не могу, тут требуется описать мое мнение, а у меня его нет. Не могу же я написать, что это пустое поверхностное произведение?

– Конечно, не можешь, а то получишь в ответ еще десять таких же.  Тебя и так рейтинг вниз пошел.

– Да, но я стараюсь! Просто не получается, – вздохнула Рита, вновь принявшись читать с начала демагогическую критическую статью. Она с возмущением отодвинула от себя планшет, – не понимаю, зачем пишут такую чушь, они хотя бы сами ее читали?

– Не знаю, никогда это не интересовало. Я же тебе объясняла, подели ее на десять частей и выбери третью, пятую и восьмую, остальное не читай.

– Я устала, позже доделаю. И вообще я хочу есть, пойдем в кафе?

– Не хочу, там шумно. Может пойдем на улицу?

– Но сначала в кафе, я хочу есть!

Растолкав тормозящих перед автоматами школьников, они набрали пакет всякой снеди и побежали на улицу. Спортивная площадка была полностью покрыта плотным утрамбованным слоем снега, скрывая свои границы и сливаясь с пространством в одно большое белое пятно. Залитый каток был пуст, тихо играла незатейливая музыка, приглашая желающих покататься. Девчонки выбрали в раздевалки нужные размеры и, поскальзываясь поначалу, выбежали на лед. Каток оживился, подсвечивая лед яркими огоньками, принимая эстафету у уже давно скрывшегося солнца.

Накатавшись вволю, Рита на этот раз обыграла Каролину, упав только три раза на поворотах, девочки, полные хозяйки льда, вытащили на лед скамейку и, болтая ногами в коньках на высокой скамье, раскрасневшиеся, хитро поглядывая друг на друга и тут же взрываясь от хохота, быстренько умяли весь пакет с полусинтетической выпечкой.

– А говорила, что не хочешь есть! Врала, врала!  Врала! – затараторила Рита.

– Не врала! Не врала! – возмущалась Каролина, силясь прожевать большой кусок, который она по жадности запихнула себе в рот.

Спортивный костюм, в котором они решили ходить всю зиму, чтобы не тратить время на переодевание, что вызвало кучу негодования мамы Каролины, постепенно прибавлял температуру обогрева, определив, что его хозяйка стала остывать.

– Ну что пойдем обратно? – спросила Рита, до конца оставалось чуть более одного часа.

– Подожди. Я же тебе не показала, что нашла. Вот смотри.

Каролина передала ей свой планшет, где из большого количества материалов из сети написанный ею простой фильтр вычленял и сформировывал в единый отчет затребованную ей информацию. Рита долго вчитывалась о каком-то новом проекте, расположенном далеко в горах, вроде по координатам это было на Алтае или рядом, на свою память по географии она не особо надеялась. Отчет рассказывал о населенном пункте, созданным неизвестным инвестором, который приглашал изменить свою жизнь и поселиться в «Старом Городе», где каждый мог попробовать реализовать себя по собственному желанию, а не по распределению Системы.

– Звучит заманчиво, но ты не думаешь, что это сказка? – борясь со скепсисом и все более нарастающим восторгом, спросила Рита.

– Я все обдумала, может и сказка, но все лучше, чем сейчас! – горячо воскликнула Каролина. – Я вчера залезла в папин профиль.

Она замолчала и стала нервно оглядываться, Рита взяла ее за руку, желая успокоить начавшую бить Каролину нервную дрожь, так бывало всегда, в последнее время, когда она рассказывала о своей семье.

– Они, они, – она всхлипнула, но найдя силы, продолжила неожиданно твердым голосом. – Короче, Вам надо уезжать отсюда, и как можно быстрее!

– Но почему? Я не хочу уезжать! Почему мы должны это делать, мы же никому не мешаем!

– Мешаете, и очень многим. Эти уроды, –  Каролина  хотела еще добавить свою любимую тираду, но просто махнула рукой на главный корпус школы. – Они составили целую петицию против тебя. А мой отец завел исполнительный лист на дядю Женю и Альбину.

– Но почему, за что?! Когда ты узнала?

– Вчера ночью, когда отец спать пошел, я качнула его почту. Я сама не поверила, но вот, что услышала сегодня, когда ты прыгала на своем любимом магните.

Она передала Рите на наушник записанный разговор двух школьников, которые, с презрительной усмешкой смотрели на взмывающую вверх Риту, рассказывая, что им поведали родители.

– А вот, что я нашла сегодня на уроке риторики, – Каролина показала ей постановление. Администрации районного округа, определяющее передачу объекта за номером… Рита в ужасе выронила планшет из рук на колени – это был ее номер! … для передачи на обеспечение и в целях защиты в Комбинат.

– Они не могут, не имеют права! Я же, я же человек, я человек!

– Тише, тише, – зашипела Каролина. – Что будем делать?

– Я не знаю, не знаю! Надо папе сообщить, – Рита набрала Евгения, но соединение, почему-то. Оборвалось. Она попробовала еще несколько раз, безрезультатно. – Не соединяет.

– Давай я попробую, а ты тете Але набери.

– Ты думаешь это все правда? – спросила Рита, перестав набирать Альбину, с ней связь тоже обрывалась моментально.

– Не знаю. Я весь день об этом думала, но сейчас уверена, что надо бежать.

– Куда бежать? Разве можно куда-то сбежать?

– в Старый Город, ты запомнила координаты?

– Да, мне кажется да.

– Ничего, я запомнила.

– Но ты же не собираешься…

– Я тут одна не останусь, лучше в горах замерзнуть! – безапелляционно ответила Каролина. – Так, через полчаса будет автобус, надо в первую очередь свалить отсюда, а там решим, дождемся твоего папу.

– Хорошо, – успокоилась Рита, она приняла для себя доводы Каролины, поняв, как много она не замечала вокруг, того что было давно на поверхности. Стала наконец понятна расплывчатая оговорка в законе об усыновлении воспитанников Комбината, двусмысленно ссылавшаяся на общественный контроль и заботу, как главный орган опеки – Я готова, пойдем.

– Надо забрать снаряжение с собой, может пригодиться.

– Ты думаешь, мы не сможем поехать на экскурсию?

– Забудь про нее! Нам надо валить из Города, и чем скорее, тем лучше!

Девочки переоделись и, борясь с волнением, направились к главному корпусу. В холле было пустынно и непривычно тихо. Они шмыгнули к своим шкафчикам, набитым снаряжением  рюкзаками. Стараясь не привлекать лишнего внимания, они переоделись в походный костюм и в тяжелые горные ботинки, с обитой стальными шипами цепкой подошвой. Уже поднимаясь наверх до них донесся неприятный гул голосов, очевидно в холле стояла большая группа людей.

Их встретило гробовое молчание, сотни глаз озлобленно и боязливо смотрели на них. Кто-то резко схватил Каролину за руку и по полу оттащил ее в сторону. Рита стояла одна перед всеми, широко раскрыв глаза от страха, окруженная злобными насмешливыми взглядами.

На выходе ее ожидали трое глумливо улыбающихся гвардейцев. Рита почувствовала давно забытый привкус железа во рту, голова заныла от близости излучателя. Все казалось страшным сном, кошмаром, подстегивая нереальность происходящего замедлением времени. Будто бы во сне она увидела, как из всех сил вырывается Каролина из рук отца, истошно крича:

– Беги! Рита, беги! Беги!

И она рванула, что было сил, обратно на спортивную площадку. Тяжесть снаряжения не давала ей возможность развить скорость, и она успела добежать только до середины поля, когда луч переносного излучателя парализовал ее, заставив кубарем покатится по снежному настилу. Голова ничего не соображала, во рту потоками набиралась кровь, у щах выло, стонало. Сквозь красную пелену она увидела, как Рома, толстяк из столовой, несясь как пушечное ядро, сбивает с ног двух гвардейцев, валя одного на землю, бешено впиваясь руками в его шею.

– Ах ты сука! – вскакивает второй гвардеец и в упор, целясь в шею, всаживает в Рому пять патронов с транквилизатором.

Рома под действием смертельной доза затихает, и лежащий на земле гвардеец с ожесточением сбрасывает его с себя, вскакивает и неистово всаживает ему в лицо почти всю обойму транкопатронов.

– Убью! Убью! – кричит он, дергая рукой при каждом выстреле.

– Успокойся, он уже мертв, – останавливает его второй.

– Он меня чуть не задушил, понимаешь? – истерично орет гвардеец, дрожащими руками перезаряжая пистолет.

Первый гвардеец подбирает излучатель и направляет его луч на Риту, с улыбкой наблюдая, как ее тело начинает биться в судороге.

– Э, стой, стой! – хрипло заорал второй гвардеец, заметив, как сзади несется Ренат, огромными шагами перепрыгивая расстояние, гвардеец бьет  в него последними патронами, но они, соскользнув от неточного выстрела, только врезаются иглами в ткань его комбинезона.

Страшный удар лопаты в голову отбрасывает первого гвардейца с излучателем в сторону, второй гвардеец, не успевая вставить новый магазин, падает рядом, с раздробленной от второго мощного удара в голову. Несколько патронов все же достигают его кожи, вонзаясь в нее тончайшими крючками, он падает на колени, борясь с нахлынувшей на него подавляющей силой.

Из здания выбегает третий гвардеец и, лихорадочно давя на кнопку излучателя, боясь отойти от входа, направляет на него максимальный поток.

Из последних сил Ренат, ослепший от кровавого света излучателя, медленно теряющий сознание, бережно убирал впившиеся в лицо друга патроны.

– Ты теперь свободен, Рома, свободен, – шепчет он, не слыша своего голоса. Сильная доза излучения разогревает его голову, и он чувствует, что она сейчас взорвется. Тело, обездвиженное транкопатронами, бьет судорожная волна, перед глазами, затмевая кровавую пелену, он снова видит тот самый лес, дорожку, посыпанную раздавленными кусочками мела с краю, как тогда, в день его побега. В глазах становится все светлее, свет заполоняет все вокруг, согревая своей теплотой, он падает рядом с другом, с застывшей улыбкой на восковом лице.

Каролине удается попасть тяжелым ботинком по голени отца, она вырывается и убегает из корпуса. Она  не слышит криков ее матери: «Каролина, вернись! Вернись немедленно!».

– Ты куда, а ну стой! – хватает ее гвардеец у входа, но она, изловчившись, со всего размаху бьет ему между ног тяжелым рюкзаком.

–Бежим, бежим! – кричит она начавшей приходить в себя Рите. Подбегая ближе, она хватает ее за руку и тащит за собой к тайному лазу в заборе, показанному им как-то Ренатом. Они выбегают на магистраль, не замечая плотного потока машин, робокары легко оттормозились, пропуская замеченное еще издали движущиеся препятствие.

От быстрого бега у Риты прояснилось в голове, ноги увереннее несли ее вперед сквозь кварталы, облетая редких встречных прохожих. Каролина бежала впереди, постоянно оглядываясь, чтобы она не отставала. Каждый резкий непонятный звук они воспринимали как сирену, наращивая темп, но усталость властно овладевала ими, заставляя лучше рассчитывать силы, забитые ноги почти не гнулись, отказываясь слушаться.

В березовом парке было безлюдно, но они не обратили на это внимания, ощущая близость заветной цели. Не сговариваясь, девочки исчезли в чернеющей чащобе, рухнув под большим кустарником на землю.

– Дай мне твой браслет, – задыхаясь от бега просипела Каролина, Рита молча протянула его, не понимая странных манипуляций подруги.

Каролина на ощупь тыкала браслет тонкой иглой, ища потайную кнопку, вскоре браслет замигал и погас, потом погас и ее браслет.

– Ты его выключила? А если нас папа будет искать? – обеспокоенно, подавляя спазмы неуспокоенного дыхания, прошептала Рита.

– Нельзя, – рассудительно ответила Каролина, – нас по ним обнаружат моментально.

Каролина скинула с себя рюкзак, с наслаждением почувствовав небывалую легкость, отломив большую ветку, она бесшумно побежала заметать их следы.

– Идем, идем, – растолкала она вошедшую в ступор Риту, не желающую верить в реальность происходящего.

Девочки, заметая следы, дошли до тайной поляны, скрытые ото всех покровами потемневшего вечернего неба и высокими столбами молчаливых деревьев, переставшие перешептываться на ветру, будто давая им возможность быстрее прошмыгнуть в убежище.

– Все, ложимся спать, – скомандовала шепотом Каролина, доставая из рюкзака скрученный спальный мешок. Он был значительно больше, чем она и в нем спокойно уместились бы обе девочки.

Рита послушно выполняла ее команды, решив для себя все хорошенько обдумать, но только после того, как она успокоится, сейчас же ей не хотелось ничего делать, только плакать. Каролина жесткими тычками пресекала ее попытки заплакать, требуя быстрее снимать обувь с костюмом и лезть в мешок.

– Я хочу пить, – прошептала Рита, лежа в темном спальном мешке, Каролина вылезла наполовину из него и достала бутылку из своего рюкзака.

– Много не пей, только пару глотков, – распорядилась она, хотя самой хотелось не меньше, чувствуя жесткую руку жажды, вцепившуюся в горло. Силой воли она заставила себя сделать два медленных глотка, трясущимися руками убирая бутылку подальше от себя обратно в рюкзак.

– Что будем делать дальше? – спросила Рита, не в силах больше сдерживать рыдания.

– Ждать. Нам нужно продержаться тут несколько дней, а потом будем выбираться из города, – Каролина с трудом сдерживалась от подступающего к горлу беззвучного рыдания, считая себя обязанной сохранять спокойствие.

– А как же папа? Альбина? А твои родители, как они без тебя?

– Мои? Пф, шли бы они к черту, – нервно дернулась Каролина, вопрос Риты дал ей моментальный ответ, она всхлипнула и зашептала. – Дядю Женю и тетю Альбину схватили, к ним идти нельзя.

–  Нет, нет, почему ты так говоришь, за что?

– Я не знаю, не знаю!

– Я не верю, не верю. Так не должно быть. Не должно!

– Давай, давай, – воодушевилась Каролина, пытаясь сбить с себя и подруги приступ отчаянья, все сильнее овладевавший ими, – мы выберемся, через пару дней, и все проверим в новостях, хорошо?

– Хорошо, успокоилась Рита, но в душе она уже начала принимать неизбежность тяжелой правды.

 

9.

 

– Павел Андреевич, вот так встреча, – удивился Евгений, забежав в переговорную по вызову начальства. В переговорной было еще два человека, по форме напоминавших гвардейцев, но в более темных тонах. – Я наверно ошибся кабинетом.

– Нет, нет, Женя, не ошибся, – с неожиданной легкостью для болезненного человека, которого Евгений видел раньше, Павел Андреевич подошел к двери. Закрыв ему проход.

– Простите, я не понимаю. Что происходит? – у Евгения похолодело внутри, рука потянулась к браслету, но один их темных гвардейцев перехватил ее и вывернул, срывая браслет.

– Он Вам в ближайшие года вряд ли понадобится, – усмехнулся Павел Андреевич.

– Пойдете сами или помочь?

Евгений рефлексивно бросился к выходу, но, вонзившийся в шею транкопатрон, парализовал его. Сползая на пол, он удивленно смотрел на улыбающееся лицо Павла Андреевича.

– Грузите, – скомандовал сухо Павел Андреевич. – Телку взяли?

– Да, прямо у плиты, – хохотнул один из гвардейцев.

– А девчонки?  Где девчонки?! – неожиданно нервно вскрикнул Павел Андреевич.

Ответа Евгений уже не услышал, провалившись в болезненное забытье.

Ледяная струя с высоким давлением ударила в живот, бесцеремонно, хаотическими движениями врезаясь водяным колом в ноги, туловище, голову. Евгений, очнувшись после первого же удара, пытался угадать следующую точку удара и тянул подбородок как можно ближе к груди, опасаясь за свои глаза.

Ледяная струя закончила свою работу также неожиданно, как и начала. Голое тело, подвешенное в неестественной позе магнитными оковами к самому потолку, растянув его конечности как земноводное на лабораторном столе, по дрожащей мелкой судоргой коже стекали ожигающие струи, принося ему некоторое облегчение и возврат обратно в реальность. Голова болела от этих ударов искусственной бессонницы, как только датчики показывали, что он погружался в тяжелый сон, где были одновременно все, все, кого он знал и любил, тут же включался насос и бил в него ледяной водой.

– Ну, как дела? – приветливо спросил его Павел Андреевич, неизменно стоящий рядом, нервно играющийся пультом. – Может вспомнили что-нибудь.

Евгений отрицательно покачал головой, с ненавистью смотря налившимися кровью глазами на этого милого с виду ублюдка. Альбина, как она была права, задавая простой вопрос, были ли они когда-нибудь у своего доброго соседа дома? Нет, не были, он теперь не мог для себя точно ответить, а жил ли Павел Андреевич в их доме, наверно, и имя было таким же фальшивым.

– Мне искренне жаль, что Вы сами дотянули до такой ситуации, – назидательным тоном, но с явными нотками сочувствия сказал ему Павел Андреевич. – Вы же умный человек, и должны отчетливо себе представлять последствия Вашего необдуманного поступка.

– Да что ж я, черт возьми сделал? – не выдержал Евгений, осточертевший от этой бессмысленной игры.

– Знаете, как скверно, что мы не можем заглянуть к Вам в голову, как к ним, понимаете меня? Понимаете. Если бы была моя воля, я бы вкачал к Вам в голову пару колоний наноконтроллеров, но Вы скорее всего просто сдохнете, да и процедура мне не позволяет попробовать, а я законопослушный гражданин своей страны. Ну а Вы нет, поэтому Вы у нас в гостях, – Павел Андреевич громко рассмеялся, смех его был колкий, неприятный, отдававший сладострастным наслаждением, определенно ему нравилось то, что он делает. – Вот, вынужден прибегать к дедовским методам. Представляете, они считаются самыми гуманными. Всего несколько суток и все.

На экране в дальнем конце камеры зажегся небольшой  экран. Позывные новостной программы больно ударили по ушам, Павел Андреевич, не чувствуя дискомфорта, все так же улыбался, жестом призывая Евгения не пропустить самое главное.

Новостной репортаж начинался с общего нестройного кадра школы, четырех заснеженных тел около спортплощадки, обеспокоенных лиц спасателей, бестолково машущих руками. Встревоженный голос диктора нарастающим грозным тоном вещал:

«Сегодня в Западном округе нашего Города произошло страшное событие. Настоящая бойня, устроенная вышедшими из-под контроля Р-ками. Действительно ли безопасны, как уверяют чиновники, Р-ки, каждый день находящиеся рядом с нашими беззащитными детьми?» – его голос достиг пика нагнетания, переходя на фальцет. В большом холле камера проскользнула по заплаканным лицам школьников и, пытающихся их успокоить, родителях. «Не плачь, не плачь, сыночек, они ушли, мы в безопасности», – увещевала одна мамаша, с идеальным макияжем и в элегантном коротеньком пальто своего здоровенного сына, склонившего заплаканную голову на отчетливые холмы ее высокой груди. «Они больше не вернутся, правда, правда?» – плакал рядом такой же лоб, с искренней надеждой глядя в глаза своей мамаше, почти точно копией предыдущей.

В этом общем зале плача и надежды камера перешла на группу парней, наперебой рассказывающих, как их избивала эта Р-ка, обманом проникшая в их школу, рассказывая, что она как собачку таскала за собой одну из самых красивых девочек, с которой у нескольких сразу, намечались настоящие отношения.

Крупный кадр показал Маму Каролины, слезам которой позавидовала бы любая актриса. На скривленном от скорби и тоски лице в тонущих спазмах рыдания, говорил рот, а глаза, чувствуя успех, горели ярким самодовольством:

– Я сразу была обеспокоена дружбой моей Кэрол с этой девочкой, которая оказалась роботом, настоящим чудовищем! Она заставила измениться Кэрол, я уверена под страхом смерти, она угрожала нам с мужем и моя, моя героическая девочка, она защищала нас, своих настоящих родителей!

Рядом стоял ее муж и тревожно смотрел в камеру и топтался забинтованной ногой, требуя и к себе внимания.

– Мы должны изменить систему контроля и безопасности в наших школах! – вещал серьезного вида государственный муж, с отеческой тревогой глядя на зрителей. – Нахождение в школах Р-ок в качестве учеников недопустимо. Они опасны, они сильнее и могут устанавливать свои порядки, а мы все прекрасно понимаем, как может быть опасна Р-ка без должного контроля и управления!

– В результате нескольких месяцев незаконной учебы в нашей школе объекта кибернетического человекообразного с заложенными колоссальными способностями, как у вычислительной машины, не допустимо, так как это помимо нарушения безопасности влечет за собой и неверный расчет Рейтинга, а значит, наши дети теряют знания, свое право быть лучшими! – на повышенных тонах говорило другое лицо из Министерства образования.

– Необходимо проверить имело ли место сексуальное насилие со стороны якобы отца и его сожительницы касательно объекта или просто Р-ки, что, к сожалению, распространено, но мы имеем серьезные успехи по выявлению и предотвращению этой сексторговли. Мы можем уверенно заявлять, что эти люди, управляя Р-кой, заставили вступать с ними в половые отношения и продавать услуги другим извращенцам, и эту бедную девочку, – грозно сжимал кулаки начальник районного отделения гвардии.

На весь экран вывели постановочный портрет Каролины, почти полностью копирующий лицо матери…

 

– Ну, я думаю, достаточно, – Павел Андреевич отключил экран, камера зазвенела от внезапно отключившегося телевизионного ора. – Я, конечно, не верю в Ваши сексуальные связи с несовершеннолетними, но что я могу против общественного мнения? Правильно, я должен подчиниться, ведь я могу ошибаться, но суд народный не ошибается никогда!

Он снова захохотал и подвигал старомодные рычажки на пульте. Магнитные оковы дернулись в разные стороны, натянув до предела конечности Евгения, он закричал от боли, мозг мгновенно отключил его сознание, пытаясь спасти тело от нестерпимой боли.

Струи воды вновь ударили в него, заставляя придти в себя.

– Ну что Вы, мы же просто разговариваем, это некультурно, ай я-яй, – сокрушенно покачал головой Павел Андреевич.  А ведь я всего лишь прошу у Вас помощи, понимаете, и все закончится. И для Вас и для нее.

Мысль, которую мозг старательно скрывал от Евгения, желая сохранить рассудок, высвободилась и острым ножом перерубила нервы.

–  Что, что ты сделал с Альбиной, отвечай, отвечай, тварь! – неистово закричал он, оковы заставили взвыть от боли, выворачивая руки за голову, но он не переставал кричать на Павла Андреевича, уже не чувствуя от ненависти своей боли. Крик постепенно перешел в яростный хрип. – Убью, убью! Ненавижу, твари! Твари!

– Ну-ну, нельзя так, я же могу и обидеться, – сокрушенно покачал головой Павел Андреевич. Твоя телка нам уже все рассказала, что знала, конечно. Женщину так легко сломать, но ты у нас кремень, уважаю.

Он отпустил магнитные оковы, и Евгений с высоты рухнул на бетонный пол.

– Я не собираюсь открывать тебе всех карт, мы не в идиотском фильме, но скажу откровенно, если бы ты выбрал кого-нибудь другого, ведь в этот день сбежало трое, зачем ты взял именно ее? Зачем? Это наша собственность, наша! – перешел он на крик, открыв свое настоящее лицо, перекошенное от гнева. – Ты, идиот! Думал обмануть Систему? Думал, что нашел лазейку и все, выиграл?! Да ты знаешь, сколько она стоит?! Говори, говори, где они, где?!

Евгений с трудом сел и осмотрел свое искалеченное тело. Он уже больше не испытывал болезненного стеснения от своей беззащитной наготы и омерзительности естественности необходимых потребностей организма, которые исполнялись уже без его воли. Он посмотрел на лицо своего мучителя и засмеялся, хриплым, неровным смехом.

– Вы ничего не можете сами, ждете, когда Общественность сделает все за вас! Я ничего не знаю, – сквозь смех ответил он. – Если бы знал, уже бы сказал в горячечном бреду. У тебя ничего нет, ничего!

Павел Андреевич дернул рукой, желая расплющить его об потолок, но правда быстро дошла до него, и он с яростью бросил пульт в конец камеры.

– Уберите тут! – крикнул он в широкий объектив под потолком и стремительно вышел.

 

10.

 

День прошел в томительном ожидании, каждый новый звук, гулким эхом доносившийся снаружи заставлял вздрагивать, настороженно прислушиваться, повернув ухо в сторону шума, чтобы не пропустить новых звуков. Но это были только разговоры деревьев друг с другом, трещавшие замерзшими стволами и изредка одаривавшие тяжелыми комьями снега тайный холм.

Девочки просидели все утро и день молча, боясь звука своего голоса в звенящей тишине. С трудом позавтракав сухим пайком, они решили экономить энергию и снова улеглись спать, каждая пыталась обдумать план, но не находилось ни одного верного решения.

– Надо выходить, – наконец сказала Рита, выбираясь из спальника.

– Надо, согласилась Каролина, останавливая попытку Риты включить браслет. – Не включай.

– А что мы можем без него? – удивилась Рита, не сопротивляясь.

– Пока мы не выбрались из города браслетами пользоваться нельзя.

– Как мы выберемся? И куда?

– Пока не знаю, – Каролина достала свой планшет,  – в аэропорт нельзя, на вокзал тоже, остается только автобус. Вот если бы было можно имя поменять, тогда…

– Я знаю, где можно, – спокойно сказала Рита. – Но у нас нет таких денег.

– Хм, деньги у нас есть, не переживай, – ухмыльнулась Каролина. – Дай мне только доступ к терминалу.

– Откуда у тебя столько?

– Родители помогут. Но сначала надо качнуть новости, давай собирайся.

Рита собралась быстро и уже была готова к выходу, пока Каролина еще боролась с упрямым спальником, из микропор которого никак не хотел выходить воздух. Навалившись вместе, они смогли выдавить воздушную прослойку и утрамбовать его, но он все равно не влез полностью в чехол. Каролина чертыхалась, ища виновного в этой незадаче.

Воздух снаружи был свеж и чуть пощипывал лицо, привыкшее к теплой духоте землянки. Темное небо полностью заволокло тучами, белые разведчики падали пушистыми хлопьями, исчезая в толще чуть подтаявшего снега. Они некоторое время постояли около земляного прибежища, не решаясь двинуться дальше.

– Идем, – неожиданно сказала Рита, громким, уверенным голосом. Она закончила свои раздумья, и теперь следовало действовать. – Я знаю куда идти.

Каролина послушно двинулась следом, бросив прощальный взгляд на свой тайник, сюда она больше никогда не вернется.

Выйдя из парка, они прошли еще несколько кварталов к безлюдной остановке. Каролина поначалу боязливо посматривала на вездесущие камеры, но Рита, будучи уверенной в своей догадке, сказала, что надо вести себя как можно свободнее, чтобы Система не уловила их тревогу. Иначе сразу возьмет на контроль. Ожидание скорой расправы или ареста не оправдались, до них никому не было дела. Редкие прохожие, мрачно следовавшие сквозь пустоту улиц, даже не повернули в их сторону головы, неся бремя тупой задумчивости на лице. Все это вселило спокойствие в девочек, и они, уже весело обсуждали незатейливые темы, так свойственные девочкам их возраста, будто и не было до этого ничего, только ровная, размеренная жизнь.

Каролина скачала на свой  планшет новостную сводку от информационной стойки и бегло просматривала заголовки. Скоро подошел их автобус. Каролина отложила планшет и долго колдовала с терминалом, вводя замысловатый порядок чисел.

– Оплатила? – спросила ее Рита, устраиваясь на задних рядах кресел.

– Да. Все нормально, - Каролина села рядом и продолжила листать сводку.

– А разве твой отец не заметит?

– Нет, я еще год назад втихаря установила нижний порог оповещения, – глаза ее загорелись от гордости, – и потихоньку таскала со счета кредиты.

– Фу, мошенница! – картинно отвернулась Рита.

– Я называю это прозорливостью и находчивостью. Вот, нашла, – она показала на несколько заголовков и развернула суммированный текст.

Затаив дыхание, девочки несколько раз прочли текст, встревожено вертя головой, но пассажиры в большинстве своем спали.

– Я много не поняла, – призналась Рита.

– Нечего там понимать, – махнула рукой Каролина. – Обвинения снимут через пару месяцев.

– Не понимаю, как это?

– Это, это… а, вот это называется следственные мероприятия. Тут Система работает как наблюдатель, контролируя только сроки. Пока всех опросят, пока соберут доказательства и зальют в Систему. Короче, можно до полугода держать в изоляторе.

– Откуда ты это все знаешь?

– Читала как-то методические указания по проведению дознания.

– Хм, получается Система сознательно оставляет подобные лазейки. Теперь мне понятно.

– Что тебе понятно? – удивилась Каролина, пряча планшет в рюкзак.

– Я не могу пока объяснить, не знаю, как подобрать слова. Могу составить формулу, –Рита спешно полезла в свой рюкзак за тетрадкой, но Каролина остановила ее, зашептав.

– Я думаю, не стоит показывать ее другим, так нас быстро вычислят.

– Ты права, извини. Останавливай меня и дальше, ладно?

Робобус выехал на вылетную магистраль и стал набирать ход, стремясь догнать уходящий день, убегая из Города.

– А если не получится, что будем тогда делать? – спросила Рита, вглядываясь в знакомые улицы маленького города-спутника, автобус не торопясь подъезжал к конечной остановке.

– Не знаю, – спокойно пожала плечами Каролина. – Что-нибудь придумаем.

Ее лицо без навязчивого макияжа было совсем не похожим на те фотографии, которыми пестрила сеть, призывая граждан спасти бедную девочку от рук бесчеловечного робота. Надо сказать, что и Фото Риты, неизвестно кем полученное из Комбината, уже имело мало общего с ней, с экрана смотрела запуганная худющая девочка с огромными глазами. Девочки всю дорогу пытались найти общее в другу друге с этими фотографиями, но это вызывало больше смех, чем должную тревогу. Многие пассажиры автобуса встревожено смотрели на сидящих позади девчонок, для верности сличая их с вездесущими постерами гвардии, но вскоре успокаивались, не находя в них ничего общего с разыскиваемыми.

– А мы все утащим? – с сомнением спросила Рита, глядя как Каролина вбивает длинный код в платежный терминал продуктового автомата на автобусной станции.

– Утащим, – заверила она, утрамбовывая контейнеры в итак уже распухший рюкзак.

Был уже поздний вечер, и на автостанции кроме них были только стоявшие стройными колоннами робобусы, поблескивая красными маячками. Рита знала дорогу короче, но ей захотелось пройти мимо маленького ботанического садика, где она когда-то пряталась.

Каролина с интересом разглядывал дома, улицы, все было совсем иным, к чему ее приучали с рождения. Не было здесь того блеска, кричащего роскошества, свойственного ее дому или тем курортам, на которые ее возили родители, таская с собой как говорящую куклу. Она вспомнила об этом, когда мимо них пронеслась безумная ватага ребят и девчонок, бегущих неизвестно куда, с восторженными воплями. Ее всегда ограждали от других детей, разрешая общаться только такими же куколками как она, которые и в действительности были только лишь говорящими куклами.

– Вот здесь я и пряталась, – заулыбавшись, сказала Рита, когда они подошли к заснеженному садику. – Вон под теми кустами, как собачка.

– Хм, интересно, – Каролина бросила рюкзак на скамейку и забежала за кустики, осторожно выглядывая из-за них. – Ну что, меня видно?

– Еще как! – расхохоталась Рита. – А мне тогда казалось, что не видно.

– Пойдем, – Каролина надела обратно рюкзак. Вдали показалась люстра сканирующей станции, она крепко сжала руку Рите, хотевшей уже броситься под защиту голых кустов. Каролина зашептала. – Не шевелись, они нас не заметят.

Сканирующая станция даже не затормозила, все также бесцельно двигаясь дальше. Начало тускнеть освещение на улице, в домах, как по команде, тухли окна. Рита успокоилась и уверенно повела дальше на окраину города.

Дорога уходила далеко вперед, теряясь в чернеющей дали. Тусклый свет фонарей уже давно растворился позади, чернеющие исполины складов придавали дороге жутковатую веселость, обострился слух, разыгрывая воображении до предела. Рите не без труда удалось узнать тот самый дом, все вокруг выглядело еще более запущенным, чем тогда.

Они бесшумно пробрались вовнутрь. Удушливо пахло сыростью и смрадом, луч фонарика осветил разбросанную по полу сломанную мебель, осколки стекол. Сомнений не было, дом был заброшен.

Девочки постояли несколько минут, прислушиваясь и не решаясь пройти дальше, потом быстро вышли, с наслаждением вдыхая чистый воздух.

– Что теперь? – спросила Рита, боязливо оглядываясь.

– Надо искать место для ночлега, а утром подумаем, – по-взрослому рассудила Каролина. – Пойдем вон тот дом посмотрим.

Они прошли дальше вглубь участков, с трудом преодолевая засыпанные снегом обломки забора, норовившие впиться в ногу острыми концами, притаившимися под сугробами. Домик, выбранный Каролиной, оказался вполне целым, в нем даже остались все окна, дверь скрипуче захлопнулась за ними, погрузив в тяжелую атмосферу старого жилища.

Расположившись в маленькой комнате возле кухни, они стали готовиться к ночлегу. Рита с трудом открыла замерзшее окно, впуская внутрь свежий воздух.

– Ты слышала? – спросила шепотом Каролина, указывая на дверь.

– Нет, а что там? – неожиданно громко ответила Рита.

– Да тихо ты, слушай, – зашипела Каролина.

За дверью раздавались чьи-то нерешительные шаги, было слышно, как кто-то крадется, часто останавливаясь и прислушиваясь. Рита бесшумно приоткрыла дверь в комнату, осматривая темную прихожую в образовавшуюся щель. Осторожная фигура несколько раз мигнула фонариком, неосмотрительно осветив свое лицо. Рита уверенно открыла дверь и громко крикнула.

– Привет Оскар!

Фигура от неожиданности бросила на пол фонарик и метнулась назад, но, поняв, что его узнали, вернулась. Оскар поднял фонарик и посветил перед собой. Рита помахала ему, приглашая зайти.

– Это Оскар, помнишь, я тебе про него рассказывала?

– Оскар? – Каролина вздернула бровь и направила луч фонарика на нерешительную фигуру мальчишки.

Оскар, поняв с кем имеет дело, горделиво вздернул голову, стряхнув с черных волос остатки инея.

– Давай заходи! – скомандовала Каролина, он повиновался.

– Привет,– хмуро сказал Оскар. Лицо его сильно исхудало, новая с виду одежда висела на нем бесформенной тряпкой.

– А где все? – спросила Рита, но увидев его волнующийся взгляд при виде разложенных на столике контейнеров, схватила его за руку и потащила к себе.

– Ладно, давай есть, потом расскажешь.

Они сели есть, Рита с Каролиной поделили между собой один контейнер с готовым ужином, а второй весь отдали Оскару. Он ел медленно, вдумчиво разжевывая каждый кусок, хотя по нервным подрагиваниям рук было видно, что ему хотелось проглотить все сразу же. Каролина бросала на него заинтересованные взгляды из-под длинных ресниц, заставляя его все ниже склонять голову, пряча смущенный взгляд. Рита заметила поведение подруги и многозначительно хмыкнула.

– Больше никого нет, – сказал Оскар, закончив с едой. – Цыгана и Жору забрали, мамаша сбежала.

– А почему ты не сбежал с ней? – спросила Рита, его рассказ не удивил ее, она уже продумала другой план в голове.

– Мне некуда бежать, а обратно я не хочу, – ответил Оскар, гордо посмотрев на изучающую его Каролину. – Лучше смерть.

– Ты тоже с Комбината? – властно спросила Каролина.

– Да, а что? – с вызовом ответил он.

– Ничего, не горячись, – уже ласково ответила она, подивившись той буре эмоций, вспыхнувшей на его лице. – Ты пойдешь с нами?

– Куда? – удивился он. – Мне в Город нельзя.

– Мы туда и не собираемся. А какая тебе разница куда? Здесь ты от голода умрешь,

      – заметила Каролина и протянула ему булку.

– Я подумаю, – буркнул он, но булку взял.

– Идем с нами, вместе веселей, – сказала Рита, доставая из рюкзака свой спальный мешок. – Это будет твой. Давайте спать.

Оскар проглотил булку и ловко расстелил спальный мешок, почти моментально надув его ручным насосом. Каролина протянула ему второй, и он разложил и его.

– Вот, будешь теперь всегда так делать, а то у нас на это уходит много времени,

– распорядилась Каролина, – сними куртку и обувь.

Оскар повиновался и, быстро скинув с себя уличную одежду, залез внутрь мешка и тут же уснул.

– Бедный, – ласково сказала Каролина, посмотрев на подругу, – интересно, давно он так бродит?

– А я смотрю, он тебе понравился, – ухмыльнулась Рита, аккуратно складывая свою одежду на стуле.

– Вовсе нет, мне  его просто жалко! – возмутилась Каролина.

– Называй это как хочешь, но я права. Я вас уже рассчитала! – Рита залезла в спальник. Каролина полезла следом и обиженно ткнула Риту локтем в бок.

Рита проснулась от резкого толчка, поначалу ей показалось, что это Каролина неудачно повернулась, но второй уверенный толчок заставил ее открыть глаза.

– Тсс, – приложил Оскар палец к губам. – Надо идти.

– Что-то случилось? – с трудом просыпаясь, спросила Рита. Она приподнялась и посмотрела в окно, была глубокая ночь, – рано же еще, который час?

– Они пересекли периметр, – зашептал Оскар. – Надо идти.

Рита ощутила до боли знакомую мерзкую муть в голове. Оскар был уже на ногах и сложил все вещи в рюкзаки, оставался только их спальник.

– Каролина, просыпайся, – стала будить ее Рита, вовремя закрыв ей рот ладонью, Каролина, не проснувшись, попыталась закричать, но, увидев освещенное фонариком напряженное лицо Оскара, успокоилась.

– Я поняла, – прогудела она сквозь ладонь.

Девочки  быстро собрались, пока Оскар боролся с их спальником, выпуская воздух из микроканалов, у него это заняло гораздо меньше времени, чем у них в прошлый раз. Он надел рюкзак Каролины и прихватил свою небольшую сумку, она стала сопротивляться, но Рита буквально вытолкала ее из комнаты, чувствуя, как все ее тело начинает сковывать предательская судорога. Тело Оскара тоже подрагивало от нервного напряжения, вызванного близостью радара-излучателя.

Он вывел их с черного хода в самую глубь участков. Сонная луна неохотно освещала им путь, прячась за черные облака. Каролина с трудом поспевала за ними, хотя и шла налегке. Риту и Оскара подстегивало желание поскорее выбраться из гнетущего плена направленного излучения сканирующей станции, но тяжесть поклажи и не проснувшееся тело не позволяли им перейти на бег. Ноги вязли в рыхлом снеге, натыкаясь на обломки заборов, стволы деревьев.

Садовые участки кончились неожиданно, выведя их на огромное пустое пространство, просматриваемое с любой точки. Луна выглянула из-за тучи и выделила их как прожектором на фоне заснеженного поля. Они резко остановились, оглядываясь назад, инстинктивно стремясь спрятаться за спинами чернеющих домов.

– Куда дальше? – шепотом спросила запыхавшаяся Каролина. Оскар и Рита, не в силах ответить, глубоко дышали.

В конце поля чернел нестройный лес, Каролина махнула рукой в его сторону и уверенно зашагала напрямую к нему, Оскар и Рита последовали за ней, сила излучения начала спадать, и они почувствовали усталость. Добравшись до леса, они рухнули в ближайшую лощину, спиной прислонившись к холодной земле. Луна снова скрылась за тучами, погружая все  вокруг в тяжелый предрассветный сон.

– Ты знаешь, где мы находимся? – спросила Каролина засыпающего Оскара и толкнула его в плечо. – Не спи, не спи, тебе говорят.

– Там, – он махнул рукой вперед, – товарная станция. А что дальше, я не знаю.

– Интересно, как они нас вычислили, – Каролина достала свой планшет и попробовала подгрузить карту, но связь была заблокирована, – а, ну теперь понятно.

Она немного подумала и бросила планшет в сторону. Рита удивленно посмотрела на нее.

– Это он привел их.

–Ты уверена? Может это мой? – спросила Рита, придирчиво рассматривая свой  планшет.

– Нет, твой попроще будет. У моего есть внешнее управление. Видимо любимые родители передали агентам мой логин и пароль.

– Но там же все твои данные.

– Нет, все в надежном месте, – Каролина самодовольно  показала на изящный кулончик, небрежно висящий на ее шее.

– Ой, а я думала это просто украшение.

– Надо идти, – прервал их Оскар, растирая уставшее лицо снегом.

Каролина взяла рюкзак Риты, сказав, что теперь ее очередь. Рита не стала особо сопротивляться, ощущая приятную слабость на спине после быстрого марша.

До станции вела полузаброшенная тропа, перегороженная от случайных путников суровыми буреломами, обойти которые на первый взгляд было невозможно. Оскар уверенно шел вперед, буквально сквозь них, зная все потайные лазы в наваленных деревьях.

Вскоре лес стал редеть. Перемежаясь с бугристыми полянами. На одной из них они решили сделать привал. Рита и Оскар больше не чувствовали влияния излучателя, а проснувшийся организм, стойко переносивший ночной марш-бросок, обоснованно потребовал пищи.

В сумке Оскара оказался походный котелок и странные круглые шайбы. Одну из них он разломил пополам и  положил на дно небольшой ямки. Поверх ямки на двух прутках он поставил котелок и долго рыл странный проход сбоку от ямки. Девочки с интересом смотрели на его действия, не особо вникая в их цель, им просто нравилось наблюдать. Оскар. Чувствуя на себе их взгляды, стал торопиться, и его действия стали отрывисты и неуклюжи.

Набрав полный котелок снега, он поджег таблетку снизу. Она сначала зашипела и зажглась ровным голубоватым пламенем. Как только вода закипела, он бросил в нее маленькую таблетку и принялся внимательно смотреть на воду. Через несколько минут на кипящую поверхность всплыла черная тягучая пленка, он ловко подхватил ее ножом и выбросил в сторону.

Каролина протянула ему контейнер с сублимированным готовым завтраком, Оскар долго смотрел на упаковку, а потом, махнув сам себе рукой, побросал все содержимое прямо в котелок. Девчонки подошли ближе, заинтересованные превращением продукта. Вода медленно густела, превращаясь в однородную кашу. Рита со знанием дела достала свою ложку и стала медленно помешивать.

– Это ты сам придумал? – спросила его Каролина.

– Нет, цыган научил, – ответил Оскар, отводя в сторону взгляд.

– Кто такой цыган? – удивилась она.

– Мой отец, – тихо ответил Оскар.

– Понятно. Ее отца тоже арестовали, – сказала Каролина сев рядом с ним на корточки.

– Я знаю, я видел постеры, – ответил Оскар и вопросительно посмотрел на Риту.

– Эй! – толкнула его в плечо Каролина, но покачнулась и упала в снег рядом. – Это ложь, понял?

– Я знаю, – рассудительно ответил Оскар, – если бы это была правда, вас бы тут не было.

– А ты не такой дурак, как  кажешься, – Каролина поднялась и, подумав, толкнула его еще раз, в отместку за свое падение. Оскар бросил на нее хитрый взгляд и молниеносным движением выбил рукой ее ногу, отчего Каролина вновь повалилась в снег. – Эй! Как ты обращаешься с дамой!

– Дамы себя так не ведут, – заметил он.

– Откуда тебе знать? Неуч! – разозлилась она.

– Ну-ка прекрати, – строго сказала Рита Каролине, выбиравшей позицию поудобнее, чтобы столкнуть в снег гордого мальчишку. – Иди лучше мне помоги.

– Не надо, будем есть из него, – сказал Оскар, сняв котелок и загасив огонь в ямке.  Остатки таблетки он аккуратно положил в сумку.

– Хм, а так вкуснее, – сказала Каролина с набитым ртом.

– На костре все вкуснее, – сказала Рита. – Я читала об этом. А куда идут поезда с товарной станции?

– Не знаю, на Восток, наверно, – пожал плечами Оскар.

– На восток, хм, – Рита задумалась. – Что ж, нам это тоже подходит.

– Ты хочешь поехать в товарном вагоне? – удивилась Каролина.

– А почему нет? Все равно других вариантов я не вижу. На автобусной станции нас засекут, в аэропорт  тем более идти не стоит.

– Но кто нас пустит, там же охрана, система контроля, – начала рассуждать Каролина.

– Нет, там ничего нет, – улыбнулся Оскар. – Мы на товарняке домой к цыгану ездили.

– А разве его дом не здесь? – удивилась Рита.

– Нет, его дом далеко отсюда. В горах.

– Но у вас же были деньги, много денег, – Рита заметила, что Оскар нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Он все деньги отправлял, оставляя только на пропитание.

– А куда отправлял? Кому?

– Не знаю. Наверно домой, – он закрыл глаза, переживая воспоминания. – Там его очень любят, там он другой человек. Там все такие же, как я.

– И как я? – спросила Рита, но Оскар покачал головой.

– Ты другая. Цыган назвал тебя «белая кость».

– Ничего не понимаю, в чем между нами разница?

– Это легко, – он подошел к Рите и жестом попросил открыть шею.

Каролина встрепенулась и тоже подошла. Оскар достал свой планшет и сфотографировал странную родинку на ее шее, расположенную чуть выше позвонка. При максимальном увеличении на экране стал раскрываться сложный лабиринт из цифр, объединенный в затейливый массив.

– Я же тебе говорила, что это не родинка! – воскликнула Каролина. – А что это значит?

– Не знаю, – Оскар пожал плечами и собрался убирать планшет, но Рита остановила его.

– Перекинь мне, я потом расшифрую, – Рита достала свой планшет, не разворачивая, подтвердила на малом экране прием файла. – Мне кажется, я это уже видела.

– Где ты это видела? По-моему белиберда какая-то, – сказала Каролина.

– Наверно во сне, но я это точно уже видела, – Рита молча закусила губу, глаза приобрели туманный блеск.

– Эй, ну-ка прекрати! – дернула Каролина за плечо подругу, уже знакомую с ее долгой задумчивостью, из которой подчас Риту нельзя было вывести часами. – У нас нет времени на твои размышления.

– Да, да. Конечно. Спасибо, Каролина, – Рита смущенно улыбнулась, приходя в себя после короткого погружения в глубины своего сознания.

– А у тебя такой нет? – Каролина резко одернула куртку Оскара и оголила шею, отметки не было.

– Я рабочий, она центр, – ответил Оскар, поправляя воротник после невежливой выходки Каролины, но она даже бровью не повела, с хитрым прищуром посматривая на Оскара.

– Что значит центр? – спросила Рита, в голове у нее зародилось одновременно сотня мыслей, бесцельно сталкивающихся друг с другом, но ни одна из них не хотела стать яснее, ведя ее все дальше в непонятную пустоту, от которой кружилась голова. Она помотала головой, разгоняя набежавший туман.

– Когда ты ушла, ну тогда, помнишь, – начал Оскар, Рита утвердительно кивнула. – Цыган сказал, что его точно посадят, что таких как ты трогать нельзя.

– Не понимаю, почему? За что папу посадили?

– Всех сажают за одно и то же. Через полгода дело рассыплется и его выпустят. Можно отлавливать таких как я, но «белую кость» трогать нельзя. Так цыган сказал.

– А для чего отлавливают? Я ничего не понимаю! – возмутилась Каролина.

– Как для чего? Хм, тебе, пожалуй, рано об этом знать.

– Я уже взрослая, давай говори! – Каролина ощутимо ударила его в плечо, Оскар поморщился, потирая ушибленное место.

– Нам надо идти, – он принялся оттирать котелок снегом, лицо его помрачнело, сильно напряглись желваки под скулами.

Каролина хотела еще спросить, но Рита строго посмотрела на нее, и она, слегка кипя от возмущения, взяла салфетки и пошла к дальним кустам.

– Я поняла, – сказала Каролина Оскару, после того. Как Рита скрылась в тех же кустах, – получается твой цыган помогал этим уродам?

– Цыгану нужны были деньги. Он говорил, что кто-то должен заплатить, а цена для каждого разная. Я за себя заплатил, – Оскар бросил на нее испытующий взгляд, ища презрение в ее глазах, но Каролина смотрела в сторону и поддергивала носиком, глаза ее блестели. – Не надо меня спрашивать больше.

– Хорошо, больше не буду. Извини меня, пожалуйста, – всхлипнула Каролина, смахнув с ресниц набухшие слезы.

До станции было более десяти километров, ноги вязли в рыхлом снегу, иногда девочки проваливались по пояс в ямы,  вскрикивая от неожиданности. Оскар вел их известной ему дорогой. Свободно ориентируясь на местности. Редкий лес закончился, переходя в заброшенные поля с обледенелыми истуканами брошенной техники.

Они подошли к высокому бетонному забору, уходящего в бесконечность в обе стороны. Оскар посмотрел на часы и сказал, что надо подождать пару часов, пока патруль не пролетит. Они спрятались в темной нише забора, предназначение которой было непонятным, и стали ждать.

 Рита расстелила на землю спальник, и они, облокотившись на рюкзаки, вскоре заснули.

Оскар бережно разбудил девочек, когда слабое зимнее солнце уже скатилось к закату, посматривая красным глазом  сквозь легкую дымку снежного тумана. Он уже натопил снега и приготовил походную кашу из сублимированного обеда.

– Пойдем, как стемнеет, – сказал он,  ставя перед ними дымящийся заманчивыми ароматами котелок.

– Ты такой хозяйственный. Не зря мы тебя с собой взяли, да, Рит? – Каролина аккуратно отправляла в рот дымящуюся ложку, а Рита только весело кивала в ответ, набив полный рот еды.

– А куда мы поедем? – спросила его Каролина.

– Куда захотим, надо только выбрать нужный поезд, – Оскар разложил планшет, выводя расписание.

– А как мы поедем, там же товарные вагоны, не на крыше же? – спросила Рита.

Оскар негромко рассмеялся, девчонки, согретые едой, заразительно захохотали.

– Нет, не на крыше. В каждом поезде есть операторский вагон, для персонала, но он всегда пуст. Самое сложенное выбраться на станции прибытии, тут уж как повезет.

– А что будем делать, если не повезет? – спросила Каролина, изучая маршрутную сетку товарных поездов.

– Там решим, что толку сейчас гадать, – пожал плечами Оскар.

– Значит, нам надо выбрать ту станцию, на которую поезд придет ночью, верно? – спросила Рита.

– Да, думаю, да.

– Вот, нам нужен вот этот поезд, – указала на номер Каролина. – Он будет через три часа.

– А, знаю, – кивнул головой Оскар. – Мы на нем к цыгану домой ездили.

 

11.

 

Альбина сидела за серым металлическим столом и смотрела на свои скрученные от нервного напряжения кисти. Пальцы, непроизвольно дергаясь, отказывались слушаться, тело било пульсирующей дрожью.

– Не стоит так нервничать, – располагающим к себе тоном сказал Павел Андреевич. – Может, хотите чаю или чего покрепче, а? Мы же не звери, мы хотим Вам помочь, Альбина Викторовна.

Альбина посмотрела на него красным, раздраженными от невозможности больше плакать глазами и криво усмехнулась.

– Избавьте меня от Вашей любезности, – металлическим голосом ответила она.

– Вы не стесняйтесь, ночь долгая зимой, все устают.

– Почему Вы меня держите тут уже больше двух дней? Вы меня арестовываете?

– Нет, что Вы, боже упаси, – Павел Андреевич картинно развел руками. – Мы пригласили Вас как друга, поговорить. Вы поможете нам, а мы поможем Вам.

– Чем я могу Вам еще помочь, я все рассказала.

– Не очень понимаю, куда Вы спешите, – пожал плечами Павел Андреевич и сел за стол. – В Ваших же интересах пока не появляться в Городе.

– Это уже мне решать.

– Безусловно, право на принятие решений. Права, да-да, – он ехидно усмехнулся.

– А еще есть право не нарушать закон, ой, простите, это обязанность.

– А что я нарушила? Что Вы мне шьете?! – возмущенно крикнула она.

– Не надо кричать, а то я могу подумать, что Вы пытаетесь меня оскорбить, не так ли?

– Нет, что Вы. И в мыслях не было, – ласковым тоном ответила Альбина, но в глазах ее вспыхнула такая искра ненависти, что Павел Андреевич побледнел от гнева.

– Жаль, искренне жаль, что мы не можем таких как Вы просканировать, с Р-ками то все проще. Но я верю в наших законотворцев, скоро, я Вас тогда первой приглашу, договорились? – от гнева у него пульсировала вена возле глаза.

Альбина громко расхохоталась, вкладывая в каждый звук все свое презрение к нему.

– Вы что, смеетесь надо мной?! – вскричал он.

– Нет, что Вы. Это бессонная ночь, усталость, ну Вы понимаете, – презрительно спокойно ответила она.

– А Вы, Вы, – он вскочил и зашагал по комнате. – Вы кончите также, как Ваш отец. Тебе это понятно, мразь?!

– Вы меня оскорбляете. Я требую внести это в протокол, – Альбина помахала рукой в потолочную камеру.

– Я тебя сгною, сдохнешь, как твой папаша! – кричал он ей в лицо. – И выродка твоего тоже! Тебе же понравилось с ним, да? А знаешь, как девочкам было хорошо, как они просили его не делать так больше, знаешь, знаешь?!

– Это все неправда, – спокойно сказала Альбина, вытирая салфеткой с лица его слюну.

– Откуда ты знаешь? Тебя же там не было! Зачем он себе девчонку взял? Как думаешь? Помочь решил?! Ты совсем дура! Вот, все его дела! – он бросил перед ней какой-то документ, она даже не посмотрела на него.

– Вы не можете меня тут держать. Прошу отпустить меня домой, – медленно выговаривая слова, сказала она, с отвращением глядя на его перекошенное гневом лицо. – У Вас ничего нет, ничего.

–Твоего хахаля я сгною, он у меня выйдет инвалидом, поняла?! Поняла?!

Альбина дернулась от его слов, он это заметил и довольно улыбнулся.

– Требую отпустить меня. Либо предъявляйте обвинение, либо отпускайте, – она заставила себя успокоиться, отбросив мысли о том, что они могут сделать с Женей, но волна воспоминаний об отце, которого сломанного возвращали с каждого допроса, заставила ее беззвучно зарыдать.

Павел Андреевич, довольный эффектом, гордо ходил взад и вперед.

– Я же тебе помочь хочу. Ты же молодая, пока. Тебе разве не хочется иметь нормальную семью, а? Ну брось ты этого мудака, что других нет? Давай, помоги мне, я помогу ему, понимаешь? Ты мне, я тебе – и все, разбежались, а? – ласково увещевал он ее, сев рядом. Альбина пристально посмотрела на него и громко, истерично захохотала. Она долго не могла остановиться, подпитывая свой неистовый истеричный хохот каждым его нервным движением, гневными выкриками, видом его перекошенного лица. Она хохотала ему в лицо, наконец, он не выдержал и, громко хлопнув дверью, выбежал из комнаты.

 

12.

 

Товарная станция была рассвечена яркими огнями, лениво отблескивали хромированные цистерны, тянущиеся бесконечным потоком вдаль за горизонт, неторопливо работал мостовой кран, как пушинки перекидывая огромные контейнеры на площадку с уснувшего состава. Все вокруг двигалось в такт спокойной мелодичной музыке, написанной давно неизвестным композитором. Изредка под лучи прожекторов попадались тени пробравшихся шпионов, быстро перебегающих по темным эстакадам для легкой техники над нитками путей. Камеры деловито поворачивались в их сторону, долго о чем-то думая, но потом отворачивались обратно, теряя интерес.

Поезд стоял на главном пути, единственном, от которого до перрона было совсем недалеко. Локомотив пыхтел сжатым воздухом, загораясь разными огнями сигнальных фонарей.

Оскар оставил девочек в темном углу пирамиды из ящиков на перроне, брошенной уснувшим рядом погрузчиком, заехавшим на ночь на зарядную станцию,  и побежал к локомотиву. Не страшась грозной машины, он юркнул под него, скрывшись из виду. Девочки взволнованно смотрели ему вслед, подрагивая от игривого возбуждения.

Через несколько минут, показавшимися им неимоверно длинными, пшикнула и раздвинулась стенка соседнего с локомотивом вагона, открывая узкий проем. Из его черноты на свет показалась фигура Оскара, уверенно спрыгнувшего на землю.

– Идемте, – шепнул он, беря в руки оба рюкзака. Не смотря на ношу, девочки едва успевали за его стремительным шагом.

Оскар закинул рюкзаки в вагон, потом неожиданно легко поднял Каролину с его сумкой, помогая ей взобраться. Рита налегке сама запрыгнула наверх, подтянувшись на руках.

– Добро пожаловать на наш рейс! – сказал Оскар, нажимая на скрытый от глаз рычаг, дверь зашипела и закрыла их в вагоне. – Сейчас включу свет.

Оскар защелкал переключателями, яркий свет зажегся неожиданно, ослепив в всех, кроме Оскара, который предусмотрительно закрыл глаза.

– Я пойду, проверю агрегаты, а вы пока располагайтесь, – распорядился он на правах хозяина и скрылся за узкой дверью, ведущей в глубь вагона.

Они находились в жилом отсеке. По стене стояли три двухэтажные металлические кровати, застеленные бежевыми простынями, и укрытые толстым синим покрывалом. На одной кровати были аккуратно утрамбованы подушки, одеяла. Рита сразу вызвалась спать на верху, выбрав кровать подальше от нагнетательного клапана, уже начавшего тихо ворчать вентилятором. В глубине вагона что-то загудело, забулькало. Вернулся довольный Оскар.

– Все, можно ехать. Они все заправили, у нас даже воды будет вдоволь.

– Откуда ты все знаешь? – удивилась Каролина, с уважением смотря на то, как он вытирал салфеткой замасленные руки.

–Не знаю, никогда об этом не думал. Знаю и все. Мне кажется, что я всегда это знал.

– Это твоя специализация, верно? –  спросила Рита, оторвавшись от осмотра шкафчиков, одиноко стоявших с торца вагона.

– Вроде того. Мне цыган тоже самое говорил, но я не думал об этом. Зачем? Разве я могу что-то поменять?

– А разве не можешь? – удивилась Каролина. – Я думаю, что каждый человек может многое изменить.

– Человек может и может, но не я, – безразлично ответил Оскар, скидывая куртку на свободную кровать. – Цыган говорил, что человек может думать, что он что-то меняет, но на самом деле это оно меняет его.

– Слишком сложно!  – воскликнула Рита. – Я хочу спать. Вот, держите.

Она покидала им из шкафчика комплекты  пижам светло-сиреневого цвета. Оскар пожал плечами, но спорить не стал. Каролина, величаво, сняла свою куртку и повесила в пустой шкаф.

– А есть тут ванна? – спросила она, придирчиво рассматривая переданной ей Ритой комплект.

– Да, вторая дверь справа, – ответил он.

Каролина удалилась, через минуту зашумела вода.

– Вот, тут еще есть, – Оскар достал из тумбочки безразмерные туфли.

Рита сняла свои массивные ботинки, с удовольствием ощутив легкость и свежесть, провалилась в туфлях. Они были на много размеров большее ее и напоминали на ней клоунские ботинки. Ходить было тяжело, но терпимо. Она взяла свой комплект пижамы и туфли для Каролины и зашаркала в ванную.

Пока они переодевались, Оскар приготовил чай, молочно белый, с солоноватым вкусом. Чай все пили молча, весело поглядывая друг на друга. Долгожданное спокойствие овладевало ими, ноги сами несли их на кровать, и скоро все уснули, так и не почувствовав, когда поезд, закончивший загрузку, тронулся в путь.

Первой проснулась Рита, дневной луч солнца открыто гулял по вагону, пробиваясь сквозь приоткрытые жалюзи автоматически открывшихся окон. Внизу спала Каролина, не обращая внимания на назойливый луч, гулявший в свое удовольствие по ее лицу, она только морщила нос, и недовольно хмыкала. Рита бесшумно соскользнула с кровати на пол, чувствуя себя полностью отдохнувшей. На соседних нарах спал как убитый Оскар, за всю ночь и утро он так и не поменял положения, лежа на спине, вытянувшись вдоль кровати.

Она подошла к окну, глаза щурились от солнечного света,  медленно привыкая к яркому великолепию белоснежной равнины, ослепительно сверкающей в лучах солнца, уносящейся далеко от нее, скрываясь под голыми островами редких деревьев. Совсем близко пронесся блестящий серый луч, Рита от неожиданности отшатнулась от окна, зажмурив глаза от яркой вспышки. Вернувшись, она догадалась, что это был скорее всего экспресс, магнитные пути находились довольно далеко от них, но игра света, а может и разогретый воздух между ними в холодной зимней атмосфере придавали сложению встречных скоростей пугающую нереальность. Пейзаж за окном поменялся, окрасившись серой краской бесконечных бетонных стен, видимо они проезжали город.

Рита посмотрела на своих спящих друзей и, решив дать им еще полчаса подрыхнуть, пошла осматривать кухню. Она оказалась очень тесной, за маленьким столом, раскладываемым из стены, с трудом уселись бы двое, безликие хромированные дверцы стенных шкафов, водяной кран, да простая печка – больше ничего не было. Несмотря на всю скупость помещения, припасы, плотно утрамбованные в шкафах, были вполне достойными, Рита ожидала найти там вездесущие «пластмассовые пайки», как называл их папа. Странно, но она больше не испытывала той гнетущей тревоги за него и Альбину, она была уверена, что все тягости, выпавшие на их долю, временные и скоро закончатся. Это чувство пришло к ней сегодня, в момент пробуждения, она проснулась от него, радостно стучавшегося в ее сердце.

Напевая незатейливую мелодию, она соорудила нечто, на ее взгляд оригинальное, из разных наборов, залила водой и поставила в печку. Печка зашумела вентиляторами, наполняя кухоньку механической трелью.

– Привет, – зевнула в дверях Каролина, волосы у нее были всклокочены, а глаза еле-еле открывались после сна, – сколько мы проспали?

– Не знаю, часов десять, может больше, – пожала плечами Рита, придирчиво выбирая тарелки. – Оскар спит еще?

– О, да. Я его пару раз в бок пихнула, он даже не пошевелился.

– Пусть спит, пока, – Рита наконец подобрала посуду, довольная своим выбором. – Все равно скоро разбужу.

– По-моему, такого не разбудишь, – широко зевнула Каролина и махнула рукой, уходя в ванную комнату.

– Разбужу, – уверенно сказала Рита.

Из печки вкусно запахло обедом, вернувшаяся Каролина нетерпеливо мялась у двери, неодобрительно глядя на бездушный таймер.

– Пора будить, – сказала Рита.

– Давай, давай, а я посмотрю.

Они вернулись в комнату, Рита села рядом с Оскаром, а Каролина, встала поодаль, чуть вздернув нос в ожидании своей правоты. Оскар спал спокойно, не издавая лишних звуков, грудная клетка еле заметно колыхалась в такт редкому дыханию.

–Раз, два, три, – посчитала Рита и, поймав момент между вдохом и выдохом, резко надавила ему пальцем за мочкой левого уха.

Оскар открыл глаза и долго смотрел  вверх.

– Который час? – спросил он хриплым голосом.

– Какая разница? – удивилась Каролина. – Разве нам скоро выходить?

Оскар взглянул на свой браслет и зевнул.

– Мы сходим ночью, после трех часов. Тогда будет большая станция.

– А нам туда надо? – засомневалась Рита. – Мне помнится, что наша станция дальше, вроде.

– Верно, но на ней нас точно примут, а ночью даже Система спит.

– Система никогда не спит, – уверенно сказала Каролина, – мне так папа говорил.

– И да, и нет, – Оскар сел на кровать, потирая виски пальцами. – Цыган всегда  говорил, что Систему создали люди, а значит, в ней заложены людские пороки.

– Хм, нецикличный алгоритм, – задумчиво проговорила Рита, Оскар и Каролина недоуменно взглянули на нее. – Да это я так, подумала, что если Система не будет иметь уязвимостей, то она превратится в цикличный алгоритм и произойдет саморазрушение.

– Не поняла, объясни подробнее, – Каролина села рядом с Оскаром и ткнула его локтем в бок, Оскар охнул, но не поддался на провокацию.

– Я сама пока не поняла, так, в голову пришло. Потом обдумаю.

– Так, Оскар, – назидательно начала Каролина, – иди умывайся, а потом мы, так уж и быть, накормим тебя обедом.

– Ладно, – Оскар тяжело встал и направился в ванную.

– Как ты его разбудила? – потребовала объяснений Каролина.

– Нас так в Комбинате будили, – показала на точку за мочкой уха Рита, – когда мы впадаем в… забыла, ну не важно. Короче, когда не можем сами проснуться, то надо высчитать до трех и надавить сюда.

– Не понимаю, а как это? Что значит впадать?

– Не знаю, у меня такого не было. Но я видела у других. Просто знаю, не помню откуда,

– она пожала плечами. – Если еще вспомню, расскажу.

– Не буду тебя мучать, пока не буду. Есть пошли!

Каролина с Оскаром сели за маленький стол и стали назойливо звенеть вилкой об тарелку, требуя еды. Рита, старалась делать все как можно медленнее, делая вид, что не замечает их возмущения.

– А прикольно получилось, – сказала Каролина, справившись первая со своей  порцией.

– Я бы не додумалась так смешать. Добавка есть?

– Да, только всем разложи, – строго сказала Рита, видя, как Каролина примеряется, все ли влезет к ней в тарелку.

– А может кто-то не будет? – с надеждой сказала Каролина.

– Я не буду, – созналась Рита. – Я наелась, делите поровну.

– Это похоже на то, что я ел дома у цыгана, – сказал Оскар, – но там готовят не из автоматов.

– Эх, я бы тоже хотела приготовить из настоящих продуктов, – вздохнула Рита.

– Фу, самой чистить, резать, нееее, – фыркнула Каролина, – не зря же человечество прошло триста лет прогресса. Мы рождены для более высоких целей! Так говорят, но в это никогда не верила.  Хочу научиться печь как Альбина, чтобы все сделать самой.

– Да, я помню твой последний шедевр! – рассмеялась Рита.

– Ну и что! Все равно было вкусно!

– Вкусно, но мало – половина сгорела!

Они дружно рассмеялись, Каролина показывала, как она вытаскивала из печки свой шедевр, Рита заливалась от хохота. Оскар долго сдерживался, но потом расхохотался, глядя на них.

– Чего ты ржешь! – возмутилась Каролина. – У меня талант!

– Я умею готовить рыбу. Мы пару раз ходили на рыбалку с цыганом. Я сам научился, он мне подсказывал. Если получится, я вам приготовлю, вы такого никогда не ели, – он сбил своей улыбкой наигранное возмущение Каролины, она смущенно потупила взгляд.

– Ты обещал, – сказала она.

– Если я обещал, я сделаю, – твердо ответил он.

– Скучно, чем займемся? – после молчания спросила Каролина.

– Не знаю, а чем мы можем заняться? – спросила Рита. – Сети тут нет, можно книгу почитать, но планшет включать не хочу.

– Я знаю очень простую игру,– сказал Оскар. – Но не знаю, будет ли вам интересно.

– Что за игра? – оживилась Каролина.

– Она называется «Три обезьяны». Идемте в комнату, тут мало места, – Оскар встал и сложил тарелки со стола в каталитическую мойку.

Девчонки вышли первыми, шушукаясь между собой о чем-то. Оскар вернулся с маленькой чашкой в руках. Порывшись в своей сумке, он достал со дна небольшой бумажный блокнот и обгрызанный карандаш. Они уселись на его кровать, Рита прислонилась спиной к стенке вагона.

– Правила очень простые. Один загадывает слово, лучше загадывать простые слова. Иначе будет сложно отгадать. Тот, кто загадывает, затыкает себе уши, – он положил маленький футляр с затычками для ушей. – Тот, кто будет отгадывать, завязывает глаза, нужен платок или полотенце.

– У меня есть! – Каролина подбежала к своему рюкзаку и достала яркий разноцветный шейный платок.

– А что будет делать третий? – спросила Рита.

– Третий должен молчать. Отгадывающий задает простые вопросы о загаданном предмете, а немая обезьяна показывает глухой вопрос руками, глухая отвечает на него да или нет.

– А если глухая обезьяна не так поймет вопрос, как его показала немая? – спросила Каролина, примеряя платок на Рите. – Ты будешь первой отгадывать.

–Я  не против, – согласилась Рита  и повязала себе на глаза платок.

– Хорошо, тогда я загадаю первое слово, – Оскар взял блокнот и вырвал из него кусочек бумаги. Он написал на нем короткое слово, так, чтобы Каролина не увидела, и спрятал его под перевернутую чашку. – Ну что, начнем? Попробуем не более десяти вопросов.

Он заткнул уши, Каролина в задумчивости почесала нос и хотела что-то сказать, но вспомнив, что она немая обезьяна, жестом рук показала, что ей все понятно.

– Можно начинать, – неожиданно громко сказала глухая обезьяна.

– Это живое? – спросила слепая обезьяна.

Немая обезьяна задумалась, долго почесывая голову. Ее лапы стали неуверенно двигаться, изображая не то волну, не то бег кого-то.

– Да, – ответила глухая обезьяна.

– Ага, – развеселилась слепая обезьяна. – Оно большое?

Теперь немая обезьяна точно знала, что показывать. Ее лапы раскинулись в разные стороны, показывая необъятный размер.

– О да, огромное! – громко ответила глухая обезьяна.

– У него есть хвост?

Немая обезьяна повернулась боком и стала расправлять воображаемый хвост. Глухая обезьяна громко рассмеялась от этой нелепой картины, за что тут же получила удар в живот.

– Да, – просипела глухая обезьяна.

– Хм, – задумалась слепая обезьяна. – У него есть рога?

– Нет, – ответила глухая обезьяна на бодание со стороны немой обезьяны.

– У него есть рог или клыки?

– Это два вопроса, выбери один, – покачала головой глухая обезьяна, в ответ на грозный вид немой обезьяны, у которой то вырастали клыки, то торчал рог на лбу.

– Тогда другой вопрос, – заулыбалась слепая обезьяна. – У него большие уши?

Немая обезьяна взяла две маленькие подушки и приложила их к ушам.

– Да, очень большие!

– Это слон! – воскликнула слепая обезьяна и сняла повязку с глаз.

– Проверь сама, – вытащила затычки из ушей глухая обезьяна и показала на чашку.

Рита резко ее перевернула и схватила бумажку, не решаясь проверить. Одним глазом взглянув на четыре неровные буквы, она радостно закричала, подпрыгивая на месте.

– Слон! Слон! – восклицала она.

– Это было слишком просто, – недовольно буркнула Каролина.

– Если загадывать слишком сложные слова, то мы до утра не разберемся.

– Я следующая! – Каролина забрала у Риты повязку.

– Чтобы тебе такого загадать? – Рита осмотрелась вокруг и довольно хихикнула. Написав слово на бумажке, она сунула ее под чашку и заткнула уши.

– Это живое? – спросила слепая обезьяна.

– Нет! – расхохоталась глухая обезьяна, глядя на старающуюся немую обезьяну.

– Черт! – воскликнула слепая обезьяна.

Незаметно наступил вечер, то и дело в вагон заглядывали любопытные отблески  сигнальных фонарей, в вагоне становилось все темнее. Загаданные слова становились все сложнее, некоторые угадать так и не удалось. Даже Каролина, старавшаяся обскакать друзей, согласилась, что последнее слово было слишком сложным.

– Надо ложиться спать, – рассудил Оскар, сверившись с часами. – Нам вставать через шесть часов.

– А почему так рано? Остановка же в три часа? – удивилась Каролина.

– Надо собраться, поесть перед дорогой.

– Ой, вот есть не хочу, – сказала Каролина. – Я в обед много съела.

– Хочу, не хочу, – передразнил Оскар, – нет таких слов. Надо и все.

– Давайте спать, – Рита  залезла на свой верхний ярус кровати.

– Если  не высплюсь, то ты понесешь мой рюкзак! – Каролина грозно посмотрела на Оскара и пошла умываться.

– Чего это она тут приказывает? – спросил Оскар Риту.

– Видимо ты ей нравишься, – хохотнула сверху Рита. – Так что радуйся.

– Да ну, – отмахнулся Оскар и завалился на кровать.

Когда Каролина вернулась, все уже спали. Она поворчала вполголоса, незлобно ругаясь на них, что они ее не дождались, но вскоре сама уснула под мерное покачивание бесшумного вагона.

 

13.

 

Рита почувствовала два осторожных толчка в плечо и открыла глаза. Она уже давно не спала, пребывая в полудреме своих запутанных мыслей.

– Разбуди ее, – прошептал Оскар. Кивнув на спящую без задних ног Каролину.

– Хорошо, – Рита про себя улыбнулась, понимая, почему он не хочет принимать на себя первый удар разбуженной Каролины.

Она ловко скользнула на пол, тело отозвалось упругой пружиной проснувшихся мышц.

– Каролинка, давай вставай, – начала издалека расталкивать спящую Рита. Резкий удар руки в сторону почти задел ее, но она успела отпрыгнуть назад. – Вставай!

Голос Риты прозвучал очень громко, заполнив собой весь вагон. Она включила свет, и Каролина, недовольно щурясь, попыталась запустить в нее подушкой, но мягкое ядро пролетело сильно в сторону от Риты.

– Я хочу спать! Разве нам пора уже выходить? – заворчала Каролина.

– Через полчаса наша станция, – сказал Оскар, запихивая в свою сумку принесенные с кухни коробки с продуктами. – Иди умывайся, надо еще успеть перекусить и собраться.

– Я не хочу есть. Можно я еще посплю?

– Нет, нельзя. Вставай! – Рита стянула ее с кровати вместе с одеялом на пол.

Ворча что-то невразумительное, Каролина поднялась, поправила на себе замявшуюся пижаму и важно направилась умываться, успев пнуть ногой сидящего на корточках возле сумки Оскара.

Есть не хотел никто, еда вставала комом в горле. Скоро поезд начал замедлять ход, нервно поддергиваясь от запоздалой инерции. Смертельно не хотелось покидать теплый вагон и вновь  возвращаться в холодную темную ночь. Девочки последний раз оглядели свое временное пристанище, холодный ветер ворвался во внутрь через открытую Оскаром дверь. Он повел их уверенно вперед, взвалив на себя оба рюкзака, легко пробираясь под уснувшими исполинами грузовых вагонов. Грузовая станция находилась под властью ночи, бесконечные стены застывших составов перемигивались друг с другом вспышками сигнальных фонарей, лучи прожекторов нехотя обшаривали подконтрольную территорию, замирая на каждой новой бесформенной снежной шапке, скатившейся с крыши спящего вагона. Впереди сквозь легкий снежный туман от вольных игрищ ночного ветра стал отчетливей виднеется высокий перрон. Вдруг Рита замедлила шаг, а Оскар резко встал на месте и присел на одно колено, подняв левую руку вверх.

– Стой, – прошептал он догнавшей его Каролине, весело идущей налегке.

– Что случилось? – шепнула она, слегка запыхавшись от ходьбы.

К ним подошла Рита, снявшая шапку и усиленно трущая виски.

– Дальше идти нельзя, – прошептал Оскар, быстро оглядываясь по сторонам. Их скрывал от луча прожектора черный вагон, с густо засыпанной снегом крышей.

– Они там, – прошептала Рита. – Ты тоже чувствуешь?

– Да, – ответил Оскар. Он устало положил рюкзаки на землю и сел, опершись спиной о колеса тележки вагона. – Я не знаю куда идти.

– Как не знаешь? Ты же тут был? – удивилась Каролина.

– Был, но цыган выводил всегда туда, – он махнул в сторону перрона.

– Тут не может быть один только выход, – спокойно сказала Рита. – Когда мы выходили, я заметила в том конце вход в туннель.

– Туннель? – удивилась Каролина. – Но куда он ведет?

– Не знаю, но куда-то ведет точно. В любом случае дальше нам идти нельзя, – Рита немного подумала и внимательно посмотрела в сторону их поезда. – Странно, он еще стоит.

– Кто стоит? – Каролина нервно переступала с ноги на ногу.

– Наш поезд. По расписанию он должен был уже уйти, – ответила Рита. – Интересно, они нас караулят?

– Да кто нас может караулить? – удивилась Каролина, но стала вглядываться туда же, куда тревожно глядела Рита.

- надо уходить, - Оскар поднялся и стал разминать плечи. – Они выпустили дозорщиков. Пошли к туннелю.

– Но может есть дыра в заборе? – с надеждой сказала Каролина, но Оскар отрицательно покачал головой.

Каролина согласно кивнула и взяла  свой рюкзак, в отблеске луча прожектора лицо Оскара выглядело сильно бледным и осунувшимся. Они медленно пошли обратно, выбираясь из-под вагонов в короткие паузы между лучами прожекторов, несколько раз они видели тень дозорщиков, медленно плывущих между составами.

Вход в туннель был закрыт черной решеткой с рыжими пятнами ржавчины. Оскар осторожно подергал ее на себя, глухо лязгнул тяжелый навесной замок. Из туннеля сильно пахнула затхлой водой и странным кисловатым смрадом.

– Фу-у! – Каролина зажала свой нос перчаткой и отошла в сторону, – ах ты черт!

В темноте она запнулась о припорошенный снегом предмет и чуть не упала. Оскар снял рюкзак и подошел посмотреть.

– Вот эта гадина! – гневно шепнула Каролина, указывая на показавшуюся из-под снега черную балку.

Он разрыл снег и попытался приподнять, балка оказалась куском швеллера, брошенного рядом рабочими. Он подтащил ее к туннелю и начал ощупывать петли решетки, с одной стороны чувствовалось, что их не так давно чинили, петли намертво вгрызались в бетонную коробку. Слева одна петля практически болталась, а нижняя наполовину выпала из коробки, оставалось только немного подтолкнуть.

Неожиданно луч прожектора ударил в их сторону, выхватив их из тьмы ярким белым пятном. Резко загудела сирена, вдалеке послышался гул приближавшихся дозорщиков, Рита почувствовала мерзкий металлический вкус во рту, в голове знакомо загудело. Сквозь нарастающий звон в ушах оно не сразу заметила, с какой яростью Оскар хватал швеллер и бил им по петлям решетки, падая после каждого удара, вскакивая вновь, хватая железную балку и снова кидаясь на упорную преграду. В один из ударов, когда Оскар далеко отлетел назад, барахтаясь в сугробе, решетка с резким скрипом повалилась внутрь, открывая небольшой проход.

Первой сориентировалась Каролина, побросав в туннель рюкзаки и сумку и буквально впихнув туда же Риту, застывшую на месте от нестерпимого гула в голове.

– Давай быстрее! – кричала Каролина на Оскара, еле перебирающего ноги, но он ее не слышал, от нестерпимого звона в ушах разрывало голову, глаза почти ослепли. Каролина изо всех сил толкала его вперед в узкую щель, его куртка начала рваться, оставляя белые клочья подкладки на торчащих прутьях.

Подлетевший вплотную дозорщик ослепил Каролину яркой вспышкой, выхватив ее напряженное лицо в объективе своей камеры. Каролина показала ему неприличный жест и ловко протиснулась в туннель.

Пологий спуск туннеля уходил далеко вниз, луч прожектора дозорщика уже терялся в черных сводах. Каролина догнала Риту и забрала один их рюкзаков, Рита шла вперед как робот, усиленно вдыхая смрадный воздух, который становился все гуще и гуще. Никто не решался включить фонарик, боясь увидеть возле себя что-то ужасное.

– Давайте отдохнем, – голос Оскара раздался где-то позади, он сильно отстал от них, устало держась за стену.

Каролина помедлила, но включила свой фонарик. Желтый луч осветил почерневшие от старости стены, грязный бетонный пол с остатками случайно занесенного сюда ветром мусора. Оскар сгорбившись сидел на своей сумке и тяжело дышал, на руках не было перчаток, и местами кожа была содрана, открывая ярко-розовые пятна кровоточащих ссадин. Каролина бросилась к нему, на ходу расстегивая свой рюкзак.

– Потерпи! Я сейчас закончу, – Каролина заботливо, но с циничностью бывалого врача обрабатывала раны, надежно стягивая самоклеящиеся повязки. Оскар морщился, тихо выл от боли, но не шевелился, полностью доверившись ее экзекуции. – Ну вот, теперь как новенький!

Ее звонкий возглас отразился от бетонного свода, а что-то далекое во тьме вторило ей затухающим и жутковатым эхом. Они долго прислушивались, выискивая во вновь заполнившей все тишине отзвуки кого-то и чего-то, прятавшегося там, в глубине тоннеля, вырастающего в возбужденном воображении до гигантских размеров.

Рита достала из рюкзака свой налобный фонарь и нацепила его поверх шапки. Белый широкий луч осветил все далеко вперед, открывая пред ними шесть коридоров, уходящих от круглой бетонной площадки в разные стороны. Над каждым коридором висела табличка с замысловатым цифровым кодом.

– Ну и куда теперь идти? – возмущенно взмахнула руками Каролина.

– Не знаю, – Рита пожала плечами. – Давайте вон туда.

Она показала на ближайший к ним узкий коридор.

– Подождите, дайте подумать, – Оскар подолгу смотрел на каждую из табличек, что-то вычисляя. – Первые три слева ведут на станцию. Это, вроде, мусорные коллекторы.

– А куда ведут остальные? – Каролина подошла к крайнему правому и глубоко втянула воздух. – Фу, вон оттуда воняет!

– Няет! Няет? Няет!! – раздалось эхо из него.

– Этот код похож на канализационный коллектор, – ответил Оскар.

– Нет, туда мы не пойдем! – Каролина притопнула ногой. – А этот?

Она показала на выбранный Ритой коридор.

– Не знаю, мне этот код не знаком. Соседний похож на станцию по сжиганию мусора.

– Тогда остается только один, – Каролина опасливо вошла в узкий коридор и принюхалась. – Пахнет вроде не так отвратно.

– Это может оказаться тупик, – сказал Оскар. – Возможно это инженерные сети или что-то подобное.

– Тогда там должно быть несколько выходов, – уверенно сказала Рита. Она подошла ближе и осветила коридор, луч фонаря уперся в уходящую полукругом вправо стену.

– Идем!

Она пошла первой, задавая быстрый темп. Коридор повернул направо, будто обходя преграду, и потом резко развернулся в исходном направлении, открываясь перед идущими далеко вперед ровными, еще сохранившими приятный светлый оттенок краски стенами, потолок был невысокий, по бокам отблескивали пыльными плафонами всеми забытые зарешеченные светильники.

На бетонном полу еще сохранились черные полосы от узких шин, видимо здесь часто курсировала автотележка, груженная под завязку. Воздух становился все теплее, коридор начал снова петлять в разные стороны, завлекая их в свои душные карманы со спертым воздухом. Девочки взвалили свои куртки на сумку Оскара и двигались налегке. В отличие от них, Оскару не было жарко, его бил легкий озноб. Рита предложила сделать привал, но подходящего места не находилось, узкий коридор сковывал все желания, кроме одного, вырваться из него как можно быстрее.

По пути им стали встречаться заваренные наглухо железные двери с окислившимися табличками с теми же затейливыми кодами, Рита предположила, что они идут вдоль канализационного коллектора, по ее расчетам он должен быть совсем рядом. Каролина в ответ только фыркала, показывая, насколько ей это неинтересно.

Внимание Риты привлекла такая же безликая дверь, на первый взгляд наглухо закрытая, но ее табличка не сохранила четких очертаний цифрового кода, скорее на почерневшем от времени металле проступали обрывки черточек букв, которые все же не давали возможности разгадать тайну надписи, оставляя бесчисленное множество вариантов.

– Пойдем, чего ты там встала? – возмутилась Каролина, когда луч света резко ушел влево.

Рита молча подергала ручку двери, дверь скрипнула и поддалась вперед, приоткрывая щелочку, из которой тут же пахнуло стойким запахом старых вещей. Каролина недовольно потерла нос, но запах был не столь противен, и она с интересом подошла ближе.

– Что там такое? – спросила она Риту, пытавшуюся что-нибудь разглядеть в узкую щель.

– Не знаю, какая-то комната.

Подошел Оскар и несколько раз дернул за ручку тяжелой двери, щелочка немного увеличилась, но дальше дверь не поддавалась, упрямо вгрызаясь в бетонный пол.

– Черт, и тут засада! – воскликнула Каролина и пнула дверь ногой с досады.

Оскар снял свою куртку, и долго рылся в сумке, пока не достал со дна небольшую фомку. Этим коротким рычагом ему удалось расширить щель побольше, и Рита, не дожидаясь приглашения, сбросила рюкзак и протиснулась вовнутрь.

Сквозь образовавшуюся щель было видно, как гуляет по стенкам комнаты луч фонарика, открывая взору заставленные металлическими коробами стеллажи.

– Держи! – Рита протянула из-за двери Оскару тяжелый лом.

– Отошли, – скомандовал Оскар и, упершись ногами в пол, стал оттягивать дверь ломом.

Неприятный скрип железа об бетон заполнил все вокруг, щель медленно увеличивалась, впуская в коридор свет Ритиного фонарика.

– Хватит! – крикнула Рита, стараясь перекрыть голосом этот невыносимый шум.

Оскар с облегчением остановился и положил лом на пол поперек коридора, проход был достаточным, чтобы они могли свободно войти.

Комната оказалась небольшим складом, уставленным по периметру массивными стеллажами с тяжелыми металлическими ящиками. Каролина открыла несколько штук и, не найдя для себя ничего интересного, вернулась к Рите.

– Там одни железки какие-то, – сказала она.

Оскар же, со знанием дела, вовсю копался в ящиках, откладывая в сторону заинтересовавшие его предметы.

– Зачем тебе это все? – удивилась Каролина.

– Смотри, – Оскар собрал из нескольких частей небольшую циркулярную пилу и включил. Комната наполнилась свистящим воем.

– Фу, какая допотопщина, – фыркнула Каролина, – я думала, что такое уже давно не используют. А зачем нам это?

– Как зачем? Чтобы выбраться отсюда, – удивленно ответил Оскар. – Так мы любую дверь откроем.

– Предлагаю сделать привал, – рассудила Рита, – я устала.

– Может лучше побыстрее выбреемся отсюда? – возразила Каролина, но предательская зевота выдала ее.

– Привал! – скомандовала Рита и вышла из комнаты, оставив их в полной темноте.

С трудом протолкнув в щель вещи, Рита сняла свой фонарь и повесила его на дверь, так, чтобы он освещал всю комнату.

– Тут очень душно, – вздохнула Каролина, бесцельно оглядывая потолок.

– Да, но это странно, – Оскар полез на крайний стеллаж к пыльной решетке под потолком. Он стал дергать за рычажок на решетке  и чуть не свалился вниз, вовремя схватившись одной рукой за край верхней полки. Решетка звонко щелкнула, и в комнату ворвался густой столп пыли, они сильно закашлялись, но вслед за пылью повеяло свежей прохладой, и комната через несколько минут прояснилась. Воздух был прохладным и свежим, с небольшими нотками затхлой воды, которые больше не смущали аристократического носа Каролины. Не сговариваясь, они быстро легли спать, не раздеваясь, прямо на расстеленных спальниках. Снаружи уже давно встало солнце, и прямо над ними кружили, поблескивая начищенным хромом, бездушные дозорщики, прочесывая территорию над колодцами.

 

 

13.

 

Серая решетка вентиляционного отверстия приоткрылась, и дневной свет неуверенно пробился в темный ствол шахты, внимательные зеленые глаза настороженно смотрели наружу, не пропуская ни одного движения плохо просматриваемого заброшенного поля. На первый взгляд оно было безмятежным, только лишь ветер поднимал невесомые клубы свежего снега, но не было и птиц, завсегдателей района городской свалки. Совсем рядом мелькнула знакомая тень, и парень за решеткой негромко выругался.

– Ты что-то сказал? – послышался детский голосок снизу.

– Твою ж мать, – тихо выругался парень и стал спускаться вниз, уверенно хватаясь за небольшие скобы, вбитые в бетонное основание шахты.

Снизу на него глядела девочка лет шести, закутавшаяся в тонкое одеяло.

– Опять «Барабука» прилетела?

– Да, опять она, – вздохнул парень, опустившись перед ней на колено. – Ну, чего ты встала?

– У меня болит голова, не могу спать, – всхлипнула она, в ее больших темно-зеленых глазах стояли крупные слезы. – Мне кажется, я видела маму. Ну там, во сне. Но она была почти рядом, но я не помню ее лицо. Девочка тихо заплакала, парень прижал ее к себе и погладил по головке.

«Не могла ты ее видеть. Нет у нас ни мамы, ни папы»,  – с горечью подумал он, сглотнув сухой комок в горле.

– Ладно, Лиска, не плачь. Нам надо пока уйти отсюда, а то у тебя будет долго болеть голова. Пойдем погуляем, а?

– Пойдем! – оживилась девочка, – но там темно и страшно! Можно я возьму фонарик?

– Конечно, давай, одевайся и пойдем.

Она радостно убежала в небольшой закуток, сделанный им наподобие комнаты в этой серой бетонной вентиляционной комнате с давно затихшими ржавеющими воздуходувками. Он подошел к их импровизированной кухне, состоящей из добытого на мусорке кукольного столика и пары розовых стульчиков, на которых он с трудом мог уместиться. Сердце неприятно сжалось от мысли, что если ему и на этой неделе не удастся подработать, то скоро им будет нечего есть, оставалась только половина коробки дешевого корма, от которого уже тошнило.

– Я готова! – девочка подбежала к нему и схватила за руку, в другой руке она сжимала небольшой фонарик. – Ты почему грустишь, а?

– Да так, ничего. Есть не хочешь?

– Нет, не хочу, – Алиса замотала головой, убеждая себя в этом, на самом деле она понимала, что еды оставалось мало, а Димка вторую неделю не может найти подработку, поэтому она решила есть как можно меньше. – А ты?

У него неприятно заурчало в животе, врать было бесполезно.

– Погуляем, а потом поедим, договорились?

– Да! Пошли, пошли! А который час?

– Не знаю, наверно уже позже одиннадцати, часа два погуляем, хорошо?

– А давай сходим в тот дальний туннель, а?

– Это в какой? – Дима поежился, вспоминая еще неизученный им узкий коридор, уходящий далеко вглубь подземных коммуникаций.

Алиса уверенно потащила его вперед, с видом опытного проводника. Они прошли мимо заброшенных щитовых и спустились на уровень ниже. Справа, за мощным парапетом, открывался засохший канализационный коллектор, напоминавший русло мертвой речки, вдали луч фонарика выхватывал огромные бетонные колонны, подпиравшие свод подземелья, по другую сторону русла чернела  крутая лестница, уходящая на несколько уровней выше их.

– Давай не будем, – засомневался Дима. – Я не знаю что там. Мало ли что. Произойдет.

– Там нет «барабуки», – безапелляционно заявила Алиса. – Больше нечего бояться.

– Не знаю, – сомневался Дима. – А если там будут крысы?

– Я не боюсь крыс!

– Да? Правда?  И как давно?

– Ну, давно! Уже неделю!

– Ладно, сейчас проверим.

– А ты думаешь там будут крысы? – засомневалась вдруг Алиса, останавливая его.

– Боишься все-таки.

– Немного. Там будут крысы?

– Думаю, что нет. Все крысы на свалке, там их дом.

– А мы тоже крысы?

– Почему ты так решила?

– Но мы же тоже живем на свалке. Это наш дом. Мы крысы.

– Нет, мы не крысы. Мы люди. Запомни, где бы ты ни жила, всегда ты останешься человеком.

– Я помню, – улыбнулась Алиса и сжала его руку. – Я этого никогда не забуду!

Он недовольно хмыкнул, стараясь скрыть смущение, но не удержался и глупо улыбнулся.

Они перешли засохшее русло с уже давно истлевшими водами и стали карабкаться по металлической лестнице вверх. Лестница отзывалась гулким эхом при каждом их шаге, наполняя подземелье новыми таинственными звуками. Алиса сжимала руку брата. Нарочито громко ступая по узким ступенькам.

– Пошли, ну чего ты встал! – возмущенно пищала Алиса, всеми силами затягивая брата в темный коридор.

Дима упорно стоял перед входом, неодобрительно глядя в уходящую далеко черноту. Наконец он решился, и они вошли в узкий коридор, где могла проехать только одна тележка. Луч маленького фонарика бил на десть метров, сохраняя атмосферу таинственности новой дороги.

Коридор казался бесконечным, посеревшие бежевые стены с глухо заваренными металлическими дверьми. Воздух становился все тяжелее, давя удушливой теплотой.

Алиса вскоре уже сильно устала, но старалась сохранять бодрость духа, желая переиграть брата, который и не скрывал своей усталости.

– Ну что, может домой? – спросил он Алису, которая все чаще начала останавливаться, делая вид, что рассматривает что-то на стене.

– А что это означает? – спросила она, указывая на длинный код на табличке двери справа.

– Не знаю, какой-то код. Возможно щитовая или что-то подобное, – пожал плечами Дима.

– А это?

Дима не успел взглянуть на табличку, как ухо уловило лязг упавшего металла на бетонный пол. Этот звук был ему хорошо знаком, он не раз слышал его, когда подрабатывал на автобусной станции, где бригадир позволял ему выполнять самую простую работу, платя гроши, и не спрашивая, откуда он пришел. Уговор был простой – есть работа, есть кредиты, остальное не важно.

– Что это? – прошептала Алиса.

– Не знаю, – Дима забрал ее фонарь и выключил, оставив их в полной темноте.

– Это «барабука»?

– Нет, не думаю. Она так не может шуметь.

– Там люди, да? – Алиса прижалась к нему, подрагивая от возбуждения.

– Возможно. Но нам лучше с ними не встречаться. Пойдем-ка отсюда.

– Нет, я уверена, что они хорошие! – громко воскликнула Алиса.

– Не шуми, - прошептал он. – Почему ты так уверена.

– Но мы же хорошие, а других людей я здесь не встречала.

– Ну, если так рассуждать, то все верно. Ладно, пойдем посмотрим, только веди себя тихо, хорошо?

– Да, – прошептала Алиса, усталости как ни бывало.

Дима пошел медленно вперед. Держа Алису позади себя. Время тянулось невыносимо, нервное состояние подогревалось тревожностью ожидания. Его рука скользнула в левый карман куртки, тяжелая болтовая сборка была на месте, если что, он сможет первым ударом свалить с ног, а дальше ему хватит сил убежать вместе с Алисой, должно хватить. Алиса же беззаботно обшаривала фонариком стены коридора, еле слышно напевая веселую мелодию. Он хорошо знал эту мелодию, именно она помогла ему тогда дать ей опознать его, признать за своего. Именно ее он играл ей, еще совсем маленькой дома на гитаре, подпевая мелодичным переборам струн. От нахлынувших воспоминаний на душе стало тепло, но оно быстро сменилось жестокостью осознания действительности, тяжесть неопределенности будущего давлела над ним, заставляя злиться на самого себя, на родителей, сделавших это! Заставивших его пойти против Системы и них.

Опустошая голову от невыносимых раздумий, он сразу не заметил, как луч фонарика наткнулся вдалеке на холодный отблеск приоткрытой двери. Алиса заметила первой и уже дернулась вперед, но он вовремя схватил ее и забрал фонарь. Дальше они продвигались в полной темноте, прижимаясь к противоположной от двери стенке. Повеяло прохладным воздухом, шелестящими вихрями вырывавшегося из комнаты. Рука сильнее сжала  болт в кармане.

Около двери он нащупал лежащий поперек лом, аккуратно приподнял его и подошел ближе. Алиса несколько раз посветила в комнату, выхватив из тьмы ряды массивных стеллажей и три спящие на полу фигуры.

Они вошли в комнату, Дима держал наготове лом. Алиса, оценив для себя обстановку и не боясь, не увидев ни крыс ни «барабуки», включила фонарь.

Дима отложил лом в сторону, трезво оценив, что с двумя девчонками и пацаном он точно справится.

– Смотри, сколько тут еды! – громко воскликнула Алиса, подбегая к открытой сумке Оскара.

Дима покачал головой. Брать чужое он не хотел, тем более, что  хозяева были рядом и точно не на пикник сюда забрели. Он вспомнил про сегодняшнюю активность дозорщиков и понял, что скорее всего искали этих ребят, точнее ее… он долго рассматривал Риту, определенно она была из Комбината, как и Алиса.

– У нее такая же прическа как у меня, – прошептала Алиса, показывая пальцем на Риту.

Рита приоткрыла глаза и увидела недалеко от себя высокого черноволосого парня, напряженно смотрящего на нее и маленькую девочку, что-то шептавшую ему на ухо.

– Привет, – сказала Рита и включила свой фонарь, полностью осветив комнату.

– Привет! – звонко ответила Алиса. – Я Алиса, а это мой брат, Дима. Как тебя зовут?

– Меня зовут Маргарита, – Рита важно встала, бросив заинтересованный взгляд на напряженного парня. – Но можно просто, Рита. И давно вы тут?

– Не-ет, – протянула Алиса. – Услышали звук и подошли. Вы тут чем-то гремели!

– Гремели? Хм, наверно, это мы дверь открывали.

– Это вас ищут? – резко спросил Дима, оттаскивая назад развеселившуюся Алису.

– Нас, – спокойно ответила Рита. – А вы как тут оказались?

– Это тебя не касается, – буркнул Дима, но сестренка выскользнула из его щадящей хватки и быстро затараторила.

– Дима меня забрал из Комбината! Поэтому они нас ищут, но не могут никак найти! – девочка задорно рассмеялась, подмигивая напряженному брату. – А почему вас ищут, вы тоже, сбежали?

– Ну, если вкратце, то да, мы сбежали. Все вместе, – Рита ненадолго задумалась и добавила, – и каждый в отдельности.

Она широко улыбнулась Диме, потихоньку заставляя его сильно сжатые губы скривиться в неумелой ответной улыбке. Рита поймала заинтересованный взгляд на полураскрытую сумку Оскара и сунула каждому по небольшому шоколадному батончику. Алиса почти моментально проглотила свой, причмокивая от удовольствия, Дима, некоторое время стеснялся, бросая быстрые взгляды на Риту, но она сделала вид, что не замечает, бесцельно перебирая брошенные на пол вещи.

От яркого света проснулась недовольная Каролина. Заранее подбирая эпитеты тому, кто нарушил ее покой. Оскар, казалось, даже не замечал света, продолжая спокойно спать. Каролина открыла глаза, огляделась и широко зевнула.

– Привет жителям подземелья, – приветствовала она гостей. Потом толкнула Оскара в бок, заставив его проснуться. – Вставай, у нас гости.

От ее слов Оскар резко сел и недоуменно смотрел то на девочку, то на высокого парня, уверенно сложившего руки на груди.

– Эту ворчунью зовут Каролина, а это Оскар. А это Алиса и ее брат Дима – представила всех Рита.

Оскар что-то хрипло буркнул в ответ,  неохотно вставая.

– Ну, и где же ваша пещера? – Каролина величаво поднялась и оправила на себе одежду. – У вас там есть вода?

– Вода есть! Димка даже электроплитку подключил! – пропела Алиса, подбегая к Каролине. – Какие у тебя красивые волосы!

– Да ну, – хмыкнула Каролина, – у тебя скоро будут такие же, красивые-красивые.

Она щелкнула по носу Алису и спрятала под куртку размотавшуюся косу.

– Тогда идемте к вам, – сказала Рита, собирая вещи, – вы же не против?

– Нет, не против, – кивнул ей Дима, забирая ее рюкзак. – Тут недалеко, пару часов хода.

– Расслабься, – шепнула на ухо Оскару Каролина, заметив, как он напрягся, от нарастающего внутреннего соперничества с Димой.

Через несколько минут они вышли, парни взяли на себя всю поклажу, а девчонки, ведомые вперед развеселившейся Алисой, болтающей без умолку, шли в авангарде. Темный коридор отступал перед лучом Ритиного фонаря и атмосферой радости случайной встречи. Парни шли позади, коротко перебрасываясь тихими фразами, выстраивая паритет сторон.

 

– Мдамс, – сутулый худощавый мужчина недовольно посмотрел на Павла Андреевича. – И что теперь прикажете делать?

– Я сразу говорил, что надо отправлять группу! – воскликнул Павел Андреевич и резко взмахнул руками. – Вся ваша автоматизация ни на что не способна! Упустить, упустить в таком месте!

– Ну, давай не будем. Твои ребята не лучше, упустили же девчонок. То-то. А по поводу этих роботов, ты, пожалуй, прав. Надо тебе ехать. Как думаешь, где они сейчас?

– На нижних уровнях или где-то в старом коллекторе. Там же еще двое шарятся.

– Кто? Почему до сих пор не выловили?

– Есть там один парень, украл свою сестру из Комбината.

– А, Дима Иванов, верно? – сутулый мужчина нервно почесал руку. – Я думал, что его уже давно выловили.

– Нет, сторожевики его засечь не могут, а местные не особо разговорчивы, есть сведения, что он даже где-то подрабатывает.

– Хм, это забавно. Мне бы хотелось поговорить с этим парнем, не каждый способен на такой поступок. Ты не связывался с его родителями?

– А, ну х к черту, пустые людишки, – махнул рукой Павел Андреевич. – Мне кажется, что я понимаю этого парня. Только я бы их убил, наверное.

– Может и так. Так где они?

– Неподалеку. Как сплавили по случаю всех детей, так ломанулись в Город, живут в соседнем районе. Я их попугиваю иногда, обещая скоро вернуть детей. Ты бы видел их испуганные лица, мрази.

Он сделал характерный жест рукой и в омерзении скривил лицо.

– Что ж, тогда запишем их сиротами, потом обоих в Комбинат.

– Парень не выживет, слишком большой уже.

– Заодно и проверим, все лучше, чем домой возвращаться, а, как думаешь?

Павел Андреевич бросил на него долгий взгляд и промолчал. Сутулый мужчина невозмутимо листал на экране личные дела беглецов, подолгу разглядывая фотографии Каролины и Риты.

– А ведь красивые девчонки, жалко будет таких, а?

– Тебе, жалко? – вскинул брови Павел Андреевич.

– Мне, нет, а тебе? Хе-хе. Ладно, а может объявим облаву на них, накроем этот городишко и всего делов?

– Не стоит, потом не отмоемся. Представляешь, как нас просклоняют, что двух девчонок поймать не можем.

– Я думаю, что это скорее будет положительно, чем отрицательно. Подобная слава скорее нам поможет, понимаешь, о чем я?

– Сомневаюсь, – покачал головой Павел Андреевич. – Возможно, отчасти, это и поможет, но как потом избавляться от народной славы?

– Народная слава нам не помешает. Чем больше нас будут считать недотепами, тем нам же легче будет работать.

– Давай я сначала попробую выкурить лису из норы, а если не получится, тогда спускай всех своих псов.

– Договорились. Пару дней хватит?

– Да, сегодня я вылетаю с тремя бойцами, завтра всех возьмем.

– Всех брать живыми. Девчонку мы должны вернуть родителям. Эх, жалко, они же ее в овощ превратят.

– Не жалко, – Павел Андреевич кивнул и вышел из комнаты.

 

– Посмотрел? – Павел Андреевич кивнул сидящему напротив молодому парню, широко развернувшему свой планшет на столике кресла самолета.

– Да, я думаю, они находятся здесь, – он отметил несколько точек на схеме, Павел Андреевич посмотрел в свой планшет и довольно кивнул.

– Если мы перекроем здесь и здесь, – он отметил на своем планшете зоны, парень напротив добавил еще одну. – Да, и здесь, тогда у них есть только один выход.

– Согласен. Вы думаете, что они еще не ушли?

– Нет, не ушли. Пока мы не снимаем дозорщиков, они будут сидеть тихо, как мыши.

– А может просто пару гранат и все, все спят, соберем и упакуем, а? – предложил здоровый парень слева, сидевший рядом  с Павлом Андреевичем.

– Да, в мешок и на спину! – загоготал здоровяк напротив.

– Очень смешно. Значит так, без моей команды стрельбу не открывать.

– Как скажете, – пожал плечами здоровяк рядом.

– Мне передали коды дозорщиков, теперь смогу самостоятельно ими управлять, – сообщил парень с планшетом.

– Отлично. Так, через час  прилетаем. Пока отдыхайте, ночью спать не придется.

 

Дима спрыгнул вниз из вентиляционной шахты, лицо его было бледным и встревоженным.

– Что там? – спросил его Оскар, трущий виски от тупой боли.

– Не знаю, но их там очень много. Похоже что-то назревает.

– Думаешь, будут штурмовать?

– Не исключено. Нам бы пока уйти подальше, – Дима посмотрел на уснувших после сытного обеда девчонок.

– Они похоже излучатели включили, – прохрипел Оскар, сплюнув в сторону густую темную слюну. – Надо будить, под излучателем спать нельзя.

Они растолкали девчонок.

– Что случилось? – продирала глаза Алиса, хмуря лоб от нарастающей головной боли,

– Опять «барабуки» прилетели?

– Да, прилетели, собирайся, – Дима заботливо надел на нее куртку и застегнул молнию.

– Может все тут оставим? – спросила Каролина, видя, как Оскар собирает вещи в рюкзаки. – Мы же сюда еще вернемся.

– Можем и не вернуться, – задумчиво ответил Дима, собирая в сумку вещи Алисы и свой инструмент.

Наверху загремело железо, и из шахты вывалилась решетка, а ней, источая сизый дым, несколько гранат.

– Бегом! – скомандовал Дима, хватая под мышку застывшую Алису, но все и без команды ринулись прочь из комнаты.

Они бежали вперед, стараясь не дышать тянущимся за ними своей бледной рукой  дымом.

– Сюда, сюда! – кричал Дима, показывая далеко вырвавшимся в другую сторону ребятам. Отовсюду валил голубоватый дымок, дышать становилось все труднее, сон настойчиво предъявлял свои права, наливая ноги ватной немощью.

Дима увел их за собой в невидимый с первого взгляда коридор, в котором дым еще не успел пробраться, клубясь возле него кучными облаками. Рита с Оскаром смогли прибавить шагу, влияние излучения все спадало, в глубине души ярко загоралось пламя надежды, искорки которого передались и Диме, и Каролине. Алиса уснула на руках у Димы, ребята бодрым шагом вгрызались в тьму коридора, желая побыстрее выбраться наружу.

– Черт! Когда они успели! – Дима с досадой ударил по закрытой железной двери, дверь отозвалась громким позвякиванием.

– Я сейчас, – Оскар скинул сумку и достал захваченную из кладовой циркулярную пилу.

– Отойдите.

Было видно, что для Оскара этот инструмент не в новинку, он быстро и четко срезал все сварные швы и прорезал замок.

– Готово! – воскликнул он, отходя назад.

– Какой ты молодец! – Каролина подбежала к нему и поцеловала в его залитую потом и серой металлической пылью щеку.

От удара снаружи дверь резко открылась и луч яркого света ворвался к коридор.

– Павел Андреевич? – удивленно проговорила Рита, но тут же рухнула, как и Оскар, под ударом направленной волны излучателя.

Дима бросился назад, за ним побежала чуть замешкавшаяся Каролина, но в другом конце им в глаза ударил такой же яркий свет. Первый выстрел сбил с ног Каролину, она кубарем покатилась по полу, застыв в неудобной позе, сраженная транкопатроном в шею.

Дима с силой вырвал свой патрон из шеи, бережно положил Алису и пошел, падая на ходу от навалившейся дурной усталости, сжимая обессиленными пальцами в левой руке тяжелый болт, глаза застилала густая пелена, яркий свет ослеплял. Он повалился на стену и медленно сполз, бессознательно пряча бесполезный самодельный кастет в кармане.

 

Прошло уже больше шести часов, как Рита опознала себя в маленькой комнате с серыми стальными стенами и низким, будто падающим потолком. Перед ней стоял прикрученный к полу металлический стол, она сидела на жестком холодном стуле, ее руки и ноги были крепко прижаты к нему магнитными браслетами, не давая ей возможности встать или просто изменить позу. Тело затекло от долгого сидения, в голове знакомо шумело, но она более не ощущала гнетущего давления излучателя.

Тяжелая дверь медленно открылась, и в комнату вошел Павел Андреевич. Она вновь узнала в нем того доброго соседа, все еще сохранившегося в ее памяти, но в уголках его глаз явно блестел холодным пламенем жестокий огонек. Он доброжелательно улыбнулся и поставил перед ней большую кружку с дымящимся какао. Запах синтетического молока и шоколада взбудоражил мозг, заставляя ее вытянуться на стуле в предвкушении угощения. Он заметил это и слегка ухмыльнулся.

– Не стесняйся, он не отравлен, – он отключил браслеты на ее руках и пододвинул кружку ближе к ней. – Не стоит считать нас врагами. Ты же умная девочка, уж точно, поумнее многих.

Рита безбоязненно взяла кружку и сделала несколько маленьких глотков. В голове медленно прояснялось, наполовину освобожденное тело радостно напрягалось, давая мышцам легкую разминку.

– Я считала Вас нашим другом, – холодно ответила она.

– Но я и есть твой друг, понимаешь? – не скрывая лукавства в глазах, ответил он. – Если ты поможешь мне, то я смогу помочь твоим друзьям, это в моих силах.

– Я хочу видеть свои друзей, – твердо сказала Рита. – Пускай их приведут сюда.

– Хм, разве ты можешь требовать этого? Думаю, что ты понимаешь свое положение.

– Понимаю, поэтому мое требование неизменно, – Рита мило улыбнулась и склонила голову налево, в ее глазах Павел Андреевич угадал явную насмешку, кровь отхлынула от его лица под натиском вскипевшего внутри него гнева. – Вам же нужна я, иначе бы никто не стал затевать эту операцию, я права?

Он гневно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Рита быстро сделала еще несколько глотков и поставила кружку на стол, в этот же миг браслеты на руках вывернули ее руки назад, она вскрикнула от боли.

– Я думаю, что тебе стоит быть посговорчивей, – тихо произнес Павел Андреевич. – Твоя жизнь зависит от меня.

– И да и нет. Без моего желания вы не сможете меня заставить работать на себя, я сумею провести свое отключение, я уже знаю, как это сделать, – острая боль перешла в текучий жар, медленно текущий от кончиков пальцев к лопаткам и шее. – Я хочу видеть здесь моих друзей.

Павел Андреевич дернул рукой, но пульт больше не выкручивал руки, показывая достижение допустимого болевого уровня, он со злостью бросил его на пол.

– Ты думаешь, что ты такая важная персона? Да таких, как ты сотни, сотни! – заорал он. – Ты должна радоваться, что Система дает тебе шанс жить и работать на благо человечества!

– Нет, спасибо. Я лучше буду утилизирована. Таких же как я сотни, что со мной возиться, а? – Рита открыто ухмылялась ему, болевой жар сменился холодным бризом, организм приспосабливался к истязанию, максимально расслабляя мышцы.

Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой парень.

– Павел Андреевич, – позвал он.

– Что?! Не видишь, я работаю!

– Там пришли.

– Кто пришел? Я занят!

– Ну там,– парень замялся. – Ну эти, сами понимаете.

– Что им, черт возьми, надо здесь?! – вскричал Павел Андреевич, но повиновался настойчивому взгляду парня и вышел. Парень вышел следом, закрыв за собой дверь.

Она не знала, что происходит за дверью, но интуиция и предварительный расчет, который она сделала еще несколько часов назад, успокаивали ее, пока все по плану, можно сказать, что по ее плану. После побега из школы она долгое время думала, трезво оценивая свои шансы на свободу. Чем дальше они отдалялись от Города, тем отчетливей она понимала, что они идут прямо в расставленный на них капкан, вопрос лишь  том, когда захлопнется крышка клетки, а то, что они уже давно были в ней – в этом она не сомневалась. Сидя в этой комнате, она вновь сопоставила события последних месяцев, детально проанализировав свой побег и последующие события, сомнений не было, все это была не ее воля, а чужая, хорошо продуманная игра.

Дверь отворилась, и в комнату вошел стройный  мужчина с темными короткими волосами, сквозь которые пробивались серебристые тонкие пряди. В отличие от других он был одет в немного старомодную одежду: тонкий шерстяной белый свитер, темно-коричневые брюки. Он взглянул на Риту и поднял с пола пульт. Магнитные браслет отщелкнули, освобождая ее руки и ноги, второй щелчок, и они раскрылись и упали на пол.

– Ничего не болит? – спросил он, расстегивая две пуговицы на вороте белоснежной рубашки. Рита отрицательно покачала головой, растирая покрасневшие запястья.

– Ничего, через пару дней пройдет, – слегка улыбнувшись сказал он. – Перед тем, как мы с тобой начнем разговор, я должен тебе показать, с кем ты имеешь дело.

Он сел на стул к ней спиной и завернул ворот вниз, обнажив свою шею. Рита от изумления открыла рот, увидев на ней родинку, точно такую же, как у нее.

– Я не буду скрывать, что ты нужна нам. Я думаю, что ты уже давно поняла это, или, может рассчитала?

– Рассчитала, – улыбнулась Рита, вновь принимаясь за уже остывшее какао.

– Значит, я в тебе не ошибся, – мужчина сел к ней лицом и положил руки перед собой ладонями вверх. – У тебя, наверное есть вопросы ко мне, или к нам, если быть точнее.

– Да, есть, – кивнула Рита. – Зачем?

– Нам надо было тебя проверить. Не только тебя, шанс давался многим, но воспользовалась им только ты.

– Шанс? – она рассмеялась. – Разве я смогла выйти из Системы?

– И да, и нет, – улыбнулся он. – Любой выход – это только лишь переход.

– А переходы позволяют Системе стать гибкой, не разрушиться изнутри.

– Именно. Ты это уже давно просчитала, я смотрел твою тетрадь.

– Да? – глаза ее загорелись.  – Вы там что-то поняли?

– Да, но не все. Я надеюсь, что ты сама почитаешь мне свои стихи, когда захочешь.

– А если не захочу?

– Пусть так, неволить тебя не стану. Но стихи не могут жить на бумаге, они должны звучать.

– Я не знаю.

– Если ты захочешь, твои друзья смогут поехать с нами.

– Правда? А куда мы поедем?

– Хм, я думал, ты уже поняла. Твоя подруга Каролина сама нашла путь к нам.

– Так Вы из «Старого Города»?

– Да, мы специально разбрасываем эти мелки по дорожке, указывая путь тем, кто его ищет.

– А где мои друзья?

– Они в соседней комнате, с ними моя жена. Все хорошо, никто не пострадал.

– Но я не хочу.

– Понимаю, я тоже не хотел, тогда. Но ты должна понять – мы с тобой плоть от плоти и есть Система, мы теперь Система. Ты не сможешь убежать от себя. У тебя будет много времени все обдумать, ты сможешь выбрать то, что по нраву тебе.

– А как же мои родители? – воскликнула Рита.

– Какие родители? О ком ты говоришь?

– Мои, настоящие.

– Ты хочешь знать, кто отдал тебя в Комбинат? Ты действительно хочешь это знать? – удивился мужчина.

– Нет, я говорю про моих настоящих родителей.

– А, ты имеешь ввиду Евгения и Альбину. Интересно, а ведь ты их знаешь совсем недавно, к тому же они и не женаты.

– Вы поняли меня, – твердо сказала Рита, сверкнув глазами.

– Ты молодец, что не забыла. Мы не можем заставить и приехать к нам, но мы можем их пригласить. Может это сделаешь ты?

Рита утвердительно кивнула, он открыл ящик стола и вытащил из него ее тетрадь и зеленую ручку.

– У тебя есть еще вопросы? – спросил он, принимая сложенное письмо для Евгения и Альбины. – Я читать не буду, не беспокойся.

– Можете прочитать, разве Вам неинтересно?

– Интересно, но не буду. Это не мое дело. Так, последний вопрос и пойдем, скоро наш рейс.

– Как Вас зовут?

– Меня зовут Роберт.

– Это Ваше настоящее имя?

– Да, также как и твое, Маргарита.

 

14.

 

Перед зеркалом стоял бледный худой человек, сквозь колтуны давно немытых волос пробивалась ровная седая прядь. Его одежда неестественно болталась на нем, оставив попытки сесть по фигуре. Взгляд холодных горящих гневом глаз на короткий миг скользнул по отражению в зеркале и вновь ушел в глубокую задумчивость. Он тяжело вздохнул и надел браслет на руку, браслет сильно сжался, надежно фиксируясь на руке.

Резкий порыв ветра, запах морозной свежести, легкий снежок, летящий в лицо, забытое, давно забытое щекотание кожи лучами слабого зимнего солнца – все это заставило его остановиться прямо у входа в высокое серое здание, из которого он только что вышел. Хотелось дышать полной грудью, смотреть, щурясь, но не мигая, на озорное солнце, отвечавшее ему своей улыбкой, хотелось просто так стоять и больше ничего, ничего, что могло его связать с этим миром. Он не хотел в него возвращаться, не хотел больше иметь с ним ничего общего, хотя и понимал, что это невозможно.

Несколько прохожих боязливо обходили его стороной, косясь на безликое здание, и прибавляли шаг. В какой-то момент ему показалось, что он может растворится в этом воздухе, от этой глупой мысли он рассмеялся глухим, чужим смехом.

Браслет завибрировал, требуя немедленно обратиться в медчасть, так как его состояние здоровья на грани критического. Он даже не посмотрел на предложенные адреса ближайших станций, а не торопясь пошел в сторону своего дома, пока своего.

Согласно врученному ему предписанию он должен был в течение недели покинуть квартиру и переехать далеко за Город, где теперь и находилась его новая работа. Смешно, это было просто смешно. Он шел и думал, как же оказывается просто вот так взять и выбросить человека из общества. Нет, ему не было обидно от того, что по новому статусу его приравняли к рабочим станциям, теперь он должен подобно Р-кам работать там, где не может ступить нога Человека. Да, Человека с большой буквы, а кто он теперь? Никто, а был ли он кем-то? Да вроде нет, получается, что ничего и не потерял, кроме комфорта. От этой мысли его снова поразил приступ глухого смеха, перешедшего в сухой кашель.

Он заскочил в робобус и сел на задний ряд. Сидевшие перед ним резко встали и пересели вперед. Пускай, это их проблемы, – думал он. Навряд ли они помнили его, да и что они могут помнить? На любой косой взгляд он мог бы предоставить выданную ему бумагу, где ему приносили извинения за ошибочное обвинение и, по сути незаконное задержание, но кто они такие, чтоб он перед кем-то оправдывался? Никто, как и он для них, его вполне устраивала этот паритет сторон.

Робобус остановился на его остановке, он вышел. Дом величественно возвышался перед ним, играя в солнечных лучах новым ярким фасадом. Он торопливо зашел в подъезд, не желая больше оставаться на улице, захотелось спрятаться и просто переждать, не думать, не вспоминать, не думать ни о ком. Сердце болезненно сжалось от нахлынувших воспоминаний, и он ожесточенно вбежал по лестнице.

Лифт приехал почти моментально, сквозь уже закрывшиеся двери его ухо уловило звук хлопнувшей двери, кто-то вошел за ним следом. «Черт с ними, с меня нечего взять, – сплюнул он на пол.

Евгений стоял перед дверью своей квартиры и не решался войти, магнитный замок уже давно отщелкнул, опознав его, но рука, застывшая перед ручкой, не решалась толкнуть дверь вперед. Послышался звук приближающегося лифта, он быстро вошел, суетливо захлопнув за собой дверь.

Мгновение, одно мгновение, один вдох, тени холодных комнат, разбросанные по полу вещие, его вещи, их вещи, немые памятники прошлой счастливой жизни – вся их жизнь была грубо раскидана по квартире бездушными людьми, растоптанная грязной обувью, поруганная, истерзанная. Он обессилено сел на пол, уперевшись спиной в стену, и закрыл лицо руками. Хотелось плакать, но он больше не мог, организм отказывался выдавить хотя бы еще одну слезинку, тряся его в беззвучных судоргах.

В дверь позвонили, нерешительно, но тут же снова, настойчивее. Стоявший за ней явно торопился.

– Пошли вон! – крикнул Евгений, глаза налились кровью. – Что вам еще нужно, твари?!

Стоявший за дверью начал часто барабанить по пластиковой обшивке, Евгений вскочил, собирая последние силы, с твердым намерением разможить голову очередному инспектору, ему больше нечего терять.

– Что тебе надо, урод?! – крикнул он, распахивая дверь.

– Женя, Женя! – Альбина бросилась к нему, прижалась и заплакала, повторяя сквозь всхлипы. – Живой, живой, живой.

Он так и стоял, с занесенной для удара рукой, не решаясь двинуться с места. Альбина прижимала его к себе, целовала его лоб, впалые щеки, треснувшие губы, а он не мог обнять ее, пугаясь своего прикосновения, боясь передать ей свою боль, нарушить ее чистоту. Он захлопнул дверь и крепко обнял ее, ловя губами ее жаркие поцелуи, смешанные с соленой влагой слез. Потом они еще долго стояли не двигаясь, глядя друг другу в глаза.

– Вот так, – вздохнул он, обводя рукой вокруг – Вот так.

– Ничего, ничего, главное. Что ты вернулся. А я каждый день, каждый день к ним ходила, а потом сразу не поверила, – она опустила глаза. – Я тебя весь день ждала, а увидела, не поверила, что это ты. Прости меня.

– За что? Я сам в себя не верю больше, – сказал он, нежно гладя ее по голове.

– Я должен уехать отсюда.

– Да, я знаю. Мне передали копию предписания.

– Кто передал?

– Не знаю, пришло по почте. Так странно, никогда не получала бумажных писем. Странное письмо. Она достала конверт и передала ему. На белом конверте значилась только ее Фамилия и инициалы. Внутри же лежали копии исполнительного листа и предписания на выселение.

– Странно, – пробормотал он, передавая обратно конверт. Резко схватив ее за плечи, он пристально посмотрел ей в глаза. – Они с тобой ничего не делали? Только не ври, не ври!

– Ничего, только допрашивали. Это правда, – успокаивающим тоном ответила она.

– Хорошо, – он шумно выдохнул, – пойдем сядем.

Они пришли на кухню, тут же зажглась инфунель, наполняя атмосферу крикливыми голосами.

– Я выключу, – Альбина потянулась к панели и выключила ее. – Смотри-ка, что это?

Она вытащила из-за небольшого проема между панелью и стеной еще один конверт.

На нем было отпечатано: «Папе и маме».

– Дай посмотрю, – Евгений взял конверт, – думаешь, это нам?

– Не знаю, открывай.

Он аккуратно вскрыл конверт. В нем лежал стандартный чек с кодом на довольно большую сумму в кредитах и сложенный вдвое клетчатый листок. Он небрежно отодвинул чек на кредиты  в сторону и открыл листок. Быстро пробежавшись глазами, Евгений облегченно выдохнул и улыбнулся.

– Держи, – он протянул Альбине листок.

 

«Дорогие папа и мама,

 

у нас все хорошо, это первое и главное, что я должна сообщить. Я знаю, что случилось с вами, но это скоро закончится, и мы снова будем вместе! Я уверена, что вы хотите этого так же сильно, как и я.

Я не знаю, что нас ждет на новом месте, но я знаю, что бежать все равно некуда. Я не хочу пугать ни вас, ни себя, папа, помнишь, что человек в любой ситуации должен оставаться человеком, помнишь? У нас есть шанс остаться людьми.

Я жду вас домой, я вас очень люблю!

 

P.S.

Каролина со мной.»

 

Альбина прочитала несколько раз, расстегнула куртку и бросила ее на пол. Сев за стол, она тревожно взглянула на Евгения.

– Ты что-то понял?

– Не уверен, – улыбался он, – но я счастлив, что у Риты все хорошо.

– Что думаешь делать?

– Надо ехать. Ты же поедешь со мной?

–  Мне надо подумать, – замялась Альбина.

– Разве тебя что-то здесь еще держит?

– Ты, больше ничего.

– Тогда решено. Что-нибудь будем брать с собой?

– Надо подумать. А ты?

– Думаю, что ничего. Все это тлен, – он проверил свой счет. – Забавно, они даже мои накопления конфисковали, чудно.

– У меня есть немного кредитов.

– Я думаю. Нам этого вполне хватит. Я заберу только Ритины вещи. Давай соберем, не хочу здесь больше оставаться. Переночуем у тебя, хорошо?

– Я далеко живу, меня выселили. Уже поздно, может завтра?

– Нет, на такси мне хватит, да и автобусы ходят. Пошли, – он решительно встал, сунув в карман куртки чек, Ритино письмо он бережно сложил в конверт.

– А ты заметил?

– Что заметил? – удивился он.

– Письмо написано месяц назад, - Альбина взяла конверт и вытащила листок. На нижнем левом уголке еле видно стояла дата, сложенная в ровный квадратик. – А ты знаешь, куда нам ехать?

Он достал чек, в графе получателя значилась его Фамилия, а адрес отправителя был зашифрован в двадцатизначном цифровом коде.

– Надо обналичить, и мы все узнаем. Но сейчас я хочу побыстрее уйти отсюда.

 

Горная дорога широким серпантином уходила вверх, оставляя под низкими белыми облаками затерявшийся на линии горизонта аэродром. Машина набирала ход, вгрызаясь в нависшие облака, выпрыгивая из них, и вновь ныряя вниз. Чтобы набрать ход и покорить вершину. В короткие мгновенья казалось, что машина парит в воздухе, летя вперед, туда, куда пробивались последние лучи заходящего солнца, и где открывался захватывающий вид горной гряды, разорванной белыми облаками, с розовыми склонами и бесконечно синим небом над грозными вершинами.

Машина съехала с серпантина, и перед ними открылась широкая долина, с заснеженными ровными полями, и стройными рядами хвойного леса далеко-далеко по обеим сторонам. Вздымаясь над невысокими холмиками и спускаясь обратно в долину, машина норовила перепрыгнуть ее, стремясь к уже хорошо видневшемуся тракту, проложенному между горной грядой много веков назад.

Альбина заворожено смотрела в панорамное стекло робокара, сжимая локоть Евгению при каждом резком маневре робота, бесшабашно несущего их на высокой скорости вперед. Евгений, уставший от этого великолепия, силился не терять внимания, но плавный ход робокара и легкие перегрузки убаюкивали его, и в конце концов он уснул.

Машина достигла Исследовательского центра уже глубокой ночью, плавно подкатила к центральному входу и протяжно запищала, будя пассажиров. Они вышли из машины, Евгений хотел было взять обе сумки, но Альбина властно отодвинула его и взяла все сама, от протестной голодовки в изоляторе его сил хватало совсем ненадолго, и он, сокрушенно, поплелся следом.

Двери послушно раскрылись, впуская их внутрь. В холле было темно и тихо, они остановились на месте, напряженно вслушиваясь, пахло чистым помещением и настоящим деревом.

– Может нам не сюда? – прошептала Альбина.

Из глубины холла выбежали две фигуры в белоснежных пижамах и бросились к ним, схватив взрослых в небольшой круг.

– Ну, привет, – Евгений встал на одно колено и прижал к себе Риту, а потом и Каролину. Девчонки громко чмокнули его в щеки и накинулись на Альбину, буквально сбивая ее с ног.

– Ну, задушите же! – возмущалась Альбина, прижимая к себе вертлявых мартышек.

Девчонки пытались обнять обоих сразу. Поэтому окружили взрослых с двух сторон.

По центральной лестнице спустился стройный мужчина и подошел к ним.

– Доброй ночи, Евгений, – он подал ему руку и сам опустился на колено, чтобы не заставлять его вставать. – Альбина. Очень рад, что вы приняли наше приглашение. Надеюсь, что вам у нас понравится. Меня зовут Роберт Невилл, прошу звать меня просто Роберт. К ним подошла красивая женщина в строгом, подчеркивающем стройную фигуру, светлом платье.

– Это моя жена, Дарья, она наш главный администратор. Она покажет вам ваши комнаты, собственно мы решили организовать для вас отдельный блок.

– Здравствуйте, очень рада вас видеть, – улыбнулась Дарья, – пойдемте, все разговоры потом. Вы наверно голодны?

– Ничего страшного, – сказал Евгений, переполненный чувствами, он буквально валился с ног от усталости.

– Да! Да! Да! – завопили девчонки, – мы приготовили сюрприз!

– Не судите строго, девочки старались, – улыбнулась Дарья.

Роберт взял их сумки и пошел наверх по лестнице, Альбина хотела догнать его, ей было неудобно, но Дарья ласково взяла ее под руку, слегка погладив ладонь.

– Мы все одна семья – это наше главное правило, – сказала Дарья, голос ее звучал ласково, но в нем чувствовались нотки уверенного в себе человека.

Они поднялись на третий этаж, комната располагалась в дальнем левом конце здания. Деревянный пол слегка поскрипывал при ходьбе, все вокруг было несовременным и от того абсолютно новым, неизвестным.

– Вот, это теперь ваш дом, – Роберт открыл дверь и вошел в комнату.

Помещение внутри напоминало небольшую квартиру с тремя комнатами и маленькой кухней. Роберт поставил сумки у входа и по-дружески похлопал по плечу Евгения.

– Спокойной ночи, – сказала Дарья, и они ушли, закрыв за собой дверь.

– Привет! – из комнаты показалась озорная детская головка с большими заинтересованными глазами.

– Привет, – помахал ей Евгений. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Алиса, а ты Женя, правильно?

– Дядя Женя, – поправила ее Каролина, погрозив пальцем.

– Можно просто Женя. А ты как, тетя Альбина?

– Нет уж, нашел тетю, – возмутилась Альбина. – Алиса, иди сюда.

Алиса побежала к ней и моментально получила от Альбины легкий щелчок по носу, Алиса рассмеялась и ловко щипнула ее за ногу, быстро отскочив в сторону.

– Привет, Оскар, – кивнул Евгений показавшейся в двери справа фигуре парня. – Не ожидал тебя тут увидеть, но я очень этому рад.

Оскар кивнул ему в ответ и быстро заморгал, горделиво отвернув голову в сторону. За ним показался высокий парень.

– Это Дима, брат Алисы, – представила его Рита. – У нас столько есть всего рассказать! Но у вас тоже, да?

– Лучше мы вас послушаем, хорошо? – улыбнулся Евгений.

– Все завтра, – строго сказала Каролина. – Раздевайтесь и на кухню.

– Ты смотри, какая стала, прямо командир, – сказала Альбина, вешая свою куртку.

– Она всегда такая и была, – пожал плечами Евгений.

Девчонки усадили всех за стол и положили каждому по куску неказистого, слегка подгоревшего торта.

– Мы очень старались! – воскликнули они, требовательно смотря на Евгения и Альбину.

Парни не стали церемонится со своей порцией и быстренько ее умяли.

– Гораздо лучше, – сказала Альбина, попробовав угощение.

– Да, это по крайней мере можно есть, – съехидничал Евгений, за что сразу же получил несколько тычков от Риты и Каролины.

Альбина поймала Риту и что-то шепнула ей на ухо.

– Папа, прости, я не знала, – воскликнула она.

– Ничего страшного, все хорошо, – успокоил он, – а разве Алисе не пора спать?

– Я ждала торт, – важно сказал Алиса. – Они не разрешали нам его есть. А теперь я могу и пойти спать.

Алиса слезла с высокого стула и, явно пародируя Каролину, величаво пошла в комнату. Следом вышли и парни.

– Каролина с Ритой сели рядом с ними и жадно ловили их взгляды.

– Мы тоже хотим спать, – сказала Альбина, собирая тарелки со стола.

– Я все уберу, – сказала Каролина.

– А я покажу вашу комнату, – Рита потащила за руку Евгения, Альбина осталась помогать Каролине.

– У тебя все хорошо? – спросил Евгений, уловив тревогу в глазах Риты.

– Да, – она замешкалась. – И нет. Я не могу решиться. Но это потом, завтра. Ну или позже, да?

– Хорошо. Ты молодец.

– Нас больше не разлучат, правда? – Рита прижалась лицом к его щеке.

– Нет, больше никогда.

 

15.

 

Воздух, такой прозрачный и легкий, дышать было свободно и приятно. Крутой подъем по усаженному вековыми соснами склону давался Евгению нелегко, приходилось часто останавливаться и подолгу ждать, когда сердце успокоится. Альбина вела его под руку, ненавязчиво поддерживая, когда он оступался на небольших кочках, ее лицо было безмятежным, с него сошла усталость и нервное напряжение, черные глаза щурились на яркое солнце, в уголках рта играла легкая улыбка.

– Мы сильно отстали, – заметил Евгений, следя за маленькими фигурками впереди, по

очереди скрывающимися за перевалом.

– Ну и что, – пожала плечами Альбина. – Мы никуда не торопимся.

– Это да, – согласился он. Вот уже который день его терзали сомнения, уж больно все было хорошо, ему хотелось в это верить, но он не мог.

– О чем ты думаешь? – она посмотрела ему в глаза хитрым прищуренным взглядом.

– Не хочу сейчас это обсуждать, – он попытался уйти от ответа, но ее взгляд требовательно настаивал на ответе. – Я думаю, точнее я не хочу. Не знаю. Как и сказать. Хм, я не хочу, чтобы они ее использовали.

– А чего хочет она? Ты говорил об этом с Ритой?

– Да, мы говорили об этом каждый день. Она просит дать ей совет, а я не знаю, что говорить.

– Я не уверена, что у нас есть другие варианты. Я еще не видела, чтобы дети были так счастливы, да я и сама никогда не была такой, – она закусила губу и слегка улыбнулась.

– Разве когда-то был иной выбор?

– Мне хочется верить, что когда-то был. Мне жаловаться не на что, но все это похоже на затянувшийся отпуск, скоро должно все закончится.

– Посмотрим, – Альбина сжала его локоть. – Знаешь, мне нашли тут работу.

– Это здорово.

– Да, мне тоже понравилось. Даша такая милая, жаль, что у них с Робертом нет детей, очень красивые детки получились бы.

– Рита сказала, что Роберт тоже из Комбината.

– Да, я помню. Ну, так вот. Мы решили с ней открыть на базе центра маленькую кондитерскую, тем более что две помощницы у меня уже есть.

– Ты особо на них не рассчитывай, – усмехнулся он, – им бы все побыстрее сделать.

– Ничего, научатся. Ты заметил, – она сверкнула глазами. – Девчонки то растут.

– В смысле? Конечно, растут.

– Да я о другом. Как Каролина Оскаром крутит, а?

– Да, заметил. А он вроде и не против.

– Конечно, такая красотка. Ну, а Рита на Димку засматривается.

– На Диму? Он же старше ее на четыре года. Не говори ерунды.

– Ну и что, тоже мне, четыре года.

– Это много.

– Что-то тебя это не остановило, а? Нашелся, тоже мне, – Альбина фыркнула и ущипнула его.

– Ну, ты другое дело, – начал было он оправдываться, но скоро сам рассмеялся от глупости своих слов, – я никогда и не задумывался.

– Это я по-твоему так плохо выгляжу? Вот гад!

– Да я не об этом, – поспешил он ретироваться, но уже получил два заслуженных тычка в бок. К ним подбежала раскрасневшаяся Рита.

– Ну что вы тут застряли? Идемте, там такая красота!

Она потащила их вперед и уже скоро они поднялись на вершину склона. Перед ними открылась усыпанная искрящимся на солнце снегом широкая равнина, поблескивающая нитками незамерзающих быстрых горных речушек, вдалеке добрыми исполинами высились горы, покрытые розовыми и сиреневыми склонами с ярко белыми проплешинами снежных завалов, вершины были укрыты серебристым платком тучных облаков, медленно плывущих в глубь горной гряды.

– Я утром разговаривала с Робертом, – начала Рита, смущенно взглянув на запыхавшихся родителей.

– О чем говорили? – спросила Альбина.

– Мне кажется, я нашла то, что было бы мне интересно, – быстро ответила она, глубоко вздохнула и решила не тараторить. – Скоро готовится проект межгалактической колонизации.

– А, это ты про «Надежду»? – спросил Евгений.

– Ага.

– Что еще за «Надежда»? – удивилась Альбина.

– Пару лет назад, а может и сильно раньше, что-то я забыл, короче, открыли точную копию нашей планеты, но я сомневаюсь, что человек сможет до туда долететь, – пояснил Евгений, – слишком далекое расстояние, а живой организм не выдержит таких перегрузок.

– Живой нет, – хитро улыбнулась Рита. – А наш выдержит.

– Это какой это ваш? – напряглась Альбина.

– Роберт предложил мне разработать математическую модель искусственного интеллекта. Правда она уже существует, ее еще лет сто назад разработали, но она не совершенна, – немного заносчиво сказала Рита. – Я тут посчитала.

– Подожди, то есть колонизация будет через информацию, я правильно понял? Или как? – уточнил Евгений.

– Ну не совсем, но главной будет безусловно передача информации. Мы построим новое общество, лучше нашего! – восторженно воскликнула она.

– Что-то знакомое. Я, кажется, когда-то читал об этом. Помню, что этот Эксперимент закрыли, почему же решили вновь вернуться к этой идее? Да и было он не так давно, пару десятков лет назад, – сказала Евгений.

– Ой, ну это очень давно – в прошлом веке! – рассмеялась Рита. – Кстати, Каролину тоже включили в проект.

– Да, это здорово, вы вместе хорошо работаете, – он посмотрел на горы, облака немного рассеялись, и стали видны снежные шапки.

– Да, она у нас настоящий хакер, да и вдовеем всегда веселее.

– Но сначала вам нужно будет закончить школу, – назидательно сказала Альбина.

– Да, – вздохнула Рита. – Роберт тоже так сказал. Да, пап, он просил тебя вечером зайти к нему, чуть не забыла!

– Зайду, я и сам хотел поговорить.

– Ну ладно, я побежала. Вы спуститесь? – Рита сбежала вниз по склону и поманила их рукой.

– Нет, мы отсюда понаблюдаем, – ответила Альбина.

Внизу разгоралась настоящая баталия, Каролина с Оскаром напористо пытались взять снежную крепость, которую оборонял Дима. Алиса, скрываясь за его спиной и снежным настилом от белых снарядов, свистевших рядом, со знанием дела готовила боезаряд для главного орудия, которое уже получило несколько смачных снежков в лицо.

 

Когда Евгений вошел в кабинет, Роберт сидел за столом, окруженный каледоскопом разноцветных графиков и бесконечных таблиц. Делая известные только ему выводы из этой мешанины, висящей над столом, Роберт вносил короткие записи на писчей бумаге, слегка пожелтевшей от времени. Евгений внимательно следил за его работой, находя общие черты поведения с дочерью.

– А, Евгений! Приветствую! – воскликнул Роберт. – Еще пару минут и я закончу.

– Я не тороплюсь, Вы же знаете, Евгений присел в кресло возле журнального столика, краем глаза продолжая наблюдать за тем, как Роберт вращает графики, отмечая отдельные точки на них.

Роберт отложил свои бумаги и хлопнул в ладоши, интерактивный стол погас, скрывая за собой буйство цифровых данных.

– Я очень рад, что Вы зашли ко мне, – он присел напротив Евгения. – Надеюсь, Рита Вам все рассказала.

– В общих чертах. Гм, с одной стороны понятно, с другой, пожалуй, нет. Главное, что ей это понравилось.

Роберт слегка улыбнулся, в глазах его вспыхнул огонек, характер которого Евгений не смог разгадать. Ему нравился Роберт, нравилось, что он не говорит с ним с наигранной любезностью или дешевой приветливостью, как было принято. Вся его фигура, быстрые движения тела и рук, за которыми угадывалась сила и воля свободного человека, это странно, но Евгений чувствовал в нем внутреннюю свободу, настоящую, испытанную им когда-то очень давно, в детстве, и оставшуюся искоркой мечты. Роберт поймал его изучающий взгляд и не отвел глаз, выдерживая его.

– Знаю, Вы мне не доверяете, – спокойно сказал Роберт, жестом останавливая первичные возражения. – Я не говорю, что это плохо. Евгений кивнул, решив играть начистоту.

– Я не хочу Вас хвалить, но для меня Вы удивительный человек.

– Отчего же, более чем заурядная личность.

– Давайте я объясню. Думаю, что Рита рассказала Вам и Вашей жене, ведь это вопрос времени. Да, так вот, мы с Ритой из одного учреждения, будем называть его так. Моя жена, в свое время, помогла мне сбежать. Это, конечно, ложный термин, но тогда я думал именно так.

– Зачем Вы мне все это рассказываете? Разве я должен это знать? – перебил его Евгений, напряженно сощурив глаза.

– Да, должны. Иначе Вам трудно будет понять мое отношение к Вам и Вашей дочери, – он помолчал. – Став человеком с точки зрения Системы, я думал, что смог выйти из нее, но на самом деле оказался в ее самом центре. Я не могу знать, что сподвигнуло Вас на совершенное Вами преступление, давайте отбросим этические нормы, тем более что, современная мораль Ваш поступок считает более чем преступным. Ваше преступление, побег Риты из Комбината – все это не может быть простой случайностью. По своей специальности, или правильней спецификации, я так и остался рабочей станцией. Хм, так вот, я аналитик, в моем мозгу огромный объем данных.

– Уж не хотите ли Вы подвести меня к понятию религиозного чуда или подобного атавизма?

– В старых книгах говорилось, что звезды сошлись на небосклоне. Но есть и более научное объяснение. Вы же знаете, что все мы, все человечество создаем собой один огромный массив вероятностей и событий, образуя единое с природой управляемое поле.

– Да, мы проходили это в школе. Но я не придавал этому значения, что может один человек?

– Люди, в большинстве своем, всего лишь данные, входящие в массив одной или нескольких функций. Вы абсолютно правы. Но, как и в любой закономерности или процессе, можете подобрать аналогию сами, существуют данные, выходящие за рамки прогнозирования и расчета.  По сути они создают новую переменную, являясь уникальной переменной. В этом и есть основная задача нашего центра.

– Хм, не уверен, что понял Вашу мысль. Вы отлавливаете переменные и исключаете из Системы?

– Почти так. Надо понимать одно – Система везде, уже много десятков лет отсутствуют границы между государствами, само понятие суверенитета устарело и ценно только с исторической точки зрения. Никто не может что-либо исключить из Системы, так как сам является Системой, – Роберт встал из-за стола и достал из шкафа темную бутылку и два низких стакана. – Я думаю, что пришло время для допинга.

Он разлил красно-коричневую жидкость по стаканам, напиток отливал медовым янтарем от косых лучей желтой настольной лампы. Они сделали по небольшому глотку, в глазах Роберта вспыхнул озорной огонек.

– Система сама находит такие переменные, – продолжил он. – Так было и со мной, и с другими. Многих утилизировали, но это также неизбежно. Понятие гуманности или человеколюбия уже давно стерты из информационного поля в своем истинном значении, какое в них вкладывали философы прошлых веков. Но это отдельная дискуссия.

– Согласен, – Евгений смаковал послевкусие от напитка, разогревшего его и, будто бросившего охапку сухих дров в печку его мозга, множество мыслей уже не умещалось в его голове, – получается, что Вы собираете переменные.

Роберт утвердительно кивнул, улыбаясь тому, что его понимают.

– А что же дальше? Вы пытаетесь описать их функцию или, гм, возможно я скажу глупость. Вы превращаете переменные в функции?

– Именно! – воскликнул Роберт. – И Вы одна из них.

Они выпил еще по глотку, Евгений быстро посмотрел на Роберта, не решаясь задать вопрос.

– Вы хотите знать про Комбинат? Верно?

– Да! – воскликнул Евгений. – Почему же не закроют этот ад? Разве не все люди равны при рождении?

– Люди не равны при рождении. И никогда не были равными, и не будут. Это незыблемая структура, базис любого общества, и человеческого и животного мира, с которым у нас много общего, как бы многим до сих пор в это не хотелось верить, – Роберт ухмыльнулся. – Я задавался этим вопросом многие годы, и был в итоге подавлен Системой. Человек устроен так, что он должен кого-то ненавидеть, должен быть враг, должен быть кто-то хуже него, иначе человек начинает пожирать ближнего, а потом и себя. Вы же помните историю, разве она хоть чему-то научила людей? Отнюдь, уроки истории всего лишь пустые слова.

– Но при чем тут дети?

– А тут Вы забываете, что большинство детей, попадающих в Комбинат, иначе бы не выжило. Вы думаете, что многие из них задумываются о своей жизни, может они несчастны? Это звучит цинично и грубо, но комбинат дал им жизнь, а большинству и счастье и, как бы это не звучало в данном контексте, свободу. Ведь свобода определяется сознанием, а сознание формируется. Редкие люди имеют свое внутреннее ощущение свободы, и они способны оставаться свободными в любой ситуации. Ну а само понятие счастья воспитывается в человеке. Вы же видели Алису, да? Хорошая девочка, смышленая, немного чудна.

–  Да, конечно. Я считаю, что Дима совершил геройский поступок.

– Согласен, в этом действительно есть героическое. Но в одном он не прав, а именно в своей ненависти к родителям. Да, эти люди имеют совершенно стандартные жизненные принципы, но в итоге они спасли своей дочери жизнь. Я уверен, что они ее любили, ведь они же не сразу после рождения отдали ее в Комбинат, что следовало из диагноза. Собственно они и отправили своего сына учиться далеко от дома, понимая, что он этого не примет.

– Я не знал об этом.

– Система знает все, почти все. Не делайте поспешных выводов, даже если Вам удастся открыть личное дело, то там не будет того диагноза, который бы оправдал нахождение ребенка в Комбинате. Надо понимать. Знать, что случайных там не бывает.

– И Рита тоже?

– Да, и она. Я, наверно, раню Ваши чувства, но без Комбината она не прожила бы до сегодня, более того я бы не называл это жизнью.

– Понятно. Но я не могу, не могу оправдать то, что они делают с детьми, не могу. Может было бы лучше, чтобы все шло своим чередом, естественным путем?

– Человечество уже давно перешло на ту ступень развития, когда все его деяния и есть само естество.

– Тогда мы сможем поменять это, не так ли? Пускай на это уйдут годы, десятилетия, пускай даже века! – алкоголь раздул в Евгении пламя, открывая новую для него сторону характера, глубоко скрытую рамками довлеющих норм.

Роберт смотрел на него и улыбался, но в его улыбке не было насмешки, ни снисходительности, он смотрел на него как когда-то видел себя, в бесконечных метаниях, в попытках самому себе ответить на этот же вопрос.

– Именно поэтому мы открываем проект нового мира, мира людей на планете «Надежды», как окрестили ее наши романтики-ученые.

– Это конечно все хорошо, но люди туда точно не долетят, слишком большое расстояние. Почему же не начать «Новый мир» здесь, на родной планете?

– Это невозможно. Я не верю в человечество, оно не способно к перерождению, – Роберт приподнял стакан и они молча выпили.

Евгений долго держал стакан в руках, рассматривая игру света в благородном напитке, тень задумчивого унынии легла на его лицо. Роберт по-дружески похлопал его по плечу.

– Будем надеяться, что я не прав. В Ваших силах, Евгений, воспитать новых людей, которые смогут изменить Мир.

– Не думаю, что на это способен один человек. Тут очень много детей, я так понимаю целый корпус.

– Да, при центре работает школа и несколько ВУЗов. Наши выпускники глубоко интегрируются в Систему.

– Но какая их задача? Или вы просто готовите специалистов?

– Мы пытаемся менять Систему. Это сложно, в чем-то удается продвинуться. К сожалению, успехи пока малозначительные, но нас становится все больше.

– Кого нас?

– Новых людей. Большинство наших выпускников когда-то сбежали из Комбината. Но не думайте, мы не пытаемся вбить в них новую идеологию, мы делаем из них функцию, а как она в итоге сработает, посмотрим.

– Получается у вас везде свои люди?

– Можно и так сказать. Вы, кстати. С ними общались, когда авторизовывали Риту.

– Эти пособники педофилов? – вскипел Евгений.

– Вы не правы, Вам же они помогли.

– Да, но я заплатил за это.

– Все платят. У нас несколько таких групп по разным городам. Поначалу не успевали, но сейчас ребенка изымают раньше, чем дойдет до насилия, а потом его переправляют к нам.

– И что, гвардейцы ничего не знают об этом?

– Знают, но не все, или не хотят знать, пока не хотят. Должен сказать, что существует целый рынок торговли детьми из комбината, мы не имеем к этому отношения, более того, наши люди решают вопрос на месте, не прибегая к помощи Системы, нам помогают в этом агенты, Вы же имели удовольствие общаться с инспекторами безопасности? Система борется против себя же, и в этом ее сила.

– Не понимаю, она тогда погубит сама себя. Оскар мне сказал, что всех арестовали.

– Да, но они скоро выдут, у нас очень хорошие адвокаты, – Роберт подмигнул. – А насчет Системы не беспокойтесь, в гибкости ее сила. Если Система замкнется сама на себя, то она начнет пожирать сама себя, потому что Система и есть люди, плоть от плоти, она ими создана, она ими же и управляется.

– Мне надо это обдумать. Давайте вернемся к проекту.

– Хорошо, у Вас в голове много вопросов, которые лучше обдумать самостоятельно. Что же касается проекта, то я бы хотел предложить Вам участвовать в нем.

– Но я не математик, не ученый, не программист, в конце концов. Я простой клерк и все.

– Именно. Вы же не хотели бы остаться без работы, человек без работы подобен обезумевшей машине, не знающей куда деть свою энергию.

– Ну почему же, многим это очень даже нравится.

– Но не Вам. Что для Вас деньги?

– Деньги? Да тоже, что и для всех.

– Подумайте, ведь Вам удалось сломать вскормленную с молоком матери социальную парадигму накопления, разве не так.

– Хм, пожалуй, да. Я их более не воспринимаю, как раньше. Деньги, что есть деньги. Я думаю, что это инструмент, инструмент производства или достижения цели.

– Так я дам Вам инструмент, а цель Вы знаете.

– Но откуда у Центра столько денег? Космический проект требует космических же инвестиций? И почему же Вы думаете, что я справлюсь?

– Справитесь, это не сложнее Вашей предыдущей работы. Если воспринимать деньги, как инструмент, то их всегда можно создать – это не проблема!

Они чокнулись и опустошили стаканы.

– Но все же, – Евгений замялся, – меня не отпускает мысль о… не знаю, как вернее выразиться.

– Подлость, Вы это слово подбираете? – Роберт перестал улыбаться, внимательно смотря ему прямо в глаза. – Да, это подло, но отчасти. Вы никогда не задумывались о других людях. Как им живется, какие они испытывают трудности?

– Честно говоря нет, мне это не было интересно.

– А сейчас?

– И сейчас тоже не сильно волнует.

– Это все потому, что нельзя объять весь мир. Вы столкнулись с болевой точкой, Ваш гнев оправдан, но, скажите честно, что Вас больше волнует? Волнует ли именно торговля детьми или само существование Комбината?

– Все!

– Но согласитесь, Комбинат дает шанс на жизнь, свободную и счастливую. Не стоит мерить все своим пониманием жизни – это была ошибка человечества.

– А разве не этим и занимается Система? Разве можно оправдать торговлю детьми?

– Нет, оправдать нельзя. Но и победить нельзя. Это заложено в людях, глубоко. Комбинат необходим, иначе некому будет работать. Подумайте, чем занимается большинство людей? Ведь это искусственные профессии, по сути дублирующие то, что уже есть. Те, кто разрабатывал Систему, учли ошибки прошлого, и дали людям то, чего они хотят взамен свободы выбора.

Евгений играл стаканом в руке, напряженно обдумывая сказанное Робертом. Внутри себя он чувствовал и правоту и, в тоже время, невозможность доводов Роберта.

– Получается, что в итоге все довольны? Вам не кажется, что так не бывает? – усмехнулся Евгений.

– В математическом смысле все довольны, та часть, например мы с Вами, которая остро чувствует реальность, ничтожна мала. И главное, а имеете ли Вы право решать за других их судьбу? Лишая людей выбора, Система освобождает их. Вспомните, встречали ли Вы действительно несчастных людей в своей жизни?

– Пожалуй, нет, – пожал плечами Евгений. – Но это не значит, что я должен ее полюбить.

– Система и не желает Вашей любви, бросьте эти идеи антиутопий, они сильно устарели. Мы даем Вам в руки инструмент, Вы можете менять Систему, но, не забывайте, что Ваше решение, Ваше действие – это и Ваша ответственность. Готовы ли Вы к ответственности?

– Это очень сложный вопрос, – Евгений со звоном поставил стакан на стол. – Да, готов.

– Это и будет Ваша плата, как и моя. Поверьте, она не столь уж мала. Каждый платит за свою жизнь – всю жизнь.

 

– Как дела? Поговорил? – Альбина села рядом с Евгением на диван, стоящий в небольшом холле, соединяющим три коридора, уходящих лучами звезды под равными углами друг к другу.

Евгений только кивнул головой, она прижалась к нему и поцеловала в щеку.

– Ты что? – смутился он.

– А что? Я разве похабщиной занимаюсь?

– Дети увидят, – буркнул он.

– А что дети, во-первых они все в спортивном зале, а во-вторых, насмешил, чего они не видели? – рассмеялась она и стала его толкать. – Давай, рассказывай.

– Ох, не могу мысли в кучу собрать, не знаю за какую первой хвататься.

– Да ладно, сообразишь. Что с Ритой? Обсудил ее проект?

– Да, если все как задумано, то это действительно здорово.

– Ну вот, а ты боялся. А что с тобой, чем будешь заниматься? Ну не сейчас, тебе еще три недели терапию проходить, после твоей дурацкой голодовки! – Альбина больно ущипнула его за локоть, – чтобы больше не смел заниматься такой ерундой.

– Надеюсь, больше не понадобится.

– Я сказала – даже не думай об этом, тоже мне герой одиночка. Так что с работой?

– Меня тоже пригласили в проект.

– Ух ты! Поздравляю, но что ты там будешь делать?

– Что и всегда, считать чужие деньги.

– Ну и нормально, ты не рад?

– Рад.

– Что-то лицо у тебя больно грустное.

– А ты никогда не задумывалась, что такое свобода?

– Свобода? А что? Не понимаю.

– Что для тебя свобода?

– Я смотрю, в камере у тебя было много времени подумать.

– И все же. Ты же тоже думала об этом, не ври.

– А что толку думать! – воскликнула Альбина. – Нет ее и не было никогда. Вот и все, что я думаю. Что ты дома, что на улице, да в той же камере, хотя нет, там совсем плохо. Но в принципе разница не велика, разве мы с тобой свободны?

– А может свобода в другом? Если человек может делать свободный выбор, разве он не свободен?

– Пф, какой еще выбор, не смеши меня. Когда это простому человеку давали возможность свободного выбора? Да и не зачем это, представляешь, какой ужас начался бы? Нет, свобода это что-то космическое, неземное.

А разве ты можешь знать, что будет, если дать человеку свободный выбор?

– Я знаю людей, и поэтому не жду ничего хорошего. А что ты затеял на ночь глядя?

А ведь Даша меня предупреждала, что с Робертом надо быть осторожными.

– Я смотрю, вы подружились, – улыбнулся Евгений.

– Да, конечно, – довольно улыбнулась Альбина. – Очень хорошая и умная, не в пример многим, женщина.

– А ты оказывается сексистка.

– Еще какая, – она игриво укусила его за ухо.

– Мне кажется, что нас мало.

– Как это мало? Нас двое, да еще пятеро детей в придачу, достаточно!

Он долго смотрел ей в глаза, а потом нежно поцеловал.

– Ты действительно этого хочешь? – спросила она, прижавшись лицом к его груди.

– Да, а ты?

– Но мы с тобой даже не женаты, – с нажимом сказала она.

– Это не проблема, зарегистрируют завтра, в любое время.

– Но должно пройти не менее трех месяцев.

– Я уже давно подал заявку.

Она по привычке возмущенно посмотрела на него, но, увидев его невозмутимое лицо, готовое уже к потоку незлобной брани в свой адрес, рассмеялась.

– За это ругать не буду! Но, я хочу сама, никаких автоматов! – улыбаясь, сказала Альбина. В ее глазах ярко светились огоньки счастья, свободного счастья.

 

– Партия! – Дима торжествующе поднял ракетку над головой.

– Блин! – Оскар раздосадованно бросил ракетку на теннисный стол.

– А ведь не устала еще,  – покачал головой Дима.

– Кто? – Оскар недоуменно повертел головой, – ты про Риту?

– Ага, ее бы на Орбиту запустить.

– Смотри, как бы тебя не запустили, – Оскар ехидно улыбнулся.

Рита была полностью поглощена любимым развлечением, устремляясь ввысь на магнитном батуте, стараясь преодолеть защиту и все-таки достать до потолка. Она уже научилась делать в воздухе сложные фигуры, многочисленные сальто и вращения, но все же главной целью был потолок.

– Ты в бассейн пойдешь? – крикнула ей Каролина, закончив упражняться на гимнастическом бревне.

– Не-е-ет! – донеслось сверху.

– Давай, только не долго! – крикнула Каролина.

– Хорошо! – прилетело сверху.

Каролина надела поверх гимнастического трико легкий спортивный костюм и направилась к ребятам.

– Ну, кто идет в бассейн? – строго спросила она.

Оскар бросил взгляд на свою ракетку.

– Завтра сыграем матч реванш, – улыбнулся Дима.

– До десяти партий! – вспыхнул Оскар.

– Иди уже, – потащила его за руку Каролина, оглянувшись, она спросила Диму. – Ты не пойдешь?

– Нет, заберете Алису, она в лягушатнике, занятия скоро закончатся.

– Ладно. Давай, – Каролина махнула ему рукой и потащила не сильно упиравшегося Оскара, что-то выговаривая ему по ходу, но он ее не слушал, жестом сводной руки показывая Диме знаки пальцами.

Дима убрал ракетки и выключил свет над столом. Рита боковым зрением заметила, что спортзал почти опустел, пора было заканчивать, к тому же все тело начинало деревенеть от забитых мышц.

– Ну что, напрыгалась? – спросил он запыхавшуюся Риту, с трудом передвигающую ноги.

– О, да по-моему перепрыгала, завтра все болеть будет.

– Ничего страшного, пройдет.

– Пойдем, погуляем? – спросила она, испытующе глядя ему в глаза.

– А не поздно?

– Мы недолго, пойдем, а?

– Ну, пойдем, – смутился Дима.

– Через десять минут, хорошо?

– Давай.

Рита побежала в раздевалку, а Дима некоторое время стоял в задумчивости, затем быстрым шагом пошел в душевую.

Они молча вышли из спорткомплекса и направились к невысокой смотровой площадке, с которой открывался вид  на долину с извилистой горной речкой. Вдали темнели горы, на вершины которых крупные звезды норовили сесть, не доходя самую малость. Русло реки блестело серебряной нитью в свете ярких звезд и молодой луны.

Рита, высоко задрав голову, смотрела на звезды, показывая Диме понравившиеся вытянутой рукой.

– А как думаешь, можно отсюда увидеть нашу планету?

– Нет, она очень-очень далеко, – ответил Дима, но по ее улыбке, понял, что это не был вопрос.

– А ты бы хотел туда полететь?

– В космос? Наверное, да.

– А я бы очень хотела! И полечу, – она восторженно посмотрела ему прямо в глаза и рассмеялась, заметив его смущение.

– Пошли домой? Поздно уже, – предложил он.

– А я тебе нравлюсь? – неожиданно спросила она.

– В смысле? – опешил он.

– В прямом смысле. Не прикидывайся дурачком!

Он долго смотрел на нее, задерживаясь в ее больших, совсем темных в ночи глазах, но потом отвернулся и сказал в сторону.

– Ты еще маленькая,  я гораздо старше.

– Ну так я вырасту. Ты не ответил на вопрос!

– Как вырастешь, тогда и поговорим, – Дима нашел выход из неудобного вопроса.

– А вырасти до куда, до сюда? – Рита показала рукой, – или выше?

– Так, я все сказал. Все, пошли домой.

– Или может, когда у меня отрастут волосы? – она сняла шапку, волосы уже покрывали уши и ее голова напоминала пушистый шар.

– Да, когда отрастут до сюда, – он показал на поясницу.

– Договорились! – Рита, довольная результатом быстро поцеловала его в губы и побежала к жилому корпусу. Дима остался стоять, разбираясь в себе, но скоро получил снежком в голову.

– Не спи, замерзнешь! – крикнула ему довольная своей меткостью Рита.