Грани стерлись. Границы больше нет

Москва.

- Сто пятый этаж. Конференц-зал. Сорок два гражданских и пятнадцать боевиков. Сканирование показывает, что они постоянно перемещаются между заложниками. Снайперами не достать. Гудзон – твой выход.

            Киваю и вываливаюсь за борт вертушки.

- Работаю! – крикнул я в открытое забрало, но звуки моего голоса унесло ветром и заглушило рокочущими винтами вертолета.

            Какая же примитивная техника в этом мире - думал я, преодолевая триста метров свободного падения. Тактический анализатор моего костюма послушно отсчитывал метры и секунды до включения ускорителя. Двадцать метров до стены здания, чуть больше четырехсот подо мной и порядка ста восьмидесяти до крыши небоскреба. Люблю я эти мгновения абсолютной свободы!

            Через полторы секунды я достиг необходимой высоты. Время!

            Импульсные ускорители многофункционального штурмового комплекса, в простонародье – броня «Гадюка», отработали, как положено. Резким толчком, переводя падение в стремительный полет.

            Пошла потеха!

            Вышибаю бронированным плечом – противоударное окно. Время привычно замедляется. Точнее, это я ускоряюсь относительно этого мира. Ядреная смесь боевых коктейлей с Тавора-8. Не дешевое удовольствие, но сейчас это оправдано. «Гадюка» рассчитана на действия в пустоте, в атмосфере я становлюсь неповоротливым как танк.

            Сейчас же мне нужна невозможная для человека выносливость и запредельная сила. Так-шлем за доли секунды анализирует ситуацию и выдает рекомендации. Времени на их осмысление нет. Просто доверяюсь предложенной схеме поведения.

            Гашу двумя перекатами инерцию. В конце, врубаю магнитные захваты. Сервомоторы брони – воют от натуги, но уберегают мышцы от повреждения, принимая удар на себя. Разворачиваюсь всем телом.

            Осколки выбитого окна еще «парят» в воздухе. Боевики, они отмечены алым контуром, начинают поворачиваться в мою сторону с расширенными от шока глазами.

            Надо отдать им должное – отменная реакция. Но не успеваете вы за мной ребята, не успеваете.

            Повинуюсь выбранному алгоритму действий – закручиваю спираль боя. Кто-то называет это танцем. Должен признать – похоже.

            Перекатом через голову ухожу с возможной линии огня, все же аналитический блок костюма заточен на бой с равным соперником. Левая рука уже тащит три метательных ножа.

            Выхожу из кувырка и всаживаю клинки в «открытые забрала» противника. Естественно никаких шлемов на боевиках нет. А сила броска такова, что небольшая гарда метательного ножа войдет до середины черепной коробки. Но это будет потом.

            А пока лезвия соскальзывают с перчатки и медленно крадутся в сторону алых контуров.

            Закручиваю тело по правой оси. Выбрасываю правую руку, с зажатым в ней лазерным пистолетом. Один оборот вокруг себя. Семь вспышек. Семь голубоватых росчерков повисают в воздухе.

            Падаю на оба колена – подныривая под свои же выстрелы, заодно продолжая скользить по полу. В полет к цели отправляются «кроты».

            Пять маленьких «умных» мин. Траектория броска такова – что они «прилипнут» в районе грудной клетки бородатых бойцов в черных масках. Подрыв заряда «крота» - проделает аккуратное, десять на десять сантиметров, сквозное отверстие в поверхности к которой его прилепили.

            Все! Прошло чуть больше двух секунд.

            Встаю на ноги. За спиной разбитое окно. Время срывается с цепи, принимая свое обычное состояние.

            Осколки стекла разлетаются по ковровому покрытию конференц-зала. Троих бойцов с автоматами - уносит к стене с пробитой головой. Семь - падают с аккуратными, исходящими дымом, дырочками во лбу. Еще пять - валятся на пол с развороченной грудиной.

            Операция закончена, гражданские - не пострадали. Никто ничего не понял. А я, спиной вперед и раскинув в стороны руки, прыгаю из окна. Я свою работу сделал.

            Инерционные гасители отработали на ура. Приземление было мягким. Через минуту меня заберет моя команда.

Архангельск.

- Что Вы - что Вы, господин Паладин! Наш приход бескорыстен! Все пожертвования идут на помощь сиротам! – заискивающе лебезил перед воином в белоснежных доспехах, протоиерей Архангельского монастыря.

- Лжец!! – последний звук голоса паладина, свист клинка и стук, отсоединенной от тела головы, настоятеля храма, упавшей на плиты храма – слились воедино.

            Печать правды не давала соврать и показывала святому воину истину. Если большое помещение с десятком железных телег – ни о чем не говорило божьему воителю. То хоромы на десять комнат, обилие роскоши и золота – не оставляли сомнений. Ни единой монеты от пожертвований паствы, не прошло мимо кармана этого иуды.

            Паладин Анаиеро опустился на колени и мысленно обратился к Единому Богу. Уже который раз он задавал один и тот же вопрос – за что?

            Сколько храмов и приходов он уже посетил? Пять, десять, сто? Везде одно и то же.…  Это не церковники – это торгаши! Хуже! Это ворье!

            Ответа, как обычно, не последовало. В этом мире Бог не желал с ним говорить…

            Что ж, у него еще много работы.

Орбита планеты Земля. Международная космическая станция.

            Огромный линкор, зависший в двух световых секундах, укрыл своей тенью весь комплекс. Экипаж МКС прильнул к обзорным иллюминаторам. Сейчас их станция, крупнейшая в мире, казалась им утлой лодчонкой. Размеры боевого корабля «Пустотный волк» подавляли.

            Пара жилых отсеков этой махины, по размерам превосходили все пространство станции. Огромные стволы орудийных блоков, сейчас были демонстративно направлены в сторону от МКС. Но все равно внушали трепет.

            Монолитные створы пустотного ангара начали свой неторопливый подъем. Через четыре минуты они полностью открылись, выпуская из своих бездонных недр песчинку транспортного бота.

            К моменту когда бот достиг стыковочного узла станции, он уже не казался крохотным. Полноценный космический шаттл, даже больше.

            Стыковка прошла в штатном режиме. Когда из шлюзовой камеры показался статный мужчина в незнакомой форме и его сопровождение. Дополнительных пояснений не потребовалось. Все поняли – это капитан линкора.

            Он придирчиво осмотрел обстановку, затем минут десять изучал экипаж станции. Наконец, кивнув двум бойцам в броне, он произнес:

- Всех, кроме вот этих троих – доставить на землю.

            Бойцы быстро, но аккуратно спеленали ошарашенных иностранцев, которые даже не успели возмутиться, и сопроводили в недра бота. Только американка, пыталась лепетать что-то об ущемлении прав женщин и махровом сексизме. Но кто ее слушал? После «депортации», челнок отстыковался и ушел в сторону голубого шарика. А капитан обратился к оставшимся русским.

- Нда-а, убого тут. Ну, ничего сынки, это мы поправим.

            И протер рукавом золотого двуглавого орла на кителе.

Камчатка.

- Упокой, Боже, рабы Твоя и учини я в раи, идеже лицы святых, Господи, и праведницы сияют яко светила; усопшия рабы Твоя упокой, презирая их вся согрешения.

- Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

            Небольшое кладбище в селе майское. Итог обыкновенной, в общем-то, жизни младшего сержанта МЧС.

            Борясь с наводнением в крохотном селе усть-камчатского района он, понимая что не выживет – вытащил из ледяной воды двух ребятишек семи и десяти лет. Двух братьев - Пашу и Лешу.

            В затопленном доме осталась их любимая кошка – Мурка. И сироты ринулись на ее спасение. Не понимая, что погибнут сами.

            Младший сержант совершил геройский поступок. Но страна большая. О его жертве будут помнить только жена да маленький сын, оставшиеся в Питере. И, может быть, еще доска памяти, возле отделения министерства чрезвычайных дел, напомнит случайному прохожему, что был такой-то - такой-то, сделал то-то и погиб.

            Священник закончил отпевать героя и могилу засыпали промерзшей землей. Все сто семнадцать жителей поселка, присутствующие на похоронах, разошлись.

            Мертвым – мертвое. Живым – живое. Память почтили. Последнее спасибо сказали. У них есть чем заняться. Их дома разорены.

            Через несколько часов братья вернулись на кладбище. Не понимая, что их сюда тянет, они просто доверились своим чувствам.

            У места погребенья их спасителя стоял человек в серой тунике.

- Дяденька, вы, пожалуйста, не портите могилку. Там хороший человек лежит.

- А что он сделал? – спросил человек в сером.

- А он нас с братом спас, дяденька. Мы Мурку полезли вызволять и чуть сами не утопли. А он нас из воды вытащил.

- Да вот сам утоп… - подхватил сбивчивую речь младшего брата Алексей.

            Человек у могилы, вдруг, резко обернулся. Мальчики отшатнулись, но не убежали. Руки странного мужчины – светились.

- И как, заслужил он вторую жизнь?

            Ответом ему были кивки двух детских голов.

- Устами младенца… - усмехнулся человек и забубнил непонятный речитатив.

            Когда он закончил над могилой поднялся столб света, а кладбище утонуло в переливаниях струн арфы.

- Дяденька, а вы, Бог? – робко спросил Павлик.

- Что? Хех. Нет. Я его подменяю – хохотнул мужчина и исчез в яркой вспышке.

            Когда братья проморгались, то увидели младшего сержанта МЧС с полным непониманием рассматривавшего свою собственную могилу.