Проваливай

Форма произведения:
Миниатюра
Автор:
Galetka
Аннотация:
- Проваливай с корабля, Ло.
Текст произведения:
Возможен ООС.
Кое-где особый авторский юмор. Трафальгар наркоман.
Не вычитано совсем. 
 
 
 
Заводит молния меня, как жаль, что я ее не смог.
- «Ни там ни тут» Агата Кристи
 
— Проваливай с корабля, Ло.

Голос спокойный и твердый, но в интонации проскальзывает едва уловимая, почти незаметная угроза. Бесполезная просьба, которую Киллер пытается выдать за приказ, виснет в воздухе и растворяется, будто облачко пара от выдоха на морозе. Трафальгар смотрит на него равнодушно, постукивает татуированными пальцами по гладким ножнам нодати и не двигается с места. Пенгвин за его спиной напряжен, как пружина, готовая вот-вот разжаться — он слишком сильно сжимает ладони на предплечьях, царапает короткими ногтями плотную ткань комбинезона, выдавая свое беспокойство. Закатное солнце заливает палубу ярко-алыми лучами, цепляется за мачту со спущенными черными парусами, вплетается Киллеру в волосы, окрашивая их в красный. Даже недельная золотистая щетина на щеках рыжеет — Трафальгару кажется, что того вывалили в луже крови, возя лохматой головой по земле, сорвав перед этим полосатую маску. Он впервые видит Киллера без шлема, но его лицо все равно скрыто за волосами, а из-под челки виден лишь прямой нос, на который переползает темная полоска старого шрама с щеки. Ветер с моря перебирает пряди, горящие на солнце жадным косым пламенем, сдувает неровные лохмы, выдавая багровым лучам две светлых радужки с узкими точками зрачков. Трафальгар успевает поймать раздраженный взгляд голубых глаз, перед тем как они снова скрылись за полыхающей соломой волос, и растягивает губы в едкой полуулыбке. Раньше он был уверен, что Киллер слепец, полагающийся лишь на звериное чутье и волю наблюдения, но сейчас ему довелось посмотреть кидовой шавке в морду, убедившись в ее зрячести. Трафальгар чуть ведет плечом с Кикоку в сторону, оглядывает залитую алым палубу с замершими на ней, будто в кровавых пятнах, пиратами, и отвечает, склонив голову набок:

— Я пришел к твоему капитану и не собираюсь выполнять просьбу какого-то старпома, — он чувствует на себе злобные взгляды чужой команды, слышит сердитое, пока еще тихое переругивание людей меж собой и думает о том, что вся шайка Кид похожа на свору голодных волоков с доминантной сукой во главе. Они тявкают, поскуливая, скалятся широкими зубастыми пастями, словно не зная, что им делать с забравшейся в их логово ядовитой гадюкой. Только суки нигде не видно, и это кажется по меньшей мере странным. Юстасс давно должна была появиться на палубе, успокаивая своих блохастых псин, попытаться свернуть Трафальгару шею, вышвырнув со своего корабля, но ее будто бы здесь нет.

Киллер тяжело вздыхает, чуть дергано складывает руки на груди, его роджер на майке кривится ломаными складками:

— Капитан сейчас занята.

Смешок застревает в горле, Трафальгар давится им, чтобы не хмыкнуть вслух на эту очевидную и неумелую ложь. Он знает, что нервирует Киллера, как назойливый зуд от оспяной сыпи, с которым ничего нельзя сделать, и это забавляет, словно Трафальгару снова шесть и он впервые насаживает на иголку трепыхающуюся цветную бабочку, чья пыльца с крыльев остается на пальцах матовым порошком. Трафальгар шагает вперед, ближе к старпому, тень от мачты наползает на него темной рваной кляксой, десяток взглядов тянутся следом, будто прикованные к нему стальной цепью.

— Я могу подождать Юстасс в ее каюте, пока она не освободится. У меня к ней личное дело, — Трафальгар даже не старается говорить издевательски, слова звучат безразлично, но шавки за спиной клацают зубами, натягивая держащие их поводки. — Как у капитана к капитану.

Он наблюдает за реакцией Киллера, но тот стоит все так же молча, не шевелясь, даже не дернув уголком губ в раздражении. Солнце продолжает цепляться за его волосы, въедается в них, облизывая солому рдяными языками. Трафальгар щурится недовольно, опуская глаза ниже, чтобы те не начали слезиться от яркого света, обжигающего зрачки. Где-то в глубине сознания невольно появляется мутная надежда на то, что солнце по-настоящему обглодает чужие патлы и примется уже за кожу. Роджер на груди Киллера пялится пустыми глазницами, и в мозгу мелькает бредовая мысль, от которой внутри поселяется грызущий червь возбуждения. Трафальгару хочется отшатнуться назад, запрокидывая голову в кровавое небо и вглядываясь вверх, на макушку мачты, найти глазами флаг над вороньим гнездом, но он лишь сжимает покалывающие пальцы на ножнах воющей Кикоку и улыбается шире, зная, что похож сейчас на больного. Бинты на руках Киллера обвивают предплечья, уходят под короткие рукава синей рубашки, Трафальгар смотрит на них и говорит холодно и громко, так, чтобы даже затерявшиеся на каком-нибудь камбузе шавки его услышали:

— Странно, что Юстасс не вышла меня встречать, это так на нее не похоже. Она прячется где-то на корабле? — по палубе начинает расползаться чужая тягучая злоба, она стелется, вязнет у Трафальгара в ногах, беспомощно пытаясь взобраться по щиколоткам вверх, чтобы впиться в глотку. — Или, быть может, ваш капитан вляпалась в какое-нибудь дерьмо и сдо…

— Иди к морскому дьяволу и сам издохни!

Первый поводок рвется, лопнув, и псина дергается, лязгает зубастой пастью, растягивая обхватывающий ее шею ошейник. Трафальгару плевать на это беспомощное тявканье, он не глядит в ее сторону, думая о том, что нарушающих дисциплину шавок надо усыплять. За спиной едва различимо шуршит жесткая ткань комбинезона — Пенгвин разворачивается, вставая в боевую стойку.

— Заткнись, Гавин, черт тебя подери! — Киллер резко отмирает, рявкает на сорвавшегося парня, который тут же отступает назад, к бортику палубы. Трафальгар оборачивается к Пенгвину, делает жест рукой, молча давая команду расслабиться. Потому что Киллер не позволит перерасти конфликту в побоище, прекрасно оценивая свой и чужой уровень силы.

Над кораблем виснет ломкая тишина, слышны только удары волн о борт и навязчивые крики чаек. Солнце все ближе спускается к горизонту, почти касаясь красноватым диском моря, длинные тени густеют, медленно расходятся в стороны, поедая алый цвет с пропитанного им дерева. Киллер устало растирает ладонью шею, вздыхает как-то обреченно, а Трафальгар смотрит на него выжидающе, засунув левую руку в узкий карман джинсов. Он так и не получил ответа, и возбуждение, засевшее где-то в грудной клетке, продолжает мешаться надоедливой занозой. Проходит еще пара секунд, перед тем как Киллер оглядывается через плечо и коротко бросает:

— Подожди.

Он скрывается за массивной дверью, ведущей к жилым отсекам корабля, а Трафальгар удовлетворенно улыбается, глядя ему вслед, хоть и чувствует толику разочарования. Ведь он ошибся, и Кид оказалась жива.

Люди Юстасс вокруг будто бы не двигаются и не моргают. Они стоят, завязши в кровавой солнечной жиже, следят за каждым движением Ло хищными глазами, словно ждут момента, чтобы наброситься. Трафальгар оглядывает знакомые лица, выхватывает взглядом сорвавшегося парня, прижимающегося к бортику тощими бедрами в потрепанных парусиновых штанах. У него зеленые мутные глаза, как застойные гнилые болотца, копна торчащих темно-каштановых волос на голове и кривая, давно перебитая и сросшаяся переносица. Он хмуро пялится на Трафальгара и неосознанно перебирает в руках примятую ткань платка, повязанного на поясе. На его пальцах виднеются почти зажившие тонкие порезы. Солнце выхватывает их багрянцем, облизывая вспоротую кожу. Парень еще по-юношески нескладен и походит на мальчишку лет семнадцати. Трафальгар его совсем не помнит. Дверь сбоку скрепит плохо смазанными петлями, и прежде чем развернуться к вернувшемуся из жилых отсеков Киллеру, Трафальгар насмешливо подмигивает мальчишке, дразняще щелкнув ножнами нодати.

— Пойдем, — Киллер кивает в сторону узкого коридора, ведущего к каютам экипажа, Ло с Пенгвином шагают за ним в залитое неярким желтым светом помещение. За их спиной раздается что-то похожее на задушенный возмущенный вопль.

Перед глазами начинают мелькать приглушенные цветные пятна. Они расползаются по роговице ядовитыми кругами, заставляя сморгнуть пару раз, вглядываясь в полутемный коридор. Каюта Юстасс находится в самом дальнем конце корабля. Трафальгар помнит ее, заваленную механической дрянью, будто притащенной со старой металлической свалки, и пропахшую машинным маслом. Он уверен, что этот стойкий запах навсегда въелся в дерево корабля, пропитав всю капитанскую каюту, и от него теперь никак не избавиться.

— Я способен самостоятельно дойти до каюты, — слова перекрывают тяжелый звук шагов; они проходят мимо тусклой лампы, и тень Ло наползает на скрытую за волосами спину идущего впереди Киллера. — Мне не нужен поводырь.

— Тебя никто не пустил бы в одиночку шляться по чужому кораблю, — на перебинтованных руках старпома нет привычных съемных лезвий, а на поясе болтается парочка ножей в кожаных чехлах, он на ходу оглядывается назад, но Трафальгар снова видит лишь кончик его носа, и это начинает раздражать. — В каюту к капитану ты тоже один не пойдешь.

Ситуация настолько нелепа, что Ло не сдерживается и позволяет себе тихо рассмеяться, надвигая шапку чуть ниже на глаза, взявшись за края полей. Доски глухо скрипят под ногами, почти приглушают бесшумный смех, и Киллер напряженно сжимает ладони в кулаки, от чего бинты на его руках натягиваются, криво сминаясь. На языке вертится пустой вопрос, но Трафальгар даже не пытается продолжать глупый разговор со старпомом, хоть ему и хочется узнать, что происходит, чтобы избавиться от засевшего в груди покалывающего чувства возбуждения. Это не похоже на самоуверенную суку Кид, поэтому Ло готов списать все на произвол Киллера, которому позволяется слишком многое. Либо же Юстасс просто тронулась своей и так болезненной головой. Они останавливаются в конце коридора, возле клепанной металлом двери — она чуть больше остальных и выглядит сильно потрепанной из-за множества вмятин и глубоких неровных царапин. Свет от очередной лампы выхватывает темное дерево, но из-за густых теней, ползущих от ног мужчин, оно все равно кажется черным. Киллер негромко стучит три раза по шершавым доскам костяшками пальцев и тянет за стертую старую ручку.

— Баш на баш, — Ло бросает это Киллеру в спину, и тот пожимает плечами, отворяет черную дверь, не дожидаясь ответа. Если они с Юстасс что-то задумали, а этот цирк окажется западней, то Трафальгар не собирается быть в меньшинстве. Пенгвин Киллеру неровня, но выиграть время до того, как среагирует его капитан, он сможет.

В комнате стоит такая же полутьма, как и в коридоре. Единственное наклоненное вперед окно скрыто за темно-бордовой занавесью, из-за которой свет закатного солнца не проникает в каюту. Трафальгар ждет, когда специфический запах машинного масла и металла ударит в ноздри, но чувствует лишь влажный воздух, пропитавшийся антисептиками. Он проходит вперед, ступая подошвами ботинок на мягкий ковер, небрежно осматривает большую каюту — повсюду разбросан механический хлам, какие-то детали валяются на полу, закинутые в дальний угол за ненадобностью, рабочий стол погребен под инструментами и заляпанными жирными пятнами свертками бумаги с помятыми углами. Все как обычно, кроме запаха. Если закрыть глаза, то Трафальгар мог бы решить, что он не на чужом корабле, а на своей собственной субмарине, в медотсеке со шкафами, забитыми кучей медикаментов. За спиной Киллер захлопывает дверь, замирая возле нее на пару с Пенгвином. Огонь в лампе дергается от поднявшегося сквозняка, заставляя тени на стенах на секунду изогнуться, дрогнув. Трафальгар смотрит на кровать у дальней стены и останавливается, когда носок ботинка пинает что-то на полу — пассатижи скользят по ковру, со стуком съезжая на доски.

От того что он видит перед собой — вспотевшие ладони начинают покалывать, а засевшее занозой возбуждение из груди перетекает ниже, в живот, стягиваясь тугим узлом. Трафальгар чувствует себя опьяневшим, будто разом опустошил годовалый запас виски с камбуза, и что-то странное, похожее на безумный детский восторг расползается внутри, опутывая склизкими теплыми щупальцами.

Юстасс сидит в своей постели, откинувшись на кованную черную спинку, и криво улыбается. Ее ненакрашенные тонкие губы болезненного, бледно-синего, почти фиолетового цвета, как у утопленника. Тяжелое покрывало доходит только до бедер, не скрывая грудную клетку, туго перевязанную бинтами, которые тянутся вверх по шее, опутывая всю левую часть лица. Трафальгар видит лишь один неподведенный алый глаз со светло-рыжими, будто бы выжженными на солнце, ресницами. Кид бледнее обычного, белые бинты, обвивающие тело, кажутся ровными лоскутами ее собственной кожи, срезанными, а потом неаккуратно наложенными обратно взахлест, с заходящими друг на друга краями. Сейчас она походит на выцветшую невыразительную моль, выделяющуюся только огненно-красными волосами, спадающими на лицо, потому что их больше не придерживают сварочные очки с металлическим носом. Но самое главное — от чего в сердце что-то сладко, садистки щемит, — у этой суки нет левой руки.

— Очаровательно выглядишь, — фраза откровенно издевательская, но Ло не уверен в том, что сказанное им и в самом деле неправда. Ему искренне нравится то, как выглядит Юстасс, напоминая всем своим видом недобитую кем-то шавку, заболевшую бешенством, силящуюся показать, что она в полном порядке.

Он подходит к кровати, усаживается прямиком на светлое покрывало, ставя Кикоку на пол. Матрас прогибается под его весом, вяло скрипнув пружинами. У Кид начинает дергаться уголок глаза, а улыбка на бледных потрескавшихся губах становится похожей на волчий оскал.

— Какого хрена ты делаешь на моем корабле, Трафальгар? — голос у Юстасс чуть хрипловатый, будто бы прокуренный или простуженный, она нервно постукивает по кованной спинке пальцами с длинными ногтями. Черный лак на них частично облез и скололся, открывая розовые пластинки. Единственная оставшаяся рука тоже опутана бинтами, напоминающими старую отходящую змеиную кожу.

— Просто пришел тебя навестить и поздравить, Юстасс-я. Потопить корабли одного из Йонко и натравить его на себя… Очень прямолинейная тактика.

— Чушь собачья! Не морочь мне голову, мудак, — Кид подается вперед, ближе к Ло, рыжие волосы наползают ей на лицо, скрывая некрасивую кривую переносицу. — Что тебе надо?

Дурацкий вопрос остается без ответа, Трафальгар молчит, игнорируя уже начинающую злиться Юстасс, и продолжает рассматривать чужое перебинтованное тело. Глаза все время цепляются за левое плечо без руки, а горячий узел внизу живота постепенно тяжелеет. Трафальгар чувствует себя мальчишкой лет шестнадцати, у которого встает от одного лишь взгляда на голые женские ноги или округлую ладную задницу. В голове мелькает ленивая мысль, что сейчас причина возбуждения странно болезненная, но она безликая и не вызывает ничего, кроме равнодушия, оставаясь где-то на краю сознания. Трафальгар улыбается, придвигается ближе к раздраженной Юстасс. Покрывало сползает ниже, открывая одну тазовую косточку, ярко-красные шнурки от Кикоку мажут по чувствительной шее мягкими кисточками, вызвав стайку мурашек. Кид не отодвигается от него, опирается рукой на кровать, сминает в белых пальцах край покрывала и говорит зло:

— Про тебя опять начали ходить откровенно дерьмовые слухи.

— А когда их не было, — ножны скользят во вспотевших ладонях, Ло кладет нодати позади себя, прислоняя их к такой же металлической спинке, как та, на которую минуту назад облокачивалась Кид. Опустевшие руки нервно покалывают, Трафальгар щелкает костяшками, разминая татуированные пальцы. — Тебя что-то удивляет?

— Меня ничего не удивляет, потому что я знаю, что ты — ебанутый козел, — Ло безразлично пожимает плечами, а Юстасс скалится, выпуская покрывало из ладони. — Я наткнулась на один корабль с кучкой никчемных задохликов вместо команды — обычное, казалось бы, дело, — да вот только у каждого из этих хлюпиков в груди была дыра. Вот здесь, — она проводит кончиками пальцев по бинтам в том месте, где у нее бьется сердце. Трафальгар неотрывно следит за ее рукой, чуть надавливающей на перетянутую левую грудь, и хочет сам подцепить марлевые ленты пальцами, забираясь ими под ткань, чтобы царапнуть ногтями нежную бледную кожу. — У всех сквозные дыры размером с кулак, а они плавают на своей жалкой посудине как ни в чем не бывало.

— Уже не плавают, верно? — Кид щурится довольно и так сильно растягивает губы в ухмылке, что сухая кожа на нижней легко лопается, а появившаяся трещина тут же набухает кровью. Она слизывает соленую каплю языком, зачесывает волосы чуть подрагивающей рукой назад, открывая перекошенное от улыбки болезненно-белое лицо. У Юстасс расширен зрачок, будто бы от возбуждения, он съедает чернотой всю алую радужку, от которой остается лишь одна узкая ржавая каемка. Член в штанах дергается, наливаясь кровью, Трафальгар медленно выдыхает через нос, смотрит на чужие блестящие губы, влажные от слюны, и отстранено думает, что когда он вернется на подлодку, ему придется перебрать все выбитые им сердца в сундуке, ведь десяток из них уже точно не бьется и явно начал разлагаться.

— Это все твой сраный фрукт. Мне плевать на ту кучку слабаков, чьи трупы уже сожрали рыбы или морские короли, но если ты приперся сюда, чтобы вытворить такую же хрень…

Громкий голос заполняет захламленную комнату и впитывается в глухие деревянные стены. Трафальгар не слушает его, различая лишь некоторые слова, даже не пытаясь уловить общий смысл того, что Юстасс говорит. Единственное, что ему сейчас хочется — это засунуть Кид пальцы во влажный горячий рот и раздвинуть ей ноги, чтобы она наконец-таки заткнулась. Его раздражают бесконечные витки бинтов на ее теле — он никогда не видел Юстасс настолько одетой, раздражает повязка на лице, за которой не понятно — на месте ли левый глаз, раздражает такой привычный для него запах антисептика, потому что здесь, в этой заваленной металлом каюте, его быть не должно.

Трафальгар кладет руки на колени продолжающей говорить Кид, быстро ведет правой выше, оглаживая мягкое бедро, и прихватывает кожу через плотную ткань покрывала, до боли сжимая ее в сильных пальцах. Тело под ними вздрагивает — Юстасс сразу затыкается, замолкает, будто подавилась словами, переводит взгляд на смуглые ладони, а потом снова нервно смотрит Ло в глаза и шумно выдыхает через нос. Ее лицо покрывается неровными красными пятнами, а между бровей пролегает глубокая складка. Она протягивает к Трафальгару перебинтованную руку, и ему на шею удивительно нежно ложится теплая узкая ладонь. Пальцы Кид зарываются в короткие волосы на затылке, Ло ощущает чувствительной кожей острые края длинных ногтей, и от этого вниз по спине проходит жаркая волна, разливаясь по телу и отзываясь в полувставшем члене. Юстасс оглаживает ему щеку большим пальцем, царапая внутреннюю сторону ладони о начинающую пробиваться колючую щетину, едва задевает золотые сережки, заставляя их нервно звякнуть друг о друга. Трафальгар облизывает пересохшие губы, жарко выдыхая ей в руку, — нестерпимо хочется прихватить белую кожу с просвечивающимися голубыми венами на запястье зубами.

— Киллер, выйди, — Кид улыбается отвратительно ласково, и когда говорит, ее губы чуть подрагивают. — И птицу-переростка прихвати с собой. Можешь даже дать ему пожрать, но пусть клюет быстрее — мы ненадолго. Правда, Трафальгар? — она заглядывает к нему в глаза и продолжает неестественно мягко поглаживать щеку. Трафальгар сильнее сдавливает ее ноги в руках, уверенный в том, что оставляет на бледной коже крупные красные пятна, которые потом нальются ярко-фиолетовым цветом, становясь болезненными кровоподтеками.

— Но Кид…

— Выйди, — Юстасс бросает на своего старпома быстрый взгляд, и Ло косит глаза вбок, наблюдая за Пенгвином. Тот нерешительно замер у открытой Киллером темной двери, не понимая — подчиняться ему приказу чужого капитана или же нет. Он так сильно сжимает пальцы на предплечьях, что кожа на костяшках натянулась и побелела, будто бы готовая вот-вот лопнуть, на освещенном тусклым светом лице застыла обычная недовольная гримаса, но в глубине узких точек зрачков засело вязкое, разъедающее чувство страха. Пенгвин боится Юстасс как дикого огня, обжигающего тянущиеся к нему руки. Трафальгар слегка кивает ему головой, трясь и сильнее вжимаясь щекой в чужую ладонь, и тот разворачивается, молча выходя из комнаты. Дверь за двумя мужчинами бесшумно закрывается — у Кид в каюте всегда были хорошо смазанные петли без каких-либо следов ржавчины.

Ладонь сползает с шеи, слегка мазнув теплыми кончиками пальцев по губам. Трафальгар тянется за ней следом, чтобы поймать чужое запястье рукой, но хватает лишь пустой воздух перед собой. Юстасс внезапно подается назад, ближе к кованной спинке, и Трафальгар видит ее искривленное злобой лицо. Левую щеку резко обжигает пульсирующей болью, будто окатило кипятком, голову откидывает к плечу, Трафальгар заваливается вправо, на пружинистый матрас. Успевает опереться на руку, в которой сжимает светлое покрывало, стащенное у Кид с бедер, удерживает себя в сидячем положении и сплевывает соленую кровь прямо на чужую кровать. Ему распороло внутреннюю сторону щеки, и во рту теперь разливается терпкий металлический привкус. Скулу саднит, челюсть тупо и противно ноет. Трафальгар ощупывает языком неровные, выпуклые края раны, проверяет устойчивость и целостность зубов, а по подбородку стекает вязкая струйка теплой крови, перемешавшейся со слюной. Ло чертовски повезло. Юстасс вмазала ему кулаком по лицу, вкладывая в удар свой вес, и если бы не неудачное положение и серьезное ранение — она бы сломала Трафальгару челюсть и выбила парочку ненужных, по ее мнению, зубов.

Трафальгар смотрит этой злобной суке в глаз, вытирает кровь тыльной стороной ладони, не переставая улыбаться, и откидывает покрывало в сторону. Оно падает тяжелым тряпичным комом куда-то на пол, мазнув разлетающимися краями по задней спинке кровати. Юстасс трет костяшками пальцев о хлопковые штаны на ляжке и глубоко дышит, пытаясь успокоиться. Кажется, что бинты на ее груди сейчас затрещат, расползутся белыми нитками, опадая рваными лентами ей на колени.

— Хреновый удар. Ты еще совсем не восстановилась и зря выгнала свою шавку, — Трафальгар поводит ладонью в воздухе, концентрируется, стараясь абстрагироваться от возбуждения, грязной мутью заволакивающего голову, чтобы поставить «Рум» над каютой. Ло хочет отрезать Кид оставшуюся руку, поставить на колени и вжать искривленным лицом в матрас, заставив оттопырить бледный зад. Она никогда не давала ему трахнуть себя со спины. — Но ты, как и всегда, сначала делаешь, а потом думаешь.

— Заткнись! — Юстасс бросается вперед, вцепляется ему в горло, налегая всем весом. Пальцы сдавливают дыхательное горло, Трафальгар не удерживает равновесия и валится спиной назад, схватив Юстасс за запястье, дергая на себя. «Рум» безнадежно сбит, и они кубарем валятся с кровати, утягивая белую простынь за собой. Она сползает на пыльный пол вместе с Кикоку, глухо бряцнувшей ножнами о доски.

Шапка слетает с головы, откатывается куда-то вбок, под заваленный бумагами рабочий стол. Трафальгар с размаху впечатывается затылком в пол, раскидывая руки в стороны. Юстасс падает на него сверху, выбивая из груди весь воздух, придавливает тяжестью своего тела, мешая сделать полноценный вздох. Ее растрепанные волосы щекочут Трафальгару лицо и шею, он ощущает горячее влажное дыхание на своей левой ключице, чувствует под ладонями мягкий ворс ковра и хрипло вздыхает, пытаясь заглотнуть в легкие побольше воздуха. Трафальгар только сейчас замечает, что в каюте стоит вязкая, тяжелая духота, как в море перед штормом. От каждого вздоха волосы Юстасс лезут в рот, липнут к губам красной проржавевшей паутиной, оцепенелая тишина сдавливает гудящую голову. Трафальгар не слышит ничего, кроме отдающегося в ушах собственного сердцебиения, словно на мгновение оглох. Ему жарко, капля пота стекает по ноющему виску, Трафальгар стирает ее тыльной стороной ладони, пытаясь сфокусировать плывущий взгляд на стыках досок потолка. Все кажется каким-то заторможенным и нечетким, а ощущения притупленными. Время будто остановилось, увязнув вместе с двумя капитанами в липкой духоте, как насекомое в тягучей янтарной смоле. Кид что-то говорит, Трафальгар чувствует, как она задевает потрескавшимися губами кожу в вырезе ворота реглана, а потом сжимает его плечо рукой, опираясь на него. Ее нечеткая фигура встает перед глазами, расплывается на фоне темного потолка ярко-рыжим пятном. Трафальгар раздраженно выдыхает — ему не нравится ощущение исчезнувшей приятной тяжести, которое оставила пытающаяся отстраниться Кид, и он обеими руками вцепляется ей в широкие бедра, не давая подняться, с силой тянет вниз, усаживая обратно на себя, жестко облапив упругую задницу ладонями. Шею снова сдавливают чужие пальцы, впиваются ногтями в кожу, почти вспарывая ее остро подпиленными краями. Юстасс резко приподнимает его и вновь впечатывает затылком в пол. На этот раз боль вытесняет мутное оцепенение, оно спадает, рассыпается брызгами треснувшего звуконепроницаемого стекла. Трафальгара окатывает ощущениями, будто ворвавшейся через расползающиеся трещины ледяной водой, с глаз сползает белесая пелена, мешающая сфокусироваться. Он жестко стискивает запястье Кид рукой, заставляя ослабить удушающую хватку, вдавливающую кадык в трахею, и та глухо рычит сквозь плотно стиснутые зубы:

— Я тебя убью, — Юстасс едва заметно кривится, клонится в правую сторону, потому что еще не привыкла к новому равновесию тела после травмы, Трафальгар протягивает свободную руку к ее груди, подцепляет надоевшие ему бинты пальцами, мазнув по ложбинке между ключицами, и чуть оттягивает плотно прилегающую ткань. — Наглый урод ни на что не способный без своего фрукта. Бесишь. Думаешь, я не смогу сломать тебе шею с одной рукой?

Трафальгар тянет поддетые бинты указательным пальцем и думает, что она сможет. Сможет сильнее сдавить ему горло, сместить хрящи гортани, сломать трахею, перекрывая дыхательные пути. Но перед тем как хрипя сдохнуть под ней, он успел бы выбить Кид сердце и раздавить в руке этот бьющийся кровавый ком мышц, резко сжав пальцы, ломая эластичный куб в ладони. Трафальгару кажется, что в этих мыслях есть что-то почти романтичное.

Ткань под пальцем начинает расходиться, поддается фрукту, как живая плоть скальпелю, раскрываясь и выворачивая ровные края наружу. Трафальгар ведет рукой вниз, вспарывая бинты, и они рассыпаются, падают ему на живот и пол, оседают у Кид в бедрах марлевыми лентами с влажными накладками, пропитанными пахучим лекарством, высвобождая стянутую ими тяжелую грудь. Трафальгар сглатывает скопившуюся во рту соленую слюну, рассматривая заживающие ярко-красные ожоги, молнией ползущие по левой стороне бледного тела, и плечо без руки с темными нитками шва. Возбуждение отзывается жаром в паху, джинсы болезненно сдавливают вставший член. Трафальгар дотрагивается пальцами до воспаленных краев раны, идущей с груди на ребра, — она уже начала зарастать сочной зернистой соединительной тканью. Юстасс словно проржавела с левого бока, как бывает с ее любимыми железяками, и Трафальгар скалится, думая, что это сравнение пришлось бы ей по душе.

— Какого черта ты сделал, — Юстасс напрягается, повязка сползает у нее с лица и повисает, запутавшись в волосах. Она отпускает шею Ло, выдергивает руку из его ладони, стаскивает бинты с головы, отшвыривая их в сторону.

— Так намного лучше, — голос звучит глухо и хрипло, Трафальгар следит за вздымающейся при каждом вздохе грудью со светло-розовыми сосками и только потом смотрит Юстасс в глаза. — Мне нравится.

Левую сторону лица тоже пересекает раздваивающийся, как змеиный язык, ожог, разъедающий белую кожу на полуприкрытом веке, ползущий вниз, по щеке к длинной шее. Алый глаз под повязкой оказался невредимым, слегка припухшим от уже сходящего темного отека, с расширенным черным зрачком. Трафальгар разглядывает частично выжженные рыжие ресницы на веке и понимает, что его лишь больше распаляет от такой изломанной, искалеченной и помятой Юстасс. Он как подросток в пубертате с вечным стояком, спускающий себе в штаны от того, что зажал понравившуюся девку в подворотне. Трафальгар чуть выгибается, приподнимается, снова пиная ногой дрянные пассатижи, забившиеся на этот раз куда-то под кровать, и порывисто трется через ткань одежды о бедра Юстасс. Та нервно вздрагивает, пялится на Трафальгара злыми глазами как на прокаженного. У нее опять дергается уголок глаза, а раскрасневшееся лицо кривится, словно в отвращении. Она грубо сжимает его ноющий член рукой через джинсы, будто бы убеждаясь, что ей не померещилось, и Ло вцепляется в ее талию, толкается в чужую ладонь и тихо смеется, склоняя набок кружащуюся от возбуждения голову.

— Какой же ты больной ублюдок, — Кид рычит, пытается встать, вырвавшись из жесткого хвата, но Трафальгар лишь сильнее сдавливает руки на ее талии, оглаживая теплые бока большими пальцами.

— А еще ебанутый козел и мудак, — Ло садится, а Юстасс подается назад, прижимаясь голой спиной к боку кровати. Она упирается ладонью ему в грудь, и Трафальгар чувствует, как подрагивают от напряжения ее пальцы даже через реглан.

— Татуированный мудак, — Юстасс старается не дать ему прижаться к себе, но Ло легко вдавливает ее в кровать, ломая слабое сопротивление, утыкается носом в сгиб бледной шеи и, не удержавшись, проводит языком по красному ожогу. — Отъебись.

На языке остается противная горечь лекарства, от Кид несет медикаментами, которые полностью перебивают ее собственный запах. Она словно пропиталась ими насквозь вместе со своей темной каютой. Трафальгар снова ощущает тупое раздражение, кусает Юстасс за плечо, пересчитывает стежки шва пальцами. Жесткая нить чуть царапает кожу, Кид выдыхает ему в ухо очередное ругательство, обнимает за шею, вцепляясь в черный шиворот, не в силах оттолкнуть и больше не пытается вывернуться. Будто бы она истратила весь свой небольшой запал, который скопила, восстанавливаясь после ранения. Трафальгар вжимается в нее всем телом, чувствуя, как Юстасс напряжена, как сминается ее мягкая грудь, и жалеет, что не стянул с себя реглан раньше. Он отрывается от чужого плеча, оставив на белой коже влажные следы от зубов, и рассматривает шов, слегка поддевая стежки ногтями. Они аккуратные, но чуть неровные, будто бы у зашивающего были недостаточно твердые руки. В голове всплывает лицо незнакомого зеленоглазого мальчишки с кровавой палубы со вспоротой кожей на пальцах. Из-за своей самоуверенности Юстасс лишилась не только руки.

— Ничего у тебя не выйдет. Проваливай отсюда, — Кид говорит непривычно спокойно, отстраняется и смотрит на Ло сверху вниз. Ее теплое дыхание оседает у него на губах, свет от лампы путается искрами в рыжих волосах, и Трафальгар подается вперед, не понимая, что именно у него должно не выйти.

Губы Юстасс без липкой помады сухие и горячие, словно ее температурит. Трафальгар прихватывает нижнюю зубами, нетерпеливо облизывает подсохнувшую трещину, где лопнула кожа, чувствует, как рука Юстасс отпускает шиворот реглана, безвольно повисая у него за спиной. Она удивительно податливо приоткрывает губы, Трафальгар толкается между ними языком, целует напористо и грубо, не закрывая глаза, ожидая хоть какой-то реакции. Но Юстасс лишь ровно дышит, не отвечает жадно, не хватает его за задницу, не сует руки — теперь уже руку — под толстовку, чтобы с силой выкрутить соски. Ей будто бы плевать на чужой язык, хозяйничающий у нее во рту, и от этой вялой покорности у Трафальгара неприятно тянет в груди. Он жмется ближе к искалеченному телу, кладет ладонь на талию и ощутимо прихватывает кожу на боку.

Ему хочется, чтобы Кид попыталась опрокинуть его на мягкий ковер, перехватывая инициативу.

Ему хочется, чтобы она запустила руку к нему в штаны и сжала своей теплой, единственной оставшейся ладонью его член.

Ему хочется наконец-таки трахнуть Юстасс, подмять ее под себя, сложить пополам, закинув на плечи длинные белые ноги.

Но та остается все такой же раздражающе безучастной, словно Трафальгар жмется к безвольной кукле или портовой шлюхе из дешевого борделя. Он хватает Юстасс за грудь, жестко мнет пальцами, давит на припухшие края ожогов на ребрах, пробуя спровоцировать, поддеть, и Кид наконец отмирает, до боли прикусывает его язык зубами, заставляя разорвать мокрый поцелуй. Между ними повисает розоватая нитка слюны — рана на внутренней стороне щеки все еще слабо кровоточит, — и рвется, оставляя у Юстасс на коже блестящую дорожку. Трещина на ее нижней губе снова набухает кровью.

Трафальгар оглаживает светло-розовый сосок пальцем, склоняется ниже, чтобы вобрать его в рот, и замирает, когда чувствует разгоряченной кожей обжигающий холод металла. Из-за внезапного контраста по телу проходит крупный озноб, кровь бешено стучит в висках, волосы становятся дыбом от накатившего сильнее возбуждения. Трафальгар быстро облизывается, поднимает ошалелый взгляд на Юстасс. Она смотрит из-под полуприкрытых век, приставив ему к глотке острое лезвие притянутого силой кинжала, кривит влажные губы. Кровь расплывается по ним ярко-красным пятном, напоминая ее любимую помаду. Из-за теней, наползающих на бледное лицо, отек под левым глазом кажется насыщенно фиолетовым.

— Сколько раз тебе нужно повторить «проваливай», чтобы ты убрался к черту? — Юстасс сильнее вдавливает лезвие ему в шею, и Трафальгар мягко обхватывает ее запястье ладонью, удерживая перебинтованную руку.

— Не будь такой грубой, — он утыкается лбом между ключицами Кид, гладит выступающую косточку на ее запястье и дергает за шнурок на штанах, развязывая слабый узел. — Попробуй еще парочку.

Бинты мешаются, путаются в ногах, сминаясь между их телами. Трафальгар запускает руку Юстасс в штаны, накрывает ладонью ее лобок. Оглаживает пальцами чуть влажную теплую промежность, жесткие ярко-рыжие волосы щекочут ему кожу. Смазки совсем нет, и он едва сдерживается, чтобы не загнать пальцы на сухую. Юстасс сжимает сильными бедрами его бока, выкручивает запястье, задевая лезвием кожу возле яремной вены. Это слишком близко. Трафальгар с силой отводит руку Кид в сторону, придавливая к металлическому каркасу кровати, отрывается от груди, лизнув ложбинку между ключицами. Ему надоела эта возня и странно ведущая себя Юстасс, которая до сих пор не потекла.

— Ты сегодня совсем не в настроении.

Он резко подхватывает ее под колени, рывком затаскивает на кровать, не давая времени на ответ. Та успевает лишь что-то возмущенно прохрипеть, выронив из руки кинжал, который свалился на пол и, судя по звуку, стукнулся рукоятью о ножны Кикоку. Они снова цепляют сползшую на пол простынь — она скручивается жгутом у Юстасс под спиной, — сдвигают каким-то чудом оставшуюся на кровати подушку ближе к стене, вспоротые бинты рассыпаются кругом, свешиваясь концами с матраса. Трафальгар подтягивает Юстасс выше, быстро стаскивает мягкие штаны до щиколоток и устраивается между разведенных ног. Он влажно кусает ее за внутреннюю сторону бедра, жмется к нему щетинистой щекой, дышит часто, вдыхая стоящую кругом вязкую духоту. Юстасс возится под ним, вцепляется в волосы, дергает, пытаясь насильно оттянуть от себя.

— Это не поможет, придурок, — зрачки у Кид все такие же расширенные, уголки губ нервно подрагивают, Трафальгар смотрит ей в глаза и проводит языком по бедру вверх, и она выпускает его волосы.

Кид обреченно откидывается назад — матрас пружинит под ее спиной, — и наконец-таки полностью расслабляется, глядя в потолок. Она мнет в пальцах край скрученной простыни, ее рука снова подрагивает, бинты на ней начали расходится. Трафальгар поглаживает пальцами выпирающие тазовые кости, трется подбородком о нежную кожу внизу живота, задевая рыжий треугольник волос. Дышит глубоко, пытаясь унять пляшущие от возбуждения мысли, сосредоточиться хоть немного, чтобы понять, что же с Юстасс не так. К нему медленно, будто постепенно, с усилием выбираясь из утягивающих обратно зыбучих песков, приходит простой ответ.

— Ты до сих пор на обезболивающих? — он не видит ее лица, но чувствует, как напрягаются мышцы под подбородком, и тихо выдыхает. Трафальгар утыкается носом Юстасс в живот, устало прикрывает глаза, возбуждение чуть отпускает, позволяя лучше соображать.

— От фантомных болей обезболивающие не помогут, — он говорит, до конца не уверенный в том, что дело только в болевых ощущениях в отсутствующей конечности.

Механик без руки это бесполезный балласт для команды. Обуза. Калека, не способный больше полноценно заниматься своим делом. В случае Юстасс — помешанной на своих железяк Юстасс — любимым делом. У нее, возможно, депрессия. Она, наверное, чувствует себя чертовски паршиво. Но об этом Трафальгар не проронит ни слова. Это не его дело.

— Заткнись. Просто заткнись, — от Юстасс все так же пахнет антисептиком. Трафальгару кажется, что этот запах теперь пропитает и его, вгрызаясь в одежду горечью. Он открывает глаза, упирается ладонями в матрас, приподнимаясь, усаживаясь на кровати. — Что ты вообще можешь знать…

— Действительно, — штаны Юстасс мешаются, толстовка противно липнет к вспотевшему телу, член продолжает упираться в ширинку. Юстасс настойчиво толкает его белым коленом в плечо, и Трафальгар хватает ее за руку, потянув на себя.

Она склоняется вбок, прогибается вправо, съезжая по кровати вслед за тянущей ее рукой. Грудь приятно колыхнулась, бинты распустились, открывая израненное предплечье. Трафальгар думает, что она сейчас как изломанная шарнирная кукла со злыми глазами. Вялая и отвратительно податливая. Абсолютно несимметричная, с ожогами, которые никогда полностью не зарастут, оставаясь на коже широкими полосками шрамов, и с аккуратными стежками шва вместо левой руки. Трафальгар думает, что если бы не обезболивающие, то все могло бы сложиться намного удачнее. И приятнее. Для обоих.

Он тянет ее ближе к себе, поддается внезапному порыву и прижимается губами к запястью. Утыкается носом в раскрытую теплую ладонь, ведет выше, прихватывая зубами фаланги пальцев. Они дергаются каждый раз, когда Трафальгар мягко облизывает костяшки языком. Даже на пальцах Юстасс чувствуется противная горечь.

— Трафальгар, — Юстасс снова толкает его коленом, смотрит в глаза своими расширенными зрачками, которые поглотили всю яркую радужку, как совсем недавно тени пожрали весь алый солнечный свет с ее палубы. Оглаживает влажными от его собственной слюны пальцами колючие щеки и говорит: — Проваливай. Сегодня ты должен свалить.

Трафальгар ловит ее палец губами, сжимает сильнее челюсть, прикусывает до крови, вспарывая зубами горькую кожу так, что даже накаченная обезболивающими Юстасс хрипло вскрикивает и дергается, пытаясь освободить свою драгоценную конечность. Во рту опять становится до приторности солоно, словно туда плеснули морской водой. Трафальгар быстро сглатывает, разжимает зубы и отпускает чужое запястье. Юстасс валится спиной обратно на матрас, судорожно прижимает руку к груди, а Трафальгар отворачивается от нее, зло прихватив напоследок бледную щиколотку. Он опускает ноги прямиком на светлое покрывало, валяющееся на полу спутанным комом, встает с развороченной кровати, растирая шею и размазывая по коже выступившие капли пота. На ходу сбрасывает приставшие к толстовке полоски бинтов, шагает к столу, заваленному промасленными бумагами. Трафальгар чувствует, как от каждого движения член болезненно трется о ткань боксеров, уже пропитавшуюся смазкой, как его бросает в дрожь от мысли, что он не трахнул однорукую Юстасс, хотя собирался, и она уже лежала под ним белокожая и теплая, с разведенными ногами и ярко-рыжим лобком. Он раздосадовано вздыхает, достает закатившуюся под стол шапку, которая, кажется, собрала белой шерстью всю пыль с грязного пола, и отряхивает ее ладонью. Когда Трафальгар склоняется, чтобы подобрать Кикоку, Юстасс внезапно подает голос:

— Ты же большой мальчик, сам справишься. Подрочишь в одиночестве, — в нем слышится насмешка, Юстасс говорит самодовольно и будто бы весело, словно не лежала секунду назад перед ним, неспособная даже вырвать свою руку из его ладони. Трафальгар замирает склонившись к полу, поворачивает голову в ее сторону, видит, как она сидит голая на кровати и улыбается, зализывая прокушенную кожу на пальце. — Спустишь в кулачок.

— Я лучше сниму рыжую шлюху пострашнее и отрежу ей руку, — Юстасс скалится и показывает средний палец. Ноготь на нем обломан. Штаны сползли ей до лодыжек, оседая в ногах бесформенной кучей тряпья. — Или даже обе.

Трафальгар сам не замечает, как растягивает губы в ответной ухмылке, и ловко подхватывает нодати с пола. Меч ложится на правое плечо привычной тяжестью, кисточки раскачиваются за спиной, гладя ткань капюшона. Трафальгар направляется к измятой двери, сует руку в карман, пытаясь скрыть стоящий член. Специально пинает попавшийся под ногу кинжал. Тот скользит по ковру, совсем как его братья-плоскогубцы, загнанные теперь под кровать.

— Подожди.

Трафальгар останавливается возле двери, смотрит пару секунд на стертую от прикосновений металлическую ручку, отражающую пляшущий огонек лампы, и оборачивается к Юстасс. Та встала с кровати и теперь растеряно уставилась на свои спущенные штаны. Она неловко склоняется, пытаясь подтянуть их одной рукой, дергает за шнурок, не в силах завязать узел. Если бы Трафальгар был тактичным, он бы отвернулся, делая вид, что не видит этой беспомощной неуклюжей сцены, но он продолжает молча наблюдать, постукивая ножнами о плечо, пока Юстасс, чертыхаясь, резко не скидывает с себя штаны, остервенело отшвыривая их ногой в сторону.

Она переступает через заляпанное кровью покрывало с отпечатками трафальгаровских подошв, зачесывает назад лезущие в лицо волосы, подходя к старой потрепанной тумбочке у кровати. Кид склоняется, выдвигая небольшой ящик, копошится в нем, позванивая каким-то хламом и оттопырив ладную задницу. Бинт сползает у нее с руки, облизывая концами изгиб локтя, и падает на пол.

Вся задница Юстасс усеяна крупными красными пятнами. Через некоторое время они потемнеют, нальются лиловым цветом. Трафальгар рассматривает следы от собственных пальцев и думает, что совершает ошибку, о которой уже начинает жалеть. Потому что такую Кид он, скорее всего, больше никогда не увидит. Ему кажется, что в следующий раз она лишится головы.

— Держи, — Юстасс достает что-то из ящика и, развернувшись на пятках, бросает в его сторону.

Трафальгару приходится вытащить руку из кармана, чтобы поймать ладонью блеснувшую в свете ламп вещицу. Кожу холодит бывшая когда-то гладкой поверхность раковины, трещины расползлись по ней паутиной, раскалывая на мелкие, едва держащиеся кусочки. Его ден ден муши сломана, ее приемник разбит, пятнистая шапочка где-то затерялась. Сама улитка спит, закрыв крупные бусины глаз, дышит редко, совсем слабо, но все еще жива. Теперь становиться понятно, почему Юстасс не отвечала на звонки. Трафальгар прикасается большим пальцем к сероватой прохладной коже в том месте, где смеется зубастой улыбкой его роджер, легонько надавливает, ощущая мягкое и слегка влажное тельце.

— Зачем она мне? Я что, по-твоему, похож на ветеринара или био-механика? — он равнодушно кидает улитку обратно Юстасс. Та едва успевает словить ее до того, как ден ден муши упала бы на пол, окончательно расколов свою раковину. — Возись с ней сама.

Юстасс недовольно хмурит брови, щурится так, что левый глаз полностью скрывается за опухшим веком. Смотрит себе в ладонь, на несчастную полудохлую улитку, и внезапно хищно ощеривается белыми зубами, словно рассерженная дикая шавка.

— Ну и иди к черту, — она быстро убирает ден ден муши обратно в ящик тумбы, подпирает рукой голую грудь в привычном жесте, обнимая себя за разрисованные ожогами ребра. Без второй руки он выглядит странно жалко, и Трафальгар думает, что Юстасс нужно будет переучиваться.

— Кстати, очаровательно выглядишь, — хохочет Юстасс глумливо, оглядывая его с ног до головы и задерживаясь взглядом в паху. Трафальгар знает, что она пялится на натянутую членом ткань джинсов, и ухмыляется, стискивая пальцы на Кикоку, когда Юстасс облизывает припухшие губы. Сука.

— Кто бы говорил, — он глядит на нее смешно, отступает назад, толкает спиной дверь, открывая ее на распашку.

Свежий воздух врывается в капитанскую каюту, разгоняя стоящую духоту. Обдает прохладой взмокший затылок, забирается под ворот толстовки студеными пальцами, едва осязаемо гладя ключицы. Трафальгар вдыхает его глубоко, чувствует, что липкая пьяная дымка в голове рассеивается, позволяя более трезво соображать. Он замечает, как от холода у Юстасс твердеют соски, и быстро отворачивается, шагая в коридор, прочь из комнаты, опасаясь, что его снова накроет жаркой мутью. Киллер с Пенгвином, как он и думал, остались подпирать собой темные стены под капитанской каютой. Они стоят напротив друг друга, сложив руки на груди, будто играя в зеркальные отражения. Наверняка Киллер побоялся оставлять своего капитана одного, преданно устраиваясь на коврике у порога, чтобы в любой момент сорваться с места, пытаясь взять ситуацию под свой контроль. Иногда Трафальгару кажется, что тот с удовольствием стоял бы над ним и Юстасс, пока они занимаются сексом, и давал бы ценные указания, как правильнее трахать его капитана.

Трафальгар случайно впечатывает тяжелую дверь в стену, и Киллер с Пенгвином оглядываются на дверной проем, практически одновременно отлипая спинами от пригретых деревянных досок. Он не знает, куда пялится Киллер за своей лохматой челкой, но Пенгвин смотрит осоловелым взглядом мимо него, заглядывает за плечо, обкусывая обветренные губы. Румянец густо заливает его щеки, перетекает в шею, и Трафальгар вспоминает, что забыл отпустить команду в публичный дом.

— Киллер, тащи сюда задницу Гавина, мне нужна перевязка. И проводи ублюдка с его ручной зверюшкой. Они уже сваливают.

Трафальгару почти жалко этого мальчишку-доктора.

Он больше не оборачивается к Юстасс, всучивает Кикоку Пенгивну, и тот судорожно обнимает нодати, прижимает к себе гладкие ножны, словно держит в дрожащих руках нежно любимую девицу. Колыхающийся шнурок лезет ему в раскрасневшееся лицо, норовясь облизать скулы и щеки. Трафальгар хмыкает, сует ладони глубоко в карманы, пряча свой стояк. Наблюдает, как Киллер спокойно кивает в ответ на просьбу Юстасс и молча проходит мимо, тряхнув жесткой гривой. Резкий звук захлопывающейся двери режет по ушам, стоящий рядом Пенгвин дергается, как от удара, сильнее вцепляясь в меч, а Трафальгар с интересом смотрит на удаляющуюся прямую спину, стянутую синей майкой, и думает, что нужно будет как-нибудь спросить у Юстасс: не трахает ли она время от времени своего старпома.

Они быстро выныривают из коридора на безлюдную мрачную палубу. Та будто утонула в сонной морской тишине, нарушаемой только парочкой зевак, которые устроились у главной мачты под светом фонаря и теперь лениво перекидывались в кости. Солнце уже село, по небу расплылись густые багровые сумерки, солоноватый ветер бросился в лицо, кусая ссадину на скуле. Трафальгар сутулится, глядя на Киллера, махнувшего ему рукой и свернувшего в направлении медотсека, и идет к широким потрепанным сходням. Пенгвин нагоняет его уже внизу, подстраивается под шаг, стуча подошвами ботинок по доскам причала. Держит нодати на плече, откинув на этот раз красные кисточки себе за спину. Они идут молча, шагая по сырой брусчатке слабо освещенного порта, провонявшего дохлой гнилой рыбой, дешевым алкоголем и кислым запахом блевотины.

— Она… жуткая, — Пенгвин говорит тихо, будто боясь, что его сейчас отчитают, глядит до сих пор мутными испуганными глазами из-под козырька своей кепки снизу вверх. В полутьме видны все еще не сошедшие с его щек яркие пятна румянца.

Трафальгар понимает, что он говорит о Юстасс, смотрит на него краем глаза, слегка улыбается уголком рта, так, чтобы Пенгвин не заметил.

— А я какой? Милый?

Пенгвин притормаживает, пялится немного ошалело, будто бы увидел морского короля, но потом отвечает быстро:

— Нет… Но Вы капитан.

— Вот и она капитан, — Трафальгар поворачивается к нему лицом, склоняет голову набок, улыбается открыто и говорит на полном серьезе. — Капитан с классной задницей.

Пенгвин давится, закашлявшись, то ли от смущения, то ли от смеха. Трафальгар не знает точно. Ему всегда говорили, что у него проблемы с чувством юмора.

***

Собственная каюта окутывает со всех сторон темнотой, Трафальгар привычно входит в нее, направляясь к столу, щелкает выключателем небольшой лампы, и мягкий свет растворяет чернильные тени, заставляет их пугливо жаться по углам, затекая густыми лужами под узкую кровать и ножки металлических шкафов. Шапка с Кикоку небрежно падают на койку, нодати обиженно бряцает ножнами о спинку, прячется в складках смятого покрывала, свешиваясь гардой с края. Трафальгар немного прикрывает открытый нараспашку иллюминатор, с которого тянуло холодом, толкая ладонью металлическую раму. Стягивает пропахшую антисептиками толстовку через голову, швыряя ее на пол, проходится по небольшой каюте, замирая у шкафа. Он смотрит на свое нечеткое отражение в стеклянной дверце, думает, что надо обработать ссадину, которая уже припухла и налилась багровым, но в медблок идти чертовски лениво, и Трафальгар отмахивается от этой идеи, устало растирая ладонью щетинистое лицо. Расфокусированный взгляд цепляется за растрепанный, заляпанный грязно-зелеными пятнами корешок с желтоватой плетущейся тесьмой. Трафальгар открывает створку, поддевает книгу пальцем, вытаскивая ее из ровных рядов справочников, в воздухе сразу же тянет сухим запахом книжной пыли и совсем слабо — горьким травяным. Он усаживается за стол, расслабленно откидывается на жесткую спинку стула, укладывая перед собой взятую зачем-то книженцию.

Команда подарила эту книгу ему на день рождение лет пять назад, смеха ради, прекрасно зная, что ему плевать на психологию, а в особенности на то, что считают «отклонением от нормы». Они тогда вдрызг напились и полночи выискивали по справочку эти самые отклонения, приписывая себе разные извращения, пьяно гоготали на всю подлодку, пугая местных портовых кошек. Трафальгар тоже был пьян и пытался читать вслух названия, запрокинув жилистые ноги на стол. Он замялся на каком-то особенно длинном слове под дружный хохот команды, буквы перед глазами скакали, наплывали друг на друга, раздражая, язык заплетался, и Трафальгар пьяно швырнул открытую книгу на столешницу, переворачивая стоящую рядом бутылку абсента. По белым листам тут же полилась ярко-зеленая дрянь, впитываясь в бумагу расползающимися крупными пятнами, чернила размылись, оставляя на страницах кривые черные кляксы.

Запах полыни забивается в ноздри, мысли смешиваются в голове, Трафальгар листает пожелтевшие от времени страницы и вспоминает, как тогда же, на том дне рождения, втащил к себе в каюту девчонку со светлыми волосами и большими теплыми глазищами, как повалил ее на кровать, задрав длинную юбку почти до тонкой цыплячьей шейки. Она тихо причитала ему куда-то в ключицу, судорожно цеплялась пальцами за его плечи и будто бы похныкивала, когда он особенно резко вбивался. Трафальгар не помнит, сколько провозился с ней по пьяне, словно это длилось вечность, помнит лишь то, что в конце концов скатился в сторону, так и не кончив, и быстро заснул.

Старые приглушенные образы в голове сменяются, вытесняются новыми, свежими и четкими до остроты, как будто вырезанными на подкорке мозга ножом. Трафальгар прикрывает глаза и вместо незнакомой расплывчатой девицы видит Юстасс с хищными глазами и кривым оскалом, от которой терпко пахнет соленым потом и металлом. Тело обдает жаром, кровь схлынывает вниз, по позвоночнику будто шарахает молнией, покалывая мелкими разрядами. Трафальгар растекается по стулу, быстро расстегивает джинсы, чуть приспуская вместе с боксерами, освобождая наливающийся член. Тесно обхватывает ладонью ствол, царапает мозолями кожу, растирает выступившую смазку. Судорожно выдыхает, начиная порывисто двигать рукой. Спинка больно давит, впивается в лопатки, Трафальгар дрочит, а Юстасс в голове почему-то корчится на земле, удерживаемая чужими руками, когда нож вспарывает мягкие ткани и поддевает лезвием левый плечевой сустав. Она вся в пыли и грязи, к белой коже шеи и плеч прилипла мелкая металлическая крошка, пот катился градом, рыжие волосы взмокли и потемнели, слиплись от алой крови. Трафальгар увеличивает темп, чувствует, что долго не протянет, и представляет, как сильное тело выгибается, ломается от боли абсолютно так же, как от удовольствия, когда он засаживал глубоко, на всю длину, а Юстасс жадно тянула его на себя, подставляясь.

Его самого выламывает на стуле, и он кончает за пару широких движений в кулак, выдавливая из себя белесые капли. По воздуху расплывается запах спермы, а в затуманенном сознание всплывает, пульсируя, одна единственная фраза, произнесенная знакомым голосом:

— Больной ублюдок.

Он улыбается, замирает на мгновение, пережидая отголоски оргазма, и открывает глаза. Смотрит во все так же лежащую перед ним книгу, разглядывает ровные строчки, непроизвольно читая название, которое пять лет назад чудом не залил алкоголь. «Акротомофилия*».

Трафальгар с силой откидывается на спинку, упирается ботинком в стол, покачиваясь на задних ножках стула. Свет от лампы бросает длинные тени на потолок, по шее течет капля пота, скатываясь по языкастым линиям татуировок на грудь. Влажную кожу холодит сквозняком. Трафальгар склоняется вбок, подбирает с пола толстовку, вытирает липкую от спермы ладонь о мягкую желтую ткань на спине и смеется бездумно и весело, как будто он пьян.

Он поставил себе диагноз.
 
____________________________________________________________________________
 
 
*Акротомофилия - сексуальная девиация, отличающаяся усиленным сексуальным влечением к инвалидам или к людям с ампутированными конечностями.
+1
542
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!