Этюд 10. Авиационный институт
Харьковский авиационный институт.
Это учебное заведение мелькнуло в моей жизни как досадное недоразумение. Даже поступал сюда в состоянии полного душевного разлада, без желания и лишь со слабой надеждой вновь обрести утраченное небо. И уже совсем не было надежды вернуть любовь моей Людочки, которую, мне казалось, потерял навсегда.
Без всяких усилий сдал на “отлично” четыре экзамена. А потом меня чуть не срезали на моей любимой физике. После того, как ответил на все вопросы билета и правильно решил задачу, мне задали три дополнительных вопроса, которые, заявил экзаменатор, определят, сдал ли экзамен, или нет. Я был в шоке от вопиющей несправедливости. Великолепно ответив на все три довольно сложных вопроса, впервые получил “удовлетворительно” по предмету, который обожал и знал лучше всех в классе.
– О-о-о, да вы оказывается отличник, – удивился липовый “физик”, – Моя тройка вам не помешает поступить, а жаль, – напутствовал меня во взрослую жизнь преподаватель этого института. И неприятный осадок остался на всю жизнь.
А потом двухмесячное участие в битве за колхозный урожай, работа на авиазаводе, а по вечерам нудные лекции по общим предметам.
Меня не приняли в аэроклуб института. И лишь в секции авиамоделизма добился заметных успехов. Но и там вскоре оказался белой вороной, изготавливая модели-фантазии вместо моделей-копий.
В сомнамбулическом состоянии довольно успешно “прошел” целых три семестра. Весна четвертого меня сломала. Я подходил к дверям главного корпуса, с тоской смотрел на них минут пятнадцать и уходил бродить в лесопарк, где рождались стихи отчаяния:
Бездна страшная передо мной –
В жизни себе места не найду,
Потому что верен лишь одной,
Лишь одну тебя люблю, одну.
Не нашел я своего места в этом институте, а жаль. Именно здесь я окончательно простился с юношеской мечтой – авиацией.
Это учебное заведение мелькнуло в моей жизни как досадное недоразумение. Даже поступал сюда в состоянии полного душевного разлада, без желания и лишь со слабой надеждой вновь обрести утраченное небо. И уже совсем не было надежды вернуть любовь моей Людочки, которую, мне казалось, потерял навсегда.
Без всяких усилий сдал на “отлично” четыре экзамена. А потом меня чуть не срезали на моей любимой физике. После того, как ответил на все вопросы билета и правильно решил задачу, мне задали три дополнительных вопроса, которые, заявил экзаменатор, определят, сдал ли экзамен, или нет. Я был в шоке от вопиющей несправедливости. Великолепно ответив на все три довольно сложных вопроса, впервые получил “удовлетворительно” по предмету, который обожал и знал лучше всех в классе.
– О-о-о, да вы оказывается отличник, – удивился липовый “физик”, – Моя тройка вам не помешает поступить, а жаль, – напутствовал меня во взрослую жизнь преподаватель этого института. И неприятный осадок остался на всю жизнь.
А потом двухмесячное участие в битве за колхозный урожай, работа на авиазаводе, а по вечерам нудные лекции по общим предметам.
Меня не приняли в аэроклуб института. И лишь в секции авиамоделизма добился заметных успехов. Но и там вскоре оказался белой вороной, изготавливая модели-фантазии вместо моделей-копий.
В сомнамбулическом состоянии довольно успешно “прошел” целых три семестра. Весна четвертого меня сломала. Я подходил к дверям главного корпуса, с тоской смотрел на них минут пятнадцать и уходил бродить в лесопарк, где рождались стихи отчаяния:
Бездна страшная передо мной –
В жизни себе места не найду,
Потому что верен лишь одной,
Лишь одну тебя люблю, одну.
Не нашел я своего места в этом институте, а жаль. Именно здесь я окончательно простился с юношеской мечтой – авиацией.