Abyssus abyssum invocat. Часть 2

Столица

 

II. Неизвестные события уничтожили столицу Республики. Возможно, это сделал Марк Антоний, желавший построить новый город, что станет его наследием. Его архитектурные сооружения приводили потомков в недоумение. К всеобщему прискорбию, Столица была разграблена во времена первого нашествия варваров, после чего город изменился до неузнаваемости.

- «О городах Империи», XIII век, Век Праведности.

 

Сегодня Жан Младший получил долгожданную возможность отлучиться из дворца Цезаря. В такие моменты он всегда снимал свои тяжелые красные доспехи и облачался в дешевую кожаную куртку. Теперь разве что меч, к которому не повезло   привязаться, мог выдать  в нем цезариона.

Бедные районы, где кипела жизнь… вот куда тянуло неспокойную душу. Хладнокровный и собранный в тронном зале и при правителе, Жан превращался в собственную тень, стоило покинуть высший свет.

Будь его воля, он бы ушел еще дальше, в города на нейтральных землях, где есть настоящая бедность  и нищета.

А свои невзгоды жители Столицы придумали сами. Каждый из них, так или иначе, был богаче любого крестьянина вне высоких толстых стен. Бедных же пускали, разве что, на рынки и приказывали выметаться с наступлением темноты. Хороший способ для Цезарей и их придворных не замечать, насколько на самом деле беден народ…

Внешний лоск на этом не заканчивался. Главные улицы содержались в чистоте, за любой мусор можно получить месяц работ на благо города. Но вот стоило зайти в любой переулок, как хотелось зажать нос.

Вместе с тем были и окраины, в которые боялась заходить стража. Каждый большой город нуждается в хранилище для отребья. Полезного отребья, иначе бы никто не позволил им существовать.

И Жана Младшего здесь хорошо знали. Больше нигде в Столице по-настоящему не привечали Вентури. Добиться этого было достаточно просто. Главное понять, что  здесь изначально все  равны, а кто хочет доказать обратное, тому лучше привести с собой армию, а не пару тупых охранников. А еще крайне важна репутация…

«Палач Золотого переулка», «Пленник из Ла-Рошель», «Убийца Винчи». Под такими именами знали Жана Вентури Младшего в темных переулках и за их пределами. Он заставил всех запомнить себя за последний десяток лет. И ничуть не боялся последствий.

Ведь как только умер Антоний Восьмой Жестокий, слабые Цезари полностью развязали руки. Что до братьев по оружию, то они  смотрели на визиты сюда с презрением, но ничего поделать не могли.  Легат лишь ограничился символическим предупреждением и больше не вмешивался в дела Жана.

Поэтому единственной проблемой были не дававшие прохода местные.

- Сайор Защитник, разделите с нами выпивку! – звали его в трактире несколько выпивох-пустословов.

- Как договаривались, груз не отправится на моем корабле, - положив руку на плечо, один капитан-контрабандист прошел с Жаном несколько шагов и, сообщив важную новость, тут же удалился.

- Нам нужно поговорить, - вскоре подошел хозяин трактира по кличке Пий.

Скупщик слухов и краденого, продавец запрещенных в Столице товаров, все это он.

- У меня нет настроения. Я пришел к ней… - устало покачал головой Жан.

- Об этом я и хочу поговорить… она умерла.

Любой другой на месте Жана рвал и метал. Схватил  бы Пия за горла и душил, требуя признать, что это ложь. Прорвался бы  в глубины трактира, выкрикивая ее имя…

Но нельзя сломать то, что уже сломано.

- Кто? – холодный голос звучал еле слышно.

- Один дворянский сынок… имени не назвал, но я выясню. Я знаю, как она была тебе дорога, а ее отец был моим другом… - Пий говорил тихо, но с достоинством.

Жан знал, что последние слова ложь, но ему было все равно.

- Хватит, не будем больше о ней. Не говори о ней со мной никогда. Просто в один прекрасный момент ты придешь ко мне и назовешь имя. И не будешь вмешиваться.

Повторять не требовалось, трактирщик был понятливым малым. Жан уже почти ушел, но после вновь вернулся посмотреть в глаза Пия. Тому вновь стало  не по себе, несмотря на большой опыт общения с безжалостными убийцами.

- Сколько он заплатил?

- Что?

- Сколько он ей заплатил, прежде чем сделал это? – с нажимом уточнил Жан Младший.

- Двадцать сестерциев… - с неохотой признался Пий.

Справедливая цена, даже очень. Но Пий и правда не знал, чем все могло закончиться. Иначе уже был бы мертв.

Закончив, Жан вышел на улицы города. Еще до входа в трактир начался дождь. Боги вновь подали знак, но он никогда в них не верил, чтобы прислушиваться. И  раз за разом  страдал…

Тут же мимо, закрываясь от дождя тонкой деревяшкой, бежала одна из работниц борделя неподалеку. Не хотела испортить свой вид, торопясь к клиенту.

Жан резко схватил ее за руку и притянул к себе. Короткий крик, и защита от дождя упала на грязную брусчатку.

- Ты умеешь петь? – в отчаянии спросил он.

- Ч-что? – проститутка оторопела.

Дождь мигом промочил поношенное платье и размыл дешевую косметику на ее некрасивом личике.

- Петь?! Умеешь?! – Жан забыл, что разговаривает с необразованной девкой, которая только и умеет, что ублажать по десять мужчин за день.

- Убери руки! Артур убьет тебя!

- Да Артур живет только благодаря мне, да еще покупает тебе боевую раскраску!

Этого было достаточно. Отвратительный голос, грязная не только снаружи, но и внутри. Оттолкнув проститутку, Жан быстрым шагом пошел прочь по улицам, совершенно не беспокоясь о ее судьбе.

Но и сквозь бурю эмоций опытный цезарион понял, что следом кто-то идет. Как раз вовремя. Это-то и сейчас нужно. Но бой будет на условиях Жана. Там, где он сам решит…

Никто из здравомыслящих не  помышлял остановить разъяренного воина с мечом и кинжалом, даже если он нагло вламывался в чей-то дом или заведение. Жан вел своего преследователя в ловушку. Пройти через пару домов, потом перекресток переулков, а там ему уже никуда не деться! Но незнакомец  оказался не промах и перехитрил Жана, подкараулив  на том самом перекрестке. 

Стрела маленького арбалета на запястье была нацелена в бок, а острие кинжала почти касалось горла. Убийца появился из ниоткуда. Вместо честной драки, где можно выместить всю ярость, Боги вновь послали унижение.

- Эхехехе… и все… - этот нервный голос ни с чем не спутаешь, - и пойман великий цезарион… эхехехе…

Всегда найдется тот, кто знает улочки города еще лучше. Тот, для кого убийства из тени – это дорогой  хлеб.

- Неужели меня приказал убить сам Цезарь? Или же это тот, кто смеет говорить от его имени? – Жан сохранял хладнокровие.

 Но он не хотел умирать. Не здесь. Не так…

 - О, нет… эхехехе… никто убивать тебя не хочет… эхехехе… ты очень удобный цезарион.

Убийца нисколько не боялся стоять на перекрестке двух мрачных переулков. Впрочем, ни один разумный человек не станет вмешиваться здесь в разборки вооруженных людей.

- Ты хочешь сказать, что фрументарий хочет убить цезариона по личным мотивами? – Жан уже давно прикинул свои шансы.

От кинжала он отклонится, отделается новым шрамом, но арбалетный болт не даст далеко уйти.

- Эхехехе… - очередной нервный смешок, и арбалет с кинжалом исчезли. – Не оборачивайся, просто поговорим… эхехехе…

Фрументарии были тенью Цезаря. Убийцы, разведчики, шпионы, да и просто авантюристы - они заслужили за века свою репутацию. Еще ни один враг, по легендам, от них не ушел.

Кто сейчас ими управляет, неизвестно. Возможно, уже никто. Даже легат Цезаря не имеет на них влияния.  А  Цицерон для фрументариев   пустое место.

 - О чем? Только не говори, что о моем брате…

- О, эхехехе… нет, нам нравится Франц… - собеседник безошибочно уловил, о чем идет речь,  -  даже очень… эхехехе… пусть он и почти перешел нам дорогу…

К несчастью, не в первый раз им приходится встречаться. Прошлая встреча Жана с фрументарием прошла во дворце, два года назад. Тайный разговор в ночи, нервный убийца прятался где-то за стеной. И вот теперь снова. Неужели теперь он накрепко присосался как пиявка?

- Тогда к делу. У меня нет времени..

- Не сомневаюсь, эхехехе… так вот, слушай, цезарион. Епископ Сфорца мутит воду… эхехехе… твоя сестра может быть в опасности… эхехехе… Орсини… эхе… Молодой Гюстав ведет игру, твой отец в опасности… и… эхехех… твой брат Франц… он нажил себе врагов везде… эхехехе…

- Скажи мне то, чего я не знаю, или расстанемся, - Жан хотел порвать глотку этому хохотунчику.

- Ты не сможешь спасти их всех. А они, неизвестно, спасут ли себя сами, - неожиданно голос убийцы стал совсем чистым.

В этот момент Жану показалось, что сбоку от него стоят двое.

- А вы, значит, можете?

- Мы можем постараться. И в знак доброй воли мы скажем тебе, кто убил твою девочку. Но позже, мы должны все проверить. А теперь иди вперед и не оборачивайся, пока не выйдешь на большую улицу.

Жан повиновался. Он знал, что фрументариям доверять нельзя, но какой у него выбор? В Столице каждый живет, пока удобен кому-то. Стоит покровительству исчезнуть, как все рушится.

Если есть хоть какой-то способ помочь семье, Жан решил им воспользоваться. Ибо спасать самого себя не имеет никакого смысла…

 

Земли Орсини

 

VI. Простолюдины, будь то крестьяне, ремесленники или торговцы, обязаны уважительно относиться к сайорам и мадамэ. Сайоры и мадамэ обязаны иметь благородное происхождение. Кавальеро считаются только те благородные воины, что удостоились сего титула от командира не ниже легата. Сей титул подкрепляется документом с печатями командующих одним или нескольких легионов. Любой, кто осмелится называться кавальеро и будет признан в ходе разбирательства лжецом, подлежит немедленной казни.

- из книги «О рангах Империи», X век, Век справедливости. 

 

Предвкушение от скорого прибытия в родные земли сменилось тихой злостью, которую Жан Старший не мог спрятать, да и не хотел.

Деревянный мост через одно из ответвлений Белой реки обрушился совсем недавно, будто нарочно. А ведь граница между владениями кланов пролегала всего в нескольких милях на юге, и это злило еще больше.

Рядом реку вброд с телегой не перейдешь, разве что только сделав огромный крюк.  Оставалось только искать ночлег в ближайшей деревушке, что стояла  на развилке двух рек, куда Вентури прибыли поздней ночью.  Приняли их еще неласковее, чем ожидалось.

Местный трухлявый староста что-то пробубнил, но разрешил Жану Старшему и Вейлру переночевать в свободных комнатах своего большого дома, пусть и после щедрого подарка в виде тяжелого кошелька с монетами. Эскорту же пришлось довольствоваться лагерем на окраине, и хуже всего было тем, кто караулил телегу с телом Рафаэля, вонь от которого быстро разнеслась по округе.

Вейлр, служа еще и личный телохранителем принца клана, разместился с Жаном в одной комнате с двумя кроватями, сменив доспехи на кожаную куртку. И его вид до полусмерти напугал крестьянку, которую староста назначил прислуживать за господами.  Когда-то лицо капитана стражи познакомилось с шипастой палицей. Правый глаз чудом уцелел, но правая скула превратилась в один уродливый нарост, оттягивающий губы в сторону. Говорил-то он членораздельно, но растягивая звуки…

И еще Вейлр  умел засыпать мгновенно, а Жан так и не научился этому за годы походов. Слишком много мыслей вертелось в голове. В первую очередь,  о клане и его будущем. Потом о детях и внуках. Но сегодня кое-что еще не давало покоя, а именно тайная игра Гюстава.

Но разгадать в одиночку такую загадку оказалось непросто. Жан был больше солдатом, чем мыслителем. Стоило поговорить с Готье, у него в этом больше таланта. А Франц… нет, Франц слишком быстр на суждения и непредсказуем. Он немедленно начнет вырабатывать контрмеры, которые здесь пока и не требуются.

Так и  прошла половина ночи, пока не снаружи не раздались крики. Вейлр и кинулся к доспехам, а через мгновение, получив дозволение, ворвался заспанный щуплый оруженосец.

- Ты слишком волнуешься, наверное, местные буянят, не поладили с солдатами… - Жан Старший, впрочем, тоже быстро засобирался и вышел с комнаты в одних только брюках и сапогах, с мечом наперевес.

- Прошу вас, не рискуйте! – предупредил торопившийся Вейлр.

 Осенняя ночная прохлада тут же пробрала до костей. С его болезнью не стоило так поступать, но Жан ненавидел потакать своим слабостям.

Кричали не деревенские, а солдаты в лагере. Но этого хватило, чтобы взбудоражить всех в округе.

Солдаты с факелами стояли недалеко от телеги с Рафаэлем, никого не подпуская.

- Что у вас здесь твориться?! – рявкнул Жан Старший, но в следующую секунду его, подготовленного солдата, согнуло пополам и едва не вывернуло наизнанку.

В центре круга его внук Рафаэль доедал одного из солдат, разворотив его грудную клетку и сунув туда голову. Громкие, чавкающие звуки сливались в тошнотворную симфонию.

- Отгоните… местных… - сдавленно приказал принц клана, медленно приходя в себя.

Хуже всего то, что поедаемый солдат еще… как-то, но был еще жив, его глаза оторопело вращались из стороны в сторону. Но никто не желал ему помочь или даже прекратить мучения.

- Колдовство…

- Боги прокляли нас…

Боги или не Боги, Жан Старший не мог допустить, чтобы об этом кто-то узнал. Что же Орсини сделали с его внуком?!

Тут подоспел Вейлр, и это был один из немногих моментов на памяти Жана, когда в его глазах промелькнул ужас:

- Каковы… будут приказания? – голос за шлемом был почти не слышен. 

От такой картины многие солдаты были  готовы броситься наутек, а тут на вопли еще и сбежались крестьяне.

- Отогнать местных! – в этот раз приказ принца услышали, и испуганные зайцы вновь стали похожи на волков.

Пока солдаты отгоняли любопытных, у телеги рядом с Жаном остались лишь двое солдат покрепче да Вейлр, державший палаш наготове. Пока солдаты, невзирая на сопротивление, теснили крестьян обратно в деревню, они пытались решить, что делать дальше.

Поедаемый солдат, считай, мертв, оттого никто не спешил, и твари было позволено насыщаться.

- Это колдовство… - капитан бы давно отсек твари голову, не будь это сайор Вентури.

- Откуда тебе знать?! – рявкнул Жан Старший, с омерзением наблюдая за «трапезой». – Может, Орсини сделали из моего внука эту тварь и без помощи колдовства?

Трупный запах – ширма, а в лесу растет множество грибов, способных сделать с человеком и не такое при правильном приготовлении.

- Тогда… нам стоит подождать?

Двое других солдат благоразумно молчали, но было ясно, что они поступили бы как Вейлр. Да и сам Жан Старший склонялся к этому. Человек не сможет вернуться в обычное  состояние после такого, тем более, его слабый внук. Но в тоже время…

- Может, это та же болезнь, что у вашей жены? – Вейлр часто озвучивал то, что только вертелось у Жана на языке.

К счастью  или нет, но то, что творилось с леди Вентури, не шло ни в какое сравнение с недугом Рафаэля.

- Возможно. А, возможно, нет, - как это часто бывало  за долгие годы своего правления принц клана чувствовал растерянность

Личное отношение к внуку, отношения в собственной семье и противостояние с другими кланами – ни одно из решений, что вертелось в голове, не решит всех проблем.

Остается лишь выиграть время и решить, что делать дальше.

- Оттащите его и прижмите к земле. Потом свяжите накрепко и заткните рот. Если за время пути не сдохнет, доставим в Убежище, подальше от глаз…

Самое простое затруднение решено, солдаты с легкостью позаботились об этом. Да и Рафаэль как был слабее котенка, так и остался. Тем удивительнее, как ему удалось одолеть опытного солдата и стащить с него кольчугу. Разве что выпрыгнул неожиданно из телеги…

Когда Жан Старший и Вейлр вернулись к своим людям, что разогнали местных по домам,  Рафаэля не только успели связать, но и засунули в телегу. Осталось последнее, главное затруднение.  

- Никто не должен знать, что произошло. Мне плевать, видели ли жители что-нибудь или нет, но мы не можем позволить, чтобы обо всем стало известно Орсини, - на что капитан стражи лишь согласно кивнул.

От Орсини не убудет от потери маленькой деревни с несколькими десятками крестьян. Тут всюду шастают разбойники, а если Гюстав или его дяди решат обвинить Вентури… что ж, он не будет слишком рьяно отрицать. Пусть считают местью за нанесенное оскорбление.

 

Вейлр как всегда был исполнителен и безжалостен. Почти всем обеспечили тихую и быструю смерть, забрали для вида самое ценное и подожгли дома.

Самые слабые солдаты плакали и отказались выполнить приказ.  Единственное слабое звено, но их небылицам никто не поверит. Тем не менее, Жан Старший знал, что Вейлр будет пристально наблюдать за каждым через верных людей, которые сделают то, что нужно, если потребуется.

Отвернувшись от картины чудовищных преступлений, Жан Старший не мог отогнать от себя мысли о Рафаэле и о том, как изменятся  отношения с Орсини, в первую очередь, с Гюставом.

А незначительный эпизод с деревней  у Белой реки так и останется белым пятном в истории Империи…

 

Земли Сфорца

 

III. Северные кланы не так часто устраивали войны, как южные. Но каждый из них намного чаще ставил под сомнение свою верность Цезарю. Династии Сфорца  и Романо на протяжении столетий заявляют о своих правах как на трон Цезаря, так и на значительные территории среди городов, не принадлежащих ни одной семье.

- "О северных кланах” XIII век, Век Праведности.

 

За несколько дней одна из самых спокойных провинций  Империи превратилась в военный лагерь. В окрестностях замка по ночам то и дело раздавались звуки сигнальных рогов со стороны осаждавших. Так они проверяли на прочность обитателей замка, который даже не удосужились плотно окружить со всех сторон.

Элейна  не так много понимала в военном деле, но кое-чего все-таки  натаскалась от отца и старших братьев. Если подойдут главные силы хозяйки Сфорца, то ее бывшему любовнику несдобровать.

Гай почти не отходил от Элейны и сообщал короткими фразами все вести, от которых больная  чувствовала себя еще хуже . Сломанная рука с примотанной фиксирующей палкой болела, не переставая.  

Пребывая в подобных заботах,  Элейна только сегодня обеспокоилась о собственном муже.

- Где Антуан? Ничего о нем не слышно?

- Нет, мадамэ, - Гай, сидевший рядом с  кроватью, то и дело менял повязку на лбу бледной женщины и светился искренней заботой.

- Как думаешь, он увидел осаду и сбежал?

- Возможно, мадамэ.

- Хотя, нет, ему сообщили о ней заранее по пути, теперь делает вид, что готовит подкрепления к выходу…

- Вероятнее, мадамэ.

Элейна слабо улыбнулась любовнику. Все-таки он во многом напоминал ее старшего брата, от которого многому научился. Правда, Готье за словом в карман не полезет, да и перед солдатами или на переговорах показывал себя блестяще.

Но в этой загадочной немногословности верного телохранителя было что-то завораживающее. В отличие от мужа,  желавшего  выглядеть не менее загадочно, но которого прочитать проще, чем огромные буквы на пергаменте.

- Что ж, тем лучше, что его здесь нет… осада с ним – это худшее, что можно представить… - Элейна осеклась, когда  в дверь робко постучали.

Одна из затюканных епископом и солдатами служанка еле слышным голосом пролепетала.

- Принцесса Сфорца хочет видеть вас…

Хозяйку клана Элейна после обрушения башни так и не повстречала. Служанка сказала, что она заперлась в покоях и не принимает никого, даже своего сына-епископа. К тому же, пьет одно лишь вино, игнорируя еду.

Вот в таком тревожном ожидании  и жил весь замок. Дамиен Сфорца руководил обороной, но против армии в пару тысяч человек он ничего не может сделать. Все настолько плохо, что  ни о каких изматывающих вылазках и диверсиях говорить не приходится.

Хуже всего то, что наслушавшись разномастных  слухов за все годы пребывания в замке, Элейна так и не могла склониться на чью-либо сторону. Оттого вызов принцессы Сфорца стал первой хорошей новостью за долгое время.

После недолгих приготовлений Гай проводил хозяйку до самых дверей, после чего личные телохранители принцессы велели ему удалиться из башни. Похоже, и вправду боялись…

- Прошу, входи, - принцесса Сфорца сидела в полумраке, закрыв утреннее солнце черными занавесами. – Как твоя рука?

Элейна осеклась после приветственного реверанса, желая показать весь свой этикет. Но этого не потребовалось, что говорило об особом расположении.

- Благодарю вас, боль почти ушла, - чуть поморщившись от боли после неудобных движений, Элейна поспешила занять удобное кресло напротив, стоило тонкой морщиностой руке на него указать. – К сожалению, лекарь ничуть не обнадежил. Пальцы … я их не чувствую… так оно может и остаться…

Только сейчас горечь захлестнула сердце. И не потому,  что придется учиться писать левой рукой. Нет, она стала калекой, которую теперь все будут жалеть.

- Твоя красота осталась при тебе, не так ли? Меня подводят глаза, но, похоже, это действительно так, - старая женщина, разменявшая середину шестого десятка, наклонилась вперед.

Ее босые ноги с бросающимися на глаза черными венами стояли на холодном каменном полу, шелковая бордовая пижама толком не согревала иссохшее тело, но старуха нисколько не дрожала. Настоящая северянка…

- Вы правы… - Элейна устыдилась своих мыслей и коснулась едва зажившего рассечения у виска. – Я поддалась слабости…

- Страх потерять свою красоту и стать – это страх любой женщины, моя дорогая невестка. Но мы все рано или поздно это переживаем. Но тебе еще до этого очень и очень далеко…

- Говорите так, будто у меня нет мужа… - Элейна позволила себе улыбнуться, и принцесса расхохоталась в ответ.

- Иногда мне кажется, что у меня нет сына, как у тебя нет мужа. Мы обе умные женщины, и не будем друг друга обманывать насчет Антуана. Но не будем об этом, - с трудом поднявшись, наотрез отказавшись от помощи, старая женщина неожиданно бодро подошла к окну и на мгновение отдернула занавеску, дабы поглядеть на осаду.

- Вот же настырный… не думала я, что он на это способен.

Ее голос дрогнул, впервые за все время, что Элейна знала главу дома Сфорца. Значит, бояться за свою судьбу ничуть не позорно…

- Скажи мне, что может заставить не слишком дальновидного и даже не слишком алчного человека вдруг пойти на такой поступок? Пусть я – причина! Но я всего лишь старуха, пусть и глава этого дома. Но запереть здесь моего сына Дамиена, обладающего такой властью… какое безрассудство надо иметь? Может, Боги и останутся равнодушны к его вероломству, но их слуги на этой земле во главе с моим сыном не простят. Весь его род будет проклят до седьмого колена, если не истреблен. Ты ведь знаешь мужчин, дорогая. Может, меньше, чем я, но все же… Что может сподвигнуть человека на такой поступок? – принцесса Сфорца медленно вернулась в кресло, дав немного  времени  подумать.

Вопрос оказался непрост. Ибо был с подвохом, тут и рассуждать не стоило. И Элейне не нравилось, куда идет этот разговор…

- Насколько я могу судить… либо отчаяние… либо уверенность, что это принесет ему лишь пользу, - уклончивый ответ все же устроил старуху.

- Правда. Однако, ему терять много больше, чем мне или моей семьей.

Элейна всегда восхищалась мудрой женщиной, но в этот момент захотелось  сцепить пальцы, что еще двигались, вокруг тонкого, как жердь, горла. Всегда было приятно смотреть, как старуха тонко критикует своих сыновей, слуг, солдат, даже главу клана Вентури…

И вот впервые Элейна почувствовала тонкую игру на себе. До чего неприятно!

- Вы хотите сказать, что вашего любовника кто-то поддерживает извне… - такая вольность в формулировках непозволительна, пусть и являлось правдой.

Но теперь старуха знала, что Вентури не будут проглатывать завуалированные оскорбления, как делают раз за разом Сфорца.

- Хочу, - принцесса клана и ухом не повела, наоборот, улыбнулась, к счастью, не показывая беззубый рот.

- И это нужно тому, кто хочет задержать вашего сына, епископа Дамиена. Потому что мало кому потребуется, чтобы Антуан не доехал до замка…

Элейна в порыве откровенности едва не ляпнула: "…кроме меня.”

- Видишь, мы обе умные женщины, и все прекрасно понимаем.

- Я все же не понимаю вас… вы хотите, чтобы я догадалась, кто за этим стоит?

- О, нет. Это еще никому не дано выяснить. Уж если мои осведомители и осведомители Дамиена, который рвет и мечет, молчат, дело совсем плохо…

Элейна попробовала сжать сломанную руку. Боль отрезвила, помогла не наделать глупостей.

- Вы думаете, моя семья строит эти козни? Я ведь тоже здесь, с вами, под осадой…

- И тебя не тронут, потому что ты Вентури, а с вами никто не захочет ссориться. Наоборот, предпочтут заключить союз.

- Отец на этой не пойдет…

- Я слишком хорошо знаю твоего отца, невестушка, чтобы это было так, - старуха в задумчивости терла острый подбородок. – А еще я знаю твоих братьев…

- Наша семья не состоит поголовно из идиотов, чтобы ссориться с единственными истинными союзниками во всей Империи! – Элейна повысила голос, не желая больше терпеть подобную низость.

- Разумеется. Но они достаточно умны, чтобы откусить кусок пирога, когда он лежит теплый на столе, а вокруг нет никого, кто мог бы им помешать. Не злись, невестушка, я не держу на тебя зла. И не думаю, что ты участвуешь в их интригах. Иначе бы я об этом давно узнала… все эти годы ты показывала себя с лучшей стороны  Однако, мы живем в отвратительном, уродливом мире, который от саморазрушения хранят лишь Боги. Поэтому я лишь хочу знать, кому из твоих братьев мешает присутствие моего Дамиена в Столице? Ты на короткой ноге с Францем… выдающийся юноша, была бы у меня лишняя дочь, выдала  бы замуж, не раздумывая. Чего уж там, будь я моложе, пошла бы под венец сама, слишком уж хороша партия…

Но разглагольствования и мечты старухи, которая, как ни крути, слабела умом день за днем, Элейна уже не слушала.

От ответа на непростой вопрос зависело слишком многое. Потерять можно расположение, свободу, а то и жизнь. Что помешает свалить все на осаждающих? Или на смерть от обрушения башни?

- Франц не лезет в политику. Он делец, пройдоха, кто угодно, но не дурак, чтобы лезть в сенаторы, особенно таким способом. Готье же военный и больше похож на отца. А Жан, пусть и при дворе, не имеет влияния на Цезаря. Никто не имеет…

- Достаточно. Я верю тебе, невестушка. Это была слабая ниточка, и я рада, что ты помогла ее оборвать.

Элейне опять захотелось задушить старуху за такую извращенную игру. Впрочем, похоже, она уже и не умела говорить с родственниками по-другому.

- Я считаю, что это дело рук кого из могущественных семей, Орсини или Романо. А, может, это сговор епископов. Похоже, прайор уже совсем плох, если они думают, что он скоро умрет, а отсутствие епископа на выборах можно обеспечить лишь долгой осадой… А, может, это общий сговор во главе с наместником при Цезаре… всегда ненавидела этого типа, с тех самых пор, когда он едва не стал частью нашей семьи…

Джулиано Секст был выходцем из нейтрального города, погибшего во время засухи в степях восемь лет назад. Без знатного происхождения он к сорока годам добился высшего поста в Империи самым  нетривиальным способом – стал тем, кто решает проблемы правителей. Если кто и знает, что за смута происходит в землях Сфорца, то только он, единственный опекун и представитель слабого Цезаря.

Ах, если бы Жан в Столице мог к нему приблизиться…

- Могу я вас спросить?

- Да, невестушка? – старуха потеряла предыдущую мысль и была не прочь сменить тему.

- Где ваша армия? Почему никто не скачет навести здесь порядок?

- Потому что Дамиен предвидел подобный ход давно, просто не знал, когда будет нанесен этот удар. И он велел всем легионам при таком исходе сидеть на месте и ждать.

- Я не понимаю…

Как можно было пойти на такой глупый ход?!

- Мои легаты, может, и верны мне, но вот солдаты… меня не любят. И к кому они переметнутся в бою, не могу ручаться. Но время работает на нас. Как только эти новости дойдут до Джулиано, для моего бывшего любовника все будет кончено. Но дойти до него должна именно правда, а не смутные слухи о внутренних распрях, в которые не стоит вмешиваться Цезарю и его легионам. Как только придет предупреждение от лица Цезаря, для него все будет кончено. Не свернет компанию или пойдет на штурм, не будет для него безопасного места в Империи или за ее пределами…

Элейна не одобряла такой план, несмотря на миролюбивость. Сидеть здесь и ждать, пока тот усатый пьяница усмехается из своей палатки, глядя на шпили замка?! Немыслимо…

- Вы ошибаетесь. Я попробую позвать на помощь отца, братьев. Они сделают все быстрее…

- Твой отец не пойдет на это. Я бы на это не пошла, будь твоя семья в такой ситуации. А наши мысли во многом сходятся, это одна из немногих причин, почему мы до сих пор союзники в силу давно изменившихся обстоятельств.

От этих слов  внутри Элейны все похолодело. Вот тебе и союзничники…

- А у твоих братьев нет такой власти в клане.  Все они будут возмущены, безусловно. Но единственное, чего они добьются быстрее, так это твоего освобождения, не более того. Я и мой сын останемся здесь. Возможно, даже твоего верзилу-телохрателя отпустят, и проводят вас двоих до безопасного места со всеми почестями. Тебе не стоит переживать о своей судьбе, невестушка… - старуха хрипло усмехнулась и закрыла глаза, желая вздремнуть.

- Чего добивается ваш любовник? Никто не может толком сказать… - прошептала Элейна, окончательно заплутав в собственных мыслях.

- Признания нашего с ним сына, что носит его фамилию, наследником. Чтобы наши подзаборные вассалы Чезаро превратились, тем самым, в Сфорца… пока я или Дамиен живы, не бывать этому! – ответив с закрытыми глазами, старуха окончательно погрузилась в сон.

Ее покои Элейна покинула с тягостным чувством. Впервые за долгие годы выстроенная идиллия погибла, как глиняный замок на песке.

Возможно, стоило бежать отсюда, чтобы спасти свою жизнь. Ее бы с Гаем выпустили. Но с другой стороны, Элейна должна остаться. Ради семьи, ради ее благополучия. Как бы не хотелось внушить обратное, это не пустой звук…

 

Земли Вентури

 

Сим заявляю, что Вентури недостойны боле внимания Богов. Нечестивый клан, верующий в единого Бога, подлежит анафеме и всеобщему порицанию со стороны правоверных граждан Империи. И не заработать еретикам  прощения еще много веков.

- из эдикта прайора Красса  XII века, Века Отступничества.

 

Несмотря на глубокую ночь, Франц не мог заснуть. Слишком много дел еще нужно сделать, например, написать десятки писем.

Его помощники, действовавшие по всей Империи, получали указания на месяц вперед. Если что-то происходило, то отправлялись  письма повторно. Никаких посторонних курьеров, только доверенные люди.

Да и прочитать шифр мог не каждый, даром, что каждый помощник получал собственную версию. Без военных шифровальщиков Готье не обошлось, дорогого стоило выпросить парочку к себе на службу.

Устало потерев глаза после часа работы при двух тусклых свечах, Франц поставил печати на конверты и собирался заняться финансовыми отчетами, как за дверью просторной крепостной комнаты послышались шаги.

Слишком рано для обхода стражи…

У Франца всегда был рядом кинжал, спрятанный в тайный карман под бордовым шелковым халатом, одетым на голое тело. Да и сидел он лицом к двери, давая волю паранойе.

Что ж, убийцы в дверь точно не стучат. Особенно так яростно, что грохот по всему замку. За дверью стоял промокший до нитки Жан Старший. Весь измотанный и злой, давно его не приходилось таким видеть.

- Убери свою девку отсюда! – прорычал он, сдирая покрывало с постели.

Крестьянка, с которой Франц расслаблялся по вечерам, вскрикнула и, едва собрав платье, побежала прочь.

- Хорошо, что вы не прибыли два часа назад, отец, - завязав халат потуже, Франц краем глаза подметил, что грязные сапоги испортили прекрасный столичный ковер. – Что произошло? Война началась?

Жан Старший ответил не сразу, его разобрал сильный кашель. Не желая показаться бесчувственным, Франц налил бокал настойки, что пришелся родителю весьма кстати.

- Хуже… - непринужденный, развязный тон сына остался без внимания. – Орсини наложили проклятие на нашу семью. И неизвестно, кто станет следующим…

Франц сдержался и не фыркнул. Отец, Готье с женой, Элейна, а также другие родственники по линии отца – все верующие в незримых Богов, что управляли мирозданием, но у которых как-то все  выходило наперекосяк. А ведь некоторых глупая вера свела с ума…

- Ну? 

- Да, отец? – Франц поднял бровь, не понимая, чего ждет Жан Старший.

- Где твои вечные насмешки?

- У меня и в мыслях не было, отец. Как именно Орсини наложили на нас заклятие? Можем ли мы что-нибудь сделать?

Серьезный вид, впрочем, должен был разозлить принца клана еще больше.

- Ничего! Я забрал Рафаэля, а он… такого еще никогда не приходилось видеть…

- Что? Они так  изуродовали  тело?

- Он ожил прямо посреди ночи и загрыз солдата, - выпалил Жан Старший, и только сейчас Франц подметил, как дрожит его левая рука.

Хорошо, что в крепости нет гостей, которым не нужно видеть главу семьи в таком состоянии.

Отложив кубок, Жан Старший тут же схватился за эфес меча:

- Нас подслушивают!

- Покажись! – Франц не стал спорить, ему самому показалось, что в открытом проеме промелькнуло чье-то любопытствующее лицо…

Жан-внук медленно высунулся, а после понуро вошел в комнату. Вместо того, чтобы спать  без задних ног после первых изнурительных тренировок с мечом, он бродил по замку. Франц, как это часто бывало, испытывал смешанные чувства по отношению к племяннику.

- Простите… дед, дядя.

- Как много ты слышал? – Франц подошел ближе и будто встал на пути Жана Старшего, которому в таком нервном состоянии могло что угодно взбрести в голову.

- Все, дядя.

Хоть бы попробовал что-нибудь придумать и соврать… впрочем, честность племянника ничего не изменила. Франц только и мог, что раздосадовано цокнуть языком.

- А так обо всем узнает весь замок! – Жан Старший обошел обоих родственников и громко закрыл толстую дверь на засов. – Хорошо я, устал с дороги! Но ты о чем думал!

- Я думал о том, что ваша история странна, отец, - Франц, игнорируя присутствующих, принялся одеваться. – Но теперь я верю, что наши дела и вправду плохи.

- Что случилось с Рафаэлем? – осторожно спросил Жан-внук, смущенно отвернувшись.

Лучше бы помалкивал…

- Тебя не касается!  - рявкнул принц клана и хотел было вытолкать мальчишку вон.

- Оставь его отец. Ты не в себе, а Жан теперь мое доверенное лицо, не так ли?

Побоявшись обратить  взгляд на дядю, мальчик быстро закивал.

- Значит, он может хранить тайны. Тем более, что слухи об этом разойдутся, можно не сомневаться. Мы можем лишь казнить всех солдат, кроме Вейлра. А раз отметаем такую глупость, нам нужно использовать слухи и домысли в свою пользу. И еще… мы не можем скрывать от жены Готье истинное положение вещей. Готье мой брат, ваш сын, отец и твой дядя, Жан. И он очень важен для нашего клана, без него вся мощь наших восстановленных легионов ничего не стоит, особенно, когда в деле замешаны Орсини, - мгновенно продумав всю ситуацию, Франц делился выводами, пока не привел себя в надлежащий вид.

Жан Старший тяжело вздохнул. Ему просто хотелось упасть на кровать и не вставать до третьего пришествия варваров. Да и непросто довериться Жану-внуку. В таком возрасте только и способен на глупости, да и кровь Сфорца… союзники, не поспоришь, но Антуан никогда не пользовался здесь любовью. Да и Элейна… как давно Жан-Старший не видел дочь. А хуже всего то, что и за меньшее время кровные родственники успевали переметнуться на сторону врага.

 - Хорошо… хорошо, ты прав. На этот раз. Нужно доставить Рафаэля в убежище и забыть о нем. У меня был неприятный разговор с Гюставом… - язык принца клана начал заплетаться, а потом старик начал медленно заваливаться на бок.

Франц и Жан едва успели его подхватить и уложили на кровать. Внук стянул сапоги, а сын расстегнул камзол на груди, покрытой густыми седыми волосами, и прислушался к биению сердца.

- Он просто устал… и все же сбегай за лекарем, - велел Франц. – Он, наверное, так и не принял лекарство за время походов. А потом мы с тобой отправимся в Убежище…

- Прямо ночью, дядя?! – племенник замер и обернулся.

- Ты чего-то боишься?

Боится. Боится темноты. Боится Рафаэля. Боится деревянного клинка учителя, что рассекает воздух в метрах от него. Изнеженный мальчик, пуганный кролик. Пора это исправить, как когда-то сделал с Францем Жан Старший.

- Нет… нет, дядя.

 

Проливной осенний дождь размыл дороги, солдатам то и дело приходилось подталкивать телегу, стоило той застрять в грязи.

Убежище лежало в пяти милях от главной крепости Вентури. Когда-то оно помогло их семье пережить первое нашествие варваров во времена падения Империи. Теперь же оно использовалось как тюрьма для заключенных, казнь которых неизбежна.

Верхние же ярусы тайного места, выдолбленного в высокой скале, превратилось в пристанище для неизлечимо больных Вентури. Кроме матери Франца там никого не держали вот уже много десятилетий. Теперь же Рафаэль станет ее невольным  соседом…

То и дело из крытой повозки доносилось гортанное рычание. Сильный ветер разносил вокруг мерзотный  запах мертвечины или чего-то похожего.

Лошади Франца и Жана-внука шли впереди,  едва не спотыкаясь о камни, что принес небольшой оползень, прошедший по  дороге несколько часов назад. Новый мог начаться в любую минуту, и тогда весь конвой с повозкой смоет вниз, в глубокую пропасть.

- Вот бы выбросить его со скалы, и дело с концом, - пробурчал Франц, в который раз кляня своего бездарного племянника.

- Но это неправильно… - неуверенно возразил Жан, постоянно оглядываясь растерянным взглядом из-под капюшона.

Дорогие кожаные одежды промокли до нитки уже давно, и обоих Вентури бил озноб. .

- Неправильно? Неправильно нам еще подхватить из-за него чахотку в такой погоде! Кто из нас, в конце концов, будущее семьи Вентури? Мы с тобой, дорогой племянник…

- Но…

Все время «но»! Франц был уже сыт этим по горло.

- Пока ты не поймешь, что только от тебя зависит твоя жизнь, и  не поймешь свое влияние на других, ты никогда не станешь ни принцем клана, ни кем-нибудь еще влиятельнее.

- Дядя… а кем хотите стать вы?

Жан-внук не побоялся встретиться взглядом с Францем, но все же не выдержал и посмотрел наверх, на горную гряду.

- Императором. Чем плоха эта мечта?

- И что вы будете делать, когда станете Императором?

- Править, что же еще? Укреплять величие Империи, заставить всех скотов забыть о том, что у Вентури когда-то были поражения.

Франц с досадой усмехнулся. Если ничего не случится, то уйдет целая жизнь на то, чтобы хотя бы укрепить власть в Столице. Романо, Орсини, даже Сфорца – вот первые охотники  до   трона Цезаря. Да и нельзя исключить, что какой-нибудь крупный город, который не контролируется ни одной из семей, захочет выдвинуть своего кандидата… какие же тогда шансы, если Жан Старший даже не подготовил почву к продвижению сына?

- Но если у меня не выйдет, ты должен  стать Императором, племянник.

- Вы смеетесь, дядя… - Жан зарделся, не зная, что ответить на такое.

- Нет, не смеюсь. Ты родился в знатной семье. Ты живешь в роскоши и достатке. Но  у тебя есть долг, который ты должен заплатить. Каждый из нас должен. Иначе… в чем смысл жить?

Племянник не успел подумать над ответом, как позади что-то надрывно треснуло. Повозка остановилась, накренившись набок.

- Проклятье, что еще?! – Франц стегнул лошадь, заставляя ту медленно идти вперед.

Навстречу сайорам прискакал Вейлр, успевший в мгновение ока оценить ущерб.

- У колеса сломалась ось, здесь мы не починим повозку! – он пытался перекричать ливень, барабанивший по ведрообразному шлему.

Дождь то и дело попадал сквозь глазные прорези, заставляя Вейлра неприятно морщиться.

- А, проклятье на ваши головы!

- Сайор, повозка давно в пути…

- Молчать! – Вейлр послушно притих. – Я думаю…

Дождь не собирался утихать, а лошади не вытянут со сломанным колесом в такой грязи. Но до Убежища оставалось всего-то полторы мили…

- Дядя, не думаю, что Рафаэль нас затянет. Возьмем его и пойдем дальше, - попытался уладить дело Жан.

Франц думал об этом, но ему не хотелось видеть безумного племянника, не хотелось смотреть в глаза… стоит попытаться, и сразу придут воспоминания о матери.

Но перед Жаном он не собирался показывать свои страхи.

- Ах… Вытаскивайте это божье отродье и ведите на веревке за нами.

Вейлр чуть поклонился в седле и поспешил назад. Казалось, простая задача, но солдаты и с ней не справились.

- Он съел кляп! – донес ветер.

Последующий же вопль заглушил гром.

- Что там… - Жан-внук хотел было посмотреть на неразбериху у повозки, но Франц резко схватил его за плечо.

- Нет, стой здесь.

Не вовремя проклюнулась смелость у птенца, рисковать им дядя не собирался. Впрочем, опасность оказалась невелика. Голый Рафаэль был утрамбован в грязь пятью солдатами.

- Только троньте сайора Рафаэля, и я вам мигом голову снесу! – кричал Вейлр, обнажив заточенный палаш.

- Что произошло? – Франц быстро сосчитал солдат, одного не хватало, еще трое стояли у пропасти, пытаясь что-нибудь высмотреть.

- Сайор…

- Сайор Рафаэль съел кляп и напал на одного из солдат!

- Укусил его в шею, и тот в панике убежал!

-  Прямо…. В пропасть…

- По одному! – Франц прервал балаган.

Но потом велел жестом всем замолчать, услышав достаточно. Сколько же еще хлопот может причинить «драгоценный» племянник? Есть родственники наглые. Есть глупые и недальновидные… но такой подарок от Готье он точно нескоро забудет.

- Перевяжите ему рот куском веревки, уж его-то точно не сожрет раньше времени. Ведите его за нами.

- Как быть с Луи? – жалобно спросил один из друзей павшего.

- Наши враги падали с этой скалы когда-то. Кто-нибудь из них вернулся? – Франц  не собирался играть в доброго господина.

В таком возрасте пора и уметь совладать со смертью…

 

После изнурительной дороги Жан-внук упал на первое попавшееся кресло и мигом уснул. Франц накрыл его шерстяным пледом, что принес один из слуг. После такого подвига мальчик заслуживает отдых на целый день.

Убежище почти пустовало. Пять слуг, да три охранника. Большего и не требовалось. Все равно Вентури давно не хранили здесь ценностей. Хотя во многих семьях больные родственники стоят дороже любых денег…

Франц давно искоренил в себе эту пагубную мысль. Такие чувства  мешают, отвлекают от цели. Делают слабым.

- Мы поместили сайора Рафаэля в камеру, - доложил лекарь Витторио.

Седой, сморщенный  старик лечил их семью многие поколения, пока ноги его совсем не ослабли.  Жан Старший отправил старого друга в Убежище, прекрасно зная, что тот будет до последнего исполнять свой долг.

- Вы когда-нибудь видели такое?

Франц успел рассмотреть при свете факелов Рафаэля. Воспоминания о матери не пришли. Не было в пожелтевших глазах ничего человеческого. Даже безумия. Перед людьми предстал отвратительный зверь. Таких обычно убивают… бешеная собака, ничего больше. Да еще воняет ужасно.

- Нет, сайор Франц. Ужасный недуг… бедный мальчик… я вынужден был приказать заковать его в цепи, чтобы он не навредил себе.

- Последний, кому он навредит – это он сам.

- Может и так…

Долг Франца был выполнен. Утром они отправятся обратно и забудут обо всем, что произошло. Отсюда никто не возвращался здоровым…

- Вы хотели бы повидать свою мать?

Франц ощутимо вздрогнул и театрально отвернулся, пытаясь сгладить конфуз.

- Да…. Да, разумеется, хотел бы…

Нет, он не хотел. Хотел сбежать отсюда прямо сейчас. Но предстать перед Витторио трусом? Вот уж нет.

Аннабель Вентури держали в другом крыле Убежища. Камера в самом конце, там, где теплее. Рядом горел одинокий факел.

- Мы пробовали выводить ее на прогулку… - Витторио лично привел ее сына к камере. – Но это не помогло. Бедняжка боится Солнца…

Она не боится Солнца. Франц знал это как никто другой. Но он был последним, кто может помочь матери  с недугом.

- Я открою дверь… она прикована внутри…

- Нет. Я поговорю с ней здесь. Уходите, - упавшим голосом отчеканил Франц.

Старик в нелепой зеленой рясе поклонился, насколько позволяла спина, и медленно удалился.

- Мама… - факел в руке мало что мог осветить сквозь решетку в крепкой дубовой двери.

- Уходи. Боги послали тебя  мучить меня… снова? Снова?!

Всего-то стоит принести больше сена и подпалить камеру. Пока хватятся, что пожар, успеет задохнуться… и мучения других Вентури закончатся навсегда. Отец, несмотря на возраст, сможет даже обвенчаться с кем-то…

Бросив глупые мысли, Франц молча ушел, оставив сумасшедшую наедине с ее бреднями. 

Закончено
0
412
RSS
Комментарий удален
Ответ слетел в связи с откатом сайта, но, может, на почту пришел?
Комментарий удален
Я спросил там, что значит термин «скудный» по отношению к характеру Франца?
Комментарий удален
11:16
+1
Вместе с тем были и окраины, в которые боялась заходить стража. — клише (да, я тоже помню портовый район из готики 2). Нормальная стража даже в составе патруля из 3х-4х человек способна опиздюлить целую толпу крестьян.
Ведь как только умер — после «ведь» нужна запятая
А Цицерон для фрументариев пустое место. — тире забыл.
Вейлр, служа еще и личный телохранителем принца клана — личныМ
В первую очередь, о клане и его будущем. Потом о детях и внуках. тире после «очередь» и «потом»
чем мне или моей семьей. — мне или моей семьЕ
Достаточно интересное развитие сюжета. Жду не дождусь нового витка зомбиапока, тем более что всё на него указывает.
клише (да, я тоже помню портовый район из готики 2). Нормальная стража даже в составе патруля из 3х-4х человек способна опиздюлить целую толпу крестьян.

надо акцент поменять. Что со стражами и местной элитой договор, как у современных якудза с полицией
Ведь как только умер — после «ведь» нужна запятая

Ведь — не вводное слово, по крайней мере даже гугл нигде его запятой не выделяет
А Цицерон для фрументариев пустое место. — тире забыл.

Надо подумать, хотя тире именно здесь не слишком-то что-то разделяет, на ритмичности текста может не так сказаться.
ире после «очередь»

В первую очередь — это оборот, а обороты обычно запятой.
Хотя, наткнулся тут
Кроме того, оба сочетания являются наречиями (по словарю-справочнику «Трудные случаи русской пунктуации») и поэтому обычно не обособляются.

Достаточно интересное развитие сюжета. Жду не дождусь нового витка зомбиапока, тем более что всё на него указывает.

пока работаю над фанфиком, прописываю мир… могу сказать, что ждать придется долго.

Благодарю за отзыв