Глава 9. Ктулхулэнд

Провалившись в очередной водоём-портал, в новый параллельный мир я не попал: я остался заключённым в портале, на глубине одиннадцати километров. И я постараюсь вспомнить, что там со мной произошло.

Когда я тонул первый раз, ещё до Атлантиды, я захлёбывался ледяной водой; я чувствовал, что тону в действительности – все мои ощущения на тот момент, тот отрезок времени были реальными, обычными человеческими чувствами. Сейчас я был в этом не уверен, потому что находясь в толще воды, на такой огромной глубине я не чувствовал себя каким-то обделённым, умирающим. Мой разум бы ясен, ничем не затуманен; мои глаза видели, а мои уши слышали.

Первое, что бросилось мне в глаза и показалось странным – это то, что в воде не было рыбы; не было также и моллюсков, водорослей. Кроме собственно воды, не было ничего. Я был в полутьме, в полнейшей тишине, а вода показалась мне какой-то сверхплотной, тяжёлой и густой (хоть и прозрачной).

Я предположил, что я – один, но это оказалось не так; здесь был кто-то ещё…

Вскоре я различил стон. Или вздох. Или стон и вздох одновременно. Пыхтение, сопение, бормотание. Надеюсь, мне почудилось? Или нет?

– Ларион… – Различил я.

Я пожал плечами. Скорее всего, мне просто показалось. Ай, пустые страхи…

– Ларион. – Настойчиво и уже более чётче повторил кто-то.

Я насторожился. Повернулся вокруг своей оси, на триста шестьдесят градусов.

– Ларион! – Глухо, но достаточно громко призвал меня голос. – Ктулху фхтагн; Йог-Сотот.

Вы не поверите, но я понял, что мне сказали! «Ктулху зовёт…».

Голос смолк, но я… Я пошёл на этот зов! Никто не принуждал меня, никто не подталкивал сзади; я направился туда, где, по моему разумению, находился источник звуковой волны, которая трижды вошла в мой мозг через ушные отверстия.

Я дошёл, и вот: в нескольких метрах от меня сидит кто-то очень большой и страшный. Этот «кто-то» сидел на одиночной, гигантских размеров гальке; сидел, скрючившись, сгорбившись.

Я подошёл ближе: напротив меня покоился некто, чьей головой был спрут. Что-то в нём было от дракона и льва, а что-то – от лукавого. Монстр выглядел несчастным, ибо всё его зеленоватое, слизистое тело было связано плотной, широкой и прочной нитью абсолютно чёрного цвета. Чудовище дремало, но иногда на долю секунды пробуждалось, чтобы издать стон, или всхлипнуть, или тяжело вздохнуть. Глаза этой твари были сомкнуты.

– Освободи меня. – Попросили меня.

Знаете, я такой человек, что стараюсь выручить из беды – ничто человеческое мне не чуждо. Да, я могу наорать, послать на три буквы, сцепиться с кем-то, но в самой критической ситуации я способен помочь.

– Почему именно я? – Только и спросил я.

– Ты знаешь, кто Я; Я знаю, кто ты. – Произнёс Ктулху, всё также, не разжимая ни век, ни рта (словно его речь звучала в моей голове). – Люди не просто так ненавидят тебя: они боятся тебя, ибо ты силён духом. Тебе отпущено свершить великое; от тебя зависит, зло это будет, или добро.

Я молчал, раздумывая.

– Разве не искал ты тайного знания? – Продолжил вкрадчиво искушать меня злой дух морских глубин Южного океана (да, я теперь находился в пятом по счёту океане). – Разве не хотел приобщиться к секрету Древних? Разве не желал быть частью чего-то великого? Я могу дать тебе всё это; но Я беспомощен, ибо связан.

Всё это время в моей голове играла песня Metallica «TheCallOfKtulu» (remastered 2016, FLAC). И чем сильнее нарастало напряжение в музыкальной композиции, тем настойчивей уговаривал меня Ктулху уступить его просьбе, выполнить её.

Сначала я слышал какие-то потусторонние звуки из прошлого; затем я услышал призыв из далёкого космоса – я на себе ощутил все импульсы и колебания пульсаров, свечение квазаров и многое такое, чего описать невозможно. Я окунулся в межзвёздное галактическое пространство, я плавал в плазме и межзвёздном веществе. Я ступил на поверхность протопланетного диска, я узрел иные, более развитые цивилизации на экзопланетах. Через Ктулху со мной говорили пришельцы-инопланетяне, показывая мне аномальные артефакты, которые они держали в своих конечностях.

– Я не доверяю тебе. – Не поддавался искушению я. – Ведь ты и есть Зло. Поэтому, прости – но я не могу освободить тебя.

– Итак, ты сделал свой выбор. – Молвил Ктулху, и вдруг проснулся. – Однако зов мой будет преследовать тебя всю твою оставшуюся жизнь…

К своему ужасу, я увидел, что древний демон, будучи всё также связанным, упал набок, свалившись с камня, на котором он дотоле сидел, и пополз в моём направлении – пополз неловко, но упрямо. И в это время у меня в ушах зазвенела песня Metallica «TheThingThatShouldNotBe»; такая же зловещая, мрачная и тяжёлая, как и всё то, что сейчас окутывало, окружало меня. Перед глазами у меня вдруг отчётливо вырисовалась пугающе жуткая обложка альбома «Schizophrenia» группы Sepultura, а мелодия в аудиоплеере моего мозга сменилась на фрагменты трека «TheFrayedEndsOfSanity» всё той же Metallica.

Возможно, что в тот самый миг, когда я заметил Ктулху, преследовавшего меня по пятам на своём брюхе, я спятил – сошёл с ума окончательно и бесповоротно; я перестал мыслить, мой рассудок мне изменил.

Последнее, что я помню – это то, что я поднимался по гигантским ступеням, ведущим из океанических глубин к берегу. Я шёл, как зомби, с опущенной головой, глядя себе под ноги, под колокольный звон и проигрыш «ForWhomTheBellTolls»; я знал, что набат этот бьёт по мне. Ктулху, издавая стон, похожий на рёв, упорно полз вслед за мной, а голову мою разрывали на части первые два лонгплея Death. Ещё я помню, что как бы из-под дна Южного океана вынырнули Старцы ужасно уродливой наружности. Они всячески пытались задержать меня, присасываясь своими щупальцами к моему изношенному телу. Господи, они разъедали мне мозг, как Дементоры, и правое полушарие моего мозга отказывалось дружить с левым полушарием. Они лизали языками мои уши, они шептали какие-то фразы на непонятном мне наречии; они страшно мучили меня, и это было крайне невыносимо. Я чувствовал, что от меня отпадает часть меня, а потом ещё одна; кажется, до берега я дойду не весь. Я всё ещё продолжаю идти? Странно. Ах-ха-ха-ха-ха-а-а…

У самого берега я увидел большой чёрный корабль, и взошёл на него, радуясь, что наконец-то всё закончится благополучно. Какой там: на судне отсутствовала команда, и тогда в груди у меня похолодело: это же был «Летучий голландец»! Зачем-то, для чего-то мои ноги повели меня в трюм, против моей воли; я увидел там какую-то мокрую слизь на стенах и услышал чьё-то чавканье. Когда я посветил в то место корабельным фонарём, то в который уже раз побледнел, скривившись от омерзения и отвращения: какие-то очень страшные уродцы поедали чью-то плоть; с их ртов капала кровь. Они жадно смотрели на меня, продолжая питаться, насыщаться. Я ощутил смрадный запах трёхгодичной гнили, политой несвежим уже говном. Там были мухи, там были черви, там было зловоние.

Я понёсся прочь из этого склепа, но на палубе было не лучше: всюду груды скелетов; и что-то я стал сомневаться, что эти черепа и кости принадлежат людям. Кровь стыла в моих жилах, и я чуть не напрудил в собственные штаны от страха. Какое-то паучьё; белые пауки на чёрной паутине. Вонь, ужасающая вонь…

Похоже, я был единственным по-настоящему живым существом на этой грёбаной посудине. Выбраться я уже не мог: корабль управлялся или самостоятельно (точно это живой организм), или им управляло какое-то привидение, призрак. Теперь он был в открытом океане, хотя несколькими минутами ранее он мирно почивал у берега, стоя на якоре и раскачиваясь от волн.

Как управлять «Летучим голландцем», я не имел никакого понятия: это была высокобортная каракка с огромной башнеобразной кормой, построенная в семнадцатом или восемнадцатом веке. А делать что-то было нужно и необходимо: я знал, я чувствовал, я понимал, что там, в глубине тех тёмных вод, бродит разбуженный, потревоженный мной Ктулху. Он был ещё сонный, и не набрал свою силу, но остерегаться его было вполне естественно и целесообразно.

Кое-как я встал за подобие руля, и, о чудо: судно стало меня слушаться. Но в тот самый миг со дна морского поднялся гигантский кракен, и стал раскачивать корабль из стороны в сторону, накреняя его то вправо, то влево, то вперёд, то назад. Вот, я уже на носу, и который уже раз по воле злого рока судьбы меня окунают во взбесившееся, пенное море; его километровые волны ходят ходуном. Вжах-вжах, пш-ш-ш… Тсь!

– Да я смотрю, ты всё никак не уймёшься??? – Заорал я, перекрикивая шторм. – Усни же, Ктулху! Возвратись в свой чёртов Рʼльех…

Всё стихло разом. Я вздохнул с облегчением, наивно полагая, что сегодня победа за мной. Однако чудовище из древней старины не оставило меня в покое: Ктулху начал управлять моими мыслями и моими снами. Его слабеющие позывные просачивались сквозь толщу воды, от самого дна достигая моих ушей… Пишущий эти строки провалился в небытие, утомлённый произошедшим. Конец ли это?

Я вспомнил, как однажды в моей прошлой жизни выдался один особо тяжёлый день, а потому, придя с работы совершенно уставшим, вымотанным, обессиленным и разбитым, я тогда юркнул к себе в квартиру, совершенно забыв про дежурное «Здрасьте!» соседям по лестничной площадке.

Проголодался я прямо-таки зверски: начало декабря, а мороз как в середине января; да и не обедал я сегодня, если честно – увы, бывает такое в жизни.

Поужинав и поделав кое-какие бытовые, домашние, обыденные дела, я решил лечь пораньше, дабы отдохнуть как следует и набраться сил, ведь завтра мне снова нужно встать ни свет ни заря и ехать работать.

Слава Богу, у соседей через стенку было тихо; и надо мной детвора также не носилась, как угорелая. А потому заснул я довольно-таки быстро (хоть и не мгновенно). Прямо провалился в сон...

Проснулся я в полночь, и проснулся оттого, что кто-то меня разбудил. Мне это очень не понравилось: терпеть не могу, когда мне кто-то мешает. И тут я обратил внимание на силуэт... Который сидел у меня на кровати, совсем рядом.

От неожиданности я было вскрикнул, но вместо крика из моей груди вырвался лишь сильно сдавленный, едва слышный (а скорее, и вовсе безмолвный) стон, ибо мои уши не услышали ни звука. Так и сидел я, полу-лёжа, на своём ложе, взирая на Нечто с открытым ртом.

Оно, казалось бы, не замечало меня; точно и нет меня. Складывалось впечатление, будто это его место, а не моё. Оно сидело недвижимо, и не обращало на меня ни малейшего внимания. Его взор был направлен куда-то вдаль, в пустоту перед собой.

Честно говоря, перепугался я страшно, ибо никогда прежде ни с чем подобным я не сталкивался: гостей у меня не бывает, дом свой я всегда запираю, а кот в человека явно бы не превратился (да и нет у меня кота-то).

Перегнувшись, я нашарил рукой левый тапочек, и вытащил из футляра очки. Нашарил рукой и тапочек правый, вытащив оттуда телефон. Ну, тапочки — под кроватью, а в тапочках – две вещи, без которых люди, как без рук; в большей или меньшей степени.

Очки этой чёрной ночью помогли мне мало; телефон, как назло, разрядился. Встать и пойти включить освещение я что-то побоялся.

Учуяв, наконец, мою возню, странное и непонятное мне существо повернуло ко мне свою голову. Его бездонные глаза с любопытством меня оглядывали.

Я как-то весь съёжился; страшно стало, реально. Звездец, короче, в хлам. Меня прошиб пот и тут же бил озноб; я затрясся, как если бы человек подошёл к молодому ещё деревцу и что было силы начал трясти его ствол, и все бы яблоки очутились на земле.

Я попытался рассмотреть Чужого: какая-то серая, полупрозрачная субстанция. То ли вода, то ли пар, то ли туман; особенно, когда Оно подсело ближе.

«Что тебе от меня нужно?», взвизгнул было я, но гробовую тишину не нарушило ничто, ведь я опять был словно в вакууме, где звука быть не может в принципе.

С ужасом я обнаружил, что Оно может свободно проникать сквозь меня и обратно; проходить сквозь стены. Что я чувствовал? Я отвечу: ничего.

И тут сущность исчезла, не причинив мне вреда. Я перекрестился, и пошёл в туалет. Включил свет, закрыл дверцу. И...

Кто-то выключил свет! Я попытался открыть дверь, но тщетно: она была заперта с той, обратной стороны!

В полутьме я нечаянно глянул в зеркало, висящее на стене, и увидел там не только себя... Я окоченел от испуга, ибо там были чьи-то лица, и они мне были незнакомы. Более того, вряд ли это вообще физиономии человеческой природы. Их глаза как-то странно светились, и прямо вперились в меня. А я, как на грех, не мог отодрать своего взора от зеркала, как замороженный, заговорённый, прилипший, окаменевший.

В подъезде – концерт по заявкам: визжали кошки. Слышали вы когда-либо нечто подобное хоть раз в своей жизни? Не мяуканье, не мурлыканье, не агрессивные претензии котов друг к другу, а... Кошачий месяц, март далеко позади, на дворе декабрь, и то, что я слышал, было дико. Сложилось ощущение, что коты что-то увидели и услышали; они ведь слышат ультразвуки, и видят то, чего не способен лицезреть человеческий глаз. Они ведь чуют, чувствуют Зло; они настораживаются и предупреждают; творящееся сейчас – не просто так.

Выйдя из ванной (дверь уже кто-то отпёр?), я глянул на настенные часы в коридоре: три часа ночи с небольшим. «Ну да, ну да», подумал я.

С 03:00 до 04:00 ночи безразмерно царствует Зло, это я знаю; и в этом промежутке времени всегда происходит что-то не то... А посему – стоит ли удивляться? Однако неужто прошло так много времени? Ведь в 00:00 я проснулся из-за присутствия в своей комнате потусторонней твари; быстро же время летит, неумолимо...

Кошки выть перестали, и я, вздохнув с облегчением, зашёл к себе в спальню, но...

Под батареей, вдоль стены расположился какой-то древний змей с человеческим лицом; причём, он вытянулся прям ровно-ровно, и я поразился ещё и тому, что эта часть помещения неестественно удлинилась и точно продолжилась в соседской, ибо монстр был длинный, большой и толстый. Подойдя ближе, я понял, что он мёртвый... И весь какой-то окостенелый.

Я прошёл на кухню, и увидел, как на стену кто-то или что-то отбрасывает тень. Присмотревшись, я наблюдал следующее: будто под козырьком какого-то здания разговаривают двое; скорее, просто беседа, нежели что-либо иное. Разумеется, я не увидел через окно никого, как бы не вглядывался. Глядь – а на стене уже ничего. Показалось? Примерещилось?

Сбитый с толку, я направился обратно в свою комнату, и вдруг вижу, что работают и персональный компьютер, и оба телевизора (один из которых маленький такой, переносной и чёрно-белый). Самое странное, что техника эта работала без электричества: я всегда отключаю на ночь (либо когда ухожу из дома) всё из розеток (а также проверяю, выключил ли кран). И чёрно-белый телевизор показывает цветным...

Что-то стало мне не по себе; нехорошо...

Я достал себе глицин, дабы положить под язык, но вместо белых таблеток лежали жёлтые и красные, которые оказались до жути горькими на вкус.

Я взглянул на люстру, и вот: вместо люстры под потолком свисает виноград. Он свисал всё ниже и ниже, пока не начал душить меня своими холодными гроздьями. Я сжался в комок, а потом быстро-быстро юркнул в кроватку и свернулся калачиком, стуча зубами, ибо меня что-то морозило.

Неожиданно предо мной предстало Оно. Оно возвышалось надо мною, как берег над морем. Зловещая тёмная фигура. Сколько она так стояла, над моей душой — я без понятия; не имею ни малейшего представления.

Затем Оно внушило мне выйти из дома, и я направился к какому-то сооружению из моего далёкого прошлого; Чужой умел проникать в глубину глубин моего подсознания – возможно, не только моего.

Я взял с собой фонарь, одежду потеплее и немного еды.

Дорога. Семь километров. Семь километров пешком. Я подошёл к какой-то заброшенной двухэтажной усадьбе, минут двадцать переминался с ноги на ногу, ища в себе уверенность, и, наконец, перелез через забор.

Я подошёл к двери подвала здания. Кругом была сырость. На стенах была полустёртая облицовочная багровая краска, потрескавшаяся от старости и морозов. Дверь была слегка приоткрыта, и выкрашена точно также, как и здание. Я с минуту думал, затем глубоко вздохнул, включил фонарь, отправил себе в рот пару крекеров, запил это дело простой водой без газов, и распахнул злосчастную дверь.

Я как будто опрокинулся в чёрную дыру, да-да, в ту самую, что из курса физики. Меня обдало сыростью, холодом и ветхостью. Я занервничал, а нервничать мне нельзя.

На лестничной площадке я затаился и прислушался. Гробовая тишина. Темно, как в заднице у негра. Я начал осторожно спускаться дальше. Внезапно мне почудилось, что лестничная клетка изменила своё положение, даже вообще видоизменилась. Потолок поменялся с полом местами, и вместо двух этажей и подвала, откуда ни возьмись, появились винтовая лестница и шесть этажей. Я запрокинул голову, но слишком резко – закружилась голова…

Подвал был набит всякими тряпками и прочим хламом. Уже позади меня грохнулся то ли шкаф, то ли железобетонная плита с полотка; но я шёл всё ниже и всё дальше, не убавляя шага. Куда я иду, и зачем? Что меня ждёт, в этом аду?

На полу валялась голова коровы, но какая-то неестественная, мутировавшая. Я побледнел, но прошёл мимо, словно меня кто-то злонамеренно гнал вперёд. Какая-то сила неуклонно направляла меня, легонько толкая в спину; я чувствовал это.

Так я шарил по всему зданию почти до рассвета. Устав, я сел на стул, но он был сломанный. От досады я тогда сел на ледяной плиточный пол, и задумался. И вот: вместо плит передо мной уже паркет, из-под полусгнивших брёвен которого на меня смотрят тысячи глаз! Альфред Хичкок бы одобрил. Но тут я вновь провалился чёрт знает, куда…

Сначала мне показалось, что я падаю вечно. Потом – что парю над бездонным водоёмом. Затем — что иду по тропинке, по бокам которой – водяные стены, словно предо мною расступилось море.

Наконец, время уже и светать, но не тут-то было: тьма и мрак по-прежнему довлели над ландшафтом.

Вижу – стоит такси. Как вовремя! Сяду и уеду домой, к чёртовой бабушке. Заколебали меня эти видения наяву. Слишком уж долог этот сон...

Сев в машину, я бросил:

– Домой!

Сказал адрес; дом и улицу. Позже передумал, ибо по времени уже и на работу как бы пора, если что.

И поворачивается ко мне водитель. И рот мой, и глаза всё шире и шире, ибо шофёром оказалась та самая сущность, что потревожила меня в 00:00. Она ничего у меня не спросила, но я прямо чувствовал, что существо это недоброе, что Оно издевается надо мной. И зачем я этому Чужому сдался? Невдомёк.

Оно отвезло меня в аэропорт, минуя и мост, и пост ГАИ. На полной скорости, и не остановил никто.

Машина остановилась, и я с ужасом заметил, что за рулём никого нет! Как же так? Автомобиль сам ехал, что ли? Ничего не понимаю.

Я вышел из машины, страшно при этом ругаясь и даже матерясь; отчаянно психуя. Темень всё та же – хоть глаз выколи!

Отчего-то мои ноги понесли меня в интернет-кафе. Что я там забыл – не знаю. Я целый час просидел перед надписью «Google» у монитора, точно меня пригвоздили, ведь не мог я шелохнуться; потом встал, заплатил и вышел, куда глаза глядят.

Я скорее не шёл, а бежал. Постоянно оборачивался, чувствуя на себе чьё-то пристальное внимание и холодок, мурашки по спине.

А потом я наткнулся на Оно, точно в столб врезался на полном ходу. Ему-то хоть бы хны, а у меня синяк наверняка.

– Луна. – Сказал Чужой, как ни в чём не бывало, и указал рукой на серп бледного спутника Земли.

– Ну, я вижу. – Запыхавшись, откашлявшись, проговорил я. Пот лил с меня градом, наверное.

– Она стала такой холодной. – Беспристрастно, без эмоций вымолвило Оно.

– И? – Спросил тут я. И почему-то я не удивился, что Оно знает язык, на котором я говорю, и разговаривает на нём без акцента.

– Скучно там; мне, нам. – Изрёк незнакомец.

– Ничем не могу помочь. – Ответил я, весь уже на измене; зол я был конкретно. Что называется, «дотроньтесь – сожгу».

– Нас будет всё больше. – Продолжала сущность. – Старая у неё поверхность. Кстати, я – с обратной стороны.

– Никакой «обратной стороны» у Луны нет! – Вскипая, рявкнул я. И куда подевался весь мой страх, когда я несколькими часами ранее в своей кровати чуть не отъехал при виде инопланетного существа? – С той стороны она точно такая же; просто она повёрнута к Земле одной и той же стороной, вот и всё.

– Уверен? – Оно по ходу даже улыбнулось, если такие эмоции применимы к этим созданиям. Я же опять весь посерел, похолодел.

Минутное молчание.

– Там мой дом. – Повторила сущность, кивая на Луну. Уже светлело.

– Я это уже понял. – Выдавил я из себя, ибо замёрз что-то я; под утро ведь всегда самая-самая холодрыга.

– Не желаешь к нам? Не желаешь с нами? – Лился в уши шёпот.

Смотрю – а Сущности уж и след простыл!

Побрёл я, в общем, и пока шёл – размышлял... Пока не проснулся.

Я лежал весь мокрый, вспотевший; я обнаружил себя лежащим в том же положении и в том же помещении, перед тем, как превратился в лягушонка. Но я был ещё слаб, а потому вновь провалился в (очередной) сон. Что же я увидел в нём?

Над землёй стоял смог; густой, словно туман, и чёрный, словно туча. Люди задыхались, кашляя, ибо нечем было дышать. Всё было в какой-то копоти. И падали с неба какие-то тёмные хлопья, но то не были последствия извержения вулкана, но ровно то, чего добились разумные люди своей жизнедеятельностью.

Иссохла земля в одной части света навсегда, а в другой почва уже не способна была поглощать излишки влаги. И не произрастало более ничего, абсолютно ничего, потому что химикаты убили всё живое; всё зелёное, что было. Всю красу Природы, всё. Исчез, исчез зелёный щит. Дождь, некогда – благодатная живительная влага нёс разруху своим кислотным составом, вызывая облысение и ожоги. И горе тому, кто попадал под ливень без зонтов и спецодежды.

Никто ни во что не верил. Народы запада со временем канули в небытие, а народы востока перестреляли друга, и было это давно. Остатки же цивилизации доживали последние дни, и это не были дни покаяния, дни совести и стыда. Одни вымерли, другие рушили то, что ещё стояло.

Дети, дети дошкольного возраста курили сигареты, нюхали марихуану и пили напитки с высоким содержанием спирта. И некому было указать, направить, наставить, поскольку родители являлись такими же, точно такими.

Прямо на улице, средь бела дня велась сексуальная оргия. Кто-то проходил мимо, кто-то присоединялся, ибо всё ведь теперь было разрешено. Позволялось всё то, что ранее было табу, и все запреты спали, как оковы. Мужчины сношались с мужчинами, а женщины – с женщинами; люди сношались с детьми и животными. Оскотинившееся быдло справляло нужду повсюду, смачно сплёвывая и блюя, изрыгая бациллы. Люди постепенно возвращались обратно, в тот самый первобытно-общинный строй. И резало глаза от всего этого.

Испещрённые татуировками и пирсингом человеческие тела издавали зловоние, ибо все водоёмы были загажены отходами заводов, и купаться там было опасно. Опреснительные, очистные сооружения некому было починить, ведь теперь все были журналистами, актёрами, певцами, менеджерами, бухгалтерами, финансистами да экономистами, чураясь «чёрных» профессий. Никто не хотел мараться, совершенно никто. Все считали себя выше этого, но их внешний физический и внутренний моральный облик доказывали обратное.

И питались химией ввиду того, что натурального больше не водилось.

Каждый ходил с пистолетом. Каждый любил себя. Каждый именно себя считал Богом.

Увидел это Бог, и покрылся сединой one moment. И обуял его праведный, справедливый гнев. И пошёл он, и застрелился, проклиная в сердцах тот день, когда создал подобных себе...

А мир тот, стадо деградировавших тварей, продолжил уничтожать сам себя спустя ещё некоторое время.

Внезапно, кое-кто ещё, кроме почившего Бога, следил за этими событиями, и этим «кем-то» была Природа. И решила она, что слишком длинна агония людская, и захотела приблизить конец света для всех тех грешников...

Сильнейшее за последнюю эпоху землетрясение разорвало примерно надвое континент Евразия – удар был настолько сильным, что треск был слышен на всех концах Земли, в каждом её уголке. Некто словно ножницами разрезал материк от Персидского залива до Кольского полуострова, пройдясь по дну Волги и Каспия. Образовалась гигантская пропасть, ущелье протяжённостью в тысячи километров. Но этого Природе показалось мало, и уровень воды стремительно поднимался – теперь между Европой и Азией зиял колоссальной длины и глубины пролив, а ширина его оставалась неизменной. И движение Индийской плиты на север уже не компенсировало ничего. И подвалы превратились в озёра...

Люди выжили – не все погибли в пучине. Тогда Природа разверзла стратовулкан Йеллоустон – и вот, мегатонны лавы, этого раскалённого металлического потока потекли сверху вниз на падших ничтожеств, сжигая всё на своём пути. Где было сухо, стало пусто, а где была вода, отшипело всё и успокоилось вконец.

«Люди возомнили себя богами, но за тысячелетия не только не поумнели – скорее поглупели. Все их нанотехнологии ничто по сравнению с Вселенной. Они демонстрируют небоскрёбы, но стоит пронестись мощному торнадо, и рухнет всё, как карточный домик. Они тычут себя в грудь, возносясь над всем, но ничего не могут поделать против землетрясений, цунами, извержений вулканов и прочих катаклизмов – как умирали, так и будут умирать, скоро вовсе вымрут. Что бы они не изобретали, они смертные. Наивные! Ушла чума, но пришёл свиной грипп; дольше стали жить, но взамен – рак и коронавирус. Не понимают, не хотят понимать, что они – лишь часть Меня, часть Природы, как растения, грибы и животные. Их глаза уже прикованы к другим объектам Вселенной, ведь свой родной дом они сгубили; умирает Земля. Я, Природа, Я, Вселенная заставлю уняться их упрямству и самодовольству. Да будет так, да свершится сие, эта последняя великая казнь».

Жалок был конец людской. Но не взмолились, не воззвали презренные, ибо застлан был их взор ненавистью ко всему. А Природе стало вдруг мерзко, пакостно, противно. И занесла было она уже последнюю карающую длань на всех этих бестолковых человеков, как сжалось вдруг сердце, жаль стало бедную матушку-Землю.

– Прах они, и приобщатся к нему посмертно. Неужели придётся губить всех, неужели не найдётся хотя бы кто-то, достойный жизни на этой полуразрушенной, истощённой ресурсами планете?

И вот, свершилось. Из двадцати миллиардов человеческих особей пять, лишь пять человек могли быть достойны.

Они не являлись представителями до конца разложившегося общества, их взгляд был ясен. Однако, они не были идеальны, но выделялись меньшим количеством прегрешений.

Эти люди имели пятую группу крови, отличались высоким интеллектом и гены их частично соответствовали генам древних атлантов – тех, кто изобрёл вертолёт задолго до набросков древних египтян в стенах пирамид и черновиков Леонардо да Винчи; тех, кто придумал бумагу до китайцев; тех, кто разработал подводную лодку гораздо раньше чертежей Жюля Верна; тех, чьи потомки после смерти Атлантиды ушли в плато Наска рисовать загадочные круги на полях; тех, кто изначально был в курсе, что Луна некогда была частью Земли и постепенно отдаляется от неё.

Первый из избранных жил в Перу, второй – в северном Судане, третья – в Новой Зеландии, четвёртая – у Белого моря, пятая – на Алтае. Двое мужчин и три женщины. Учитель, врач, повар, уборщица, швея. Все те, кто был избран. Все те, кто родился непосредственно близ очагов цивилизаций.

– Другой мир, другая гаплогруппа. Я должна каким-то образом объединить этих людей, свести их вместе. – Задумалась Природа.

Природа открыла Книгу Судеб и сначала долго что-то искала, потом нашла и стёрла, затем переписала по новой.

Минуя экологическую катастрофу и прочие разного рода напасти, пятёрка очутилась на острове Мальта в самом сердце Средиземного моря – колыбели человеческой цивилизации, возможной колыбели таинственной Атлантиды.

Мать-природа проникла в мысли этих людей, вдохнув в них своё послание об их предначертании. Люди же восприняли всё это на подсознательном уровне как информацию, которую они искали всю свою жизнь. Ранее они не находили ответов ни в библиотеках, ни по телевидению-газетах-журналах, ни путём собственного анализа.

После того, что услышали пятеро избранных в своих душах, они просветлели. И встали они, и пошли.

– Нет. – Улыбнулась Природа в каждом из них. – Двадцать миллиардов грешников и пять, пять праведников. Я не допущу ошибки, как Бог. Я не допущу вас спасать планету Земля. Я не настолько добра и щедра, чтобы прощать этих полу-животных. Они обречены, конец их неизбежен. Я не прощу их, они уже прах. Я перенесу вас всех в другую систему.

Люди склонились в послушании своём.

– Да, и ещё. – Вымолвила Природа свой заключительный Логос. – Я отниму у последующих поколений способность неправильно мыслить, поэтому больше никогда не будет ни войн, ни зла, ни политических организаций. И если будет среди вас религия, то будет она одна на всех, поскольку есть лишь культ Природы. Не нужно поклоняться, созидая храмы; следует лишь соблюдать, не нарушать. Бог... Он старался для вас, бездушных людей: Венера оказалась слишком горячей, Марс – слишком холодным. Лишь Земля была обетованной. На что вы променяли её, во что превратили? Все условия Я создала, ведь имя Мне – Вселенная; та, которая есмь всегда. Даю последний шанс... Нет, не здесь. Сейчас произойдёт последний взрыв. Ваша новая Земля будет вдвое меньше, нежели прежняя. Идите, и доведите до ума, вы, избранные. И если Я ошибусь, как Бог, последнего шанса уже не будет, и ваша новая Земля станет вам могилой; вам и отпрыскам вашим. И больше не прощу никогда, и очередную твердь для вас не сооружу, и больше новой Земли не воздвигну...

И вот, свершилось! Наступил Армагеддец, тот полный peace-death: в ночь на 16 августа 2116 года, в ночь, преисполненную страшных гроз произошло столкновение Земли с неведомым небесным телом. Слетела с орбиты планета, разорвавшись осколками метеоритов. Но не увидели этого избранные, наслаждаясь бесплатными фруктами в раю. Раю? Та Земля тоже была раем, пока люди сами не превратили её в ад, оправдываясь придуманными ими же самими демонами и дьяволами…

На сей раз, я проснулся окончательно и бесповоротно: портал метнул меня в год 2021-ый от Рождества Христова. Какие ужасы, какие страхи мне снились… Или не снились? Я снова в клинике, в палате; я снова человек (а не квакль-бродякль), а рядом сидит Бог. Но где же… Куда девалось Маленькое Зло?