1 глава
Юлиан сбежал прямо так, в одних кедах и джинсах, не захватив с собой совсем никаких вещей. Ему сейчас было совершенно не до них, ибо волновало многое другое.
Он представлял, что его дед, Джампаоло Раньери, мчится в своём строгом костюме в клеточку за ним, с ружьём в руках, и периодически стреляет из него. Никаких звуков ушами Юлиан не слышал, но они отчетливо звучали в его голове.
Ещё немного и он убил бы деда, подумалось Юлиану. Спроси его за что - Юлиан не смог бы ответить. Он представлял это более чем хорошо, но сформулировать мысль не представлялось возможным.
Он поймал самый первый автобус, идущий по дороге, и без раздумий запрыгнул туда. Юлиан даже не стал читать, куда он уедет, так как ему было глубоко плевать.
Лишь бы подальше отсюда. Хоть на край света. Хоть на холодный север.
В автобусе было всего одно свободное место, да и то оно находилось напротив какого-то старике в шляпе, от которого так и веяло ложной мудростью и бесценным опытом прожитых лет. Если бы он был одет в такой же костюм в клеточку и не носил такой длинной бороды, Юлиан с легкостью спутал бы его со своим дедом.
Он плюхнулся на сиденье, даже не спросив на это разрешения.
Дед, наверное, спал, потому что в этот момент резко встрепенулся и протер свои очки, после чего наглым взглядом уставился на Юлиана.
Действительно, как есть дед. И на вид лет сто, не меньше.
- Какая дорога завела тебя в Свайзлаутерн, мой юный путник? - после недолгого молчания спросил старик.
Не хватало Юлиану только умных слов. Наслушался от своего деда.
- Честно говоря, я и не знаю, что еду туда, - опрометчиво ответил юноша.
- Едешь, не зная куда. На пути к вечности и неизведанному. Красиво, юный друг.
Юлиан предпочел не отвечать. Не время и нет смысла.
- Наверняка, из дома сбежал? - поинтересовался назойливый дед.
- Что-то вроде того, - не стал скрывать Юлиан.
- Это столь же авантюрно, сколь и бессмысленно. В конечном итоге ты поймешь, что дома лучше и захочешь туда вернуться. Сам много раз так делал, сам много раз жалел и возвращался.
Дедушка, не учи меня жизни, подумалось Юлиану, но вслух он этого сказать не осмелился.
Да и не требовалось. У Юлиана появилось ощущение, что дед прочитал его мысли.
- Не пожалею, - пробормотал юноша.
- Чем тебя так манит неизвестность? Чем отталкивает родной дом? Неизвестность чарует, но чарует до тех пор, пока в неё не вступишь. Ею пресытишься в первый же день, да только вот она может и не отпустить обратно. Она станет проклятьем, ты возненавидишь её и не сможешь полюбить.
Юлиан очень не любил таких мудрых и вроде как красивых слов. Если бы ему нравилась подобного рода философия, он бы всё-таки поступил в какой-нибудь университет или академию и там освоил бы всё это до совершенства.
В любом случае, дед смог пристроить бы его куда угодно. Более того, он на этом настаивал. И именно это являлось одной из причин конфликта между дедом и внуком, а скорее всего даже отправной его точкой.
- Я не в неизвестность отправляюсь. Я покидаю человека, который не может оставить меня в покое.
Этот человек, сеньор Раньери, очень уважаемый во многих слоях общества. Но сколь он уважаем, столь же и невыносим.
- Минутная слабость сподвигает нас на очень необдуманные поступки вроде этого. Гораздо проще перетерпеть...
- И это снова случится, - перебил старика Юлиан.
Ему так хотелось сейчас блаженного одиночества. Откинуться на сиденье, закрыть глаза и думать, думать, думать. Ругать в душе деда, представлять другую жизнь, мечтать о непостижимом. И единственное условие для этого - тишина. Элементарная тишина, которую ему этот старик не может обеспечить.
- Я прожил в несколько раз больше, чем ты, и хорошо знаю, что говорю. Главная ценность - это близкие люди. И беден тот, у кого они отсутствуют. Я стар, у меня уже никого не осталось. И я глубоко одинок. Я был бы несчастен, если бы не нашёл в себе увлечения помогать потерянным душам вроде тебя, мой юный друг.
Только вот Юлиану эта помощь не требуется. Ему требуется тишина. Ему требуется одиночество, по крайней мере, временное.
- Я не потерян, - возразил Юлиан.
- Тебе так кажется, мой юный друг. В тебе говорят гнев и злость. Маленькие люди вроде тебя вообще очень склонны к этому. Я и сам был очень горяч в твои годы. Как уже говорил, сбегал из дома. Ссорился с близкими друзьями, порой даже навсегда. А сколько раз ругался с женой... И не счесть. Но теперь, когда её нет, я понимаю, что всегда любил её больше всей жизни. И все эти ссоры были обусловлены лишь боязнью её потерять. Я могу перечислить сотни причин, почему так часто был ей недоволен, но все они, по сути, ничтожны. А какие причины недовольства своим дедушкой у тебя?
- Дедушкой? - удивился Юлиан. - Я же вам ничего не говорил про дедушку.
- А мне и не надо было. Ты сел в автобус возле усадьбы сеньора Джампаоло Раньери. Как же я мог не догадаться?
- Неужто мой дед и впрямь такой известный?
- Да. Он известный, выдающийся и, несомненно, хороший человек. Когда-то мне приходилось быть его психиатром. Я помог ему, а он помог мне. Помощь, пусть и обоюдная, не забывается никогда.
- Он может только платить, - съязвил Юлиан.
- Я это не имел в виду. Да, он щедро мне заплатил. Но, скажем так, в деньгах я сильно не нуждался. Не буду скромничать - я один из ведущих психиатров Свайзлаутерна, да и всей провинции, стало быть. Когда я лечил его, одновременно он лечил и меня. Он помог мне смягчить тоску по моей жене. На такое способен только золотой человек. Так вернемся, пожалуй к тому, с чего я начал. Какая первая причина недовольства им?
Юлиан секунду помялся и всё же открылся:
- Я закончил школу весной. И он хотел пристроить меня в Академию Принца Болеслава. Не спросив, хочу я того или нет. Надо ли мне это или ему.
- Очень стандартная проблема. Я уже и не сосчитаю, сколько раз ко мне обращались юнцы с этой проблемой. И всегда ответ один. Дед хочет видеть в тебе большого человека, такого же большого, как и он сам. Желает тебе светлого будущего, а не туманного. Академия дала бы тебе не только документ об образовании, но и помогла бы найти себя. Он видит, насколько ты потерян.
Звучало совсем неубедительно. Юлиан слышал эти слова за прошедшее лето бесчисленное множество раз. От всех, кого только мог. И всякий раз проносил это мимо своих ушей.
Ему и не требовалась помощь психиатра. Ему просто не повезло со спутником.
- Мне хватит того, что я получил в школе, - сказал Юлиан. - Я сам хочу строить свою жизнь. Не обращаясь за помощью к родственникам.
- Но оплатил проезд ты деньгами своего деда. И за всё лето не заработал, наверняка, совсем ничего. Это ли не заблуждение? Можешь ли ты выделить ещё одну причину своего недовольства?
- Он не хочет меня слушать. Он не разделяет моих интересов. Он хочет, чтобы я прочитал огромную книгу про его родословную. А я не хочу. Зачем мне вспоминать его прошлое?
- Незнание прошлого порождает неспособность строить будущее. Твой дед происходит и дворянского рода, однако всего в жизни он добился сам. Без знаний, полученных им из прошлого, этого сделать бы не удалось.
- Сейчас это не очень актуально.
- Я объяснил тебе его мотив. Его правильный мотив. Оба твоих недовольства совсем необъективны. Поэтому прошу озвучить третье.
- Он распределяет мой распорядок дня, - чуть призадумавшись, сказал Юлиан. - Будит меня чуть свет. Не дает мне возможности гулять, сколько я хочу. Держит меня словно в клетке. Заставляет есть, будучи одетым в парадную одежду. Заставляет держать ложку и нож в правой руке, а у меня это плохо получается. Я ненавижу правила этикета.
- Твой дед человек старых устоев. Этикет - это неотъемлемая часть любого дворянина. И поверь, многим это совсем не нравится. И твоему деду не нравится.
Водитель резко тормознул, и Юлиан едва не слетел с сиденья. Автобус подобрал какого-то бедолагу, однако ему пришлось довольствоваться стоячим местом.
- Есть законы, придуманные не нами. В том числе и не твоим дедом, - продолжил старик.- А чтить обычаи мира, в котором ты живешь, ты обязан.
- Я хочу быть свободным. Делать то, что хочу, не оглядываясь на мнения других.
- В твоем возрасте все революционеры. Но, если ты продолжишь мыслить в том же духе, станешь тем, кто следует по течению и ничего не меняет. Сдержанность - один из залогов успеха.
- Вы сказали, что в молодости были примерно таким же, как я. Но видитесь вы мне вполне успешным человеком.
- Никто и не спорит, - сказал дед. - Но я могу сказать, что однажды тоже встретил... Образно так сказав... Встретил своего старика в автобусе. Который раскрыл мне глаза. Который убедил в некоторых вещах и помог встать на правильный путь.
- И вы сразу вернулись домой?
- Нет, конечно. Осознание пришло многим позже. Но я безмерно рад, что оно пришло. И до сих пор оно во мне и никуда уже не денется.
- Сожалею, я никогда не слушаю чужих мнений, - сказал Юлиан.
- А ты смел, - похвалил его старик, - наверное, даже смелее, чем я был. Плавно я постараюсь угадать следующую причину. Дед забрал тебя от матери, не спросив твоего мнения?
- Да, - вздохнул Юлиан, - вы правы.
Этот старик определенно умеет читать чужие мысли. Другого объяснения Юлиан придумать не мог.
- И чем же это обосновано, по твоему мнению?
- Тем, что он тиран...
- Нет. Всё однозначно. Он просто любит тебя. Скучает по тебе и хочет тебя видеть. Разве сложно докопаться до такой элементарной истины?
- Если бы любил, понимал бы меня, - возразил Юлиан.
- Я уверен, что даже если бы он слышал всё, что ты о нём сейчас сказал, он простил бы тебя и продолжил любить. И, когда у тебя появится свой внук и тоже станет взрослеть, история повторится. И ты будешь любить его. Всегда.
- Я буду любить свою жену, детей и внуков настоящей любовью. Буду стараться делать для них то, что они по-настоящему хотят. А не чего хочу от них я.
- Не раскидывайся такими словами, покуда не повзрослел. У меня есть внук и внучка, но они очень далеко и я несколько лет их не видел. Но более всего мечтаю снова обнять их. Думаешь, я никогда не ссорился с ними? Думаешь, они не были злы на меня и не кидали в меня проклятья? Было всё. Но всё перечеркнуто словом "любовь".
Слова звучали всё убедительней, но Юлиан совсем не хотел их слушать. Он сделал свой выбор. И не отступит от него, пока не удостоверится в том, что было лучше. А это, он был уверен, не случится ещё очень и очень долго.
- Сеньор Раньери злится на тебя сейчас, как на дьявола. И завтра будет злиться. А после что? Он впадет в грусть, станет убиваться, что, возможно, обидел тебя, и сделает всё, для того, чтобы вернуть. Тебе охота, чтобы дед переживал и маялся?
- А ему охота, чтобы я занимался тем же?
- Ему неохота. Ему охота сделать тебя человеком. Сейчас ты совершил серьёзный поступок и это, можно сказать, приблизило тебя на шаг к взрослости. А деду добавило седых волос и бессонных ночей.
- Он всегда хорошо спит, - сказал Юлиан, - храпит так, что слышно мне на втором этаже.
Старик неожиданно громко рассмеялся, и Юлиану стало от этого немного не по себе. Он смотрел на старика недоуменным и серьезным взглядом, но тот не реагировал. Ему было смешно, что его ровесник храпит.
Люди на других местах тоже смотрели на него, но, по большей части, им было всё равно.
- Совсем скоро мы приедем, - оклемавшись от смеха, произнес старик, - тебе приходилось раньше бывать в Свайзлаутерне?
- Я был там много раз, но мне больше нравится Грунндебайтен.
- Ты там живешь? Это совсем маленький город на фоне Свайзлаутерна. Кремовый рай, как многие его называют. Признаюсь, вкуснее шоколадных пончиков, чем там, мне отведывать не приходилось.
- Клубничные пирожные там гораздо вкуснее, - ответил Юлиан, однако теперь в его глазах читалось безразличие.
Он совершенно неожиданно выговорился было совершенно незнакомому человеку, и теперь сомневался, правильно ли сделал. Он не привык доверять чужим людям. Он не открывал душу даже родным. Юлиан всё держал в себе. Потому что все его переживания и проблемы - его. Его достояние и его богатство.
- Сладкоежка, стало быть? - поинтересовался старик.
- Нисколько, - возразил Юлиан, - я бы предпочел жареную колбаску, чем самое вкусное пирожное.
- Похвально. Сладкое часто вредит здоровью. Хотя, думаю, что тебе на здоровье сейчас, грубо говоря, плевать. А к старости начинаешь задумываться о нём. Когда для ходьбы всё чаще используешь третью ногу, - старик немного улыбнулся и неуклюже указал на стоящую возле него трость.
Она была выполнена в стиле Реннесанса, а ее основание украшала фигура драконьей головы. Наверняка, вещь раритетная и стоит немало.
Сейчас старик прочитает его мысли и назовёт цену трости. Ещё и похвалится этим. Но сего не случилось.
Они въехали в город. Юлиан с лёгкостью узнавал крыши многоэтажек и магазинов, во многих из которых ему уже приходилось бывать. Вечерело. Справа пронесся стремительно уходящий поезд. Что-то подсказывало Юлиану, что поезд уходил в Грунндебайтен. На мгновение Юлиану вдруг захотелось оказаться в нём и умчаться навстречу ночи в родной дом. Проверить свою коллекцию спортивных карточек и погладить собаку. Почему он подумал про собаку?
Всю дорогу до платформы вокзала старик молчал, что не могло не радовать Юлиана. Может быть, он наконец-то устал говорить и предпочел отдохнуть и дать отдохнуть Юлиану? Было бы совсем неплохо.
Но старик снова прочитал его мысли и спросил:
- А куда теперь?
- Я не знаю. Что-нибудь придумаю.
- Скажем так, здесь ты не пропадёшь, - усмехнулся старик, - в гости не зову, потому что дел полно. Но если вдруг понадобится какая-то помощь, буду рад, если обратишься ко мне.
Он залез в левый внутренний карман своего пиджака, и, пару секунд поковырявшись там, вытащил небольшую фиолетовую карточку, вручив её Юлиану.
- Мой номер телефона, - сказал он, - тебе никогда не помешает. Меня зовут Грао Дюкс.
Юлиан молча кивнул, но своего имени называть не стал. На карточке черными чернилами были написаны четыре цифры "1166", а снизу замысловатая роспись случайного попутчика.
- Твоего имени не спрашиваю, - произнёс Грао Дюкс и медленно привстал.
Пора было выходить.
Юлиана уже в полной мере пугала способность старика читать его мысли. Все психиатры умеют это делать или только этот экземпляр? Этим положено владеть в данной профессии?
Юлиан тоже привстал и пропустил его вперёд. Какие-то правильные манеры всё же разыгрались в нём.
На вокзале было всё так же сравнительно многолюдно. Кто-то ещё собирался куда-то ехать. Юлиан не собирался никуда.
Справа и слева сновали конвои местной полиции, отлавливающие мелких преступников и следящие за подобием порядка. Но Юлиана они совершенно не интересовали. Теперь его интересовало только то, куда идти дальше. Злоба на деда не утихла, и возвращаться к нему он не хотел.
Как и не хотел блуждать всю ночь по улице, как бродяжка.
- До скорой встречи, мой юный друг, - улыбнулся Грао Дюкс, и, опершись на трость, двинулся к только что подъехавшему автомобилю.
Он сел на заднее сиденье, а это значит, что за ним приехал личный водитель. Совсем как за дедом. Тот тоже никогда не ездил сам.
Машина загремела и уехала прочь отсюда, оставив Юлиана совсем одного в этом уже не таком приветливом месте.
Что ж, до скорой встречи.
Начало новой жизни выглядело не совсем определенным, однако Юлиан ни о чём ещё не жалел. То, что он сделал, выглядело единственным верным выходом из той ситуации, в которую попал, и сомневаться в правильности принятого решения он попросту не имел права.
Само собой, Юлиан не собирался звонить Грао Дюксу, потому что хорошего от него он снова, узнает мало. Убеждать его в правоте деда нет совершенно никакого смысла, тем более, если это делает совершенно незнакомый человек.
Скорее всего, Дюкс был прав, когда говорил, что Юлиан в Свайзлаутерне не пропадет. Это утверждение было бесспорным, особенно учитывая то, что кое-какие деньги он с собой взял. Деду, конечно, это не понравится, тем более Юлиан не ставил в его известность об этом. Но какое дело до этого Юлиану, если дед сейчас уже очень далеко?
Он засунул в кошелек визитную карточку Грао Дюкса, однако после недолгих раздумий вытащил её обратно и ещё раз подробно изучил то, что было написано на ней. Не так уж интересно - он убедился в этом ещё один раз.
Сентябрьские вечера были не самым теплым временем, поэтому Юлиан счел первой задачей спрятать руки в карманы. Однако его удивление преумножилось в несколько раз, когда он обнаружил в левом кармане ещё чью-то руку.
Ну конечно, вор-карманник!
Юлиан не смог заметить лица этого парня в капюшоне, тем более что он оказался ловким и с неплохой реакцией, что позволило ему сразу же дать дёру.
Кошелек украсть он успел, поэтому Юлиан сдаваться не собирался. Пару лет назад Юлиан считал своим долгом устраивать каждое утро пробежку в несколько миль, оттого не считал себя обиженным в плане скорости. И погоняться он очень любил.
- Стой! - протяжно заорал Юлиан в спину вору и побежал за ним.
Тот совершенно не обращал на юношу внимания, устремляясь вдаль. Юлиан был быстрее, но когда они достигли темных переулков, всё изменилось. Карманник, похоже, очень хорошо знал все эти лабиринты, а вот Юлиан был здесь впервые.
Но и так он сдаваться совсем не собирался, поэтому только прибавил ход.
Преступник скрылся за старой помойкой и рванул в какой-то переулок направо, намереваясь найти способ обмануть Юлиана. Но не успел.
Тот вытянул вперед длинную левую руку и опрокинул ей ничего не ожидающего карманника. Воришка с грохотом плюхнулся на грязную землю, и Юлиан запрыгнул сверху на него.
- Верни мои деньги, и я отпущу тебя отсюда живым! - в порыве гнева кричал Юлиан.
Теперь он хорошо видел лицо того, кто его обокрал, и оно явно не выглядело воодушевляющим.
Юлиан думал, ударить его или нет. Это не так легко делать, особенно когда смотришь жертве в глаза и понимаешь, что получать по лицу ей совершенно не хочется.
Мало ли что могло заставить воришку пуститься на такой шаг - винить его полностью было явно нельзя.
- Вытаскивай деньги! - ещё громче заорал Юлиан, не обращая внимания на тщетные попытки карманника выбраться из жесткого захвата.
Особой физической силой Юлиан не отличался, однако преступник был совсем тощим и ростом явно ниже.
- Какие ещё деньги? - послышался голос из-за угла, что заставило Юлиана обернуться.
Одно другого хуже. Это полицейский.
- Впервые что ли на заработок вышел? - спросил появившийся второй.
- Кто ж так громко орёт, совершая грабёж? - продолжил первый.
Спереди появился ещё один полицейский и Юлиан понял, что теперь, даже если воришка и сможет вырваться, убежать ему никуда не удастся. И деньги свои теперь Юлиан точно вернёт.
- С трудом поймал, - похвастался Юлиан, отпуская воришку.
Он ожидал, что сейчас полицейские поднимут карманника и наденут наручники на воришку, но этого почему-то не случилось.
- Конечно, мы оценили твою работу, - засмеялся один и полицейских, кивая второму. - С трудом поймал он. Хвалится ещё.
- Что? - опешил Юлиан, когда наконец-то понял, что произошло.
Карманник, обокравший пять минут назад Юлиана, сделал совсем уж жалкий вид, когда один из полицейских подошёл к нему.
- Вы не пострадали? - спросил он.
- Всё обошлось, медицинская помощь не требуется, - ответил мошенник, усиленно изображая хромоту.
- Это отлично. Боюсь, вам придётся дать некие показания в отделении.
Юлиан в бешенстве вскочил на ноги и закричал:
- Это не я грабитель, а он! Он стащил у меня кошелёк, и я погнался за ним, чтобы вернуть его! Не более того.
- Ну да, - сказал полицейский, разговаривающий с воришкой, - а я опаздываю на ужин с королевой, и мне некогда трепаться.
- Я... Я с легкостью докажу, что виновен он, - не унимался Юлиан, - он украл у меня кошелёк. Кожаный, коричневый. Там внутри деньги.
- Вот так удивил, - сказал полицейский с самыми большими усами. - А я-то ожидал, что ты носишь в кошельке ключи от машины. Или отвертку, например.
После этого он протяжно засмеялся, что едва не вывело Юлиана из себя окончательно.
- Ну всё, забирайте уже его, - сказал самый старый полицейский, - времени мало. Сколько ещё их шныряет здесь...
Внезапно Юлиана осенило:
- Внутри кошелька находиться визитная карточка Грао Дюкса! - с воодушевлением закричал он. - Фиолетовая такая, там ещё его номер телефона из четырёх цифр.
- Да? - остановился усатый полицейский, потеребив свои усы. Он уже успел вытащить металлические наручники и собирался надеть их на Юлиана. - Обыскать его? - обратился он к старому полицейскому.
- Обыщи, - кивнул тот, после чего заворчал: - Итак времени мало, так ещё пытаются уликами кидаться. Тьфу.
- Я сам вам дам его, - сказал преступник и Юлиан увидел в его глазах немалую дозу разочарования.
Он вытащил из кармана куртки кошелек Юлиана и протянул усатому полицейскому. Наконец-то от Юлиана отстанут, увидев неопровержимые доказательства. Однако всё опять пошло не так.
- Нет тут никакой визитки, - сказал полицейский и еще раз перепроверил содержимое. - Четыре сотни фунтов и всё.
- Что? - удивился Юлиан, однако через секунду многое понял.
Всё было кончено. Да, иначе быть и не могло. Закон подлости разыгрался не на шутку. Когда он собирался запихать визитную карточку обратно в кошелек, в кармане он обнаружил руку воришки, и сделать этого не успел.
Карточка могла и выпасть, однако Юлиан нашёл её в своём кармане и выставил всем напоказ.
- Вот дурак-то, - усмехнулся старый полицейский. - Скажу честно, глупее налетчика мне видеть не приходилось. Всё, закрывайте его.
Юлиан понял, что ничего доказывать уже нет смысла, и послушно протянул вперёд свои руки, на которых в то же мгновение оказались сияющие наручники.
- Вам, герр, я настоятельно не советую носить с собой такие большие суммы, - обратился старый полицейский к преступнику и вручил ему обратно кошелёк Юлиана. - Марв, оставайся здесь, - обратился он к молодому полицейскому. - А мы поедем в отделение. Сожалею, герр, вам придётся дать показания.
- Но я торопился домой, - собирался надавить на жалость преступник.
- Сожалею, но таковы правила.
Когда Юлиана вели к машине, он мимолетом оглянулся на настоящего преступника и заметил его наглую ухмылку. Юлиану так хотелось лишить его зубов, но возможности никакой не предоставлялось. Что ж, в следующий раз.
В старую черную полицейскую машину преступника, ставшего жертвой, с честью посадили за переднее сиденье, Юлиана же отправили назад, к усатому полицейскому. Только здесь Юлиан заметил, что усы были рыжими. Наверное, это могло бы быть весело, но только не в этом случае.
Юлиан старался не разговаривать с конвоем, но иногда всё же приходилось. Из разговора он понял, что преступника зовут Ганс и он совсем ещё юн. Разве что на пару лет постарше самого Юлиана.
Дорога не заняла много времени, и вскоре они подъехали к отделению полиции. Это было небольшое трехэтажное здание, выполненное в средневековом стиле, выстроенное из серых камней с остроконечным пиком на крыше.
Место не выглядело приветливо, и вообще мало походило на полицейский отдел. По крайней мере, не так его себе Юлиан представлял, тем более в таком большом городе.
На самом деле Юлиану уже приходилось бывать в подобном месте, только уже в своём родном Грунндебайтене. Около года назад, слишком веселым летом, Юлиан нашёл весьма интересным проникнуть ночью в Галерею искусств и дополнить некоторые картины такими поправками, с которыми они должны были выглядеть лучше.
Разрисовать он успел только два шедевра, после чего его обнаружили полицейские и тоже забрали с собой. Юному несовершеннолетнему хулигану мало чего грозило бы, только вот весьма внушительный штраф сеньору Джампаоло Раньери выплатить всё же пришлось.
В то время, как Юлиану пришлось получить немало ругани и упреков. Главным образом деда волновала его подпорченная репутация, а к тому же Юлиану пришлось выслушать массу нравоучений о том, как надо ценить искусство и всё к этому прилагающееся.
Время было не из легких, но Юлиану пришлось пережить его.
Он и сейчас был уверен в том, что к утру дед про это узнает и вытащит его отсюда. Разумеется, внеся солидную сумму залога. Юлиан уже был готом к скандалу, который ему устроят, только вот в этот раз он действительно совершенно ни в чем не виноват. Он-то уж точно знал.
- Юлиан Мерлин, - произнёс юноша на допросе, когда у него спросили имя.
Скрывать его не было никакого смысла, так как это увеличивает шансы быть найденным дедом.
- Надо же, - усмехнулся старый полицейский, - веселая фамилия. Впервые слышу такое. Не придумал?
Юлиану очень не нравилось называть свою фамилию. Он стеснялся её, хотя не знал, почему. И, скорее всего, не из-за того, что досталась она ему от отца, которого он никогда в своей жизни не видел. А из-за того, что на самом деле она могла значить.
Допрос шёл около часа, но ничего путного из него не вышло. Настоящий преступник поплакался и его практически сразу отпустили, а вот от Юлиана упорно освобождать не собирались.
Он тысячи раз пересказывал им всё, что видел, но ему отказывались верить. Для них всё было так, как они себе представляли. Юлиан напал на несчастного паренька, и под угрозой удушья хотел выманить у него деньги, при этом громко, на весь город, об этом крича. Будучи слишком неопытным налетчиком, он даже не взял с собой оружия, а полагался только на свою собственную удачу.
Всё было так нелепо, что Юлиану хотелось смеяться. Только этот порыв вряд ли кто-нибудь бы оценил.
Юлиан даже пытался выманить у полиции зелье правды, но те усмехнулись, и сказали, что такой редкости у них очень и очень давно не было. Потому им и придется искать правду при помощи "старых и более человечных методов".
- Утром разберемся, - сделал вывод старый полицейский и что-то написал на желтом листе бумаги.
Положив перо, он вдохнул глоток воздуха и сказал усатому:
- Запри-ка его в одиночную камеру.
- В одиночную? - удивился тот. - Он разве настолько высокопоставленное лицо?
- Не настолько. Но я не хочу, чтобы этот мальчик прозябал в одном месте с закоренелыми подонками и подлецами. Рано ещё ему. Не понял, что наделал.
Только вот он ничего не наделал. Но за такой отличительный знак, он должен был сказать "спасибо". Только, разумеется, Юлиан такого не скажет. Потому что он вообще не планировал оказываться в этом паршивом месте.
Настроение ухудшалось с каждой секундой всё больше и больше. Само осознание того, где он теперь оказался и кем его считают, пугало.
Заслужил ли он этого? В порывах злости дед именно такое будущее и обещал Юлиану. Что-то вроде "Ты допрыгаешься" и так далее. От этих слов Юлиана просто тошнило, так как постепенно пророчества деда начинали сбываться.
Никто его не запихивал в камеру насильно - он сам добровольно, опустив голову как можно ниже, прошел туда, и безвольно наблюдал за тем, как его запирают на ключ. Появилось ощущение, что его осудили лет на тридцать, и он теперь никогда не увидит свободы и белого света.
Наверное, всё же, нахождение в усадьбе деда было бы лучшим вариантом. Теперь, когда всё поутихло, в юноше появились нотки сожаления.
Камера была весьма тесной и темной, к тому же находилась совсем рядом со столом главного полицейского, и его было оттуда совсем неплохо видно. Он был поглощен своими бумагами и совсем не разговаривал с Юлианом. Надо сказать, этот факт очень и очень радовал бедолагу-арестанта. Голосов блюстителей закона он уже наслушался.
По истечении получаса невероятной скуки и полного отсутствия желания спать на другом конце помещения раздался грохот, и дверь с грохотом отворилась.
- Что происходит? - закричал старый полицейский, который, похоже, уже впал в лёгкую дрёму.
- Иллиций! Агнус Иллиций пойман!
Юлиан мгновенно вскочил и просунул голову меж прутьев решетки. Он совершенно не знал, кто такой Иллиций, но ему было очень интересно узнать, чьё появление вызывает здесь такой восторг и такой антураж.
- Не может быть! - воскликнул старый полицейский и вскочил с места, отбросив газету, которую читал до того, как задремал. - Ведите его сюда, не тяните время.
Почти сразу же Юлиан увидел, как двое полицейских заводят какого-то небрежно одетого мужчину под руки в помещение. На нём были надеты совсем огромные и ржавеющие наручники, не идущие ни в какое сравнение с теми, что надевали на Юлиана.
- Что вообще случилось? - спросил старый полицейский. - Как это удалось сделать?
- Мы всё расскажем, - ответил один из конвоиров, усиленно держа под руку преступника. - Нам бы поскорее избавиться от него и помыть руки.
- Как жаль, что мы не можем подвергнуть смерти на месте тварь вроде этой, - сказал старый полицейский и приблизился к Иллицию.
Юлиану показалось, что он вдумчиво смотрит в его глаза, однако отсюда было плохо видно, и он вполне мог ошибаться.
- Ещё как жаль, - ответил один из полицейских, - но я уверен, что совет присяжных вынесет правильное решение.
- Ах да, - опомнился старый полицейский и схватил в руки телефон.
Он набрал какой-то номер, и, когда пошли гудки, махнул в сторону подопечных:
- В подземелье его! В подземелье ведите, только оттуда он не сможет сбежать... Герр Карниган! Это инспектор полиции Глесон. Только что арестован опасный преступник Агнус Иллиций. Прошу явиться в отделение полиции номер тринадцать!
В глазах и голосе Глесона читалось всё больше и больше радости. Он понимал, насколько это важно, и какое великое дело совершили его ребята, однако Юлиан ничего не понимал.
Неизвестный герр Карниган ещё долго что-то кричал в трубку, не давая ни слова вставить инспектору, однако того это совсем не волновало. Казалось, дело своей жизни он наконец-то выполнил и теперь мог умирать спокойно. И достойно.
Ботинки преступника были донельзя драными, а походка была такой тяжёлой, что каменный пол был вот-вот готов рухнуть под ним.
- А у вас тут холодновато, - хриплым голосом произнёс Иллиций, на что последовал вполне логичный чей-то ответ:
- Заткнись, падаль. Там, куда мы тебя ведём, холоднее ещё в несколько раз. Там тебе и самое место.
Иллиция это, похоже, совсем не напугало. С его стороны лишь последовал необычный и противный смех, который ввел в смятение и самого Юлиана.
Он был вполне себе высокого роста, а длинные черные локоны были разбавлены несколькими седыми волосками. Хотя локонами это можно было назвать с очень и очень большой натяжкой, потому что сальными они были настолько, что напоминали чёрные сосульки. Чёрное кожаное пальто было примерно таким же драным, как и ботинки, оттого Юлиан представил, что Иллиция нашли в помойке и нигде иначе. И срок его годности уже давно истёк.
Когда смех прекратился, Иллиций вдруг заметил Юлиана и выражение его черных глаз резко переменилось.
- Я знаю тебя! - кричал он в лицо Юлиану. - Я знаю, кто ты, черт подери!
На его лице появилась самая отвратная улыбка, которую Юлиану приходилось видеть в своей жизни, и она почти привела юношу в ужас. Наверняка, примерно такого внешнего вида представлял Юлиана дед в сравнительно недалеком будущем.
На желтеющих зубах уже начала появляться чернь, а в некоторых местах торчали и вовсе золотые протезы зубов. Вырастить зуб или заменить его на нормальный протез - вовсе не проблема, но этому парню наверняка нравилось то, что "украшает" его сияющую улыбку.
Юлиана чуть не стошнило, но он отпрянул назад от решетки, потому что Иллиций потянул в его сторону свою руку, будто пытался схватить за грудь. За что вполне заслуженно и предсказуемо получил удар кулаком в живот от одного из полицейских, который его вёл.
Юноша пришёл в смятение. Что происходит вообще?
- Знаю, знаю! - не унимался Иллиций, всё больше и больше вводя в ступор Юлиана.
Преступник громко закашлял, наверняка почуяв боль в том месте, куда его ударили. Он пытался поднять руку для того, чтобы прикрыть рот, но из-за наручников этого сделать не удалось. Тогда Иллиций нагнул голову к рукам, чтобы прокашляться, но ему и этого сделать не дали - отвесили сзади смачного пинка и заставили инерцией двигаться вперед.
- Он не понимает ничего, - сказал Юлиану Глесон. - Слишком болен. И больше ты его не увидишь.
Юлиан не успел ничего ответить инспектору, так как тот мгновенно скрылся. Легче от его слов парню не стало - теперь он втрое больше захотел покинуть это место, чем несколькими минутами ранее.
Справа доносился громкий шум - ажиотаж вокруг Иллиция всё никак не хотел кончаться. Что-то подсказывало Юлиану, что он ещё очень и очень долго не закончится.
Интересно, что они там с ним делали? Били? Пытали? Кормили ужином и укладывали спать?
Жаловаться Юлиану не стоило - вряд ли этому бедолаге Иллицию приходилось сейчас лучше, чем ему. Иллицию и спать-то никто не даст, как бы сильно тот не хотел. Хотя... Хотя и Юлиан вряд ли в скором времени уснет.
Вопреки его ожиданиям, через несколько минут шум справа прекратился. Поначалу показалось, что Иллиций был там приговорен к высшей мере и мгновенно убит, однако это были только иллюзии. Шум не прекратился - он просто стал немного тише. Ожесточенные крики сменились на вполне себе спокойные голоса, а восторг сменился на подобие смирения.
Но относительный покой продлился недолго, потому что теперь уже входные двери отворились, что заставило инспектора Глесона мгновенно среагировать и подбежать к ним. Он не обратил на Юлиана никакого внимания, и юноша в душе был этому даже рад.
- О, наконец-то! - воскликнул инспектор, когда увидел гостей, которых, судя по всему, так долго ждал.
- Спать было гораздо приятнее, - послышался чей-то сухой и медленный голос.
- Такое дело не будет ждать, - немного робко ответил инспектор, после чего закрыл дверь.
- А я не спала, Люций, - на этот раз голос был женским. - И больше всего мечтала в этот скучный час о каком-нибудь весёлом приключении наподобие этого.
- И, как я понимаю, Агнус Иллиций был идеальным вариантом, - ответил её напарник всё таким же сухим голосом.
- Именно так. Как же давно я не резвилась на старых костях!
Мужчина выглядел достаточно типично для обычного интеллигентного жителя этого города - монотонный серый пиджак, примерно такие же брюки, и прямоугольные, едва видимые очки. В левой руке он держал короткую трость, но совсем не опирался на неё - вероятно, она служила для украшения. Волосы его почти поседели, но были длинными и спускались даже ниже плеч, будучи гладко зачесанными назад. К слову, две его блестящие залысины всё же были более чем заметны.
Женщина же выглядела заметно ярче. Будучи весьма высокой для своего пола, её рост лишь вызывал ощущение грандиозности, но нисколько не нелепости. На теле было только легкое зеленое платье, что было весьма несвойственно для хоть и летнего, но уже вечера. В то же время, на тонких и стройных ногах находились высокие кожаные сапоги, которые, хоть и добавляли дело вкусу, но никак не отражали сегодняшней погоды. На многочисленные украшения Юлиан внимания не обратил - было слишком далеко и тускло для того, чтобы разглядеть, какие камни в перстнях и какой пробы золото. И золото ли это вообще.
Внешне ей было примерно тридцать пять лет, но глядя на одежду и наружность, Юлиан понимал, что мужским вниманием даже в такие годы она нисколько не обделена.
- Ну и где этот подонок? - спросил герр Карниган, немного остановившись напротив камеры Юлиана.
Впрочем, никакого внимания на юношу никто из троицы сразу не обратил. Наверняка, посчитали его за мелкого воришку или за какой другой отброс общества.
Хотя не им ли Юлиан является?
- Там, в камере четырнадцать, - бегло пояснил инспектор Глесон, однако ответ не очень удовлетворил герра Карнигана:
- Четырнадцать? Почему именно там?
- Так он сама большая! - ответил инспектор.
- Но таких преступников положено отправлять сразу в подземелье.
- Да, мы так и хотели поступить. Но... Там слишком холодно, а со мной, кроме прочего, ещё несколько людей.
- Хорошо, - перебила всех женщина. - Пусть будет так. И нам, Люций, наверное, не стоит мерзнуть вместе с Иллицием.
- Не стоит, - согласился с ней Карниган, бегло окинув её с ног до головы и оценив её слишком лёгкое одеяние.
Когда они уходили, женщина всё же бросила на Юлиана беглый взгляд. Юноша знал, что он длился не более половины мгновения, но ощущение было такое, что этим самым взглядом она изучила его полностью: его самые сокровенные желания и мечты, самые секретные страхи и воспоминания, далекие мысли и ощущения.
Юлиан же не увидел в её глазах ничего. Кроме того, что они были удивительно ярко-зелёными, словно два изумруда, которые она сделала своими глазами. Женщина была красива и сейчас, в свои не юные годы, но, наверняка, с десяток лет назад, она была просто прекрасна.
Юлиан даже и не заметил, как она скрылась и он остался совершенно один в этом мире. Даже не было инспектора Глесона, потому что он тоже отправился выяснять отношения с Агнусом Иллицием. Будь у Юлиана навыки взломщика замков, сейчас было бы проще простого сбежать отсюда и постараться запрыгнуть на ночной поезд до Грунндебайтена или усадьбы сеньора Раньери, попутно ещё и проехав "зайцем". Как можно дальше от всего этого.
Но такими навыками Юлиан не обладал.
Спустя час тихая идиллия, под которую юноша даже начал дремать, закончилась и из конца коридора послышались звуки приближающихся шагов.
- Мы выпытаем из него правду, чего бы нам это не стоило, - послышался сухой голос Люция Карнигана.
- Правду о том, что он делал в Свайзлаутерне? - вторил ему Глесон.
- Правду об этом, и о многом другом.
После этих слов троица приблизилась к Юлиану. Остальные, похоже, остались с преступником.
- Миссис Скуэйн, вы уверены, что не хотите остаться? - спросил инспектор у женщины.
- Несомненно, хотела бы, - ответила та. – Но сегодня мы от него ничего интересного мы не узнаем.
- Как знаете.
- Вас подвезти? - спросил у женщины Люций Карниган, который уже начинал зевать.
- Пожалуй, да. Не хочу ловить...
После этих слов она вдруг оборвала свою речь и резко посмотрела на Юлиана. Тому был очень не ловок её пронзительный взгляд, но он и сам не мог отвести от нее своих глаз.
- Кто это? - спросила она у Глесона.
- Бродяга, - отмахнулся тот. - Мелкий уличный воришка.
- Как зовут?
- Документов при себе не было. Не помню, как представился... Как тебя зовут? - обратился он в сторону юноши.
- Юлиан, - ответил он, словно именно в этот момент выйдя из того транса, в который его погрузила миссис Скуэйн.
- Юлиан, - прошептала она. - А что с ним будет, мистер Глесон?
- Даже и не знаю. Судить его как-то жаль за такую ерунду. Посидит тут несколько ночей, пока не объявятся родственники... Наложим на них штраф. Думаю, всё.
После этих слов на душе Юлиана полегчало, несмотря на то, что он и ранее догадывался, что примерно так всё и будет. Только вот теперь он точно знал, что в тюрьму уже не сядет.
- Нет, слишком сложно, - проговорила Скуэйн и немного приблизилась к Юлиану. - Я выплачу за него залог.
- Залог? - удивился инспектор Глесон.
- Я тебя умоляю, зачем тебе всё это нужно? - поразился Люций Карниган. - Мелкий уличный бродяга, какое дело может быть до него?
- Я же не спрашиваю, зачем тебе нужна трость, - ловко парировала та. - Особенно, учитывая то, что ты никогда и не хромал.
Карниган после этих слов отмахнулся и замолчал.
- Вы уверены? - спросил ещё раз Глесон.
- Да-да, я не подвергаю сомнениям свои слова. Давайте уже быстрее, я домой хочу.
- Да забирайте так, - уступил инспектор. - О каком ещё залоге может идти речь? Выкину я дело, которое завел на него. Какое дело может быть до таких мелких происшествий, когда мы самого Иллиция поймали?
- И то верно, - ответила Скуэйн. - Поезжай-ка домой, Люций, - обратилась она к напарнику.
- Мне не сложно подождать.
- Справлюсь с такси. Я же должна почитать мораль этому бедолаге.
До Юлиана только что дошло, что происходит. Его и вправду отпускают? Но за что? Кто эта странная женщина?
Спустя пять минут Юлиан стоял около выхода из полицейского участка, а инспектор Глесон смотрел на него так, словно парень являлся одним из конгрессменов местного парламента, не меньше. Похоже, эта таинственная миссис Скуэйн была очень большим и уважаемым человеком в этом городе. Интересно, настолько же большим, как сеньор Джампаоло Раньери или чуть меньше?
На улице тем временем заморосил дождь, а время глубоко перевалило за полночь. Скуэйн вызвала такси еще с телефона участка полиции, потому теперь оставалось только ждать.
Она вообще не говорила ни слова, хотя Юлиан так много хотел услышать. Он хотел узнать всё, но видел только её спину. Скуэйн уже стояла совсем мокрая, но, похоже, ей это было совершенно безразлично. Женщина стояла вдоль дороги и размеренно смотрела вдаль, ожидая автомобиля.
Может быть, он не должен стоять здесь? Может, она ждёт того, чтобы Юлиан пошёл дальше по своим делам и никогда больше не появлялся ни в этом городе, ни в её жизни?
Не стоило быть таким трусом, вот что Юлиан знал совершенно точно. Стоило спросить. Едва слышно кашлянув, он всё же промямлил:
- Извините... Кхм... Мне можно идти?
- Нет, - ответила та, даже не обернувшись. - Ты не сказал мне "спасибо"...
- Ооо... Я очень благодарен вам за освобождение... Спасибо, - процедил сквозь зубы он, выдержав недолгую паузу.
- Нет, - сказала миссис Скуэйн.
- Что нет? - удивился Юлиан.
- Не убеждает. Поедешь со мной.
Юлиан опешил. Такого поворота событий он точно не ожидал.
Как раз в этот момент к ним подъехала ретро-машина черной расцветки и остановилась в самый раз возле лужи. Неудивительно, что эта машина так долго ехала, если учесть её возраст.
Задняя дверь открылась и водитель пригласил миссис Скуэйн на сиденье. Юлиан всё ещё надеялся, что её слова были несмешной шуткой, и никто его в автомобиле не ждет. Но дверь не закрывалась. Именно тогда Юлиан понял, что бежать бессмысленно.
Перешагнув через лужу, он робко залез в машину и уселся как можно ближе к правому окну, подальше от миссис Скуэйн. Но её присутствие даже так он ощущал столь близко, как никогда. И особенно взгляд её ярких зеленых глаз.
Машина мгновенно тронулась и поехала в сторону ночного города.
- Вы... Вы пустите меня переночевать? - осмелился задать ещё один вопрос Юлиан.
- Не совсем. Я оказала тебе услугу, а ты теперь окажешь услугу мне. Будешь работать на меня. Моим личным слугой.
В этот момент Юлиан понял, что пора паниковать и рвать на себе волосы.
В ушах он даже слышал фантомный зловещий смех этой женщины...
А уже через несколько минут они въехали в окраину города, где машина и остановилась. К тому времени уже закончился дождь, но упорно не хотела кончаться эта непонятная ночь.
Миссис Скуэйн безмолвно отдала таксисту пару бумажек, после чего вышла из машины и приказала жестом сделать это и Юлиану.
Тот не хотел никуда выходить - он мечтал оказаться на краю этого света, или же, на крайний случай, в усадьбе своего деда. Да-да, в том самом месте, которое он сейчас ненавидел далеко не так сильно, как ещё утром.
Хотелось спросить у загадочной женщины ещё раз - ане шутка ли всё это. Глупый розыгрыш, так называемая прочитанная мораль за необоснованные действия на улицах большого и незнакомого города.
- Пошли уже, - сказала Скуэйн, и Юлиан понял, что это не шутка.
Дом её размерами уступал усадьбе сеньора Раньери, но в пару раз превосходил тот дом, где обычно жили Юлиан и его мать.
Он включал в себя три этажа - снаружи такие одинаковые и монотонные, нагоняющие только лишнюю порцию тоски, дополняющие весьма насыщенный, но далеко не лучший день его жизни.
Машина отъехала дальше тогда, когда Юлиан и Скуэйн уже зашли на территорию дома и двигались в сторону входной двери.
Юлиан ожидал увидеть во дворе дома небольшой сад с деревьями, такой, как был у его матери, но двор был абсолютно пуст. Зачем вообще иметь двор, если в нём нет даже пары деревьев?
- Улица Златокудрого Орла, дом номер девятнадцать, - сказала Скуэйн и постучала в дверь. - Теперь это твой новый адрес, не вздумай забыть его.
Юлиан сухо кивнул, а дверь отворилась. На пороге стоял пожилой уже и невысокий мужчина, с торчащими на висках остатками седых волос, одетый в парадный костюм по образцу деда Юлиана. Носить в такой поздний час строгий костюм, да ещё и дома, было верхом безумства, но годы знакомства с сеньором Раньери приучили Юлиана смотреть на такое довольно привычным взглядом.
- Я уже не ожидал увидеть вас сегодня, миссис Скуэйн, - сказал мужчина, заметив робко стоящего сзади Юлиана. - У вас гость?
Казалось, его взгляд излучал немалое удивление, потому что подобных гостей в этом доме ему видеть вряд ли доводилось.
- Не гость, - ответила миссис Скуэйн, зайдя в дом. - А мой новый слуга и твой коллега, Джо.
- Что? - удивился мужчина. - Вы наняли слугу в столь поздний час?
Теперь его удивление преумножилось ещё в сотню раз.
- Скажем так, он доброволец.
В эту самую секунду часы, висящие возле порога, пробили начало нового часа, и Юлиан неловко задрал голову, чтобы узнать, сколько же времени. Ровно два. Что ж, немало. Но дома, тем более летом, Юлиан и вовсе не считал это время за позднее.
- Я могу ему помочь чем-то? - спросил Джо.
- Нет. Он и сам всё может. Заходи уже, нечего порог топтать, - обратилась она к Юлиану, и тому пришлось подчиниться.
Дверь громко захлопнулась, что заставило юношу немного содрогнуться.
- Мне разуться? - спросил он.
- Дело твоё. Всё равно полы с этого дня в доме будешь мыть ты.
Юлиан недовольно кивнул и для приличия разулся.
- В этом доме носят сменную обувь, - сказала Скуэйн и указала рукой на стоящие возле входа строгие ботинки.
Юлиан до ужаса не любил такую обувь, но у него не оставалась выбора, кроме как надеть это. При всём этом он ощущал себя выглядящим как полнейший идиот. Как впрочем, и в любой раз, когда он надевал интеллигентную одежду или обувь.
Аккурат его размера - наверняка туфли сами меняют размер в зависимости от того, кто их надевает.
- Принеси мне сухую одежду, Джо, - сказала она слуге. -Аа то я совсем уже промокла. Это мой дворецкий, Юлиан. Теперь ты будешь видеть его едва ли не чаще, чем меня.
Юлиан снова недовольно кивнул и прошёл внутрь. За прихожей сразу простиралась огромная гостиная, середину которой украшал такой же огромный стол, уже уставленный фруктами, соком и тому подобным.
По обеим сторонам гостиной уходили вверх высокие лестницы на другие этажи. И такая структура в целом напомнила Юлиану дом его деда. Дом, который он терпеть не мог. И этот дом он не мог терпеть даже до того момента, как в первый раз увидел его.
- Можешь присесть, - сказала Юлиану миссис Скуэйн. - Как зовут тебя, говоришь?
- Юлиан. Вы только что называли меня по имени.
- Юлиан... Очень красивое имя, - промолвила она таким голосом, словно её мысли отправились в далекое ностальгическое прошлое.
Юлиан промолчал, в глубине души надеясь, что она не спросит его фамилии. Как раз в это время с левой лестницы спустился дворецкий Джо, неся красное платье, практически идентичное тому, какое сейчас было надето на миссис Скуэйн, только, разумеется, другого цвета.
- Значит, промышляешь ты мелким воровством на улицах? - спросила она у Юлиана, взяв в руки платье.
- Ничем таким я не промышляю, - немного заикаясь, ответил юноша. - Я хотел вернуть то, что уличный вор украл у меня...
- Неважно, - парировала миссис Скуэйн.
Она чуть подкинула платье вверх, и уже через мгновение оно оказалось на ней, словно по волшебству. Только Юлиан знал, что ни по какому не волшебству. Вернее, как раз-таки по волшебству, но знающие люди не считали приемлемым называть так хоть и весьма удивительные, но нисколько не противоречащие естественным законам способности. С таким же успехом она могла одним лишь взмахом пальца или ладони высушить зеленое платье, но почему то не сделала этого. Странно, однако.
- Сделай мне глинтвейна на ночь, Джо, - сказала женщина своему дворецкому, на что тот молча кивнул, после чего она обратилась уже к Юлиану. - Смотри внимательнее на его действия, потому что с этого дня глинтвейн мне варить будешь ты.
- Я? Но я не умею, - опешил Юлиан, но всё же посмотрел в сторону Джо, который проделывал какие-то хитроумные операции за кухонным столом.
- Тебе же хуже, - равнодушно сказала Скуэйн. – Но, благо, меня это совершенно не волнует. С этого дня у тебя есть четкий план твоих обязанностей, от которых ты отступать не должен ни на шаг.
После этих слов Юлиан приготовился к чему-то страшному. Каким бы ни был этот план, деньги за это Юлиан хоть получать будет? От этого прямо зависело, кем же теперь он станет - рабом или наёмной прислугой.
- Я должен их записать? - спросил он.
- А ты сообразительней, чем я думала, - сказала женщина и протянула ему невесть откуда появившиеся блокнот и перо. Перо. Обычное гусиное перо. А через секунду появились и чернила.
- Но я не умею писать пером, - недовольно пробурчал Юлиан.
- Тоже не волнует. Должен научиться. Итак... Готов? Первое - каждое утро ты готовишь мне завтрак.
Юлиан неловко взял перо в руку, окунул в чернильницу и неловко начал записывать сказанное его новой хозяйкой. Получалось плохо - чернила размазывалось, да и перо в руке не сидело. К тому же он окунал перо в чернильницу после каждого слова, что провоцировало опять же кляксы.
Миссис Скуэйн тем временем пристально смотрела на его левую руку, которой он имел неуважение при ней писать. Словно бы она увидела что-то неожиданное и невообразимое, и, человек, предпочитающий левую руку в письме, виделся ей впервые.
Юлиана это смущало ещё больше, оттого и почерк начал становиться ещё более корявым. Едва увидев, что Юлиан худо-бедно дописал сказанное, Скуэйн продолжила:
- Второе - обед и ужин ты готовишь не сам, но помогаешь по кухне повару, выполняя все его поручения безукоризненно. Безукоризненно. Запиши это слово дважды.
Юлиан кивнул.
- Третье. Ты мой личный виночерпий, и это огромная честь. Про честь не пиши ничего, ты не должен вспоминать об этом всякий раз, когда перечитываешь эту книгу. Это значит, что в любое время суток ты должен наливать мне вина, когда я прошу, и ходить за ним в погреб.
Странная просьба, и довольно заманчивая. От вина сейчас Юлиан и сам бы не отказался, тем более после такого напряженного дня. Только вот вряд ли ему кто-то это предложит.
- Четвертое. Ответственный по гостям теперь тоже ты, а не Джо. Открываешь им двери, вежливо приветствуешь... И "вежливо" тоже запиши дважды. И... Вешаешь их пальто или другую верхнюю одежду в гардероб. Обслуживаешь их прихоти во время моих встреч с ними, ибо в эти моменты они столь же твои хозяева, как и я.
А эта обязанность Юлиану понравилась меньше всего. Абсолютно меньше всего. Показываться на глаза тысячам людей, словно ряженый попугай, он вовсе не хотел.
Но послушно записал всё, что услышал.
- Ну и медленно же ты пишешь, - проворчала Скуэйн и продолжила. - Пятое. Ты ухаживаешь за моим личным драконом. Кормишь его, убираешь его клетку, чистишь ему крылья и зубы.
Поначалу Юлиан машинально записывал первые слова, но когда понял смысл слова "дракон", словно подорвался на месте:
- Дракон? Что? У вас есть дракон?
- Не удивляйся. У меня много что есть, и сейчас не время всё это обсуждать. Как-нибудь потом покажу.
А лицензия на дракона у неё вообще есть или он тут незаконно? Везде, где Юлиану приходилось бывать раньше, дракон считался холодным оружием. Холодным, но с весьма и весьма горячим дыханием.
Тем временем Джо поднес миссис Скуэйн небольшой поднос со стоящим на нём прозрачным высоким стаканом с дымящимся содержимым внутри. В нос Юлиана мгновенно ударил аромат меда, смешанный с корицей и перцем, после чего ему весьма захотелось отведать того, что собиралась пить эта женщина. Но, увы, никто не предложил.
- Шестое, - сказала миссис Скуэйн, немного отхлебнув глинтвейна. - Ты следишь за моей личной обсерваторией. А именно настраиваешь телескопы.
- Зачем их настраивать? - не удержался и спросил Юлиан. - И как?
- Я пару лет назад приобрела трёх феечек, но спустя это время их вдруг стало около двадцати, и я отправила их жить в обсерваторию, потому что больше некуда. Они очень любопытны, но очень неаккуратны, и каждую ночь после них разруха... Да... Каждое утро эту разруху приводишь в порядок ты. Но это тот же пункт.
Отлично. Ещё и феечки.
- Кормишь феечек, благо, не ты. На этот случай у меня есть отдельный человек.
Юлиану от этих слов если и стало легче, то совсем чуть-чуть.
- Седьмой пункт. С утра ты читаешь мне свежую газету, когда я завтракаю. А когда твой голос надоест мне, включаешь радио и переключаешь на те волны, которые я тебе велю. Самое легкое поручение.
Читать Юлиан любил, но вряд ли вслух и вряд ли то, что не приносит ему удовольствие. Зато радио терпеть не мог. Телевизор был гораздо лучшим другом, только вот в этом доме такой хитроумный аппарат Юлиану увидеть ещё не довелось.
- Восьмой пункт на сегодня будет, пожалуй, последним. И это самая сложная обязанность. Я, Ривальда Скуэйн, являюсь для тебя здесь мэром, королем и губернатором и выполняешь ты все мои просьбы, независимо от степени их абстрактности.
Она на несколько секунд замолчала, но в этот раз Юлиан только делал вид, что писал. С таким он смириться не мог.
- В этот же пункт входит обязанность не быть таким идиотом, - продолжила Скуэйн, которая теперь стала ещё и Ривальдой.
- Что? - неосмысленно переспросил Юлиан.
- Этому перу не требуются чернила, оно отлично пишет и без них, - недовольно сказала Ривальда, после чего даже немного улыбнулась. - Времена чернил уже давно канули в Лету.
Юлиан состроил донельзя недовольную мину и попытался нацарапать что-то на листе блокнота пустым пером. И, надо же, писало оно отнюдь не хуже. Только вот на этот раз всё это делать было весьма удобней.
Дурак. На такую удочку попался.
- Дай посмотрю, что написал, - сказала Скуэйн и выхватила блокнот из-под руки Юлиана без его разрешения.
В течение пары секунд она пристально вглядывалась в написанное, после чего недовольно и даже дерзко спросила:
- Какой у тебя отвратительный почерк... Почему не записал последний пункт?
- Он неуважителен, - неожиданно выкинул Юлиан.
- Неуважителен? - казалось, что Скуэйн вот-вот взорвется, но что-то ещё сдерживало её. - Ты нарушил восьмое правило только что и в следующий раз за подобное будешь наказан.
Юлиану очень не нравился её тон, да и опрометчивая его смелость мигом куда-то улетучилась. Теперь ему предстояло сидеть и, молча опустив голову, ждать дальнейшего развития событий.
- Тебе не нужны чернила, а мне не нужно и перо, - недовольно протороторила и она и протянула блокнот Юлиану.
Теперь там уже красовался пункт "восемь " и включал он в себя следующее: "Я никогда не должен подвергать сомнению свою обязанность повиноваться миссис Ривальде Скуэйн во всём. Во всём. И я полнейший идиот". Причем написано всё это было почерком Юлиана. Ловко это она.
Сзади послышался тихий кашель и незаметный до этого дворецкий Джо, о существовании которого в последние несколько минут все уже позабыли, проговорил:
- Прошу прощения, миссис Скуэйн. Но что тогда буду делать я?
- Ты? - немного озадачилась вопросом она. - А ты будешь учить его.
Тот сухо кивнул и продолжил безмолвно стоять, словно призрак.
- Кончилось, - сказала Скуэйн, глядя в свой бокал. - Новый создать уже не могу, его можно только сварить. Никто не может, даже я.
Неизвестно, кому он всё это говорила, но и Юлиан, и Джо в ответ промолчали.
Однако спустя минуту Юлиан неожиданно выпалил:
- Я внук Джампаоло Раньери!
Скуэйн недовольно обернулась и переспросила:
- Кто?
- Внук. Сеньора Джампаоло Раньери.
- А он известный человек?
Джо в этот момент посмотрел на свою работодательницу довольно удивленным взглядом.
- Известный, - гордо ответил Юлиан, тем временем умоляя в душе фамилию деда спасти его далеко не в первый, но в последний раз.
- А я не знаю такого, - безразлично сказала Ривальда и Скуэйн, и, поставив пустой бокал на стол, обратилась уже к обоим своим визави. - Теперь можете идти спать. Юлиан, знаешь, где твоя новая комната?
- Нет, откуда мне...
- Третий этаж, налево до упора... Повезло, что как раз вчера освободили склад. Почти.
- Позвольте, я провожу нового слугу до его комнаты? - обратился дворецкий Джо к Скуэйн. Та не препятствовала, молча кивнув.
Интересно, а старину Джо она заманила сюда таким же способом, что и Юлиана? Всё-таки уж слишком уважительно он общался с Ривальдой, а такое обращение можно обрести только методом запугивания, не больше и не меньше.
Не пошел же он сюда работать по своей воле. Никто бы не пошёл.
Дворецкий, не промолвив ни слова, развернулся и пошёл в сторону лестницы. Юлиан понял, что он должен идти за ним, не задавая никаких лишних вопросов.
В это же самое время, наверняка по желанию миссис Скуэйн, в гостиной погас свет и загорелись несколько свечей на столе. Стало быть, эта необычная женщина предпочитала полумрак обычной светлой жизни.
Но даже в таком скудном освещении Юлиан смог заметить, что по всей территории холла и гостиной на стенах висели многочисленные картины, закованные в дорогущие и очень красивые рамки. Юлиан плохо разбирался в искусстве, но догадывался, что среди этих картин немало оригиналов, а возможно и вовсе оригиналом здесь является всё.
На протяжении недолгой дороги Джо молчал, и Юлиан не осмеливался что-либо спросить у него. Несмотря на то, что вопросов у него скопилось за этот вечер очень и очень немало, и его внутренности буквально разрывало желание задать хоть пару вопросов.
Джо вообще показался ему вполне нормальным человеком, особенно если сравнивать его с миссис Скуэйн. И, непременно, едва немного сблизившись с ним, Юлиан выспросит всё, что томится у него в душе и не дает покоя.
На самом конце темного коридора дворецкий повернул невесть откуда взявшийся ключ и открыл помещение, которое, судя по всему, должно стать теперь постоянным жилищем Юлиана.
Джо так и стоял, держа открытую дверь и ожидая, когда Юлиан в неё пройдёт. Поначалу юноша не осмеливался это сделать, но, не желая огорчать старика дворецкого, всё же сдался.
Загорелся тусклый свет, и Юлиан увидел комнату. Нельзя было сказать, что она удивила его. Она его просто поразила, ибо больше напоминала сарай. Едва ли не весь участок пола был заставлены коробками с книгами и неизвестными запылившимися предметами, а обои на стенах если и были, то больше напоминали голые стены в тюрьме. Окно, выходящее на ночной Свайзлаутерн с тысячами горящих уличных фонарей, не было разбито, и это хотя бы малейшим образом скрашивало все остальные скверные факты.
- Тут немало пыли, но завтра её приберут, - сказал дворецкий всё тем же размеренным, равнодушным голосом.
- Немало? - переспросил Юлиан, так как ему казалось, что пыли здесь было даже больше, чем хлама.
- Доброй ночи, сэр, - предпочел уйти от разговора Джо и мигом закрыл за собой дверь, оставив Юлиана здесь совершенно одного.
С правой стороны помещения находился непонятный деревянный ящик, который, как понял Юлиан, является его новой кроватью.
Он готов был взорваться и разломать здесь всё, потому что такое положение дел абсолютно его не устраивало. Но в этом случае Ривальда Скуэйн просто-напросто убьёт его. А этого Юлиан хотел меньше, чем спать на ящике среди хлама.
Он непременно рассмотрит всё, что находится в коробках, изучит это, и найдёт, как применить весь этот хлам на пользу. Но только не сегодня. Сегодня надо спать. И плевать на чем.
Он осторожно снял ботинки с носками, затем свитер и присел на кровать. Джинсы снимать он категорически отказался, потому что никакой пижамы тут не предусматривалось, а на доске спать с голыми ногами не очень хотелось.
Спать хотелось так сильно, что он уже морально подготовился ко всему этому. Другого выхода всё равно не было.
Однако, перед тем, как уснуть, он заметил на другой стороне комнаты гигантский портрет, висевший здесь словно совсем не к месту. На нём яркими красками был нарисован немного знакомой наружности старик, уже изрядно полысевший, но остатки волос которого длинными седыми прядями свисали с висков. В столь невыразительном свете изучить остальные детали Юлиану вряд ли удалось бы, но он всё же встал с кровати для того, чтобы прочитать, кто же его новый сосед по комнате.
"Меркольт". Всё, что было написано. У Юлиана было это имя немного на слуху, и, вроде бы из школьных уроков истории. Однако углубляться во всё это ему очень не хотелось.
Старик сверлил его неживым взглядом даже тогда, когда Юлиан был повернут спиной к нему. Он вообще очень долго ворочался на жесткой поверхности. Однако, в итоге ему всё же удалось уснуть.
А утром прямо над его ухом зазвенел протяжный и противный звон какого-то колокольчика, который не прекращался до тех пор, пока Юлиан наконец-то не привстал. Очнулся он почему-то уже на подушке и под одеялом, а на кровати, прямо под ним, лежал вполне себе мягкий матрац. Наверное, Юлиану приснилась подобная роскошь и впоследствии воплотилась в реальность.
Или же всё произошедшее вчера было простым сном, а проснулся он у деда или матери.
Но нет. Он проснулся там, где и ложился. А колокольчик, висевший на шкафчике над его кроватью, служил чем-то вроде будильника.
Всё ещё зевая и адски желая снова уснуть, Юлиан медленно обулся и посмотрел в окно. Утро было ранним, потому что солнце только вставало. В такой час юноша просыпаться, увы, не привык. Но боязнь быть наказанным полностью перекрыла все его старые привычки.
Спустившись вниз, он заметил сидящую за столом уже полностью одетую миссис Скуэйн, смотревшую на юношу таким взглядом, словно ждала его два часа, не меньше.
- Пора привыкать приходить быстрее по моему зову, - недовольно сказала она, когда Юлиан приблизился к ней.
Часы показывали только семь. Юлиан последний раз заставал семь часов утра тогда, когда ложился в половину восьмого.
- К вашим услугам, - сонно проговорил Юлиан, не осмелившись смотреть в её глаза.
- Завтрак, - коротко ответила ему миссис Скуэйн.
- Какой завтрак вы желаете?
- А ты ещё не знаешь? По утрам я предпочитаю глазунью из двух яиц с беконом. Приступай, а то я на работу опоздаю.
Юлиан кивнул. Ему не приходилось готовить раньше самому, но он вроде бы помнил, как делается яичница. Только вроде без бекона, но он не думал, что это доставит ему дополнительные трудности.
Несколько минут ушло у него на то, чтобы найти сковороду, затем мешалку, полотенце, яйца, бекон, соль и масло.
В качестве кухонной плиты здесь выступало непонятное сооружение, напоминающее что-то вроде камина, только вот с гладкой поверхностью, на которую, судя по всему, следовало ставить ту посуду, в которой приходится готовить.
- Пиромант! - воскликнул Юлиан и огонь в камине немедленно загорелся.
Наверняка миссис Скуэйн удивил тот факт, что Юлиан нашел способ зажечь этот камин другим, не человеческим способом. Ей бы совершенно точно доставило удовольствие лицезреть то, как Юлиан при помощи спичек и дров будет пытаться добыть огонь.
Налив в сковороду обильное число масла, он положил туда аппетитный кусок мяса, который и сам был бы не прочь съесть, и стал ждать, когда тот подрумянится.
Всё это время миссис Скуэйн не произносила ни слова, но и не отводила от Юлиана глаз. Его это смущало до такой степени, что он готов был погасить огонь и убежать отсюда на край света. Только вот бежать было некуда и края света не существовало.
Он не знал, почему поступил именно так, но, во время того как разбивал яйцо о край сковороды, посмотрел на миссис Скуэйн, не сводящую с него взгляда. В этот раз, по уже ставшему нормой закону логики, яйцо разбилось, и его остатки полетели на пол.
- Так и думала, - закатив глаза, проговорила она и посмотрела на остатки желтка и белка.
- Я всё приберу, - робко пробормотал Юлиан.
- Уберешь, я знаю. Потом приготовишь и съешь.
- Что? - не выдержал Юлиан.
- Что слышал. Я останусь без завтрака, а ты съешь это вкуснейшее яйцо. И не вздумай ослушаться, - на этих словах выражение её лица резко переменилось.
Юлиан опешил. В процессе того как он собирал яйцо с пола, он очень надеялся, что эта злая тетка передумает, но... Бекон уже подгорел и попахивал сажей, и яйцо этого дела не исправило бы, но ужасная женщина продолжала молчать, с вопиющим, как казалось Юлиану, удовольствием, наблюдая за всем этим.
Когда яичница вроде поджарилась, Юлиан поставил сковороду на стол перед собой и взял в правую руку нож, а в левую вилку. Вроде по этикету.
Когда уже вилка с этим отвратительным содержимым приближалась к его рту, Скуэйн резко его остановила:
- Идиот. Ты снова нарушил правило, на этот раз восьмое. Ты не должен быть идиотом.
Она нервно взмахнула рукой, и сковорода беспардонно улетело прямо в окно. Стекло, конечно, разбилось, но уже через четвертую часть секунды снова стало целым.
- Невообразимый идиот, - сказала она. - Пойду на работу голодной. Постарайся в остальной своей работе на сегодня так не наглупить.
- Какую работу я должен выполнить? - угрюмо спросил униженный и пристыженный Юлиан.
- Список возьмешь у Джо.
Она резко встала и удалилась, оставив Юлиана одного в огромной гостиной. Настроение уже с утра было хуже некуда - Ривальда смогла его унизить, не прилагая никаких усилий.
Юлиан дождался дворецкого примерно через десяток минут. Джо ворвался в гостиную всё так же с иголочки одетым и с каким-то подносом под полотенцем. Увидев Юлиана, тот только вежливо кивнул ему и протянул небольшую желтую бумажку тому в руку.
Юноша ожидал каких-то пояснений от старика, но тот исчез, едва только Юлиан опустил глаза на список и попытался начать читать.
Придётся разбираться самому.
Он развернул листок полностью и принялся читать написанное идеально каллиграфическим почерком:
" Для Мерлина
Расписание рабочего дня.
Пункт первый - накормить дракона. Дракон, имени Драго Лорис Бенджен II, восьми месяцев от роду, вид Дракон Северный. Принимает завтрак в 9-00 утра, питается сырым мясом, купленным в лавке у Боргса на улице Сверчковой. Покупать следует именно у Боргса, мясо Грэмиша есть он не станет. Кормить шестью кусками по половине фунта в каждом, интервалом в одну минуту ровно.
Сегодня Вам не придется идти в лавку за мясом, так как на ближайшие двое суток мясо закуплено. Инструкции о нахождении корма получите опять же от Джо.
Пункт второй - навести порядок в моей обсерватории, а так же настроить телескопы, которые могли испортить феи. Обсерватория находится в левой части чердака, примерно над Вашей комнатой. Убираться следует сразу же после того, как феи позавтракают, иначе все усилия буду тщетны.
Третий пункт - во время подготовки к ужину Вы должны помогать шеф-повару и всем полагающимся работникам. Указания получите от них.
Ривальда Скуэйн
P.S. Ваша зубная щетка уже в умывальнице."
Всё.
Самым странным было то, что Ривальда Скуэйн всё же знала его фамилию, которую он пытался скрыть от неё. Наверняка узнала её от инспектора Глесона, когда освобождала незадачливого узника Юлиана. Или же просто прочитала мысли юноши, чему он совершенно не удивился бы.
Почистив зубы и дождавшись 8-40, Юлиан отправился на поиски дворецкого, которого нашел как раз на чердаке, ухаживающего за многочисленными цветами. Надо же – при полном отсутствии растительности снаружи такой богатый сад внутри.
Признаться, Юлиан не ожидал увидеть здесь столько яркую красоту, потому что в этом доме ни одного цветка он ранее не замечал. Это была левая сторона чердака, а на правой, стало быть, находится обсерватория, куда он отправится после того, как покормит дракона. По крайней мере, если ему после этого будет на чем идти.
- Простите, сэр, - отвлек Юлиан Джо. - Я пришел за кормом для дракона.
- Возьми в углу, за геранью, - ответил дворецкий, даже не оборачиваясь в сторону юного слуги. - Дракон, если что, на улице, сразу за черным ходом.
Юлиану неожиданно пришло в голову, что эта была первая фраза Джо, которую он адресовал непосредственно Юлиану. Наверное, контакт налаживается, пусть и черепашьими шагами.
Больше дворецкий ничего не говорил, но Юлиану и этого было достаточно.
В корзине с мясом, которую он понес вниз, было где-то вдвое больше корма, чем полагалось дракоше, но пришлось взять с собой всё, ибо Юлиан не знал, куда выложить остальное.
С трудом найдя черный ход и, поняв, что на несколько минут опоздал, Юлиан всё же вылез на улицу. Стоит признать, что юноша еще раз удивился, потому что увидел снаружи небольшой летний парк. Надо же – вчерашней ночью он совершенно его не заметил. Несмотря на наступление начала сентября, тут было время июля, не позже. Очередное ухищрение Ривальды Скуэйн. Видимо, и впрямь она была сильна.
- Дракоша, - тихо позвал Юлиан, размахивая корзиной с мясом и боясь спугнуть опасную рептилию.
Несмотря на свой восьмимесячный возраст, размером это чудовище было не меньше Юлиана. Каким же оно станет через пару лет?
- Ну здравствуй, Драго кто-то там второй, - проговорил Юлиан, всё ещё боясь подойти поближе.
На самом деле дракоша был настоящим милашкой, и юноше начинало казаться, что опасности никакой он не представляет. Зубы еще окончательно не заострились, словно сабли, крылья были ещё очень маленькими, к тому же слишком тонкими и едва ли не прозрачными. Когти тоже едва только начали вылезать.
- Прости, что опоздал, приятель, - сказал Юлиан, и, вытащив солидный кусок сырого мяса, кинул его прямо в зубы маленькому дракону.
Тот неловко и по-детски поймал его и принялся неуклюже жевать, на что Юлиан смотрел с непривычным для себя умилением. Он и драконов-то видел только в зоопарках лет семь назад, да и то это были самые безопасные одомашненные породы. А особи северного вида столетия назад вроде как являлись самым грозным оружием на войне.
Спустя минуту Юлиан понял, что пора давать дракоше добавки, но что-то пошло не так. Драго схватил зубами мясо, мгновенно проглотил и тут же кинулся на корзину, в которой находилось столь вожделенная им добавка.
Юлиан мгновенно убрал корзинку, но дракончик сдаваться не собирался, подняв голову вверх и принявшись глубоко и быстро дышать. Юлиан, к счастью, знал, что это такое. Назревал огонь. Всеубивающее жаркое драконье пламя.
Он вытащил еще кусок мяса и кинул в Драго, но тот уже никак не среагировал на еду, увидев более привлекательный вариант в лице самого Юлиана.
Когда дракон обжег легким пламенем правую руку Юлиана, тот в сердцах кинул корзинку с мясом и принялся бежать, что есть мочи. Он не мог найти выход из парка, который почему-то неожиданно потерялся, а дракон в это время короткими, но быстрыми шажками бежал за ним.
Второй заряд пламени был заметно больше первого, но всё же не достал до Юлиана. Рука горела, но юноша старался не обращать на это внимания. Разберется потом.
В конечном итоге длинная цепь, на которую был привязан дракон, не позволила ему бежать дальше за Юлианом, и он остановился.
- К черту, - пробормотал Юлиан, всё больше и больше проклиная тот день, когда решил сбежать от дедушки. Вчерашний день.
Дракон, похоже, угомонился, и, попытавшись снова сделать милый взгляд, уставился на Юлиана. Тот ему ничем подобным отвечать не собирался, осмотрев лишь свой ожог. Не так страшно, наверное, потому что дракончик ещё совсем молодой, и его пламя вряд ли сможет кого-то убить.
Невероятно злой Юлиан выбежал из парка, едва найдя дверь, и зарекся найти любой способ сделать так, чтобы больше не возвращаться к этому маленькому, милому и смертоносному чудовищу.
Он нашел дворецкого всё там же, наверху, но на этот раз он уже не ухаживал за цветами, а смотрел в окно, попивая при этом горячий чай.
- Простите, сэр, - влез Юлиан.
- Я слушаю, - сказал Джо и обернулся.
- Дракон тут немного поджег меня, - принялся жаловаться он, после чего показал обожженную руку, которая уже начала покрываться волдырями.
- Надо же, - усмехнулся Джо, подойдя поближе и начав рассматривать ожог. - Похоже, наш Драго произвел свой первый огонь. Несомненный успех, миссис Ривальда оценит...
- Оценит?
- Ну да. Она ждала этого последние два месяца, а тут появился ты и смог развести в нём этот огонь.
- С рукой что делать? - вновь перебил старика Юлиан.
- Ах, с рукой, - Джо на секунду задумался, поставив чай на подоконник. - Сейчас чего-нибудь придумаю.
Он подошел к какому-то растению, внимательно осмотрел, после чего сорвал оттуда самый большой лист и обратился к Юлиану:
- Вытяни руку. Что-то вроде подорожника, только крупнее и действует в мириаду раз быстрее.
Джо довольно ловко обернул руку листом, который увеличивался в процессе этого, после чего постучал по месту ранения. Юлиан не почувствовал адской вопиющей боли, хотя ожидал её. Лист плотно прилип к руке, и отлипать, похоже, не собирался.
- А освобождения за это не полагается? - недовольно спросил юноша.
- Нет, - резко отрезал дворецкий. - Ты работоспособен, а это единственное и главное. Кажется, ты должен навести порядок в обсерватории?
- Да.
- Тогда попей со мной чаю и иди. Через полчаса они будут сыты.
- Хорошо. Просите, сэр, а что это за растение? - спросил Юлиан про ярко-красное растение, которое сейчас не давало покоя его глазам.
- Красный призрак, - не оглядываясь в сторону Юлиана, сказал Джо. - Сейчас такое время, что он перевозбужден. Вот и трогает всех.
- Красный призрак? Он меня не задушит?
- Нет. Это мирное растение. Совсем скоро его листья мы обрежем. Кстати, если съесть листок красного призрака, станешь невидим и неслышим. Хочешь проверить?
- Нет, - отмахнулся Юлиан. - Ведь тогда я сбегу, и миссис Скуэйн вас накажет.
Увидев, что Джо всё ещё не смотрит в его сторону, Юлиан оторвал несколько красных листьев и положил себе в карман. Пригодится когда-нибудь. Ведь жизнь полна всяких сюрпризов.
Пока Юлиан пил чай, Джо не переставая рассказывал Юлиану про драконов и феечек, словно знал он о них всё. Юлиану было это не сильно интересно, но слушал он с удовольствием, ибо позитивно настроенного к себе человека не видел он очень и очень давно.
Он совершенно точно забудет, в какую неделю какого месяца северный дракон обычно сбрасывает кожу и наращивает себе новую, как размножаются феечки, если среди них особей мужского пола, почему они, хищного вида по факту, питаются только растительной и пищей и многое другое.
Не забудет он помощь Джо.
Обсерватория была маленьких затхлым помещением, в которое, похоже, миссис Ривальда Скуэйн ходила не чаще, чем раз в полгода. Телескопы были запылены, окно, в которое они смотрели, тоже не протирали с пару месяцев, а на полу в изрядном количестве валялись остатки корма, которые феечки не удосужились доесть.
Весь потолок был усеян этими маленькими полуразумными существами, и было их здесь не около двадцати, как говорила Скуэйн, а все сорок. Благо, все они после сытного завтрака спали, сладко похрапывая и даже улыбаясь.
Но не дай кому счастья застать их голодными.
Тут находилось всего три телескопа - один прямо-таки гигантский, и два других заметно уступали ему в размерах. Как их настраивать, Юлиан совершенно не знал, потому решил пока оставить это на потом и тогда уже что-нибудь придумать.
Убираться он очень не любил, но другого выбора у паренька совершенно не было. Получалось весьма неплохо, потому что уже через какие-то полчаса помещение блестело, и Юлиан даже был весьма горд самим собой.
Какая-то феечка на стене слегка дрогнула, тем самым немного напугав Юлиана, но напряжение прошло, когда он понял, что она это во сне.
Юноша подошел к телескопу, стоящему левее всех остальных, и уставился в него.
Есть ли какой-то толк смотреть в телескоп утром? Оказалось, что есть. Он увидел там огромные газовые облака, отливающие разноцветными красками, словно радуга. И всё это посреди черного космического пространства, усеянного звездами. Довольно неплохо - зачем тут что-то менять?
Другой телескоп понравился Юлиану гораздо меньше, потому что там он увидел какое-то гигантское красное солнце, которое за долю мгновения секунды налило его глаз наиярчайшим светом и заставило отпрянуть. Перед глазами меркали черные круги, которые еще ближайшие пару минут не давали толком видеть. Юлиан понял, что если попытается что-то там настроить, то попросту ослепнет. И неизвестно, захочет ли миссис Скуэйн возвращать ему зрение.
Оттого и в третий телескоп Юлиан не горел желанием заглядывать, но любопытство его пересилило. Осторожно приблизив к линзе тот глаз, который после атаки неизвестным солнцем видел чуть лучше, он раскрыл его и взглянул. Не было ни космических пространств, ни ослепляющего солнечного света. Была зеленая и долгая равнина, по которой размеренным шагом продвигался отряд странных, едва ли не первобытных людей. Одеты они были только в набедренные повязки да во всевозможные обереги, в силе которых Юлиан очень и очень сомневался.
Когда они приблизились к полю зрения, Юлиан даже смог разглядеть некоторые их лица - загорелые, но весьма обветренные. Человек, которого Юлиан принял за их вождя, неожиданно остановился и жестом приказал сделать то же самое своему отряду. Он посмотрел, казалось, прямо в глаза Юлиану, после чего вскинул левую руку вверх, а правой метнул деревянное копье прямо в сторону телескопа.
В этот же момент что-то укусило Юлиана за руку, а в наружную сторону телескопа что-то громко ударило. Нет - это было не копье. Проснулась одна из феечек, которая, скорее всего и укусила Юлиана.
Отпрянув от телескопа, Юлиан с ужасом понял, что феечка вовсе и не одна - они все окружили его и были готовы атаковать. Индивидуально они были совсем неопасны, но вот в стае...
К тому же, бежать было некуда.
Они мгновенно оскалили свои маленькие зубки и кинулись на Юлиана, обратив его в бегство. Их что - не накормили вовсе?
Когда Юлиан кружил по комнате в безнадежной попытке спастись, он посшибал ногами все, что стояло на полу, а потом задел и какой-то телескоп, наверняка сбив его в совершенно другую сторону.
А потом и вовсе споткнулся обо что-то и с грохотом упал на деревянный пол. Это был конец - с полсотни феечек висели над ним и были готовы без раздумий сожрать его.
Первое, что пришло в голову - это заколдовать их. Но в голову Юлиана не приходило совершенно ни одного маневра. Усыпить их было бы отличным вариантом, но он совершенно забыл, как это делается.
- Клефи Драугур! - в порыве гнева, совершенно неосознанно прокричал Юлиан, выставив вперед левую руку.
Сработало - откуда не возьмись, из потолка посыпались железные пластины, которые, окружив всех феечек, сомкнулись в одну большую клетку. Клетка зависла над потолком, оставив фей совершенно не у дел. Теперь злосчастные феечки могут делать совсем что угодно - из призрачной клетки им никак не выбраться, пока кто-то не расколдует их обратно.
Теперь можно убираться спокойно. До тех пор, пока не вернётся миссис Скуэйн и не поинтересуется, почему её любимицы томятся в плену в клетке на потолке.
Интересно - в этом доме всё пытается убить Юлиана?
Третий пункт обязанностей Юлиана на сегодня оказался просто легкой прогулкой - на кухне никто ничего не заставлял его делать. Судя по всему, повара не хотели доверять ничего человеку, которому не удалось даже более-менее годно пожарить глазунью с беконом.
К тому же, здесь его вполне себе вкусно накормили, чем немного скрасили наиотвратнейшим образом сложившийся прошедший день.
Весь оставшийся день он дико проскучал, сидя в своей новой комнате, совершенно не находя возможности хоть чем-то себя занять. Юлиан бы с радостью сходил прогуляться в город, но вряд ли миссис Скуэйн одобрила бы подобное решение.
Сама она вернулась только поздней ночью, когда часы перевалили за двенадцать. Всё это время Юлиан ждал Ривальду - прежде всего желая узнать, что же она сделает с ним за выполненные не самым лучшим образом поручения.
Но она вернулась совершенно поникшей и апатичной - Юлиан ничем её не интересовал.
- Виночерпий! - прокричала она, едва завидев спускающегося с лестницы Юлиана. - Вытащи мне вина из шкафа.
Юлиан открыл первый попавшийся шкаф, и, оценив весь находящийся там арсенал напитков, спросил:
- Какого именно?
- Шотландского. Любого. И стакан дай. Сам иди спать.
Пожалуй, это было лучшим из того, что сегодня услышал от Ривальды Скуэйн Юлиан Мерлин.
Сон всяко лучше её общества.