Глава 31

Когда я пришел в себя, я так и сидел в кресле. Пэнси тихо рычала на меня. Я сказал ей, чтобы шла на крышу, дверь уже была открыта. Мне было нужно принять душ и переодеться. Я подумал, что не смогу побриться и обрадовался, что есть повод, я ненавижу бритье. Но Флад, которая выглядела свежей, как цветок, сказала, что она может безболезненно побрить меня, если я разогрею и намочу лицо. В крошечной ванной было неудобно, но Флад сидела на раковине передо мной и у нее прекрасно получилось. Я даже ничего не почувствовал. Пока она брила меня, я наблюдал, как ее грудь немного вздымается, освещенная утренним солнцем, она прикусила губу, сосредоточиваясь, и я подумал, как хорошо было бы, если бы она была рядом все время. Видимо, удар по голове оказался сильнее, чем я думал.

Чуть позже семи, я снова сел за стол, проверил телефоны, чтобы убедиться, что хиппи не поменяли свой жизненный путь и набрал номер. На втором гудке подняли трубку.

– Clinica de Obreros, buenos dias.[1]

– Doctor Cintrone, por favor.[2]

– El doctor esta con un paciente. Hay algun mensaje?[3]

– Por favor llamat al Señor White a las nueve esta mañana.[4]

– Esta bien.[5] – и мы повесили трубки.

Флад посмотрела на меня.

– Я не знала, что ты говоришь по-испански.

– Я не говорю. Я просто знаю несколько фраз для определенных ситуаций.

– Ты попросил его позвонить тебе завтра?

– Сегодня, Флад. "Mañana” просто означает утро, как в немецком "morgen” означает завтра, но если вы говорите, "guten morgen” это значит «доброе утро».

– О. Так кто этот доктор?

– Никто. Ты не слышала этого разговора. Тот удар по голове, которым ты меня одарила, заставляет меня тупить. Я все сделаю, не ты. Окей?

Флад пожала плечами.

– Я должен выйти, встретиться с кое-кем. Я не знаю точно, когда вернусь. Ты хочешь подождать здесь, у себя дома, или как?

– Тебе трудно закинуть меня обратно в студию? Потом бы позвонил мне туда.

– Нет проблем, мне все равно ехать на машине.

Я приготовил еду для Пэнси, послонялся вокруг несколько минут, пока она не обнюхала ее, закрыл и настроил все в офисе, и мы спустились вниз в гараж. Я быстро отвел Флад домой, и она, казалось, понимала, что я сейчас работаю по четкому расписанию. Выпрыгивая из Плимута, пока он все еще тормозил, она быстро помахала мне через плечо и вбежала в здание. Мне нужно было к таксофону на Сорок второй и Восьмой точно в девять. Вот что значило сообщение сеньора Белого для доктора Пабло Синтроне, директора и психиатра клиники для латиноамериканских рабочих в Восточном Гарлеме.

Пабло был одиозной фигурой в городе, выпускник Гарвардской медицинской школы, которому немного повезло, когда он вернулся туда, откуда приехал. Он среднего размера, темнокожий пуэрториканец с умеренным афро, маленькой бородой, очками без оправы и улыбкой, которая наводит мысль о церковном хоре мальчиков. Он работал в клинике двенадцать часов, шесть дней в неделю, и он еще находил время для своих увлечений, таких, как проведение забастовок и агитация против закрытия местных больниц. Слух о том, что он пошел в медицинскую школу, чтобы научиться делать аборты, потому что стоимость беременностей, причиной которых он был, его бы разорила, не соответствовал действительности. Кто-то думал, что он продавал наркотики, к которым имел доступ, в трущобах. Все туфта, но он не опровергал все эти истории, потому что это отвлекало внимание от вещей, которые были действительно важны для него – такие, как работа el jefe[6]  «Свободных людей».

«Una Gente Libre» – свободные люди не вели себя, как большинство, так называемых, группировок андеграунда. Ни писем в газеты, ни звонков в СМИ, ни бомб в общественных местах. На протяжении многих лет их обвиняли в ряде откровенных убийств кого ни попадя, владельцев кондитерских, домовладельцев трущоб, торговцев наркотиками и, по-видимому, некоторых честных граждан. Но проверить было невозможно, они никогда не обращались с требованиями к правительству. Просто на улице начинали говорить, что «Свободные люди» хотят, чтобы некто умер и этот некто умирал. «Свободные люди» были смертельно серьезными ребятами.

Нельзя просто бродить по Сорок второй и Восьмой. Это неприятное место, особенно после наступления темноты. Но рано утром тут есть и обычные граждане. И, конечно же, много шлюх на случай, если горожане захотят коктейльный час немного раньше. Телефонные будки были пустыми, как я и ожидал. Я бы предпочел использовать другое место, но нельзя было звонить от Мамы, это правило. Этот разговор все равно не продлится долго. Я знал, куда мне нужно идти, я просто должен удостовериться, что смогу проехать туда безопасно.

Я подошел к телефону за минуту или около того. Он тут же позвонил.

– Это я.

– Так?

– Нужно встретиться. Важно.

– Зеленое цыганское такси[7] с лисим хвостом на антенне, перед зданием уголовного суда Бронкса, вечером, в одиннадцать тридцать. Водитель спросит тебя, хочешь ли ты поехать в Уолдорф?

Вот и весь разговор. Времени было мало, дело с Денди можно было отложить, но я назвал фальшивым продавцам оружия крайний срок. Я завел Плимут и поехал.

[1] Клиника Обрерос, добрый день (исп)

[2] Доктора Ситроне, пожалуйста (исп)

[3] Доктор с пациентом. Что-то передать? (исп)

[4] Пожалуйста, пусть позвонит сеньору Вайту, в 9 утра (исп)

[5] Хорошо (исп)

[6] Шеф, начальник, главарь (исп)

[7] Дешевое, часто без лицензии, такси. Поэтому называется цыганское "gypsy cab”