Трюк

Глава 3. Трюк.

 

Я лихо заломил вираж, разворачивая маленького четырехкрылого «Дракошу» на предпосадочную прямую. Ребятишки в салоне радостно завизжали.

Сверкающий солнечными блестками океан остался позади. Медленно проплыла лента шоссе со снующими туда-сюда разномастными автомобилями. Я выпустил закрылки и скользнул взглядом по указателю подхода. Два красных, два белых огня. Все в порядке: я на курсе и на глиссаде.

Торец взлетной полосы уплыл под обрез приборной доски. Шасси зашуршали по асфальту. Я погасил скорость, осторожно опустил хвостовое колесо и зарулил на стоянку. Открыл дверь, потянул за рычаг лестницы, и маленькие пассажиры помчались в терминал. Они всегда почему-то бегут. Наверное, для детей время идет как-то по-другому…

Тесть ждал меня возле ангара. Он чему-то улыбался, таким довольным я видел его очень редко.

- Идем со мной! – сказал он. – Хочу познакомить тебя с одним выдающимся человеком.

- Интересно, что у него выдается? И куда? – я неудачно попытался съязвить.

- Свой казарменный юмор, Джек, оставь при себе! Капиш, как говорят итальянцы-мафиози? И будь повежливее – персона известная.

Мы прошли через главный зал, я подмигнул слегка накрашенной девушке за стойкой администратора. Она мило улыбнулась дежурной улыбкой, но, увы, на самом деле ей не было до меня никакого дела. Впрочем, как и мне до нее.

Полковник распахнул дверь VIP-зала. В кресле перед телевизором сидел полный лысоватый мужчина с добродушным, похожим на блин, лицом. Я пожал ему руку. Незнакомец приветливо улыбнулся и сказал:

- Мое имя – Бэзил Фикс. Я – известный голливудский кинорежиссер.

Я сел в кресло напротив и едва не утонул. Почему такие только в VIP-зале?

- Прошу прощения, но я очень редко смотрю фильмы. Вот моя жена – знатный киноман. Вы желаете вручить мне пару билетов на премьеру своего творения?

Режиссер засмеялся. Трудно представить, что можно смеяться вкрадчиво, но он сделал  именно так.

- Нет, у меня к вам деловое предложение. Вас рекомендовали, как опытного и абсолютно безба… бесстрашного летчика. К сожалению, наш трюкач недавно… как вы, авиаторы, говорите, наглотался земли. Такое бывает. Я хочу пригласить Вас на его место.

- Глотать землю? – я состроил что-то вроде улыбки. Фикс поежился.

- Черный юмор – признак оптимизма, - сказал он, и взгляд его стал жестким и колючим. – Каков будет ваш ответ? У вас есть время подумать.

- Зачем оттягивать неизбежное? Я согласен. Могу я прочитать сценарий?

- Позже, - уклончиво сказал режиссер. – Чуть не забыл: съемки проходят в Нью-Мексико, на авиабазе Холломан. Разумеется, мы оплачиваем все расходы. Кстати, где ваша супруга? Вы можете поехать вдвоем.

- Она в рейсе. Стюардессы иногда улетают очень далеко, - сказал я.

- Очень жаль. Значит, вы поедете один. Если это все, наш юрист свяжется с вами в ближайшее время.

Я вышел вслед за полковником и резко хлопнул дверью. Как бы случайно.

- Джек, позвонит юрист, свяжись со мной. Все бумаги – только в моем присутствии, - сказал тесть на прощание.

Я предъявил удостоверение службе безопасности, прошел на стоянку и открыл дверь «Дракоши». У меня сегодня еще несколько обзорных полетов.

 

Полковник не нашел в документах никаких изъянов. Я подписал разовый контракт и выехал в Бостон.

В безоблачном небе ярко светило солнце, деревья, едва распустившие молодые листья, зеленой стеной высились по обеим сторонам дороги. Среди буйства юной природы стыдливо мелькали светлые здания придорожных заведений. Но даже великолепные виды не могли оторвать меня от грустных дум: признаюсь честно, я боюсь летать, если не веду самолет собственной персоной. В крайнем случае – если за штурвалом не сидит кто-то, кому я могу доверять.

Я вошел в терминал и растерялся. Неужели мне придется покупать билет самому? А режиссер обещал все оплатить…

По залу, усердно размахивая табличкой с надписью «Джек Риппер», прохаживался унылый парень в форме с крылышками пилота. Наверное, он пытался разогнать скуку. Я бросился к нему.

- Вы меня ждете? – спросил я и представился.

- Я уж думал, вы никогда не появитесь, - просиял он. – Идите за мной.

Охрана пропустила нас без досмотра. Мы прошли по рулежным дорожкам и свернули к ангару. Я остановился: пассажирский «Боинг», завывая двигателями, разбегался для взлета. На полированной обшивке блеснуло полуденное солнце.

- Нет времени на достопримечательности! Мы и так задержались! – лейтенант крикнул, перекрывая оглушительный свист выруливающего бизнес-джета.

Я поспешил за офицером. За ангаром стоял четырехмоторный транспортный «Геркулес». Огромные, в два человеческих роста, винты застыли неподвижно. Возле «грузовика» довольно урчал аэродромный источник питания – маленькая тележка с дизель-генератором.

Мы поднялись в кабину. Командир, строгий мужчина лет пятидесяти, указал на спальное место у переборки:

- При всем уважении, вам лучше отдохнуть, Джек. Не стоит мешать работать экипажу. Поверьте, мы знаем свое дело не хуже вас.

Я вздохнул, забрался на койку, пристегнулся и попытался убедить себя, что этому человеку я могу доверять безоговорочно. Кажется, мне это удалось.

Загудели турбовинтовые двигатели. Машина, вздрагивая на стыках бетонных плит покатила по рулежным дорожкам. Командир запросил разрешение на взлет. Уже проваливаясь в сон, я почувствовал, как самолет побежал по полосе и заскользил по упругому гладкому воздуху…

Проснувшись через несколько часов, я сел в пустующее кресло бортинженера. В лобовое стекло вплыла черная линия полосы, отчетливо видимая на фоне унылых красно-бурых песков. Самолет шел на посадку, и я постоянно порывался дать летчикам несколько полезных советов. Едва сдержался: за подобные вещи выкидывают за борт без парашюта.

Наконец, «Геркулес» коснулся асфальта, взревел реверсом и зарулил на стоянку. Я пожал руку летчикам и по грузовой рампе спустился на грешную землю.

Меня ждал джип военной полиции. Водитель в форме сержанта доложил:

- Сэр, у меня приказ доставить Вас к начальству!

Не арестовали, уже неплохо.

Через несколько минут автомобиль остановился возле желтого административного здания. Я взлетел на второй этаж и постучался в дверь с табличкой «командир полигона Белые Пески бригадный генерал Тимоти Коффин». Я по достоинству оценил фамилию: «коффин» по-английски означает «гроб».

- Да! – сказал кто-то знакомым голосом.

Я вошел в кабинет и застыл с раскрытым ртом: в кресле прямой, как флагшток, сидел мой недавний пассажир.

Генерал указал на стул.  Мне стало смешно: узко посаженные глаза в сочетании с оттопыренными ушами забавно смотрелись на представительном мужчине. Пытаясь сдержать неуместную улыбку, я потрогал эмалированную эмблему с изображением звездно-полосатого флага. Гладкая и холодная.

- Агент Риппер, на моем полигоне вы можете рассчитывать на полное содействие. Разумеется, если ваши действия не будут создавать угрозу персоналу и мирному населению, - Коффин рванул с места в карьер.

- Вы в шпионов не переиграли? – как мог, безразлично спросил я. Интересно было бы глянуть на свою физиономию, но, увы, зеркала в кабинете не было.

Вместо ответа генерал передал мне лист бумаги. На официальном бланке с печатями и подписями высокопоставленных лиц значилось, что я – агент отдела специальных операций ЦРУ. Да, так оно и было на самом деле. Интересно, зачем тесть раскрыл Коффину правду?

- Кто знает о моем истинном обличье?

- Только я, - ответил генерал. – Что вы за люди – рыцари плаща и кинжала? Никогда не признаетесь, пока не припрешь вас к стенке. Но, согласитесь, я имею право знать, что происходит у меня на базе?

- Я приехал сниматься в кино. Выполнить несколько воздушных трюков.

- Знаю. Но. Ни плана съемок, ни сценария мне не предоставили. Зато в наличии строгий приказ из Вашингтона оказать содействие. Это подозрительно, - генерал побарабанил пальцами по столу.

- Наверное. Я в этом не разбираюсь. Повторю: меня, кроме полетов, ничего не интересует.

Коффин вздохнул и протянул мне пластиковую карточку:

- Не хотите говорить – ваше дело, Риппер. Возьмите пропуск. И помните мои слова: я всегда готов прийти на помощь.

Я откланялся. За то время, пока шла приятная беседа, вспыхнули редкие звезды на потемневшем небе. Сержант отвез меня в гостиницу. Наверное, здесь немного постояльцев, раз владельцам вместо сверкающего полированной сталью и стеклом небоскреба хватает нескольких одноэтажных деревянных домиков.

Девушка-администратор выдала мне ключи. Я ощупал взглядом хрупкую фигурку с ног до головы.

- Не желаете ли поужинать вместе, мисс? – спросил я, ни на что особенно не надеясь.

Она очаровательно улыбнулась:

- Сначала снимите обручальное кольцо, и только потом зовите девушек в ресторан, мистер.

Дел у меня не осталось, я запер дверь и лег спать. К сожалению, никто не потревожил мой покой в этот теплый весенний вечер.

 

Проснувшись, я тщательно побрился. На всякий случай, вдруг красотка за стойкой изменит свое решение. Едва я закончил и накинул махровый гостиничный халат, раздался настойчивый стук. Я открыл дверь и разочарованно вздохнул: режиссер явился собственной персоной.

- Собирайся, Риппер, - от его любезности не осталось и следа. – Мы и так отстаем от графика.

Я быстро оделся и вышел на улицу, втянув жаркий, словно из печи, воздух пустыни.

Нас ждал представительский «Форд». Мы въехали на территорию аэродрома, промчались мимо рядов «Фантомов» и «Фэлконов» и подкатили к стоящему особняком ангару. Я заглянул внутрь и присвистнул от удивления.

Передо мной, сверкая полированной серебристой обшивкой, красовался истребитель пятидесятых годов «Супер Сейбр», он же «Хан». Горбатый фюзеляж, рыбьи плавники резко скошенных назад крыльев и овальный провал воздухозаборника вместо острого носа ни с чем невозможно спутать. Я неоднократно видел эти машины на авиашоу, даже сидел в кабине, но, к сожалению, никогда на них не летал, о чем сразу сказал Фиксу.

- Сколько нужно времени, чтобы освоить самолет? – резко спросил режиссер. – Неделя? Десять дней?

- Вы с луны свалились, Фикс? Если вы дадите мне руководство, я смогу вылететь через час. А к вечеру, думаю, буду чувствовать машину, как самого себя.

- Без шуток? – вытаращился режиссер.

- Абсолютно серьезно. И нечего на меня смотреть, будто я собираюсь расстрелять вас из пулемета. После «Старфайтера» любой другой самолет прост, как авиетка. Но, может быть, вы все-таки ознакомите меня со сценарием?

- Позже, - нахмурился Фикс. - Сейчас он у руководства киностудии. Я сам скажу, что делать. Для начала позавтракайте – мой водитель отвезет вас в столовую.

После трапезы я забрался в кабину. Критически оглядел древнюю, как реактивная авиация, приборную панель с единственным современным прибором – спутниковым навигатором. Его изящный экран нелепо смотрелся среди старинных «будильников». В ящике для карт лежал формуляр. Я раскрыл пожелтевшую брошюру и присвистнул: у самолета больше сотни боевых вылетов. Настоящий ветеран Вьетнамской войны. Сколько жертв на счету его пушек и бомб?

Фикс швырнул еще одну побитую временем книжицу: руководство по летной эксплуатации. Я углубился в чтение, обращая особое внимание на аварийные процедуры. Режиссер терпеливо ждал в машине. Наверное, он что-то обсуждал с водителем. Закончив, я спустился по стремянке и постучал в окно. Тонированное стекло опустилось.

- Я готов. Мне нужен противоперегрузочный костюм и шлем.

- В ангаре, в шкафчике, - махнул рукой режиссер. – Додсон, механик, поможет. Твой позывной – «Волкодав».

Наконец, пожилой, чуть полноватый механик вытащил из-под колес колодки. Приземистый тягач вывел самолет из ангара. Зарычал аэродромный источник питания. Я щелкнул тумблерами: заверещал стартер, раскручивая турбину. Сработало зажигание, двигатель засвистел, стрелка указателя оборотов сдвинулась вправо и поползла по шкале. Погасли сигнальные лампы. Я закрыл фонарь, встретился взглядом с механиком и похолодел. В его ясных глазах читались сочувствие и жалость. Неужели он что-то знает?

Я поднял большой палец, запросил по радио разрешение и порулил к взлетной полосе. У желтой линии я снова связался с диспетчером. Можно взлетать.

Наконец, я вывел двигатель на максимальный режим и отпустил тормоза. Самолет лениво побежал по асфальту. Как же медленно растет скорость: я проскочил половину трехкилометровой полосы, а она едва перевалила за сотню узлов. Мне же нужно сто пятьдесят. Да что же это за шаланда?

Тормозить поздно: я в любом случае выскочу на грунт и разложу машину, а мои бренные останки правительственная комиссия будет собирать, наверное, со всей пустыни. К счастью, все закончилось не так плачевно.

Когда передо мной замаячили желтые шевроны полосы безопасности, стрелка указателя скорости подползла к заветной цифре. Ручка - чуть на себя, и крылья обрели зыбкую опору в жарком пустынном небе.

Машина едва наскребла высоту. Я поставил кран шасси в положение «убрано», закрылки – в ноль.  Стукнули створки, погасли зеленые лампы. Дело пошло намного лучше.

Скорость выросла до четырехсот узлов. Дыхание перехватило: справа от меня, ослепительно сверкая под лучами полуденного солнца, раскинулись знаменитые Белые Пески. Гипсовое море казалось гигантской снежной шапкой на фоне бурых скал горного кряжа и красновато-коричневой пустыни. Какая жалость, что со мной нет Мэри. Можно было бы сходить на экскурсию…

Я положил самолет в крутой вираж. Перегрузка вдавила меня в кресло. Рот скособочило. Скорость сильно упала, и машина ощетинилась автоматическими предкрылками, задрожала, словно в лихорадке. Я толкнул ручку тяги до упора. Что-то щелкнуло, бахнуло и ощутимо пнуло меня пониже спины. Да, форсаж на древних движках работает, мягко говоря, своеобразно.

Выполнив круг, я запросил разрешение на посадку. Передо мной маячила пара «Фэлконов», солнечные лучи блестели на фонарях кабин. Диспетчер дал мне приоритет, и современные истребители разошлись в стороны, освобождая дорогу ветерану.

Едва коснувшись земли, самолет подпрыгнул и понесся над полосой. На языке авиаторов это называется «скоростной козел». Ничего, пусть лучше так, чем сваливание в самый неподходящий момент. Интересно, бывает ли подходящий момент для сваливания?

Я застыл, держа ручку управления неподвижно. Машина пронеслась мимо стоянки с несколькими «Фантомами». Наконец, «Супер Сейбр» плюхнулся и побежал по асфальту. Я зарулил к ангару, выключил двигатель и открыл фонарь. В кабину ворвалось знойное дыхание пустыни.

Режиссер смотрел на меня исподлобья, словно сержант на проштрафившегося новобранца:

- Риппер, я едва не поседел! Ты руководство курил, что ли?

Я попытался состроить недоумевающую физиономию:

- А что такого-то?

- Я как-то открыл руководство самолетом. Раздел второй, страница два-пятнадцать. Там написано, что взлет без форсажа крайне не рекомендуется. Или тебе топлива жалко? Ты сам за него платишь? Не экономь на собственном здоровье!

Какая забота…

В этот день я налетался до одури, до дрожи в коленях. Я швырял самолет по небу, крутил его, словно ребенок игрушечную копию. Носился над полосой, над маленьким, примыкающим к базе, городком. Едва я успевал приземлиться, к горловине топливных баков подсоединяли шланги, и машина жадно всасывала новую порцию горючего. Я снова поднимался в раскаленное небо, и земля вращалась вокруг меня в каком-то безумном танце.

Перегрузки выжали из меня все силы, и, когда я зарулил на стоянку и с трудом вылез из кабины, едва удержался на ногах.

Водитель отвез меня в гостиницу. Сочувственный  взгляд администратора говорил сам за себя. Я закрыл за собой дверь,  рухнул на кровать и мгновенно уснул. Без снов.

 

Режиссер явился рано утром и швырнул на журнальный столик тонкую папку.

- Какой-то подозрительно хилый сценарий, - моя попытка съязвить не возымела должного эффекта.

- Это полетное задание, - Фикс достал из папки несколько листов и фотографий. – Мне надо, чтобы ты пролетел сквозь ущелье к северу отсюда.

Я внимательно рассмотрел фотографии. Разлом был прямой, как ствол винтовки. Он тянулся между почти отвесных скал, путь вверх отрезали каменные карнизы, нависшие в некоторых местах, словно балконы над стенами многоэтажных зданий. Лететь можно только вперед.

- Ширина в самой узкой части пятьдесят метров. Значит, мне остается по девятнадцать метров от каждой плоскости, - забубнил я. – Одно неверное движение ручкой – и фюзеляж моего самолета вылетит с противоположной стороны.

- Тебе платят за риск, Джек.

- Но не за верную гибель. Впрочем, нет ничего невозможного.

- Это еще не все. Твои пушки будут заряжены боевыми снарядами.

- Зачем? – я вполне искренне изумился.

- Как только ты выскочишь из ущелья, увидишь три набитых пиротехникой машины. Они управляются дистанционно. Тебе надо их расстрелять. Желательно с одного захода. Так надо по сценарию.

- Сделаем. Камеры будут установлены на моем самолете?

- Не только, - сказал Фикс. – Тебя будет снимать оператор с «Гольфстрима», его позывной «Орлан». Он взлетит из аэропорта Аламогордо. Если вопросов больше нет, водитель ждет. Съемки должны пройти сегодня.

- Когда? – мне показалось, будто я ослышался.

- Сегодня, - повторил режиссер. – На меня нажимает студия, они требуют материал.

Вот так поворот. Но, в конце концов, у меня в любом случае одна-единственная попытка. One and only.

Я закрыл номер и улыбнулся администратору. Она никак не отреагировала. Вышел на улицу и жаркий воздух едва не обжег мне лицо.

Нас ждали две машины: представительский «Форд» и открытый джип с эмблемой ВВС. Нетрудно догадаться, какая из них предназначалась мне…

«Хан» уже стоял, что называется, «под парами»: вовсю надрывался наземный источник питания. Гремя летными ботинками по стремянке, я забрался в кабину. Но прежде, чем захлопнулся фонарь, меня тронул за плечо Додсон. Он шевелил губами, мялся, пытаясь что-то сказать, но почему-то никак не мог решиться.

- Что случилось?

- Нет… ничего, - пробормотал механик, убирая стремянку. И вдруг крикнул:

- Держись подальше от… катапульты!

Я закрыл фонарь, связался с диспетчером и порулил на взлет. Мне навстречу помчалась прерывистая осевая линия, «Супер Сейбр» оторвался от полосы и взмыл высоко в безоблачное небо.

«Гольфстрим» прибыл через двадцать минут. Успев сделать несколько кругов, я подробно рассмотрел ущелье и уточнил ориентиры.

- «Волкодав», я «Орлан»! – раздался в наушниках голос Фикса. – Готовы? Выходим к начальной точке!

Я мельком глянул на бизнес-джет, он висел чуть впереди и выше меня. В его хвосте, ниже бочонков двигателей, к фюзеляжу были прилажены два обтекаемых предмета. Зачем они? Дополнительные баки? Или съемочное оборудование? Но через несколько секунд мне стало не до «Гольфстрима».

Тщательно отрегулировав тягу, я выровнял самолет. Стрелка вариометра качнулась и показала ноль. Едва заметными движениями ручки я направил машину точно в разверстую, ощерившуюся каменными зубами пасть ущелья.

- «Орлан», я «Волкодав»! Вхожу в разлом!

- Пошла съемка! – раздалось в ответ.

По сторонам встали сплошные бурые стены. Но я видел только игольное ушко, куда мне нужно было проскочить. У верблюда куда больше шансов: он не мчится на скорости в четыреста узлов.

Внезапно две яркие вспышки сверкнули у меня перед глазами. Все вокруг заволокло серым туманом. Он словно обрушился откуда-то с неба, полностью закрыв мне обзор.

Первое, что мне захотелось – вздрогнуть. Второе – потянуть ручку на себя. Но я не мог позволить себе такой роскоши. Я замер. Застыл, превратился в камень, изо всех сил закусив губу, позволив самолету-ветерану решать мою судьбу. И он меня не подвел.

Когда непрозрачную пелену словно сдуло ветром, и чахлая растительность пустыни замелькала подо мной, я увидел, что выскочил по другую сторону разлома. Сзади остался горный кряж и ущелье, из которого, клубясь, выползало зловещее серое облако. Смертельные же спецэффекты у Фикса.

«Гольфстрим» исчез. Лишь через несколько секунд в синеве неба блеснула белая черточка. За ней потянулся конденсационный след. Режиссеру нужен общий план? Но времени удивляться нет: сейчас главное – боевая задача!

Я снял пушки с предохранителя, пошарил глазами по земле и увидел на серой ленте дороги три букашки: мои мишени. Сейчас я их расстреляю…

И вдруг в наушниках раздался металлический, лишенный интонаций голос полковника Келли:

- «Волкодав»! Аннигилировать «Орлана»! Немедленно! Курс цели – один-семь-пять, эшелон – три-ноль-ноль! Это приказ!

Загрохотал форсаж. «Гольфстрим» без проблем забирается на тринадцать километров -  почти потолок для моей машины. Но все же «Супер Сейбр» сверхзвуковой истребитель, пусть он и отстает на несколько поколений от современных стремительных машин. Я быстро набрал высоту. Небо потемнело, горизонт подернулся белесой дымкой.

Наконец, бизнес-джет начал понемногу расти в прицеле. Его беззащитный силуэт заполнил собой сетку. Я отчетливо видел высокий белый хвост, серебристые сопла двигателей, тонкое, как лист бумаги, крыло. Все, теперь враг никуда не денется: на такой высоте, в разреженном воздухе, любой резкий маневр сорвет машину в штопор. Как только я нажму на гашетку, двадцатимиллиметровые снаряды разорвут обшивку, разворотят хвост и двигатели, круша тонкие механизмы и магистрали.

 Последнее уточнение, можно стрелять…

Но прежде, чем я открыл огонь, изношенное сердце ветерана Вьетнамской войны не выдержало. Сзади оглушительно грохнуло, и самолет затрясло, будто лошади понесли телегу по булыжной мостовой. Вспыхнули аварийные лампы. Скорость быстро упала, и «Гольфстрим» вновь превратился в украшенную белым шлейфом черточку.

Я немедленно выключил двигатель и щелкнул переключателем «раты» -  аварийной турбины. За кабиной пилота в поток выскочил маленький воздухозаборник. Есть электричество и управление. Двигатель умолк, тишину в кабине нарушало только мелодичное пение гироскопов.

- Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй! «Волкодав», отказ двигателя! – закричал я в микрофон, выставив на ответчике аварийный код.

- Дотянете до базы? – невозмутимо спросил диспетчер.

Я быстро прикинул: с такой высоты я пролечу не больше пятидесяти миль. Посмотрел на желто-полосатую ручку катапульты и вспомнил напутствие старого механика.

- Нет. У меня единственный шанс – скоростное шоссе!

- Понял, «Волкодав»! Удачи! Спасательная команда в пути. Мы ведем вас по радару!

Самолет быстро снижался. Прямо передо мной красно-бурую пустыню резала прямая, как ствол винтовки, черта автострады. Справа от нее под лучами полуденного солнца поблескивала линия железной дороги. К великому счастью, на дороге не было ни одного автомобиля.

Я потянул ручку аварийного выпуска шасси. Вспыхнули зеленые лампы, в стойках загудел воздух. Скорость упала. Вдали показалась светлая точка. Но теперь ничего сделать нельзя. От судьбы не уйдешь.

Я выровнял самолет и помчался в метре над шоссе. Колеса робко сближались с асфальтом: при всем уважении к дорожникам, вряд ли они рассчитывали полотно на скорость сто семьдесят узлов. Наконец, машина вздрогнула и помчалась по автостраде. Я дернул ручку тормозного парашюта и вдавил в пол педали. Меня швырнуло вперед. Ремни натянулись. Надеюсь, они выдержат и я сохраню свой изящный профиль!

Светлая точка превратилась в автомобиль. Он недвижимо стоит на дороге. Водитель уснул, что ли? Или не видит мчащуюся на него серебристую смерть? Успею я остановиться или нет?

Стрелка указателя скорости склонилась к нулю. Самолет качнулся и застыл в метре от беспомощного лупоглазого кабриолета. Накрашенная блондинка вцепилась в руль и словно окаменела, с ужасом глядя на неподвижную металлическую птицу. Я открыл фонарь, сорвал перчатки, шлем, кислородную маску и спрыгнул на землю.

- Мисс, вам помочь?

Девица только покачала головой. Наверное, я похож на чудовище Франкенштейна. Я глянул в автомобильное зеркало: вампир вампиром. По-другому и не скажешь. Подбородок залит кровью из прокушенной губы, от старой кислородной маски остались темные разводы на щеках. Внезапно я ляпнул:

- Вьетконг далеко?

- Так вы из прошлого? – «догадалась» девушка. – Вы ранены, сейчас помогу! Стойте спокойно. Я – медсестра.

Она быстро достала аптечку, ощупала меня и обработала ранки на губах. Я зашипел от боли.

- Вроде больше ничего, - сказала моя спасительница. – А вы знаете, какой сейчас год?

- Тысяча девятьсот шестьдесят пятый. Февраль, - подыграл я.

- Операция «Огненный дротик»?

- Да. Откуда вы знаете? Это государственная тайна!

Девушка вздохнула и достала из-под сиденья фотоаппарат.

- Вы перенеслись в будущее больше чем на полсотни лет. Можно я сфотографирую вас?

Я неосторожно согласился и встал возле сверкающего на солнце крыла. Щелкнул затвор.

- И все-таки, какой сейчас год? – спросил я.

Девушка назвала дату. Я не успел ничего ответить: вдали послышался вибрирующий гул. Он быстро нарастал и через минуту над нами промчались еще два вьетнамских ветерана: похожий на вытянутую коробку «Зеленый великан» и маленький «Хьюи». Обе винтокрылые машины развернулись и, окутанные клубами пыли, приземлились чуть в стороне от автострады. Я застыл, не в силах отвести взгляд от лопастей, замедлявших бесконечный бег. Наконец, винты замерли. Из вертолетов посыпались солдаты.

- Они тоже… из прошлого? – растерялась девушка.

- Вам лучше немедленно уехать. Иначе вас примут за вьетконговскую шпионку.

Я, махая руками, побежал к вертолетам. Командир, капитан лет сорока, остановился и поднял руку. Солдаты замерли.

- Дайте ей уехать! Не подходите близко! – я указал на кабриолет.

- Почему? – поднял брови капитан.

- Не хватало, чтобы она заметила современную форму!

Девушка развернулась, и, видимо, утопила педаль газа в пол. Через минуту машина превратилась в светлое пятно.

Я забрался в «Хьюи», захлопнул дверь и без сил плюхнулся на скамейку. Поднес руку к глазам и увидел, как дрожат пальцы. А я-то всегда считал, будто у меня железные нервы. Завизжала турбина, захлопал ротор…

 

Я завалился в гостиницу, разделся и плюхнулся в постель. Тишину нарушал лишь едва слышный гул кондиционера. В комнате стояла почти полная темнота, и сладкие тягучие волны тяжелой дремы обволакивали меня и уносили… понятия не имею, куда.

Наконец, я очнулся, накинул халат и, шаркая тапочками, вышел в холл. За стойкой сидел совсем другой администратор: полная женщина средних лет.

- Мистер Риппер! – просияла она. – Я уж думала, с вами что-то случилось. К вам приходил какой-то полковник. Не наш, я всех здесь знаю. Он строго-настрого приказал вас не трогать и просил позвонить, когда вы проснетесь.

- Валяйте, звоните, - разрешил я. – А куда исчезли все цветы?

- Какие цветы? – администратор застыла с трубкой.

- Ну, девушка здесь была? Симпатичная такая…

- Не знаю. Она меня подменяла. Меня попросили несколько дней отдохнуть. За счет гостиницы.

Администратор набрала номер. Она сказала только два слова: «он проснулся» и подняла глаза:

- Вам приказали одеваться, мистер Риппер. За вами выехали.

- Надеюсь, не скорая психиатрическая помощь, - я хлопнул дверью номера, скинул халат и натянул футболку и шорты. Вышел в холл и присел на диван, ожидая машину…

Армейский джип притормозил возле желтого административного здания. Когда-то со мной это уже было. Непередаваемое чувство дежавю. Я поднялся на второй этаж и постучал в дверь кабинета Тимоти Коффина.

- Войдите, - сказал мой тесть. Он сидел за столом рядом с генералом, перебирая какие-то бумаги. Оба посмотрели на меня, как на выходца с того света. Я набрался нахальства и без приглашения  уселся на стул перед грозным судилищем.

- Докладывай, - сказал генерал. – Мы сгораем от нетерпения.

Я вкратце поведал о своих воздушных приключениях. Когда я дошел до инцидента с хозяйкой розового кабриолета, вечно вытаращенные глаза полковника блеснули:

- Джек, я удивляюсь твоей фантазии. Когда ты больше не сможешь летать, я возьму тебя в отдел дезинформации. Это же надо сочинить байку о пришельце из прошлого!

- Но девушка сфотографировала меня!

- Пусть поставит снимок на ночной столик и любуется. Если с такой легендой она заявится в прессу, ее отправят на консультацию к психиатру.

Я на секунду задумался.

- Во всей этой истории мне непонятно, зачем режиссер удирал. Я же выполнил задание.

Полковник зловеще ухмыльнулся:

- Это потому что ты не читал сценарий. Мой агент снял копию с нескольких страниц. Фильм называется «Справедливое возмездие». Ты должен был остаться в ущелье. По крайней мере до того момента, когда спасательная команда отскребет от камней обгорелый труп. Твой труп.

Я оторопел:

- Зачем это ему?

- Мы пока не знаем. Наверху приказали замести дело под ковер.

- Если Фикс так хотел убить Риппера, то почему он просто не подослал наемных убийц? Это эффективнее и дешевле, - зашевелился Коффин.

- Он же творческий человек, - ответил Келли. – Известный документалист, между прочим.

- Тогда для чего мои пушки зарядили боевыми снарядами? – я зачем-то пожал плечами.

Полковник зловеще улыбнулся:

- Грузовики набили взрывчаткой. Ударная волна расплющила бы тебя о скалы. Да, Фикс предусмотрел запасной вариант. Жаль, что этот проклятый кинодел удрал невредимым. К сожалению, нас подвел самолет.

- Нет, не подвел, - сказал я. – Он просто устал убивать.

- Придется наказать твоего железного друга, - осклабился полковник. – Сделаем из него летающую мишень…

У меня потемнело в глазах. Разбить, превратить в груду искореженного металла моего спасителя? Я вскочил и сжал кулаки…

- Шутка, - остановил меня Келли. – «Супер Сейбр» – слишком большая историческая ценность. Машина останется в музее базы Холломан в качестве летающего экспоната. Будет развлекать народ на авиашоу.

- Ну, коли так… - я недоверчиво глянул в глаза тестю.

- Даю слово. Кстати, девушка-администратор в гостинице – мой агент на случай, если бы Фикс наступил бы на собственные принципы и разыграл вариант с киллером.

- А Додсон? – спохватился я.

- Он дал показания. В катапульте наши специалисты нашли заряд пластита. Но в любом случае мы не будем преследовать механика, если он будет держать язык за зубами. Не доводить же историю с Фиксом до публичных слушаний.

- Додсон предупредил меня перед вылетом. Иначе бы я здесь не сидел.

- Вот даже как? – поднял брови Коффин. – Наверное, ты напомнил ему кого-то из его шестерых детей. Ты свободен, Риппер. Завтра утром тебя заберет «Геркулес» и доставит в Бостон.

Я вышел из кабинета и осторожно закрыл дверь. Немного побродил по базе, вернулся в гостиницу и провел остаток дня и почти всю ночь у телевизора. Я намеренно не выспался и добросовестно провалялся на койке весь полет.

На следующий день приехал тесть. Как всегда, он сел во главе прямоугольного стола в гостиной. Супруга покорно вышла из комнаты. Полковник не остановил ее.

- Джек, ты больше не будешь летать на «Старфайтере», - сказал он.

- Почему? – у меня внутри все упало. Неужели я где-то накосячил?

- Потому что каждый его полет обходится налогоплательщикам в круглую сумму. Мы будем выкатывать «Старфайтер» или на авиашоу, или для совсем уж экстремальных полетов. Придется тебе освоить новую машину.

- Какую? – подскочил я.

- Французы сейчас меняют свои «Миражи-2000» на «Рафали»…

- Вот неудачники.

- Почему это? – осведомился полковник.

- У «Миража» максимальная скорость на треть выше.

- Французы, наверное, считают, что это не главное. И не перебивай меня! – повысил голос тесть. – Правительство решило закупить несколько «Миражей». Мы оснастим их новой навигационной системой. Машины получат наименование «Мираж-2000CA».

- Ирония судьбы, - сказал я. – Мы, мировая авиастроительная держава, закупаем истребители у французов. Что у нас, нет своих самолетов?

- Ты еще предложи пригнать F-22 с опознавательными знаками ВВС, - съехидничал тесть. – Мы и так едва отмылись, когда засветились со «Старфайтером».

Полковник встал, давая понять, что разговор окончен. Я спустился в сад. Жена подстригала кусты. Она подняла глаза:

- Джек, что с тобой? Ты мрачнее тучи!

Я махнул рукой:

- Снова твой папа задумал какую-то авантюру. То ли еще будет.


Закончено
+1
291
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!