Глава 49. Бездна

По привычке проснулся в семь утра, но по времени другого часового пояса, к которому за четыре года уже как-то приспособился. Спать не хотелось, но и случайно разбудить кого-либо тоже нежелательно. Еще в полночь, безнадежно пытаясь уснуть на новом месте, решил прямо с утра сбежать от всех. Весь день захотелось провести только с одним дорогим мне человеком — с моей любимой Людочкой.
Я потихоньку встал, написал записку, что вернусь вечером, и оставил на видном месте. Потом, стараясь не хлопнуть, закрыл за собой дверь. По местному времени только начало шестого. Сновали дворники. Прохожих совсем мало. Изредка, не останавливаясь даже на остановках, проносились троллейбусы, занимая стартовые позиции перед началом движения по маршруту.

Я сориентировался в пространстве и сообразил, что примерно за полчаса смогу пешком добраться до Московского проспекта. К тому времени трамваи уже будут ходить. И тогда, всего с одной пересадкой, смогу попасть туда, где вместе с Людочкой похоронена половинка моей души.
Уже через час был на месте. За два года здесь многое изменилось, причем, не в лучшую сторону. Памятник покосился. Фотография Людочки пропала. Вместо нее зияла овальная впадина. Все пространство за низенькой оградкой заросло бурьяном. Похоже, мама и сестричка здесь редкие гости. Да и меня уже не было полных два года.

Вот я снова около тебя, любимая. Всего два метра отделяет меня от того, что когда-то было тобой. Два года назад мне казалось, мы разговаривали. Я рассказывал тебе обо всем, что произошло со мной, пока не был здесь, у твоей могилы. Я рассказывал о моих планах, очень подробно, в деталях. И мне казалось, ты слышала. Я и сейчас расскажу, но мне уже трудно поверить, что ты сможешь хотя бы ощутить мое присутствие здесь, рядом с тобой.
За два года случилось столько, что мой внутренний мир перевернулся. И ты, любимая, давно знаешь обо всем. Я не смогу рассказать ничего нового, чего бы ты не знала.

— Что вы здесь делаете так рано? — неожиданно спросил кто-то сзади. Обернулся и увидел какого-то человека, то ли кладбищенского сторожа, то ли еще какого работника.
— А что, к мертвым тоже по расписанию надо приходить? — ответил вопросом на вопрос.
— А как же. Расписание на входе висит. Разве не читали?
— Не читал. Да и вообще не через главный вход вошел. Ну, и с которого часа разрешены посещения?
— С десяти, а сейчас только восемь.
— А у нас, в Тюра-Таме, уже десять. Так что все в порядке, — удивил я работника.
— Где? Где? — переспросил он.
— Какая вам разница. Лучше помогите привести могилу в порядок. Я заплачу, — предложил ему. Работник оживился.
Часам к одиннадцати все было приведено в идеальный порядок. Не возникла только новая фотография на памятнике, установленном на новую бетонную подушку.

Людочка, любимая, совсем недавно я был на грани смерти.
Ты знаешь об этом и одновременно, оказывается, так никогда и не узнаешь. И рассказала мне об этом ты сама, точнее твой фантом, который живет в моем подсознании.
Это удивительно, но все эти два года в те мгновения, когда мне было очень плохо, ты всегда приходила ко мне.
Я видел тебя живой, разговаривал с тобой. И ты вела себя точно также, как всегда, когда мы дружили и когда любили друг друга. Ты по-прежнему такая же молодая и красивая, какой была.
Но, ты всегда исчезаешь. Почему ты не хочешь остаться со мной?
Если для этого надо умереть, умру без колебаний и сомнений.
Но твой фантом сказал, что я никогда не смогу попасть к тебе, даже мертвым. Я уже осознал, что такое смерть, когда долго спал в психиатрическом отделении. Оказалось, это бесконечный сон без сновидений.
Это страшно живим, но мертвым это просто никак.
А вот фантомы, живущие во мне — это все же не я сам. Я в этом уверен. Ведь уже дважды видел девушку, которую в жизни никогда не видел. Она одета в незнакомые одежды и говорит на незнакомом языке. Не могу же я так фантазировать. Ведь и тебя, и ее вижу до мельчайших подробностей, но не могу управлять вами по собственному желанию. В моих видениях вы абсолютно самостоятельны — такие, какими были в реальной жизни.

Задумавшись, не заметил, как внезапно хлынул проливной дождь.
Я не стал прятаться от ливня. То был первый дождь, который видел за последние пять месяцев. Как мечтал о нем в пустыне!
Сколько воды можно было бы собрать. Вся одежда намокла бы, как сейчас, и на некоторое время пекло отступило бы от наших истерзанных жаром, обезвоженных тел.
Дождь был сильным, но коротким. Вскоре выглянуло солнышко, и от моей одежды пошел пар.
«Круговорот воды в природе», — припомнился заголовок рассказа, который прочел в детстве.
Какая-то капелька воды может путешествовать по миру, превращаясь, то в лед, то в пар, то снова в воду. И она существует неимоверно долго. Почему же так устроен мир, что человек живет только одну жизнь, да еще такую коротенькую, как у тебя, Людочка?
И невозможно ничего изменить.
Бедная, бедная Людочка. Как же мне жаль тебя, моя подружка, моя любимая, моя невеста.
Слезы катились из глаз, смешиваясь с дождевыми каплями и постепенно превращаясь в пар. В памяти вдруг возникли строки из Омара Хайяма:

О, если бы в веках, как зелень луговая,
Мы проросли опять из глубины земли.

Людочка, любимая! Какое это было бы счастье!
Мы непременно встретились бы с тобой и снова кормили лошадок пучками травы. А потом бродили бы вокруг угольной кучи, или играли в дочки-матери в нашем подвале с таинственным окошком.
Мы прогуливали бы наших малышей, и говорили обо всем на свете.
А потом пришла бы наша первая любовь, и мы снова ошибались и страдали. Но, мы все равно поняли бы друг друга, и ты стала бы моей невестой.
«Так расцвети опять, любимая, из глубины земли!» — мысленно призывал Людочку сквозь слезы, которых даже не замечал.

Час за часом я рассказывал Людочке обо всем, что пережил в эти трудные два года, хотя все это наверняка знал ее фантом.
Я рассказал ей о том, что узнал о возможностях создания искусственного разума. О той смелой идее, которую вынашивал, и о которой еще не говорил никому — даже специалистам института, в котором буду учиться.
Людочка, любимая. Ведь если удастся создать искусственный разум, то в него просто необходимо будет вдохнуть жизнь. Иначе, для чего разум? Создав носитель интеллекта, можно будет выпустить из глубин подсознания на волю всех этих фантомов бывших людей — всех, кого любили мы и наши предки.
И тогда они смогут жить вечно, бесконечно совершенствуя компоненты, из которых состоят, внешне оставаясь неизменными — такими необыкновенными, какими были их прототипы.
Приобретет материальную оболочку и твой фантом — такой прекрасный, какой всегда была ты, моя любимая.

Продолжая вести свой бесконечный монолог, не заметил, как начали сгущаться сумерки уходящего в прошлое дня.
Внезапно поймал на мысли, что целый день проговорил сам с собой. Эта догадка поразила настолько, что вдруг, словно живую, почувствовал фантомную половинку искалеченной души. Снова до боли в сердце ощутил душевное одиночество, как тогда в центре бескрайней пустыни. Вновь, как наяву, увидел дорогу, уходящую за горизонт, и хрупкую фигурку Людочки, одиноко стоящую на краю пропасти, прервавшей ее жизненный путь. Я смотрел на нее, не отрываясь, как зачарованный, а моя несчастная душа разрывалась от безмерной любви к этой необыкновенной девушке и от бесконечной тоски от осознания жуткой необратимости ее смерти.
— Лю-ю-дочка-а-а! — словно раненый зверь, крикнул в полном отчаянии на всю Вселенную, в один миг сжавшуюся до размеров воспаленного разума.
— Лю-ю-дочка-а-а!!! Лю-ю-ю! До-о-о! Чка-а-а! — словно эхо, усилила и многократно размножила тот призывный крик страдающая душа.
И он понесся через пространство и время, постепенно слабея и замирая в ее бесконечных лабиринтах.
А в ответ — леденящее душу безмолвие разделившей нас страшной бездны, имя которой Вечность.