Глава 4. Чертог
С самого утра между ними установилось что-то вроде враждебного нейтралитета – это когда враги злобно смотрят друг на друга, но выйти каждый из своего куста так и не решаются. На удивление эту ночь Ирхильдис проспала просто замечательно, не придав значения язвительным словам, сказанным в пылу гнева, зато Харальд серьезно терзался виной и определением слова «благородство».
Ждать, пока пройдет весь день, чтобы помириться, Ирхильдис не собиралась. Уже знакомое чувство тревоги вернулось окончательно, и воительница не сомневалась, что ее неизвестные преследователи обитают в Гринвуде, едва ли не высматривают ее в окнах. Для защиты от чернокнижников, расположившихся на ярмарке под ликом простых торговцев, ей не нужна была дружина, бестолково размахивающая мечами, где каждый имел собственное мнение (мог бы иметь, если бы знал!) касательно ее проблемы. Ей нужен был Харальд, а потому в это утро, громко протопав по скрипящим половицам и распахнув пошире двери комнаты Хильды, Ирхильдис расположилась на краешке постели девочки и принялась ждать.
Много времени не прошло, прежде чем из своей комнаты подтянулся Харальд. Насколько знала девушка, он уже не спал – в его окно около четверти часа настойчиво стучал ворон с письмом в нашейном кармашке. Воин постарался замереть в дверях как можно тише.
- Она красавица, - молвила тихо Ирхильдис, повернув голову чуть вбок.
Полы тихо скрипнули, и в комнату вошел Харальд. Он был все еще красный от внутреннего жара, но выглядел уже лучше. Ирхильдис окинула его придирчивым взглядом: начальник крепости расхаживал по дому больным и при том едва одетым, в просторной белой рубахе и штанах – ну не глупец ли? Чуть виновато улыбнувшись, воин присел рядом и погладил сестру по волосам. Во сне девочка привычно дернула головой, спасаясь от его руки, и снова тихо засопела в самом сладком утреннем сне.
- Это прирожденное, - произнес Харальд, указывая на сморщенное веко. – Показывать знахарям Мидгорода мы не стали, ибо мама говорила, что такое случается и неизлечимо.
- Тебя это угнетает? – прохладно спросила Ирхильдис и натянула на плечи Хильды одеяло из гусиных перьев.
- Не это, а то, что она считает себя ущербной из-за этого. Рядом со мной старается не появляться, а с тобой говорит, даже улыбаться начала.
- Ты обращаешь внимание на этот небольшой изъян, и даже когда говоришь с ней, думаешь об этом, а Хильда чувствует. А я даже не сразу заметила, потому что она прищуривалась, когда говорила со мной.
- Я рад, что она смотрит на тебя и берет пример твоей внутренней силы, - подумав некоторое время, признался Харальд. – Мать рассказала, что ты для меня делала весь вчерашний день. Я благодарен тебе. Не ожидал.
- Не ожидал от дочери ярла? – насмешливо сощурилась Ирхильдис.
- Можно сказать и так, - воин мягко тронул ее за плечо. – Спасибо.
Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, затем девушка отвела взгляд.
- Ирхильдис, - встрепенулся Харальд и убрал, наконец, свою руку. – Я хочу попросить прощения за все, что сказал вчера.
- Не стоит, - воительница поднялась на ноги, повернувшись, наконец, к нему корпусом. – Ты сказал это, потому что я наговорила гораздо больше.
- Это не может быть оправданием, - сурово отрезал Харальд, когда они вдвоем вышли из комнаты. – Прости.
- Прощаю, - легко согласилась Ирхильдис.
Так стало гораздо легче терпеть взаимное присутствие. Они повернулись друг к другу, и ее тоненькая ладонь оказалась в его горячей руке.
- Пришло письмо из столицы, - твердо молвил воин после рукопожатия. – Собираемся.
- Ярл ответил?
- Нет, Аскель Магнус, - Харальд недовольно пожевал губы. – Он велел ехать в Хельм и не придумывать поводов для – цитирую! – возможности оторвать ярла от решения более важных дел.
- И мы поедем в Хельм? – выпучила глаза Ирхильдис.
- В Мидгород. Ты дочь ярла Рагнара и вторая свидетельница произошедшего с моей крепостью. Тебя выслушают с большей охотой, чем меня.
- Вот такой бунтующий Харальд мне больше по душе, - улыбнулась воительница.
- И такая послушная Ирхильдис – мне! – не растерялся начальник крепости. – Ты что-то еще хочешь мне сказать?
- Если желаешь, - подумав, тихо молвила Ирхильдис и тепло улыбнулась. – Можешь звать меня Дис. Моё имя рунное, и полное оно слишком длинно.
Харальд поднял на нее взгляд, но лицо его потемнело, словно сама эта мысль была кощунственной для него. Без прежнего настроения он глянул на дверь сестры в последний раз и резко отвернулся.
- Не стоит, - под удивленным взглядом воительницы он прошел к двери своей комнаты и, не оборачиваясь, добавил. – Иди, собирайся, в полдень выезжаем. Переход до Мидгорода тяжел и займет сутки.
И вышел, оставив Ирхильдис в полной растерянности стоять посередь коридора.
***
В дорогу их провожали всем Гринвудом, правда, не столько Харальда и Ирхильдис, сколько последний в этом году обоз с товарами, сопровождаемый купцами. Каждый житель небольшого городка намеревался подпихнуть еще мешочек со своим именем и по прибытии обоза обратно получить свои деньги. С обозом торговцев шла половина стражи Гринвуда, и Харальд с Ирхильдис рассудили, что так будет безопаснее добираться до столицы.
Добросердечная Ингунн дала им два теплых плаща и еды на дорогу, а Эвар снабдил Харальда набором кинжалов и заточенным мечом – пушинка упадет и распадется надвое. С Хильдой вышло самое теплое прощание, и, косо поглядывая на Харальда, Ирхильдис пришлось пообещать заехать к ней в гости, когда они закончат с делами в столице. А что, думала весело воительница, можно, особенно если Харальд в это время будет дома. Увидит – подавится.
И хвала богам, что сам Мидгород был недалеко от Гринвуда. К закату Ирхильдис уже извелась от скуки в седле, ведь даже Харальду здесь было чем заняться: он то и дело разъезжал из одного конца обоза в другой, где каждый первый был его знакомцем. А на нее подозрительно косились, ибо по маленьким городкам вести разносятся быстро – вряд ли в Гринвуде скоро забудут, что Харальд назвал ее «юродивой из окрестностей Хельма». Особенно тот стражник.
- Как ты? – подъехал слева слегка запыхавшийся Харальд.
- Жива. Пока.
- В смысле?
- Видишь в начале обоза купца в волчьей шубе с капюшоном? – Ирхильдис лениво покусывала соломинку, сорванную ею на временном привале.
- Вижу, - озадаченно кивнул воин. – Он из медринских торговцев, едет за медвежьими шкурами в Винтерру, ибо в Мидхолде они – редкость. Может, кстати, и нам составить компанию, когда я повезу тебя в Берсельм. Уже не вдвоем, а то мало ли что подумают...
- Он и так составит нам компанию, - пропустила мимо ушей колкость воительница. – Он следит за мной. Оборачивается постоянно. А те, от кого я бежала в Хельм, прибыли в Гринвуд на день позже нас, Харальд. Они в его страже, я узнаю их лица.
- Брось ты это, - поморщился Харальд, но торговца и его стражников пристально оглядел, запоминая. – Я его, конечно, не знаю, но при беседе зарекомендовал себя отличным человеком.
- И я любого обворожить могу, если нужно.
- Ирхильдис, - воин понизил голос и подъехал почти вплотную. – Брось глупости. Даже если это и так, в обозе вы в равном положении: он не сможет наброситься на тебя, а ты – разобраться с ним и дюжиной мужиков, которая его сопровождает. Честно сказать, мне кажется, ты сама выдумала то, чего боишься, ибо до сих пор при мне на тебя никто не покусился, хотя возможностей и, как я думаю, поводов было полно.
- Я не стану тебя убеждать, - чуть обиженно фыркнула Ирхильдис и слегка натянула поводья. – Пока я еду среди обычных гринвудских торговцев, я чувствую себя в безопасности. А свое мнение оставь при себе – я сама знаю, что для меня лучше.
- Я почти уверен в этом.
Харальд покачал головой и подстегнул коня, не обращая внимания на раздраженные струйки пара из его ноздрей.
Холмы постепенно обращались в равнину, но впереди уже давно маячила вершина Чертога – великого дома ярла Марвальда и конунга Олофа. Ее было видно издали, со всех концов равнины, как огромную крепость, отделанную деревом и камнем с резьбой. За крепостной стеной, отстроенной на равнине, возвышался холм, с севера обращающийся в отвесную скалу, в которой искусные каменотесы вырезали длинные ступени к скальному Чертогу. Такая крепость век простоит – не шелохнется. Да что там век, думала Ирхильдис, вспоминая исторические очерки библиотеки Коллегии – тысячелетие стоял Мидгород и простоит еще столько же.
Под вечер похолодало, но ворота города и каменный мост уже были близко. Ирхильдис несколько раз была в Мидгороде в детстве и один раз заезжала около двух недель назад, когда только держала дорогу на юг. На подходах к воротам, как и в тот раз, расположили свои шатры с товарами вольные торговцы с юга, андмарцы, собратья того конокрада, с кем ей пришлось ехать в Хельм. Из палаток сладко пахло копченым мясом, пряностями и слегка перебродившим вином. Оглянувшись на своих преследователей, Ирхильдис осторожно отвела коня с пути обоза и спешилась, а на нее с торгашеским интересом уставился андмарец в богатой медвежьей шубе, выглядывая толстый кошель с золотом. Позади недовольно всхрапнул конь Харальда и остановился в пяти саженях от нее.
- Здравствуй, красавица, - вежливо, с легким акцентом произнес торговец и приятно улыбнулся. – Чего желаешь? Может быть, каменья драгоценные для твоей прекрасной шейки? Гранаты есть, алые, горячие как твое северное сердце. Ткани есть, шелк и бархат, какой только на юге делать умеют, с тонкой вязью по краям, обережной...
- Благодарствую, уважаемый, - кивнула Ирхильдис и повела носом в сторону коптящейся над костром тушки какой-то южной ящерицы. – Как торговля нынче идет?
- Потихоньку, милостью Эрхальда, приторговываем, - завел привычную речь андмарец и поёжился в шубе. – Только вот зима настала, а уехать на юг не успели до первых снегов. Северный ветер холодит, лицо щиплет, даже сквозь ваши меха пробирает до костей. Не любит северный ветер южную кровь.
- Дороги до Медрина еще чисты. Успеете доехать до больших снегопадов. Уважаемый, дай мне вон ту ящерицу, - под жалобное урчание желудка Ирхильдис обернулась и махнула Харальду. – А этот вот мужчина вам заплатит за девушку.
- Хоть поделишься? – Харальд невозмутимо развязал кошель и сунул в протянутую руку торговца две серебряных монеты. – Тебе одной много будет.
- Тебе так кажется, - Ирхильдис с улыбкой отобрала у андмарца ящерицу и с удовольствием отщипнула жирную, самую вкусную лапку. – Но так и быть, держи хвост.
Так они и вошли в город через крепостные ворота и ров с бурной рекой.
Обоз, который их сопровождал, купцы уже разгружали на срединной рыночной площади у закрытых лавок, а вокруг сновали невдохновленные стражники Мидгорода, коим и надлежало следить за всем этим добром ночью. На ярмарочной площади места хватало всем: здесь собирались известные купцы со всех краев Нордланда, успевшие обрасти доверием со стороны покупателей. Заметив знакомого купца, за которым она следила всю дорогу, Ирхильдис скоренько подбежала к Харальду и вцепилась в его локоть, стараясь пройти мимо как можно более незаметно. Воин только скептически поджал губы и пошел быстрее.
- Отцепись от меня, - шикнул он ей. – Мы не где-то, а в столице империи! Веди себя соответствующе, если тебя учили этому.
- Ш-ш, не дергайся!
- Да ты с ума сошла?! – вызверился Харальд и отдернул локоть. – Отойди на приличное расстояние! Ты дочь ярла или кто?
- Хочешь, чтобы меня убили? Или похитили, что не лучше?
- Обещаю, если это случится, я тебя выручу и больше не буду никогда тебе перечить!
- Ты и так никогда не будешь больше мне перечить, если это случится. О мертвых плохо говорить не принято!
- Хорошо, мы ушли с площади, может, хоть теперь перестанешь впиваться ногтями в мою руку?
Они стояли под огромным ветвистым деревом, окруженным неглубокой каменной канавой, по которой тек искрящийся в свете сумерек, пузырчатый источник. Дерево называлось святолистом; стоящее здесь испокон времен, столько, сколько не помнили уже люди, оно не погибло и не застыло сухой, значимой корягой посередь города, а до сих пор жило, под весну распуская на ветвях белоснежные пышные цветы с синими крапинками. Много веков назад на этом месте стояло капище, древнее, великое, которому поклонялись норды – народ севера. И лишь спустя время они возвели вокруг дерева город, отметили и стратегическое положение, и превосходное военное расположение. Появись на равнине враг – и его сразу достанут стрелами с многочисленных башен и крепостной стены. Святолист уходил корнями глубоко в скалу и питался водами целебного источника, что выбивался на поверхность в искусно врезанных в скалу канавах. Вокруг люди возвели витые серебряные арки, у ствола установили скамьи.
Оглянувшись на площадь и убедившись, что за ней никто не следует, Ирхильдис тут же отдернула руку от него и обернулась к вершине холма, на которой располагался Чертог. Убежала от укоризненно-насмешливого взгляда Харальда, которым он вполне успешно сверлил ей спину.
А на вершине скалистого холма возвышался над прочим городом, да и над равниной Чертог – дом ярла и конунга, наполовину врезанный в скалу, на другую – отстроенный камнем и деревом над ее вершиной.
- Может, прежде к оружейнику? – с сомнением обратилась к Харальду Ирхильдис.
- Что, без меча в Чертоге совсем не то? – насмешливо протянул воин и первый ступил на ступени, вытесанные в скале. – Не тревожься, там нам ничего не угрожает. Ярл поможет нам во всем.
- Ну-ну, - неуверенно промычала про себя девушка и обошла его, чтобы первой и по-своему поговорить с приближающимся к ним стражнику.
- Уважаемые, сегодня управитель ярла велел никого не впускать!
- Скажи, что мы по срочному делу.
- Я сожалею, м-м, госпожа... – заминка стражника вполне могла стоить ему головы. – Я не могу вас пропустить.
- Ты, что, ослеп? Перед тобой светлейшая Ирхильдис из рода Беорнов, дочь ярла Рагнара! Скажешь мне ночевать на постоялом дворе или в таверне? Уйди с дороги!
Стражник явно растерялся, переводя взгляд с одного на другую, но здравый смысл возобладал. Он поспешил отойти в сторону. Ирхильдис, нисколько не сомневаясь в себе, стремительно прошла к дверям Чертога. Харальд укоризненно поглядел ей вслед и, проходя мимо злополучного стражника, похлопал того по плечу.
Дом ярла начинался с огромного зала Совета. По правой и левой стороне стены украшали резные камины и скамьи меж ними, а посередине стоял стол для военачальников и тысячников – доверенных лиц самого ярла. Мягкое тепло встретило гостей ярла прямо на пороге, как и ароматы с кухни, славящейся на весь Мидхолд.
Трон ярла стоял на возвышении в конце зала под гордым чучелом громадной головы оленя, символа владения, которое Ирхильдис с любопытством оглядывала, ступая грязными сапогами по чистому ковру без зазрения совести. Каждая провинция когда-то была отдельным государством, как рассказывал ей отец. Девушка была не из тех, кто с видимым и невидимым удовольствием селился в библиотеке и самозабвенно изучал старые свитки, глотая пыль, но когда-то и дочери ярла пришлось изучить все.
Провинция Винтерра, пребывающая в вечной мерзлоте, взяла себе за символ голову ревущего медведя. Не только из-за огромного количества медведей, которыми кишели леса. Все люди северного владения что-то взяли от своего великого предка – прямота, простота и беспечность, однако никто не смеет недооценивать людей Винтерры, ибо из них происходят лучшие в Нордланде воители, берсерки.
Владение Мидхолд же прежде было домом конунга, носящего на голове железную корону. Как величественные рога. Олени для всех нордов были зверями священными, символом восхождения и власти.
Вперед пустующего трона, выстланного великолепными оленьими шкурами, выступил невысокий, худой человек и неспешно загородил дорогу Ирхильдис рукой.
- Сударыня, извольте ждать.
- Где ярл? – с легким презрением бросила ему девушка, упершись грудью в протянутую руку.
- Ярл не может сегодня принять ваше прошение, - неприятно улыбнулся мужчина. – Вам лучше ждать вместе с остальными просителями, а это значит – на улице, в конце очереди и днем.
Харальд поспешил встрять, пока Ирхильдис не взорвалась дерзостной речью.
- Аскель Магнус!
- А, Харальд Хельмовский, - без должного удивления кивнул ему Аскель. – Не ожидали тебя здесь видеть раньше осени.
- На то есть причины, поверь, - Харальд в несколько больших шагов преодолел ступени. – Ирхильдис, это Аскель, управитель делами ярла в Мидгороде, - девушка нетерпеливо кивнула. – Аскель, это Ирхильдис из дома Беорнов, дочь ярла Винтерры!
Управитель ярла безразлично смотрел, как осторожно Харальд отводит его руку от девушки. Ирхильдис неопределенно хмыкнула и с презрением уставилась на человека перед ней. Маленькие глазки, хитрые морщины, бегающий по сторонам взгляд – в нем все выдавало человека, полного лукавства, но весьма хорошо устроившегося за счет своей пронырливости. Такие обычно достигали многого, и в свое время маленькая бойкая дочь ярла Винтерры сделала все, чтобы избавить дом отца от подобных слуг. Но, похоже, здесь их не чурались.
- Сударыня, добро пожаловать в Мидгород, - без должного почтения кивнул Аскель, пристально оглядывая ее. – К сожалению, вынужден дать вам на требование увидеть ярла тот же ответ. Вам придется прийти позже.
- Аскель, - Харальд подошел ближе и заговорил тише, отметив, как прислушивается стража. – Дело огромной важности. Ты меня знаешь, без серьезной на то причины я бы не оставил свою крепость.
- Крепость ярла, Харальд, - приторно улыбнулся управитель. – Твоим в Хельме является лишь сундук с вещами. Не забывай, кто ты.
Ирхильдис перевела взгляд на Харальда, отметив, как он потемнел лицом. Какое-то время начальник стражи Хельма и управитель Чертога буравили друг друга взглядами. Но бряцнула кольчугой приблизившаяся стража, и Харальд отступил, больше не скрывая свое презрение.
- Идем, Ирхильдис.
- А ярл? – вскинулась, было, девушка, но угрюмый взгляд воина говорил яснее ясного.
- Сегодня он нас не примет. Слышала, что сказал управитель?
- Надеюсь увидеть вас завтра, светлейшая, - вкрадчиво молвил Аскель Магнус и растянул губы в улыбке.
- Всенепременно, милостивейший из управителей, - мило усмехнулась Ирхильдис, не тронувшись, однако, с места. – Но к воеводе ярла ты нас отведешь. У нас есть донесение.
- К сожалению, воеводы Хроара нет в столице. Он отбыл седмицу назад в Эдельстед, где изволил остановиться после возвращения из Вестмара светлейший конунг.
- Конунг уже вернулся? – вновь с интересом повернулся Харальд, но Аскель вновь нацепил на лицо показное благодушие.
- Никак нет. И не вернется еще долго. Путь к святилищу не короток.
- Кто же здесь остался за ярла? Будущий конунг Ингвальд? – надменно спросила Ирхильдис.
На это Аскель ничего не ответил, лишь неприятно сощурился и повел рукой за ее спину. Харальд, успевший бросить туда взгляд чуть ранее, побледнел и склонил голову.
- Госпожа...
Ирхильдис обернулась, привычно положив руку на рукоять своего кинжала, и нос к носу столкнулась с юной девушкой.
С этого мига зал словно поделился на две враждующие части; хотя внешне это никак не проявилось, но напряжение ощущалось в воздухе, натянутое как струна. Казалось, его можно и коснуться. Харальд молча разглядывал обеих, отступив ниже, на одну ступень с Аскелем. Благородный облик, тонкий стан, осанка высоких господ – все, что было у них общего. Одна – кареглазая красавица-северянка с каштановыми волосами, по-бунтарски выбившимися из-под повязки на голове, в плотных штанах и свободной рубахе под сыромятной броней. В ней бушевало пламя. Другая – светлая, манерная, взирала на нее высокомерно, а в волосах блистало витое украшение из драгоценных каменьев в золотой оправе. В ней застыл в своем морозном покое лед.
- Перед вами светлейшая государыня Альвдис, дочь ярла Марвальда из рода Хельмгард, - разорвал тишину елейным голосом Аскель.
- Кхм... Альвдис? – хрипло откашлялся Харальд, когда Ирхильдис с вопросом в глазах обернулась к нему. – Перед вами Ирхильдис, дочь ярла Рагнара из рода Беорнов.
- Ирхильдис, дочь высокого ярла Винтерры? – голос Альвдис потек, как медовый ручей, мелодично и мягко, но от такой приторности Ирхильдис чуть не скривилась. От нее сквозило неискренностью, взгляд Альвдис скользил по плащу, рубахе, мужским штанам и сапогам собеседницы с легким недоумением. – Рада встрече с тобой, высокая сестра, да будут твои дороги легки как ветер, приятны, устланы сластью и лишены горечи.
- Спасибо, не нужно, - на одной ноте произнесла Ирхильдис, приветственно склонив голову без намека на старания. – Сапоги к земле прилипнут от такой сласти.
- А... – тоненько выдохнула Альвдис. – Понимаю. Виделись в раннем детстве, и я так и запомнила тебя, дорогая. Махалась на ножах с мужчинами, мужскую одежду носила, что с мальчишкой тебя все путали.
- А ты ходила в золоте, сколько только могла на себя надеть, и таскала материны наряды без разрешения, - улыбнулась Ирхильдис.
Обмен любезностями состоялся. Харальд растерянно глядел то на одну, то на другую, а Аскель сохранял на лице благодушную улыбку, не показывая, но и не скрывая от внимательного взгляда, что под ней ничего нет. Впрочем, девушку не смущала ни накаляющаяся обстановка, ни побледневшая от гнева «высокая сестра», ни отсутствие поддержки.
- Какое дело привело тебя в Мидгород, столицу империи, дочь ярла? – уже другим тоном спросила Альвдис, показывая, что ее милости иссякли. – Ты хотела видеть ярла? Отец и будущий конунг больны. Старшие братья в отъезде, младший в своей крепости и не скоро прибудет, потому все прошения и донесения принимаю я.
- Хельм разрушен, - без лишних слов ответила Ирхильдис и прошлась по залу, оглядывая своды. – Южной крепости больше нет.
Альвдис и Аскель сначала застыли, не веря, затем повернулись к Харальду, который хмуро кивнул и выступил вперед.
- Дракон прилетел с южных гор неожиданно. Мы не могли предсказать его появление, ибо до сих пор драконы считались вымершими в стародавние времена. Рев в горах насторожил нас, но сделать мы ничего не могли. Это огромная тварь размером с Чертог. Ударами хвоста дракон разбивает крепостную стену. Изрыгает пламя, и оно плавит камни. Крыльями поднимает ураган, способный поднять в воздух подводу с лошадьми, а своим ревом сводит людей и животных с ума, лишая воли и разума. Нам едва удалось спастись. Я написал ярлу о произошедшем, но приказ ярла мной получен не был. Я и светлейшая Ирхильдис приняли решение ехать в Мидгород, чтобы доложить обо всем лично и ответить на все вопросы.
- Да, я получил твое письмо, Харальд, – высокомерия управителю было не занимать. – Харальд, ты слышишь, что говоришь? Дракон? Этому в жизни никто не поверит.
- Тому была бы тысяча свидетелей, - сощурилась Ирхильдис, сразу сообразив, к чему уклонится разговор. – Если бы нападение дракона не было столь... неожиданным. Воевода Хельма говорит правду, и я могу это подтвердить перед ликом великого Эрхальда.
- Погоди, дорогая сестра, - Альвдис по-кошачьи обошла Харальда вокруг, и в воображении воительницы сразу возник огромный пушистый хвост, обвивший воина. – Здесь дело в ином.
- Альвдис... – чуть слышно молвил Харальд, крутясь на месте и не отрывая взгляда от нее. В голосе послышалась мольба. – Прошу...
- Ты оставил своих людей в пламени дракона, - не спрашивая, продолжила она. – Оставил крепость ему на растерзание, хотя этот великий дар ярла следовало бы беречь. Мы лишились нашей сильнейшей защиты на юге, потому что ты не мог дать отпор легендарной летающей твари? Существование которой не может подтвердить никто кроме тебя и... дорогой сестры, с которой ты почему-то оказался в пути вместе.
- На что ты намекаешь? – Ирхильдис обернулась, сощурившись.
Война взглядами длилась недолго, но ни одна на месте не испепелилась. Напрягшаяся стража осталась на месте, повинуясь знакам управителя. Альвдис нежно улыбнулась и отвернулась обратно к Харальду. Ирхильдис гневно поджала губы, разглядывая троицу, стоящую отдельно от нее. Отношение к ним высокомерной дочери ярла – понятно, управителя – еще яснее, но какого Хьёрда Харальд таращится на нее, как на дракона в платье?
- Альвдис...
- Начальник стражи, не сумевший удержать крепость, остается в ней до конца, разве ты не знаешь?
- Я спасал дочь ярла, но потом...
- Ты должен был остаться в крепости, Харальд.
На это ему нечего было возразить. Ирхильдис тоже знала этот негласный завет древних времен. Но во взгляде дочери Марвальда не было ни сочувствия, ни понимания, одна лишь жалость, оскорбительная для любого воина, и презрение. Она смотрела на него, как смотрят на щенка, которого собираются утопить, и он будто бы охотно поддерживал эту ее игру.
- Ты мог послать с дочерью ярла кого-нибудь другого, того же Бьёрна. Но ты сбежал... Не говоря уже о том, что я считаю твои выдумки о драконе прикрытием чего-то иного.
- Позволь сказать, светлейшая, и мне свои домыслы, - подал тихий голос Аскель, и Ирхильдис представила вьющийся за ним огромный змеиный хвост. – Харальд никогда не заставлял нашего ярла сомневаться в нем, все приказы исполнялись вовремя и беспрекословно, однако... Можно ли обвинять столь блистательного и известного своей преданностью вассала в измене родине? Ведь ложь тоже наказуема, но не перед лицом светлейшей Ирхильдис, коль она вступается за него. Не будем без причин помышлять о том, что иноземная дочь ярла связала себя с Харальдом какими-либо узами. Можно предположить так же и то, что дракон был на самом деле, что разрушил Хельм и уничтожил всех, кто был в крепости... Если бы драконы существовали.
- Но дракон был! – внезапно зло воскликнул Харальд, сжимая кулаки. – Как ты можешь отрицать это, если тебя там не было, Аскель Магнус?!
- А можно вспомнить и кое-что третье! – повысил голос управитель и скривился в усмешке. – Ведь именно ты, Харальд Хельмовский, был зачинщиком того замысла о создании взрывоопасной смеси в пещерах Ангбронда? Насколько помнится мне, обвал, потрясший тогда гору, вызвал сель, сошедший на хижину старого кузнеца-отшельника и снесший его дом к подножию. Вместе с его семьей. Уместно ли лгать о драконах, Харальд? Тем более перед лицом двух дочерей ярлов.
Тишина в зале больше не была пустой. Она звенела, словно та напряженная струна, наконец, сорвалась. Альвдис глядела на воина свысока, с легкой насмешкой и наигранным пониманием. Аскель – изобличающе. Харальд же побледнел, и вся его злость сошла на «нет». На лицо налетела тень, и больше того смелого решительного воина не было. В зале стоял совершенно другой человек: понурившийся, сокрушающийся о делах давно минувших дней, готовый вот-вот сломаться.
- Пожалуй, мы зайдем к вам позже, - решительно сообщила Ирхильдис, возвращаясь от камина к ступеням и подхватывая Харальда под локоть. – Утро вечера мудренее. Липких вам дорог в пути и многого иного!
Стража Чертога растерянно переводила взгляды с управителя на них, но так и не осмелилась задержать воительницу, и Чертог они покинули без происшествий.