5. Новый дом
- Ты посмотри-ка, Ярослав несет девку голую из лесу, - высунулась в окно Таиса, мать Песнеи.
- Где? – ахнула Песнея, выглядывая. – Правда…
Ярослав тем временем Радояру в дом свой внес. Вот ведь, ее в дом не вносил, а какую-то чужую внес.
- Пойду к мамке Тарии, муки да яблок попрошу! – выскочила из дома Песнея.
- Куда? Вон же…мука… - запоздало сказала Таиса, перевела взгляд на таз с яблоками, опустилась на стул. А ведь увивается Песнея за Ярославом. Как она с Аржином жить будет. Суровый воин, говорят. Вздохнула Таиса. Ничего, никто из сиях с нелюбимым не неволился. Не допустит такого Красояра.
Дома у Ярослава был брат Един и родичи. Ориха где-то не было, хотя с похода он еще вчера пришел. По девкам, наверное, куролесил. Ярослав кликнул мать. Сияха подошла.
- Положи ко мне в светлицу. – кивнула Тария.
Ярослав понес Радояру к матери в комнату. Мать вернулась к столу, готовить. Вкусный дух разносился по избе. Един направился, было, следом, но его отец осадил. Молодец вернулся, помогая отцу плести короба. Короба у старшего, Яхона, получались крепкие, плотные, хоть воду носи, хоть младенца качай, кисеей накрывай.
Только Ярослав скрылся в светлице, как в дверь вбежала Песнея, глазами зыркая по избе.
- маме Тария, я к вам яблочка попросить зашла. – передыхая, сказала она, продолжая шарить ясными глазами.
Тария кивнула на такой же таз с яблоками, как у Песнеи дома.
- Бери, Песнея. Как мама?
- Ой, да хорошо, хорошо. Я посижу? Упрела.
- А мамка не печет сегодня?
- Печет. Вместе печем. Запарилась я.
- От же досадно! Я хотела тебя попросить помочь. Нет же у нас девок. И никто в дом не ведет.
- Я помогу, маме Тария. Мамка меня погнала пока. – отозвалась Песнея, встала рядом, у стола.
- Ярослав какую-то девушку в дом принес. – сказала Тария.
- Ой? – будто удивилась Песнея.
- Без памяти, вроде.
- Красивая! – вставил Един, отец снова осадил сына, буркнув что-то, вроде: сам не женится и другим палки в колеса вставляет.
- А я может и женюсь, - белозубо улыбнулся Един.
- На немке? – ахнул отец. – Вон какая чернявая.
- Она, может, из ракитных. – хмыкнул Един.
Песнея помогала, продолжая шарить глазами по углам, выискивая Ярослава и немку.
Ярослав уложил Радояру на ложе. Налил в чашу морс. Легонько потряс за плечо девицу. Девушка открыла глаза. Слабо и нежно улыбнулась. Скольких она такой улыбкой извела, никто счет не вел. Радояра взяла чашу, пригубила, вернула Ярославу.
- Где я?
- Дома у меня. Али тебе идти куда нужно? – встревожился воин.
- Некуда мне идти, - глухо и певуче отозвалась Радояра.
- Живи, пока не вспомнишь. Места хватит. – предложил Ярослав.
- Я просто так не могу. Я помогать буду.
- Мать обрадуется. – улыбнулся Ярослав. – А пока отдыхай, я молока принесу. В реке тонуть, хлопотно.
Радояра улыбнулась воину в ответ. Ласково, как другу. Сердце как-то тревожно забилось у молодца, он вышел из светлицы.
- Кого принес-то? – спросил отец.
- Из ракитных, - ответил Ярослав. – отбилась, память потеряла. Тонула, я ее из реки вытащил. Спросил куда пойдет, сказала некуда. Вот. Принес.
Ярослав наливал молоко в чашку, резал свежепеченный хлеб.
- Вот и пусть живет, будет в доме мне подспорье, - порадовалась мать. – Не все же мне чужие невесты помогать станут. Своих-то нет.
Тария в сердцах стукнула полотенцем Едина и Ярослава. Братья захохотали.
- Э, э, загакали, гуси! Тьфу! Только и знаете… - хотела сказать – «девок портить», при Песнее не стала. Знала же, что Ярослав с Песнеей любится.
Ярослав улыбнулся Песнее и понес молоко и хлеб наверх.
- Зовут-то как? – сказал вслед отец.
- Радояра. – откликнулся Ярослав.
- Доброе имя, - кивнул отец.
- Ой ты, уйди. – всплеснула Песнея. – где видано, чтобы молодец к девке в светлицу бегал. Сама я. Обернусь быстро, маме Тария.
Женщина кивнула.
- И правда не добро выходило.
Песнея забрала у Ярослава молоко, хлеб и мед с орехами и сама пошла в светлицу. Парень было за ней направился.
- А ты куда? – осадила мать. – Неужто две девки без тебя не разберутся?
Ярослав смутился, пошел к отцу, помогать.
- Где? – ахнула Песнея, выглядывая. – Правда…
Ярослав тем временем Радояру в дом свой внес. Вот ведь, ее в дом не вносил, а какую-то чужую внес.
- Пойду к мамке Тарии, муки да яблок попрошу! – выскочила из дома Песнея.
- Куда? Вон же…мука… - запоздало сказала Таиса, перевела взгляд на таз с яблоками, опустилась на стул. А ведь увивается Песнея за Ярославом. Как она с Аржином жить будет. Суровый воин, говорят. Вздохнула Таиса. Ничего, никто из сиях с нелюбимым не неволился. Не допустит такого Красояра.
Дома у Ярослава был брат Един и родичи. Ориха где-то не было, хотя с похода он еще вчера пришел. По девкам, наверное, куролесил. Ярослав кликнул мать. Сияха подошла.
- Положи ко мне в светлицу. – кивнула Тария.
Ярослав понес Радояру к матери в комнату. Мать вернулась к столу, готовить. Вкусный дух разносился по избе. Един направился, было, следом, но его отец осадил. Молодец вернулся, помогая отцу плести короба. Короба у старшего, Яхона, получались крепкие, плотные, хоть воду носи, хоть младенца качай, кисеей накрывай.
Только Ярослав скрылся в светлице, как в дверь вбежала Песнея, глазами зыркая по избе.
- маме Тария, я к вам яблочка попросить зашла. – передыхая, сказала она, продолжая шарить ясными глазами.
Тария кивнула на такой же таз с яблоками, как у Песнеи дома.
- Бери, Песнея. Как мама?
- Ой, да хорошо, хорошо. Я посижу? Упрела.
- А мамка не печет сегодня?
- Печет. Вместе печем. Запарилась я.
- От же досадно! Я хотела тебя попросить помочь. Нет же у нас девок. И никто в дом не ведет.
- Я помогу, маме Тария. Мамка меня погнала пока. – отозвалась Песнея, встала рядом, у стола.
- Ярослав какую-то девушку в дом принес. – сказала Тария.
- Ой? – будто удивилась Песнея.
- Без памяти, вроде.
- Красивая! – вставил Един, отец снова осадил сына, буркнув что-то, вроде: сам не женится и другим палки в колеса вставляет.
- А я может и женюсь, - белозубо улыбнулся Един.
- На немке? – ахнул отец. – Вон какая чернявая.
- Она, может, из ракитных. – хмыкнул Един.
Песнея помогала, продолжая шарить глазами по углам, выискивая Ярослава и немку.
Ярослав уложил Радояру на ложе. Налил в чашу морс. Легонько потряс за плечо девицу. Девушка открыла глаза. Слабо и нежно улыбнулась. Скольких она такой улыбкой извела, никто счет не вел. Радояра взяла чашу, пригубила, вернула Ярославу.
- Где я?
- Дома у меня. Али тебе идти куда нужно? – встревожился воин.
- Некуда мне идти, - глухо и певуче отозвалась Радояра.
- Живи, пока не вспомнишь. Места хватит. – предложил Ярослав.
- Я просто так не могу. Я помогать буду.
- Мать обрадуется. – улыбнулся Ярослав. – А пока отдыхай, я молока принесу. В реке тонуть, хлопотно.
Радояра улыбнулась воину в ответ. Ласково, как другу. Сердце как-то тревожно забилось у молодца, он вышел из светлицы.
- Кого принес-то? – спросил отец.
- Из ракитных, - ответил Ярослав. – отбилась, память потеряла. Тонула, я ее из реки вытащил. Спросил куда пойдет, сказала некуда. Вот. Принес.
Ярослав наливал молоко в чашку, резал свежепеченный хлеб.
- Вот и пусть живет, будет в доме мне подспорье, - порадовалась мать. – Не все же мне чужие невесты помогать станут. Своих-то нет.
Тария в сердцах стукнула полотенцем Едина и Ярослава. Братья захохотали.
- Э, э, загакали, гуси! Тьфу! Только и знаете… - хотела сказать – «девок портить», при Песнее не стала. Знала же, что Ярослав с Песнеей любится.
Ярослав улыбнулся Песнее и понес молоко и хлеб наверх.
- Зовут-то как? – сказал вслед отец.
- Радояра. – откликнулся Ярослав.
- Доброе имя, - кивнул отец.
- Ой ты, уйди. – всплеснула Песнея. – где видано, чтобы молодец к девке в светлицу бегал. Сама я. Обернусь быстро, маме Тария.
Женщина кивнула.
- И правда не добро выходило.
Песнея забрала у Ярослава молоко, хлеб и мед с орехами и сама пошла в светлицу. Парень было за ней направился.
- А ты куда? – осадила мать. – Неужто две девки без тебя не разберутся?
Ярослав смутился, пошел к отцу, помогать.
Закончено