Пролог. Пространство. Прибытие

 

Стыдно было признаться, но капитан Блейк любил солнечные паруса. Молва и обычай не позволяли суровому капитану любить что-нибудь, кроме тягучего тарианского рома, водки и портовых шлюх — и то и другое лишь за количество. Но даже зеленый ром портовые скоты умудрились испортить, девчонок — тем более, а паруса не портились никогда. Пять лепестков, пятьсот метров тонкой пленки силового поля растягивались от кормы его старого, потрепанного жизнью грузовоза. Поток энергии от короны свирепой звезды бился о них, разгоняя корабль. Бился, мигал искрами и всполохами света — зелёными, как леса тары, жёлтыми и оранжевыми как солнечный восход и ало-багровыми — как текущая по ножу струя крови. Пляска энергий трепетала, узор искр не повторялся никогда — и с каждым уловленным полем фотоном, с каждой яркой, переливающейся искрой киловатт энергии скользил по кабелям вниз, в накопители транспорта.

 

— Красиво, однако, — сказал сам себе капитан, отведя глаза от ярких сполохов на унылые зелёные огни корабельного пульта. Ползунки индикаторов зарядки уверенно ползли вверх.

 

— Хорошо, — подумал он ещё раз, — звезда сейчас злее обычного.

 

Это и впрямь было хорошо. Для его старого транспорта, загрузившего полный трюм на луне Геллера и набиравшего разбег, чтобы уйти прочь — подальше от унылой шахтерской базы, к холодному блеску внешних планет. Набрать скорость, поймать ледяной гигант за юбку гравитационного поля, развернуться — изящно чиркнув краем паруса об атмосферу — и уже на инерции уйти домой. Ближе к теплу и солнцу. На горящую колдовским огнём жизни планету со звучным названием "Счастье".

 

К орбитальным станциям, серым стенам, рому, измотанным шлюхам и одинаковым кабакам... Капитан щёлкнул костяшками пальцев, потянулся в кресле и подумал, что будь его воля — умник, так назвавший планету, лишился бы кой-чего важного в организме. Чтобы не издевался так над людьми. Да и девчонкам с того радость будет.

 

Впрочем, умник сидел в высоком кабинете на далёкой Земле и достать его капитан не смог бы и при желании. Так что капитан Блейк щёлкнул костяшками ещё раз и усилием воли вернул мысли в круг более приземлённых вещей. Например, к вопросу, включать ли бортовой радар сейчас или погодить. Космос вокруг был черён, как душа таможенника и пуст, как карман после его визита. И энергия в накопителях лишней не бывает никогда. Но... Тут капитан вспомнил последнюю стоянку, ром в стакане, тусклый свет лампы под потолком, компанию за столом напротив — вроде бы случайные люди, но... больно уж рожи невинные для случайной встречи. Вспомнил — и вдавил большим пальцем кнопку пульта. Зажёгся обзорный экран, полосы индикаторов дёрнулись, прыгнули вниз — радар заработал, забирая энергию накопителей. И — почти сразу — раздирающая нервы трель. Тревожный зуммер. Контакт. Капитан подобрался в кресле — рывком, вмиг. Сдёрнул ноги с пульта. Пальцы обеих рук пробежали по кнопкам — легко, как маэстро по клавишам.

 

Предчувствие не соврало. Свою энергию радар отработал. Массивная — по засветке видно — тяжёлая тень шла позади, параллельным грузовику курсом.

 

— Внимание, — проскрипел механическим голосом бортовой компьютер, — радаром обнаружен неизвестный объект. Идёт параллельным курсом.

 

Новый зуммер. На экранах, за точкой объекта — всполохи, тонкие будто кометный хвост.

 

Уточнение расчётов... Объект увеличил скорость, дистанция сокращается.

 

На обзорном экране мелькнул яростный, злой огонёк. На объекте включили движки, щедро окатив космос потоками плазмы из главного двигателя. Зуммер противно заверещал. Капитан вдавил кнопку внутренней связи и коротко, на выдохе, рявкнул:

 

— Моли, у нас проблемы.

 

— Айе, сэр, — протяжно отозвалась бортстрелок. Гортанный, на вдохе, голос, странный акцент. Не человек — тусклая тень на в углу экрана. Золотые глаза, зрачок вытянут, по кошачьи, в нитку. Точёное лицо. Будто земной скульптор резал его ножом по белой, слоновой кости. Чёрные спирали и молнии татуировок по щекам. Та, что на левой означала плодородие, на правой — страсть, но этого капитан ещё не имел случая проверить. Ещё была алая точка на веках, в углу — заклинание на верный прицел. Вполне рабочее, в этом капитан давно убедился.

 

Взвыли моторы — люк на корпусе транспорта ушёл вниз, выпуская на волю турель тяжёлой плазменной пушки. Капитан матюгнулся про себя и вдавил кнопку. Поле погасло, солнечный парус свернулся вниз, открывая Моли сектор обстрела. Через полуоткрытые двери в рубку влилось запах дыма и монотонный звук сверху, с орудийного пульта — три ноты на мелодичном чужом языке. Туземка со Счастья завела свою песнь, как всегда перед боем. Среди её татуировок был и христианский крест, но капитан не думал, что это молитва.

 

Зуммер запел опять. Из динамиков — кашель и хрип. Передача.

 

— Эй, на торговце. Говорит капитан Хетч. Отстрели трюм и никто не пострадает...

 

Капитан усмехнулся. «Ищи дураков в другом месте, парень»...

 

— Слушай меня, Хетч, — проговорил он в ответ. Медленно, чётко, зная как коверкает и крутит голос связь на таких дистанциях, — теперь слушай меня.

 

На борту пятьсот, повторяю, пятьсот тонн прометиума. Общей стоимостью пять лимонов в федеральной валюте. Сдать такой куш без боя — меня звезды засмеют.

 

Из динамиков — ругань и лающий хрип. Передача оборвалась. Компьютер монотонно пищал, сыпал цифрами — скорость, курс и опознанные параметры пирата.

 

— А он большой, сволочь, — медленно, задавая ритм стуком пальцев по пульту, думал капитан, — Куда больше нашего кораблика. Пушек, наверное...Впрочем, ему придётся бить только наверняка, ракетами в стык между корпусом и трюмом. А то бабахнет груз — и все. Я сижу на облаке и ржу, а у мастера Хетча не рейд, а одни убытки. Так что ракетами и только в упор. Ну, пусть сперва подойдёт.

 

Монотонное пенье тянулось из оружейки, лилось, обещая пирату что угодно, кроме легкой прогулки. Нота, другая, опять. Ритм повторял себя раз за разом, компьютер уныло пищал, время тянулась по капле, медленно, как перед взрывом. Капитан коснулся пульта — бережно. Чуть повернул корабль вокруг оси. Энергии ушло — чуть, но стрелку так будет удобнее. Песня дрогнула, зависла на одной ноте. Они с Моли летали долго — достаточно, чтобы знать как выглядет "спасибо" на боевом диалекте туземцев. С пульта — короткий писк и мигание. На экране — новая точка в углу. Контакт. Опять. Ещё один корабль попал в луч радара.

 

Капитан глянул — и выбросил новую метку из головы. Слишком далеко и идёт не параллельным — пересекающимся курсом. Под острым, к ним с пиратом углом. Даже если это брат-каботажник — слишком далеко и вмешаться не сможет, если захочет. Не стоит корпоративная премия за доброе дело энергии на разворот, не говоря уже о перегрузках.

 

— Нет уж, здесь сам на себя, — сказал себе капитан, прикидывая, под каким углом пройдет бой и как ловчее встать, когда придёт его черёд — крутить корабль вокруг оси и жечь ударами двигателей пиратские ракеты. Но до этого ещё...

 

Дикарский напев взорвался, взлетел ввысь короткой, трепещущей нотой. Дёрнулись полоски индикаторов, завыла турель.

 

— Моли, хурасдоч, заряд побереги, — рявкнул было капитан, — далеко, слишком...

 

Моли так не считала. Явно. Турель выплюнула три залпа — два коротких, пристрелочных, на минимальной мощности и тут же — ярко-алой, режущий глаз струёй плазменного огня.

 

— Курвасса... — прохрипел ругательство капитан. И осёкся. Россыпь искр пробежала по силуэту пирата. Россыпь вторичных взрывов. Прямое попадание.

 

— Моли, ты молодец.

 

В ответ — короткий, варварский клич и серия яростных залпов. Попадание, ещё одно. Пушка грузовика слишком слаба, чтобы пробить броню, но на пирате сейчас горел и плавился в плазменных вспышках весь наружный обвес. Антенны, кабели, люки торпедных шахт. Кометным шлейфом — россыпь огней. Хетч, или как там его, не выдержал, добавил ускорения своему кораблю. Хочет выскочить из-под обстрела, пират. Капитан ухмыльнулся и дал осторожный импульс на тормозные. Чуть-чуть, авось враг увлечётся и проскочит точку контакта.

 

Из оружейки — протестующий вопль и вполне человеческое, земное, ругательство. Моли не успела перевести прицел, залп ушёл в пустоту. Капитан извинился. Зуммер завыл. Резким, скребущим по нервам звуком.

 

Капитан дёрнулся и перевёл взгляд на экран. Третий, чужой корабль сменил курс и шёл на них. Пулей, по немыслимой дуге, стрелой в оперении ракетного шлейфа.

 

— Он охренел, — прошептал капитан, не веря глазам. На его глазах в соплах чужака сгорело топлива больше, чем он тратил за рейс. Да что топливо — на такой дуге корабль размажет перегрузкой. То есть уже размазало... Но нет, чужой корабль завершил разворот. Невозможно. Разве что у чужака гравиакомпенсаторы на борту. Но их каботажникам не дают, только...

 

— Всем тихо, мальчики. Убрали пушки и спать, — внезапно ожила радиосвязь, — Майор Пегги Робертс, федеральный флот. Всем тихо, пока я не расстроилась.

 

Экран задрожал и сменил картинку. На связи — пилот чужака. Десантный скафандр, зеленый мундир. Смятые длинные волосы, красные с перегрузки глаза.

 

— Видать хреновые у них компенсаторы, — сказал сам себе капитан, вдавливая вниз кнопку отбоя. Быстро, пока Моли от пушек не успела возмутится, что-то сказать, или, не дай бог, выстрелить. Нервы пирата оказались не столь крепкими.

 

— Пошла ты в задницу, сука, — глухо взревел тот. Вспыхнул ракетный шлейф. Пиратский корабль рванулся вперёд, набирая ускорение.

 

— Куда? — оскалилась с экрана федеральный майор. Дёрнула лицом. Потрепанным, в складках, острых как зазубрины на обухе мачете. Связь оборвалась. Корабль федералов пролетел мимо. В Капитан на миг разглядел его контуры в оптике грузовика. Короткие крылья и острый нос — клюв хищной птицы. Десантный челнок "сорок на сто", рабочая лошадка регулярного флота. Давненько они на Счастье не заглядывали. Мелькнула вспышка на пульте, завыл зуммер — пиратский корабль открыл огонь. Это было впечатляюще, чтобы не сказать больше — к челноку рванул сверкающий меч горячей, ослепительной плазмы. И следом — дымной короной — ракетный залп. Стена огня. Челнок прошёл сквозь неё, качнув крыльями, в вираже, изящном, как балетное па. Капитан — теперь уже зритель — бессильно выругался.

 

— Были бы у меня компенсаторы — я бы тоже так смог. Наверное, — подумал он. Пластик пульта обиженно хрустнул под кулаками. Моли из башни запела опять — песнь лесистых равнин, гортанную песнь ножа, прощания и смерти. Челнок на экранах прошёл вдоль борта пирата, развернулся и открыл огонь. Россыпь коротких искр под крылом. Облако взрывов по борту цели. Разворот, вспышка тормозного импульса. Капитан подумал, что не хочет гадать, сколько топлива спалили сейчас безумные федералы. Экран мигнул. Опять пилот челнока — как там ее, Пегги Робертс? — Теперь она откровенно скалилась.

 

— Уточните, я сюда должна была идти?

 

Челнок на миг завис — носом к хвосту пирата. Залп. Взрыв. Белое, огненное колесо, только что бывшее пиратской посудиной. Тяжёлой, хорошо вооружённой, мощной, но — против федерала — всего лишь посудиной. Не помогли Хэтчу броня и пушки. Капитан моргнул раз, другой, пока не ушли с глаз ослепительно-яркие миражи. Вспышка погасла. Космос опять стал черён и пуст, лишь обломки и газ парили облаком на месте взрыва. Даже Моли в оружейке затихла. Умолкла песнь. На миг. А потом экран зажегся опять, зуммер взвыл и капитан Блейк услышал вновь голос федерального майора.

 

— Валите отсюда. Полный газ, все что есть — на дюзы и чтобы я вас здесь не видела. Быстро.

 

Под крыльями челнока мелькнули огни — багровый росчерк прямо по курсу. Предупредительный залп. "Черт, она серьёзно", — прошипел под нос капитан, прикидывая варианты. Их не было. Совсем. Из оружейки донёсся шёпот. Вдруг. Горячий, сухой, не похожий на дикую песню. Капитан вздрогнул. Не для красы его бортстрелок выжигала христианские кресты на запястьях.

 

Капитан мотнул головой, прогоняя ненужную сейчас мысль, и ответил

 

— Тогда стреляй. Сейчас. У меня компенсаторов нет, развернуться корабль не может. Только в гравитационном поле планеты, а на полном ходу мы пролетим мимо него. Так что стреляй и будь проклята.

 

— Давным — давно, капитан. И, по уставу, стрелять обязана. Но жалко. Так что не дури. Полный на тридцать секунд, потом — двенадцать секунд торможения и стоп. Инерция вынесет прямо к внешней планете. Далеко, но жив будешь. Звезда сейчас злая, без энергии не останешься.

 

— Топлива не хватит.

 

— У тебя прометиума полные трюмы. Сам в эфир орал, я слышала. Дороговато, зато живой...

 

Капитан прикинул. В уме, потом на экране бортового компьютера. Да, получалось. Круг через всю систему, месяц в железной банке, псу под хвост — но получалось.

 

— У меня есть выбор?

 

— Нет, — пушки челнока мигнули опять. Под кормой, опять предупредительным. Капитан помянул по матери всю федеральную власть, ввел курс, проверил расчёт ещё раз и вдавил кнопку запуска. С кормы — рев дюз, перегрузка — бешеная, до кровавой пелены и — в ушах — хрустального звона. Грузовик рванул вперёд, оставив далеко за кормой место схватки. Динамики щелкнули, полилась гортанная речь — Моли из оружейки перехватила связь, спросила о чем-то челнок. По-своему, капитан не понял ни слова. К его удивлению ответ пришёл — короткий, словно печальный. На том же наречии, что и вопрос. И все. Экраны погасли, связь оборвалась. Рёв дюз умолк, в отсеках заплескалась тишина — непривычная на слух тишина, лишь из полуоткрытых дверей полились опять звуки чужого языка — протяжная, тоскливая песня.

 

— Что это с ней? — подумал капитан. Пожал плечами и щёлкнул пультом, гоняя, от нечего делать камеры наружного наблюдения. И обомлел. Во мраке и тьме, забивая свет редких звёзд, сквозь пространство ломилось нечто. Длинный, узкий, вытянутый угольно-черный силуэт. Широкий в корме, к носу — сужается в зазубренное, острое лезвие. Дуги антенн, тонкий шпиль мостика, портики грузовых люков, исполинские кольца дюз. И главное. Он был огромный. Капитан прикинул расстояние, потом размеры пришельца — и выругался. Не выбирая слов, громко и от души. Так вот кому расчищал путь федеральный челнок. Вот за что дрался безумный майор. На счастье прибыл корабль достопочтенной корпорации. Нет, не так. Его грузовоз — тоже корабль, но пришельцу он без проблем влез бы в грузовой трюм. Один из многих. Сквозь пространство ломил "Их величество корабль", тяжёлый межзвёздный транспорт федерации. Единственный класс межзвёздных кораблей, способный пройти сквозь ад от Земли сюда и вернуться. Такие корабли приходили на Счастье раз в год. Выгружали новости, начальство и ссыльных, загружали полные трюмы нежной, зелёной "тари" и улетали. Раз в год. Строго говоря — прилёт корабля и означал здесь, в колонии начало года. Иногда они на Счастье случались длинные... Но этот кончился. Теперь будет праздник, салюты, поздравление губернатора, торговля — легальная и не очень, миллионные сделки и пьяная десантура по кабакам. А по милости судьбы и этой безумной с челнока — капитан все пропустил.

 

— Впрочем, ладно, — подумал он, щёлкая костяшками пальцев, — не жил богато — и не придётся начинать. Улыбнулся вдруг. Вспомнилось детство, тёплое лето и в небе — огни. Тёплые огни в теплом, синем небе над горами и шпилями дворца. Салют.

 

— Зато новый год, есть с чем Моли поздравить, — подумал он, вставая с капитанского кресла, — надо же когда-то узнать, что значат все эти её татуировки...

 

**

 

Корабль. Тот самый. Если бы оптика старого грузовика капитана Блейка была бы мощна настолько, чтобы передать картинку сквозь мили пространства и метры адамантиевой, тяжелой брони — на верхней палубе гигантского корабля, в каютах старших офицеров увидела бы весьма странную пару. А если бы она еще и звук принимать умела — услышала бы один любопытный диалог. Странный, под стать собеседникам.

 

— Флот подтверждает — пиратские силы здесь уничтожены. Все, — невысокий, лысеющий и слишком прямой для пятидесяти лет человек улыбнулся и выпустил из руки белый лист. Бумага прошелестела в воздухе, перевернулась и упала — прямо на широкий стол, точно в отведённое ей место в стопке таких же белых, еще пахнущих краской листов. Архаизм, причуда, но господин генеральный комиссионер "Объединённых исследований" мог позволить себе чудачество. Небольшое и не в ущерб бизнесу.

 

— Вы в это верите? — усмехнулся с другой стороны стола его собеседник. Тусклым золотом сверкнул золотой крест и браслет на широком запястье. Корабельный капеллан в черной, глухой, предписанной саном рясе. Полная противоположность невысокому комиссионеру — высокий, большелобый, с длинной, вьющейся бородой. Упрямые, злые глаза. Комиссионер усмехнулся

 

— Пираты уничтожены. Система чиста. В это поверили пилоты, в это поверил и капитан. Даже штатного корабельного параноика — монсеньёра навигатора убедили. Иначе он не дал бы «добро» на подход к планете и стоянку. А для команды это отпуск, ром, контрабанда, и прочие береговые радости...

 

Капеллан поморщился. Чуть-чуть. На слове «береговые» Комиссионер слегка поднял верхнюю губу. И добавил:

 

— Люди верят, когда хотят верить...

 

— А вы?

 

— Что, я? Верю ли я в это? Я верю в документы. Отчётность. Бюрократию. В архивы, что лежат там, в подвале дворца губернатора. Или в сейфе одного из чинов помельче. Два дня перекрёстной проверки... — комиссионер невольно провёл рукой по столу. В пальцах скользнули листы. С тихим, приятным слуху бумажным шелестом, — и проблема действительно будет решена. Нет бандитов без крыши. А крышу эту я поймаю за руку, дайте срок. И тогда она будет вежливой, тихой и готовой к сотрудничеству. А потом флот пойдет и зачистит пиратские базы. Как надо, а не как сейчас. Но для этого мне нужно быть на планете, а не здесь. Так что пусть десантники полируют медали, капитан радуется успеху а команда — отпуску. Это полезно. Им всем.

 

— Что же, господин бюрократ, по вере вашей вам да воздастся, — задумчиво проговорил капеллан. Браслет сверкнул на его руке. Комиссионер поморщился. Немного. Часы-комуникатор, модель безумно дорогая и до жути безвкусная. Настолько, что комиссионеру казалось иногда, что агент святой церкви на борту таскает её лишь для того чтобы лишний раз задеть тонкий вкус служителя корпорации. Поднял глаза, чтобы лишний раз не встречаться взглядом — и словно укололся о ледяной, яркий свет. Звезды, казалось, плыли в оптике обзорного экрана легко, как облака по синему небу. Затмились на миг, спрятались за переливающийся всеми цветами радуги шлейфом тормозного выхлопа. А потом на экран неторопливо, как королева, вышла планета. "Счастье", яркий оранжево-бело-зелёный шар, весь в нежной фате облаков, светлый и переливающийся. Как игрушка на елке. Дорогая, штучной работы игрушка. Пальцы господина комиссионера невольно сжались в кулак. Тишину прервал рев сирен. Глухой и чуть слышный здесь, на "чистых" верхних палубах и оглушительно-резкий — на "грязных" внизу. Два длинных, резких гудка, потом три подряд — длинных, скребущих. Самый редкий на флоте сигнал. Самый ожидаемый. Его звук вставляли в вербовочные ролики, далеко на Земле. Служи, новобранец, будешь достойным — услышишь заветное:

 

"Всем постам — команде приготовиться к сходу на берег".

 

— Что за хрень, — невольно вздрогнув, прошептал под нос Эрвин Штакельберг. Внизу, в полутемном, сыром коридоре нижней палубы рев сигнала оглушал, бил в уши, выворачивал мозг. Мигнул свет — красноватые аварийные лампы вспыхнули на миг, погасли, плюнув на стены чернильной тьмой. Зажглись опять. Вой затих — на миг, чтобы вернуться. Приятель Эрвина, невысокий чернявый паренек в потрепанной синей куртке с нашивками матроса первой статьи вздрогнул и замер на полушаге, прислушиваясь. Даже рот открыл. Это было внезапно, настолько, что Эрвин запнулся, не успев сдержать шаг, Их плечи столкнулись, из рук матроса вырвался тяжелый, обмотанный веревкой, пакет. Полетел было вниз, прямо в лужицу темной воды у забитого стока.

 

— Смотри, чего творишь, — зашипел на приятеля Эрвин, подхватывая ношу в милиметре от края чернильной воды, пахнувшей острой химической дрянью с моторных отсеков. Ценную ношу. Черный табак, настоящий. Еще вчера с плантации. Эрвин сильно подозревал, что с его личной плантации, поэтому ломать трюм полез с легким сердцем. В конце концов... Вой повторился. Еще и еще. Матрос замер, раскрыв рот. Пальцы его загибались — паренек считал гудки. Смешно шептал что-то под нос и ерошил на голове черные, торчащие в разные стороны волосы.

 

— Эй, это что за хрень? — Толкнул его Эрвин слегка. Дождался ответного взгляда, и повторил вопрос: — Слушай, я такого сигнала раньше не слышал…

 

— Ты что, — глаза у того расширились было от изумления, потом опали. — это же лучший на флоте сигнал. Отпуск, парень. Гуляем…

 

— Серьезно?

 

— Ну, да … Тебе что, вербовщик не говорил? — выпалил было матрос.

 

И ойкнул, невольно поднеся руки ко рту. Но Эрвин в ответ лишь согнул руку. Капелькой крови — нашивка на рукаве. Потертый красный квадрат. "Волонтер флота” , знак, означающий, что владелец оного однажды не сумел удрать от рекрутеров. Навсегда. Или, в случае Эрвина — на рейс до Земли, ибо бездельник на борту страшней ядерной бомбы.

 

— Не говорил. Они вообще ребята молчаливые… Давай ты за него скажи...

 

Отпуск. Корабль в док, на орбиту, нас вниз, на солнышко. Всех. Это… Заботятся, вроде как, чтобы мы в этой коробке за год мозгами не съехали, да не сгрызли кого. Так что — гулять скоро будем, братан.

 

Эх небо синее да морда красная

 

я лежу бухой, а жизнь прекрасная…

 

Парень оскалился, хлопнув ладонями по коленям. Дернулся на горле острый кадык. Эрвин замер, заметив вдруг, сейчас, в красноватом свете аварийной лампы — до чего бледная у того кожа. До синевы, под цвет форменного мундира.

 

— А сейчас что... — спросил он. Осторожно, больше чтобы скрыть неожиданное смущение.

 

— Сейчас, — парень задумался, — сейчас, чую, будет большой аврал. Уборка и драйка всего, что блестеть может... Включая…

 

— Погодь, — остановил его Эрвин, прежде, чем парень успел уточнить, что конкретно предстоит драить бравым морякам в порядке предотпускного аврала, — это нас пока подождет. Перекурим?

 

И, не дожидаясь ответа, полез за трубкой в карман. Флотской, железной, обмотанной изолентой у мундштука. Точенного на краденом станке, из краденного на дежурстве черного эбонита… Осторожно присел на кабель у стены. Распотрошил пакет, ухватил, размял в пальцах щепотку. Скатал в шарик, забил, зажег. По коридору, перебивая затхлость и острый химический дух, поплыл сладковатый, тяжелый, кружащий голову запах... Матрос сел рядом. Щелчок зажигалки, светло-серый, струящийся кверху дымок.

 

— Слушай, брат. Отпуск… Планета эта — Она на что похожа? — спросил Эрвин вдруг, разрывая молчание.

 

— На рай, — непривычно-тихо ответил матрос не отрывая глаз от медленно плывущей ввысь струйки дыма