Другая сторона медали

Холодное зимнее солнце выглянуло из-за тяжелых свинцовых туч,  бросив свой мимолетный взгляд на укрытый тяжелым, но невероятно мягким одеялом холмистый луг. Лишь на мгновение. Но и его хватило, чтобы мир заиграл оранжево-красными, закатными бликами.

Стояла необычайная тишина. Прозрачная и холодная, она легла поверх белоснежного одеяла, тщетно пытаясь удержать на нем медленно затухающие солнечные огоньки. Даже ветер - большой любитель побродить по здешним просторам не нарушал нынче ее покоя.

Я  лежал под прикрытием разлапистой ели, в небольшом лесочке, расположившемся на самом краю знаменитых Вольмаркских лугов, в народе получивших прозвище "Кровавые поля", и смотрел, как отряд наемников во главе с темным устраивается на ночлег. Две недели. Именно столько прошло с того момента, как я расстался с Арбейном и его дружком. Все это время, отряд держал путь строго на север, никуда не сворачивая с серого тракта. И все это время у меня не получалось подобраться к бывшему главарю бандитов даже на расстояние полета стрелы. Дагоров выкормышь даже по нужде ходил прямо посреди лагеря, как будто чуял, что за ним ведется охота.

Наймиты, тем временем, согнали телеги в круг, устроив из них некое подобие  небольшой крепости, выставили часовых и пошли заниматься своими делами. Двое направились к небольшому черному обелиску, расположившемуся на холме недалеко от их лагеря. Осмотреть, видимо, решили. А посмотреть там и впрямь было на что.  Небольшой, всего лишь в человеческий рост черный четырехгранный столбик, с вкраплениями какого-то странного, невероятно прочного стекла на своей верхушке. Путники говаривали, что это, мол, хрусталь так растет, однако никому еще не удавалось отковырнуть от странного сооружения ни кусочка этого драгоценного камня. Да и вряд ли хрусталь станет наливаться красным светом, а затем снова тухнуть каждый добрый подтенок. Что это за свет, откуда он исходит и почему вообще такие обелиски его испускают никто так и не понял, хоть многие и пытались. В конце концов люди махнули рукой и пошли заниматься своими делами, мол, светит и светит, главное - никому не мешает. Но все еще находились такие, кому загадка этих камней не давала покоя.

Немного постояв у обелиска, для порядку попытавшись ковырнуть его мечом, и крикнув что-то своим, наемники двинулись к лесу. Дров, видимо, насобирать. Ночи в это время года в Вестфолке холодные. Без хорошего укрытия, огня, куска мяса и доброй кружки согревающего эля, рискуешь замерзнуть насмерть, так и не увидев рассвета.

От темного лагеря, тем временем, отделились еще четыре фигуры и присоединились к первым двум. Пора было уходить.  Не стоит им знать о моем присутствии, тем более что и церемонится они, в случае чего, особо не станут.

Немного отползя назад, я встал в полный рост и, осторожно,  стараясь наступать в те же следы, которые и оставил идя сюда, направился к своей стоянке. Оставалось только надеяться, что темнота и начавшийся снегопад скроет их от наемников, а холод ночного леса не даст им шляться слишком долго вдалеке от своих.

Завыл волк. Его тоскливый протяжный вой волной прокатился по застывшему полю и затих в отдалении. Темные настали времена. Наступающая армия Вольрада вымела все, что могла, не только из крестьянских амбаров, но и из лесов, что встречались ей на пути. А еще зима ударила с такой силой, что стволы некоторых деревьев начали лопаться, словно подгнившие, переспелые тыквы. Вот звери к людям и потянулись. Да так, что в одиночку и без оружия за деревенский частокол сейчас лучше не выходить.

Ладно, будем надеяться, что до меня эти твари не доберутся. Нюх у волков, в конце-концов работает так же, как и у оборотней, и вряд ли им понравится запах той штуки, которой пропитан мой плащ.

Впереди, меж деревьев замаячил небольшой просвет. Сосна, корни которой мне служили временным укрытием. Не знаю, ветер ли или же просто старость вырвали ее из земли и буквально уронили в объятия других зеленых исполинов, но оно впрочем и неважно. Главное, что получившееся укрытие спасает от свирепствующего в этих местах ледяного ветра, и от нежелательных любопытных глаз.

- Крра, - уселся на плече ворон, - Крра-крра-крра.

Я погладил взъерошенные черные перья. Мерзнет, бедолага. Ничего, сейчас разведем огонь, с помощью той штуковины, что подарил мне колдун, или алхимик, Дагор его разберет кто он такой, и немного погреемся.

Достав из сумки небольшой, обмотанный грубой тканью флакончик, я откупорил его и отмерил несколько капель на заранее заготовленную охапку хвороста. Поначалу не происходило ничего, однако вскоре над костром показался легкий дымок, а затем и вовсе первые язычки пламени. Вот только вместо привычного желто-оранжевого цвета, они были бледно-голубые, едва различимые во тьме подступающей ночи. Ладно, хоть, греют не хуже обычного огня.

Ворон слетел с плеча, подпрыгнул поближе к огню и взъерошил перья. Нда... Однажды он точно подпалит себе хвост, а потом весь день будет летать и громко каркать.

День кончился. Последние лучи заходящего солнца, изредка прорывавшиеся сквозь густые, тяжелые тучи, скрылись за темными верхушками древних сосен, помнящих, наверняка еще даже расцвет Эльверена. Из небольших овражков, то тут, то там расположившихся меж мощных старых корней, давно и прочно вгрызшихся в окаменевшую от холода землю, начали выползать первые язычки непроглядного ночного мрака. Поначалу робко и неуверенно, затем смелее и смелее они подползали к небольшому, едва различимому костерку посреди небольшой поляны, опутывали его своими тонкими, полупрозрачными телами, окутывали обжигающе-ледяным дыханием. Пламя с трудом отбивалось, но было видно, что его силы уже на исходе. В костер прилетела еще одна вязанка хвороста.

Надеюсь, его хватит до утра. Нельзя в таких местах, как это, на ночь да без огня, пускай даже такого, оставаться. Совсем недавно, там, на поле, в жестокой битве сошлись войска Вольрада и Эльборна. Нечисть любит такие места и тянется к ним. Спасти от нее, может только огонь, да и то - не всегда. Говорят, то духи павших бойцов не могут найти покоя, вот и тянут, или что еще хуже  - поднимают свои тела из могил, чтобы вновь и вновь сойтись в своей последней схватке.

Да уж, в неприятную историю меня угораздило ввязаться. Впрочем, если у меня и других ничего не получится, эта неприятная история будет везде, куда ни глянь. И сбежать от нее не выйдет – на краю света достанет. Дагор меня сожри, не поверил бы, если б не видел всё сам. Тот капитан из войска Вольрада, сожжённая деревня по которой разгуливал трупы давнего друга, бандиты, откармливающие тварей человеческим мясом…

Ворон громко каркнул, отвлекая меня от нахлынувших воспоминаний, взмахнул крыльями и скрылся в густой темноте ночного неба. Я неторопливым движением извлек клинок из ножен и затих, вслушиваясь в ледяное безмолвие ночного леса. Что-то явно встревожило чуткую птицу, и это что-то было настроено явно недружелюбно. Человек? Не думаю. Услышать его проще простого – сопение, хруст снега под тяжелыми сапогами, тихое позвякивание колец кольчуги или шорох одежды. Остаётся или зверь, или…

О том, что будет «или» думать не хотелось, но в голову упорно лезли мысли о том, что у наёмников всё-таки сбежала одна из их зверушек. Не хотелось бы с ней встретиться лицом к лицу, посреди ночного леса.

Одно тягучее мгновение сменялось другим, а ночь всё молчала. Медленно догорал костерок, постепенно окрашивая пламя в его родной тёплый оранжевый цвет. Тихо сыпался снег, густыми белыми хлопьями оседая на широких еловых лапах. По небу вальяжно плыла Сена, заливая округу своим тусклым угрожающе-красноватым светом.

Я сидел и напряженно вглядывался в вязкую темноту густого, присыпанного снегом ельника. Ничего. Не шевельнулся бело-зелёный лесной полог, ни прокричала таинственная ночная птица, ни хрустнула неосторожно сломанная ветка. Просто в один такой момент, на границе отбрасываемого костром света проступила неясная тень, отдалённо напоминающая человека. Она неподвижно стояла, повернув некое подобие головы в мою сторону. Стояла и смотрела. Ее очертания то размывались, густыми мазками растекаясь по темноте, расплескавшейся у неё за спиной, то становились поразительно чёткими, складываясь в высокую худощавую фигуру, облачённую в кожаные доспехи и старый потёртый плащ.

Тишина. Она тяжёлым, вязким пологом накрыла небольшую поляну. Я сидел и заворожено смотрел на странную тварь, вышедшую к огню. Она, как будто тоже не спешила, наблюдая за своей будущей жертвой. Но долго так продолжаться не могло.

Один миг, и холодное одеяло безмолвия разорвалось под напором яростного шипения, переходящего в глубокий утробный рык. Тварь, вытянула руку вперед, неуверенно шагнула, но тут же отпрянула, как будто обжёгшись. Ее очертания начали быстро, сменяться одно другим. Крестьянин уставший после тяжелого дня в поле, вояка бахвалящийся своей силой перед кем-то, истощённый каторжник… Всё прекратилось так же внезапно как и началось. Передо мной стояла высокая, худощавая фигура, облаченная в причудливый кожаный доспех и старый, видавший виды дорожный плащ. Через её плечо была перекинута простенькая дорожная сумка, на поясе примостились два длинных кинжала, а на плече висела натёртая до блеска серебристая бляха. И теперь у нее было лицо. Мертвенно бледное, с перекошенным в жутком оскале ртом, с которого свисала тонкая ниточка слюны и отвратительно-пустыми белками ничего не выражающих глаз. Моё лицо…

Тварь начала неровными, дёрганными шагами, бродить вокруг светового круга. Она то и дело вскидывала руки перед собой, как будто ища лазейки, сквозь которые сможет ко мне подобраться, но каждый раз с шипением и визгом отшатывалась в сторону. Огонь был беспощаден.

Пришло время действовать. До утра эта бестия не уйдет, а хворост уж больно быстро заканчивается. Клинком её не достать, она меня порвет скорее. Стрелой – тоже бесполезно. Шкура у заразы попрочнее некоторых доспехов будет. Воткнуться то воткнётся, но серьёзного вреда не причинит. Разве что…

Оторвав от рукава рубахи небольшой лоскут, я обмотал его вокруг стрелы, крепко завязав концы, капнул на узел жидкости из флакончика и натянул тетиву. Тварь забеспокоилась. Ее вальяжная, неторопливая походка сменилась судорожным семенением деревянных, негнущихся ног. Она бегала вокруг костра, подвывала и поскуливала от нетерпения, желая преодолеть этот ненавистный, обжигающий свет и добраться до вожделенного мяса. Но сегодня был не ее день.

Короткий взвизг спущенной тетивы сменился отчаянным воем. Стрела попала точно в цель. Зверь тут же упал на землю, и скорчился, пытаясь всеми своими шестью лапами загасить расползающееся по шерсти пламя. Приплюснутая, собачья морда скривилась от боли, а хвост, толи кошачий, толи ещё какой, отчаянно колотил по земле. Шерсть, уже местами обуглившаяся, сменила отлив с привычного серого на красный. Это был Ральк.

Или перевертыш, как называли его в народе. Опасная тварь, принимающая вид своих жертв, перед тем как на них напасть, причём притвориться может, как животным, так и человеком. Последний у нее, конечно, выходит отвратительно, но на крестьян и это производит впечатление.  Дагор меня сожри, хорошо, что я не столкнулся с ней посреди леса ночью. Такая сука может завалить двух дюжих воинов, и при этом даже не охнуть, а боится только огня да солнечного света. Зараза, угораздило же...

Зверь тем временем перестал колотить по шкуре лапами, и принялся, поскуливая и пошатываясь, отползать в глубину леса, вновь оставляя меня один на один с непроглядной ночью. Добивать не было смысла. Тварь могла просто притворяться, пытаясь выманить меня подальше от спасительного огня. Да и не сунется она ко мне больше. Мозги у этих бестий работают получше, чем у обычных зверей. На того, кто смог дать однажды им отпор они больше не нападают.

Тьма вновь сомкнулась над поляной непроглядным, чёрным пологом, напоследок впустив под себя растревоженного ворона. Наверняка этот трус наблюдал с какой-нибудь ветки, как тварь бродит вокруг костра, думая как бы половчее сожрать его хозяина. Хотя хозяина ли. Дагор его разберёт. Как тогда, после случая с сучьим капитаном прибился ко мне так и летает за мной почти повсюду. Если б я верил старым бабьим сказкам, то подумал бы, что он что-то сродни духа-хранителя которые во времена Эльверенской империи якобы были у некоторых тамошних колдунов, а так... Впрочем, уже хрен разберёшь, где реальность, а где сказка ставшая ей.

Надо было хоть немного поспать. Вся эта погоня измотала меня так, что порой хотелось всё бросить и уйти куда подальше из этой страны. Да хоть на восток. Там, говорят, князь Кайденвелльский собирает опытных воинов в какой-то поход и пара клинков у него бы точно не была лишней. К Дагору эти мысли… Надо закончить работу.

Я достал из дорожной сумки ещё один небольшой флакончик, откупорил его, и сцедил несколько капель мутной, вязкой жижи в флягу. Разболтал их с остатками воды, плескавшейся на самом донышке и залпом осушил ее.  Ну вот, теперь на пару теней можно вздремнуть. Если кто-то и попробует подобраться ко мне, то я проснусь раньше чем он подойдет хотя-бы на сотню ярдов. Главное чтоб… наёмники ночью… не сняли…

Скованный льдом мир провалился куда-то в пустоту, оставляя меня один на один с первозданной тьмой. Веки сами собой закрылись и я провалился в тяжелое, вязкое лоно сна…

***

Бом-бом-бом, стучал по наковальне тяжелый кузнечный молот, развеивая по ветру последние остатки утренней тишины. Стук доносился из-за низенького частокола, окружавшего деревню. Такой, разве что от диких лесных зверей защитит, да и то не в голодные годы.

- Тихо то как, - пробормотал себе под нос, расположившийся справа от меня Вельн, - даже птиц не слышно. Только этот проклятый молот колотит с утра до ночи.

- Птицы сторонятся таких мест, да и звери тоже, - ответил ему Тордир – высокий, плечистый воин с небольшой седой бородкой и в странной серовато-чёрной накидке. Вы и сами знаете, почему. Надеюсь, после этого ваша рука не дрогнет, - он нехорошо усмехнулся, - По крайней мере, того, кто покажет себя трусом, вытаскивать не будем.

- Да брехня все это, - сплюнул один из наемников, - Нет там никаких мертвых. Ты что, сука, серьезно думаешь, что твои сказочки тут кого-то проймут? Давай уже, показывай, куда там тебя надо провесли, да готовь плату. Мы сказки твои слушать не нанимались.

Четверо его товарищей негромко ударили мечами по щитам в знак одобрения.

- Сами увидите, не обрадуетесь, - бросил Тордир, повернувшись ко мне, - Эймон, держись поближе ко мне. У нас самая сложная работенка. Пока эти сражаются с огнеглазыми нам нужно найти того урода, который все это устроил и обьяснить ему, что он не прав. Тебя, как мне говорили, наши уловки не пронимают, значит и его не должны коснуться. Так что, пока я его отвлекаю, ты вскроешь этому сучьему выкормышу горло. Понял?

Я коротко кивнул, мысленно молясь шестерым чтоб этот день закончился как можно скорее.

- Ладно, все готовы? - обратился Тордир к бойцам, - Тогда за мной.

Отряд из двух дюжин бойцов покинул небольшой лесок и двинулся к поскрипывающим на ветру деревенским воротам.

Всё было тихо. Ни на главной улице, ни на прилегающих к ней проулках не было ни души. Складывалось ощущение, что люди уходили отсюда в спешке. Или пытались уйти, да не смогли. Несколько домов по бокам улицы были сильно обожжены. Одним богам ведомо, как им удалось устоять и не сгореть дотла. Повсюду виднелись следы борьбы. Сломанный плетень, выбитые ставни, проломленные двери. Не было только одного – тел.

- Нехорошо тут, - проборомотал себе под нос один из сопровождавших нас королевских гвардейцев, - как будто душно. И трупы гниют.

- Уже в штанишки наделал, - хохотнул наёмник, поигрывая кинжалом, - Неудивительно, что вы, королевские псы, проигрываете войну. Чуть запахло боем, так от вас уже смердит, как от выгребной ямы, а то и похуже.

- Да я тебе кишки на меч сейчас… - начал, было, стражник, но Тордир его перебил.

- Заткнитесь оба. Слышите. Кузнец перестал молотить. Уже совсем скоро начнётся… - пробормотал он себе под нос и добавил, - становитесь в круг, клинки наголо. Не отходить в сторону. Помните, если вас вырвут из строя и утащат, никто за вами не пойдет. Эймон, держись поближе.

Отряд вновь двинулся вглубь деревушки. Шли осторожно, до последнего пытаясь оттянуть момент предстоящей схватки. Мёртвая тишина покинутой деревни обступила нас плотным, вязким кольцом, и медленно начала сжимать свою леденящую хватку.

Первыми запаниковали солдаты королевской гвардии. Безусые юнцы, ещё толком не нюхавшие крови и настоящего боя. Нахрена Тордир их взял с собой, один Дагор его разберёт. Наёмники, напротив, держались слишком уверенно и развязно. Для них это было лишь очередное задание, в котором может, придётся зарезать пару-другую бандитов. Лишь четверо бойцов самого Тордира, одетых в такие же накидки, как и он сам, не выказывали вообще никаких эмоций. Их движения были удивительно слажены, будто они и не шли вовсе, а танцевали какой-то причудливый танец. Выёбываются…

Мгновения тянулись за мгновениями, а округа по-прежнему безмолвствовала. Мы уже вышли на площадь перед небольшой ратушей и в нерешительности застыли.

- Сучий потрох, что я вижу, - заржал наёмник, - неужто, и вправду это был бандитский налёт. Ну, с вами мы договаривались только на прогулку до деревни, так что давай сюда кошель с серебром да мы с парнями пойдем в бордель. После того, как размяли ноги, неплохо бы размять ещё кое-что. Верно я говорю, парни?

Браться по цеху поддержали своего товарища дружным рёвом.

- Давай, давай, не наша печаль, что ты про…

Лицо наёмника исказила гримаса изумления, перемешанная с  болью. Из окровавленного рта показался тонкий наконечник стрелы. Тело, которое едва успела покинуть жизнь,  опустилось на колени, а потом медленно завалилось набок.

- Ш-ш-шего рассс…умелиссс… - донесся сиплый шепот откуда-то со стороны ратуши.

Я с трудом оторвал взгляд от трупа наймита и перевёл его на небольшую, с головы до пят укутанную в серый плащ фигурку, появившуюся на пороге ратуши. Угадывалось в ее одежде что-то смутно-знакомое. Кажется, такую носили послушники, или подмастерья травничъего цеха. А в этом селе был лишь один такой, и… я  его знал.

- Эльмин?

- Шшшш… Не… Шшшуми… - голова, или что там у фигурки скрывалось под надвинутым на лицо капюшоном, с неестественным хрустом легло на ее же плече, - ты ж-же не хо-ш-ше-ш рас-с-будить с-спя-ш-ших…

- Сука, мы тут не болтать с уродцем пришли, - процедил сквозь зубы один и после заорал, - Эта сука убила нашего. Бей его, ребята!

Заорал…  И в следующее мгновение уже упал на землю, пытаясь раздавить свою голову, своими же руками. Из его носа хлынула кровь.

- У-х-х-одите откуда приш-ш-шли. Будете ш-шивы. Будете ш-ш-ить. Ды-ш-ш-ать. – при каждом слове существо ломало то в одну то в другую сторону. Ноги, руки, пальцы, с жутким, пронизывающим прохладную утреннюю тишину хрустом выворачивались под неестественными углами.

- Боги… - пробормотал один из Королевских гвардейцев, медленно отходя назад, - Милостливая Моррин, - меч выпал из его руки, с глухим лязгом ударившись о пыльные камни старой мостовой, и солдат побежал.  Шаг, другой, третий и его голова взрывается ворохом красных ошмётков, словно арбуз, по которому кто-то ударил тяжелым кузнечным молотом.

- Не ш-ш-умите, - повторило существо, когда-то давно бывшее человеком.

Повисло тягучее, клейкое, сковывающее  молчание. Бойцы, перестали двигаться и старались поменьше дышать. Даже с наёмников смерть двух их товарищей сбила всю спесь. И тут вперёд вышел Тордир… Молча. Он вытянул в сторону твари руку и просто уставился на нее, не говоря ни слова. Пауза была недолгой. Тварь взвыла, и начала заламывать руки так, как будто хотела вырвать их по самые плечи. Воин побледнел, но не проронил ни звука.

Уродец, выл, извивался, ломал себя. В конце-концов он упал на колени и пронзительно завизжал. На мгновение мне показалось, что я оглох, а у многих бойцов и впрямь пошла кровь из ушей.

- Кто… твой… хозяин… - одними губами прошептал Тордир, бледнея всё больше.

- Нет… Не долж-жен… Не с-с-кажу… - верещало существо, катаясь по крыльцу ратуши.

- Идут, идут! – заорал один из солдат, указывая в сторону ближайшего проулка. Там, вышагивало несколько невероятно худых фигур, едва укрытых обносками, некогда бывшими добротной крестьянской одеждой.

- Все в круг, защищайте командира, - сказал один из бойцов седобородого воина, - рассекайте им хребты, так наверняка будет.

- Сука паршивая, - коротко прокомментировал ситуацию один из наёмников.

Фигуры тем временем с ковыляния перешли на бег. В одно мгновение они достигли площади и навалились на небольшой отряд людей. Оружия у них не было, а зубы не могли прокусить ни добротные кольчуги наёмников, ни толстые панцири королевских гвардейцев. Вот только их было дюжин эдак на пять больше…

Один из уродов вцепился молодому стражнику своими зубищами прямо в лицо и рванул его на себя. Парень потерял равновесие, качнулся в сторону накатывающейся на строй толпы и утонул в ней, словно во внезапно нахлынувшем море. Короткий вскрик, хруст разрываемой плоти и в обороняющихся полетела голова несчастного.

- Не скаж… скажу… скажу… - визг существа разорвал плотную пелену гула, повисшую над площадью.

- Кто твой хозяин! – рёв Тордира, казалось, раздавался прямо у меня в голове, - Имя!

- Ш-шелен де Лан, - простонало существо, сдавливая свою голову когтистыми руками.

- Нас тут всех сожрут сейчас, - заорал один из наёмников, отбиваясь от очередной твари, - Тордир ты скоро?

Но командир его уже не слышал. Он, с бледным, будто измазанным в мелу лицом, медленно оседал на землю. Из его глаз катились кровавые слёзы. «Давай» - только и успел прошептать он, прежде чем завалиться на холодные камни мостовой.

Мой черёд. Рывок. Четверо товарищей Тордира несколькими ловкими взмахами пробивают строй тварей, расчищая мне дорогу к маленькому уродцу, медленно поднимающемуся с крыльца. Прыжок, другой, рука сама хватается за плотно надвинутый капюшон и рвёт его на себя. Тварь брыкается, визжит, раздаётся треск разрываемой ткани. Лысая, абсолютно лысая черепушка, обтянутая серой сухой кожей, чёрные провалы глаз, в которых уже начинает разгораться фиолетово-белое пламя, кривые длинные клыки, глубоко врезавшиеся своими корнями в бледные губы…

Удар, и мир переворачивается. Тварь оказывается на мне. Оскал, кривых клыков, с которых капает вязкая жижа слюны, удар, темнота…

***

- Суровых битв… их вой зовёт, - скрипучий старческий голос вырвал меня из цепких лап небытия, - И нет нигде покоя,

Покуда солнце не взойдет,

Туманом поле скроют,

Я с трудом разлепил глаза, и уставился на сидящую напротив костра фигуру. Это был старик… Или старец. Да Дагор его разберёт, кто. Борода седая, но по фигуре, да и по тому, как он сел, сразу видно – мечем махать горазд. Глаза скрывались за плотно надвинутым капюшноном.

- Сойдутся в схватке вновь и вновь, - продолжил он, едва заметно усмехнувшись.

Но пусть не стынет в жилах кровь,

Ведь до живых им дела нет,

Лишь ральк там ждёт себе обед.

- Старое стихотворение. Жаль, мало, кто его нынче помнит, - старик устало вздохнул, - Ну да ладно… Так кто ты таков будешь, и что делаешь так далеко от жилья.

Сам то ты, старый хрен откуда взялся, подумал я и уже хотел было вставать, но гость лёгким жестом руки остановил меня.

- Не дёргайся, ежели конечно не хочешь получить болт в затылок. И отвечай, когда спрашивают, коль уж так попался.

- Охочусь тут, - ляпнул я первое, что пришло в голову, - Ралька местные заказали.

- Охотишься значит… Местные значит… - усмехнулся старик, кладя руку на эфес меча, - а ведомо ли тебе, добрый человек, что до ближайшего села три дня пути? Нехорошо получается, у нас тут с тобой, не находишь?

- Я не интересовался, зачем им понадобилось убивать перевёртыша так далеко от селения.

- Друг, ну можно же без этого. Яж враньё чую за милю. Давай ещё раз, но сейчас говори правду. Не вынуждай нас убивать тебя.

- Вам то что за дело? - огрызнулся я, - Вас не трогаю, вот и пиздуйте по холодку, туда откуда пришли.

- Так ты и смерти у нас не боишся? - усмехнулся незнакомец, - что ж, похвально, но от болта под лопатку это тебя не спасет. Впрочем, раз уж ты решил молчать, позволь рассказать все мне. Итак, в поле у нас стоит отряд наемников, охраняющих две, судя по всему, важных персоны и клетки с тварями. Ты прячешься от них в лесу, значит явно не из их числа. Но в то же время, ты довольно близко к ним, чтоб из виду не упускать. Преследуешь. Но не из-за тварей, с ними ты всё равно сделать ничего не сможешь. Наёмники тоже вряд ли тебя волнуют. Они обычные солдаты, которые работают на тех, кто им платит. Остаются те двое, которых они сопровождают. Ну и которого из них ты собрался убить? А может обоих сразу?

- С чего ты взял, что я хочу чьей-то смерти. Быть может я просто слежу за ними.

Путник усмехнулся, почесал свою седую бороду и немного помедлив продолжил:

- Вот, дорогая моя Эника, об этом я тебе и говорил. Пытки, драки и прочие подобные вещи – достаточно грубый и малорезультативный способ. Если владеть словом не хуже чем мечём, то человек сам расскажет тебе всё то, что ты хочешь от него узнать. Было не так уж и трудно, правда? - обратился он вновь ко мне, - тогда может поведаешь нам, что же тебя связывает с тем отрядом? А заодно и кто тебя нанял расскажешь?

Я начал лихорадочно перебирать все возможные варианты. Не хотелось рассказывать этому странному незнакомцу, зачем мне пришлось сюда тащиться. Зараза. А если он – шпион этих уродов и хочет через меня выйти на наших главных. Впрочем может оно и не так. Надо его проверить…

- Язык проглотил, - голос путника вырвал меня из вороха скачущих словно саранча мыслей, - смотри, у меня начинает кончаться терпение.

- Я тут за головой одного из них. Теперь доволен?

- Не совсем, но ситуация проясняется, - задумчиво протянул седобородый, - И за чьей же ты головой пришёл? Колдуна или колдуньи?

- Тебе то какое до этого дело?

- Да вот, интересно видишь ли стало. Впрочем оно не так уж и важно. Куда интереснее то, кто ж тебя нанял и сколько заплатили за такое опасное задание.

- Я тут не из-за денег.

- Вон оно как… Так из-за чего же? – капюшон путника нервно дёрнулся. Казалось, что он удивлён.

- Ты уже в курсе про то, что у них в повозках, ведь так? – едва заметно усмехнувшись, спросил я.

- Допустим…

- Так вот раньше это было людьми. А потом этих людей заморили голодом и заставили жрать других людей и с помощью какого-то чёрного колдовства изменили их сущность, превратив в этих бездушных уродов. И это не единственный случай. До того они с помощью ещё какого-то ритуала и другого урода, уничтожили целую деревню, превратив ее обитателей в бездушных, мёртвых рабов. Я же, как и многие другие, подобные мне, собираюсь вымести всю это колдовскую шваль поганой метлой из Вестфолка, раз уж король или кто он сейчас там есть сам этим заняться не соизволит.

- Охотник на колдунов? – лицо незнакомца слегка побледнело, а губы плотно сжались.

- Можно и так сказать.

- Жаль. Придётся всё же тебя убить.

- Погоди, - я примирительно поднял руки, - ты не похож на одного из них. Да и будь ты их другом, наверняка бы встал у них в лагере, а не таскался бы по лесу, где ещё и голодный ральк обитает. Раз так, то нам незачем ссорится.

- Так значит не на всех «колдунов»?

- Меня и моих товарищей интересуют только те, что творят зло и убивают людей. Травники, алхимики и прочие бабки, заговаривающие заболевшие зубы нас не волнуют.

- Хмм… Что ж, это меняет дело, - путник вновь заметно расслабился, - я уж думал, королевство вернулось в годы висельников, когда все деревья у трактов были увешаны якобы колдунами.

- Хуже. Сейчас людям даже умереть спокойно не дают. А высокородные господа, вместо того, чтобы помогать тем, кто кормит их самих и их армии решили выяснить, чья же жопа больше подходит для того, чтобы сидеть в мраморных залах.

- Рад, что не я один это заметил, - усмехнулся незнакомец, - что ж, похоже мы с тобой на одной стороне, а потому предлагаю сделку. Я тебе помогу разделаться с этими двумя, но за это ты проведёшь меня к тому, кто тебя нанял.

Доверится или нет? А вдруг он меня отведёт прямо в пасти к этим уродам в клетках. С другой стороны, ему ничего не мешало оглушить и связать меня, пока я спал. Сучье семя. Это всё может быть и спектаклем, в котором враг разменяет двух своих пехотинцев* на одного нашего командира* (фигуры из местной дворянской игры «превосходство»), обернув тем самым ситуацию на доске в свою пользу. Но, думаю, Тордир предусмотрел нечто подобное, так что…

- По рукам, - немного помедлив, задумчиво протянул я, - А теперь позвольте, мне нужно отойти.

- Не советовал бы тебе этого делать, - усмехнулся путник, - оглядись получше вокруг. Что ты видишь? Ах да, совсем забыл… Эника, этот добрый господин нам не враг. Можешь опустить арбалет.

Я встал и огляделся. Всю округу застилал плотный, словно молоко, белёсый туман, в котором едва угадывались очертания древних лесных исполинов. Он, плотным одеялом лежал прямо поверх снега, как будто того и не было вовсе. Не было слышно ни птиц, ни зверей, ни шелеста ветра, который до сих пор раскачивал едва различимые верхушки вековых сосен. Казалось тут, внизу, мир замер. Замолк. Притаился в ожидании чего-то зловещего. Но это было не так…

Силуэты. Сотни тёмных, расплывчатых силуэтов медленно брели по укутанному дымкой лесу. Брели в полном молчании. Ни скрипа снега, ни позвякивания стали, ни ругани. Тишина. Она окутала нашу полянку, зловеще нависла над ней, словно сокол, приметивший своим острым взглядом бегущего по лугу зайца, и медленно начала сжимать свою хватку. Казалось, одно неверное движение, один шорох, вздох и все эти призраки кинутся на нас…

- Ведь до живых им дела нет,

Лишь ральк там ждёт себе обед, - скрипучий голос гостя вывел меня из странного оцепенения, - этих то ты можешь не бояться, но тварь – совсем другой разговор. Так что делай свои дела поближе к поляне. Не волнуйся, Эника отвернётся и не увидит твоего мужского естества.

- Эника, - недоуменно переспросил я?

- А ты обернись, - ухмыльнулся незнакомец, - да сам посмотри.

Сзади меня стояла девушка. Не слишком высокая, но и не низкая. Большая часть ее лица скрывалась за тёмной тряпичной маской и плотно надвинутым меховым капюшоном, под которым разглядеть можно было разве что едва заметно поблёскивающие карие глаза. Одета она была в широкое мужское меховое котарди, явно снятую с чужого плеча, и почти полностью скрывавшую фигуру и шикоркие, не очень-то ловко подкатанные порты, тоже, судя по всему, с чужой задницы. В руках у нее лежал арбалет. Не тот, здоровенный, с которым стоят обычно бойцы на стенах, а его грубая уменьшенная копия, сделанная каким-то деревенским умельцем.

Ну отлично. Он ещё и бабу с собой таскает. Зараза, только обузы мне тут не хватало. Онаж завизжит, как только чьи-то окровавленные внутренности увидит.

- Она нам будет мешать, - бросил я, повернувшись к путнику, - что в дороге, что в деле. Клянусь Мьерловой палицей, мне кажется, она и арбалетом то не пользовалась ни разу.

- Доводилось, - буркнула девушка, присаживаясь к огню.

- Ты с юга? – спросил, незнакомец, ковыряя палкой костёр.

- Я похож на южанина?

- Не знаю, я могу судить лишь по акценту. А он подозрительно напоминает южный Кайденвелл. Да и вопросы у тебя…

- Она – баба. А там три десятка наёмников, если не больше. И каждый день они проходят по два-три десятка миль. Она так сможет? - небрежно бросил я, приспуская порты.

- Нда, видимо слух меня не подвёл. Ты точно южанин. Северянин бы не стал спрашивать подобных глупостей.

- Ты не ответил на вопрос.

- На севере все, от мала до велика умеют обращаться с оружием. Мужики с топорами и мечами, женщины - с луками и самострелами. Иначе тут просто не выжить. Ходить тут тоже учатся с малых лет. Так что ты беспокоишься понапрасну.

- Ни лук, ни самострел не помогут против трёх десятков вооруженных воинов, которые всю жизнь посвятили своему искусству, - бросил я, присаживаясь к костру, - но не будем сейчас об этом. Свою спутницу ты мне представил, но не представился сам.

- Как и ты, - ухмыльнулся из-под капюшона путник.

- Эймон. Из Алендора.

- Олвуд. Из ниоткуда.

- У всех есть родина.

- Была, быть может, - старика передёрнуло, - не будем об этом.

- Ну что ж, раз уж мы все познакомились…

- Все ли? – перебил Олвуд, - ты забыл представить нам своего спутника.

- Спутника?

- А ты обернись, - вновь с ехидной ухмылкой произнёс он.

Впрочем, необходимости в этом не было. Я и так знал, кто там сидит.

- Кр-р-ра, - раздалось почти над самым ухом, - Кр-р-ра.

- И тебе привет, дружок, - усмехнулся Олвуд, - Как тебя зовут? Имя у него есть? – обратился он уже ко мне.

- Нет. Ворон, разве что.

- Забавно…

- Что забавно?

- Что  тебе тоже нужно кое с кем познакомится, - он ненадолго замолк, а затем тонко засвистел.

Мгновение ничего не происходило. А затем… Из чащи вышел огромный чёрный волк, с красными, как угли, глазами. Вышел и преспокойно улёгся у ног своего хозяина. У ног Олвуда.

- Волк разве что… - задумчиво протянул гость.

- Ворон, волк… Одного нехватает… Филина… - удивлённо обронил я, пытаясь вспомнить строки из пророчества, про которое нам всем говорил гильдмастер, - И соберутся вместе звери в их истинных и людских обличьях, и будут держать совет, как противостоять тем, кто до поры лежал в земле, а ныне угрожает ходящим по ней. И рухнут под их взглядами стены крепостей и столпы королевств, а вместе с ними и все их владыки. И придёт новый властитель. И многих добрых мужей он уложит он в землю сырую, но ещё больше заставит омертвевшими руками возводить свою собственную империю. И наступит тень позора и страха, тень тьмы и разврата. И лишь один из трёх способен будет пошатнуть престол нового владыки.

- Терпеть не могу пророчества, - сплюнул Олвуд, - их сочинители чувствуют себя невероятно важными шишками, и придумывают столь витиеватые  формулировки, чтоб уверить в этом ещё и других. На деле же это набор, хорошо если хоть как-то связанных друг с другом, и не имеющих никакого смысла в целом. Но хватит чесать языком. Поговорим о деле.

- Точно. Вот только плана у меня нет.

- Сколько ты их уже преследуешь?

- Две недели.

- И? Как успехи?

- Будь они, мы бы сейчас с тобой не говорили.

- Ну чтож, подумаем что у нас есть сейчас. Отряд из трех дюжин превосходных бойцов, окопавшихся на лугу, колдун, его ученик и клетки с тварями. А еще теневеки и ральк. Интересный расклад получается.

- К чему ты клонишь.

- А сам подумай. Ральк уже обломал зубы об тебя. К кому следующему  он наведается? И когда?

- Охотится он по ночам, - задумчиво протянул я, - И он голоден... Что ж,  идея неплоха, но, думаю, этого будет недостаточно.

- У тебя есть еще предложения, - ухмыльнулся Олвуд, - так давай, выкладывай.

- Ты зря зубы скалишь, - сплюнул я в костер, - мысль то интересная.

- Мы внимательно слушаем, - картинно развел руками гость.

- Твоя подружка хорошо стреляет? - так же ехидно ответил я.

- Хорошо, - девушка слегка замялась, - но я не...

- Да плевать мне, кто ты там ему. Сестра, наложница, или и то и другое. Речь не об этом. Вот это, - потряс я у гостей перед носом только что извлеченным из сумки небольшим пузырьком, - горючая смесь. Капаешь такую на бревно или доску и они загорятся даже сырые. Вот только пламя от такой заразы почти незаметное даже в темноте.

- Да я тебе сейчас... - с этими словами девушка потянулась к самострелу.

- Эника, не стоит, - вкрадчиво обратился к своей спутнице гость, - если этот человек не врет, и правда охотник на темных колдунов, то он убьет тебя еще до того, как ты успеешь выстрелить. Слушай, - задумчиво почесал бороду старик, обращаясь ко мне, - а мысль действительно небезынтересная. Прошу, только, больше не обижай мою спутницу. Она непривычная к таким шуткам.

- Пусть привыкает, раз в деле, - сплюнул я, и принялся ворошить палкой догорающие дрова, - Сейчас надо думать о нем, а не о том, как повыпускать друг другу кишки. Нападать лучше всего ночью. Ежели луна будет за облаками то нас и вовсе не будет видно, а ежели нет, то придется надеяться на удачу.

- Удача - плохой союзник, - задумчиво протянул старик, - вот что. Идите с Эникой поохотьтесь. Сойдет заяц, белка, да кто угодно, лишь бы кровь из него текла. Сам по себе Ральк может и не напасть, а вот если сделать ему хорошую приманку...

- Попробуем, - коротко бросил я, - но если она попытается меня убить, то за приманку сойдет и ее отрезанная голова.

- Какой ты грозный, - усмехнулась девушка, поднимая с земли, свой самострел, - пошли, а то так и до вечера не управимся.

- Погодите немного, - бросил нам вслед старик. Бросил, и замер, будто в каком-то странном оцепенении.

Прошло мгновенье. Другое. Третье. Казалось, мир замер ожидая чего-то. Лишь темные силуэты теневиков продолжали свой долгий, бессмысленный путь, сквозь зимнюю чащу.

Я хотел было уже повернуться, и уйти восвояси но девушка схватила меня за плече и знаком сказала подождать еще немного.

Дагор меня сожри, странная они все же парочка. Сбрендивший старик, к которому по странному стечению обстоятельств привязался черный Альвейский волк, и простая, на первый взгляд девчушка. Кто она ему? Дочь? Наложница? Или просто случайная попутчица из свободных? Да и кто он сам то? Обедневший вельможа? Говорит он, конечно витиевато иногда, но выправка совершенно не та. Бродячий торговец? Одет бедновато, да и не ходят они сейчас по одиночке. Слишком много развелось сейчас дезертиров, мародеров и бандитов на трактах. Но тогда кто? И почему так старательно прячет лицо...

- Ну что ж, постарайтесь успеть до темноты, - голос старика оторвал меня от размышлений, - с такой то помощью, думаю управитесь.

Только сейчас я обратил внимание, что у ног девушки появился массивный черный силуэт. Чтож, такая помощь и вправду не повредит. Вот только помощь ли это, или все-же конвой...

***

- Попала, попала! - девчушка взвизгнула и выронила самострел, -Ты видел, я попала!

Боги, лучшеб я на эту охоту пошел один. Глядишь, и закончилась бы она тени на три раньше. Вот почему вы дали женщинам языки, но обделили их разумом...

- С тебя серебряник! Проспорил! - она высунула язык.

Я предпочел промолчать. Болтала она сама с собой, а "молчание - знак согласия"... Такое я слышал в последний раз, будучи совсем уж неразумным дитем.

- Ой, ну не хочешь - не надо! - надулась она, - Волчок, сходи, принеси белку! - обратилась девушка к своему лохматому спутнику, - Давай, взять!

Зверь встал, смерив свою спутницу недоуменным  взглядом своих красных глаз, отошел от нее, и принялся загребать задними лапами снег, с ног до головы закидывая им юную "охотницу". Да уж, одним шестерым ведомо, насколько я согласен сейчас с ним...

Девушка ловко отскочила в сторону, и скорчив недовольную мину сама пошла за подстреленной белкой.

Солнце уже окрасило верхушки вековых сосен в поблескивающий багрянец, а под их разлапистыми кронами начали сгущаться сумерки, когда мы вернулись к костру. Девушка, слава богам, весь обратный путь молчала, лишь изредка бормоча какие-то невнятные ругательства себе под нос. Волк же, напротив то убегал, то снова возвращался, поскуливая и тревожно втягивая носом морозный воздух.

- Долго же вы, ходили, - поприветствовал нас старик, - принесли, что просил?

- Я принесла, - буркнула Эника, - Эти два дармоеда никак и ничем не помогли, а твой так вообще, снова попытался закопать.

 - Ну так прекрати относиться к нему, как к прислуге, - улыбнулся Олвуд, - тогда и он, быть может, сменит свое к тебе отношение.

- Но...

- Это ж тебе не дворовая шавка, которая радостно виляя хвостом, побежит за брошенной палкой. Но будет. Давайте сюда вашу добычу, - старик вытянул перед собой руку, будто нищий, просящий милостыню на городской площади, даже не взглянув на нас с девушкой. Странный он. Неужели так трудно самому встать и взять. А ну-ка...

Я вырвал беличью тушку из рук тихо ойкнувшей девушки и  медленно подошел к путнику, сидевшему у огня. Подошел,остановился, присел на корточки, пытаясь рассмотреть, что-же он прячет там, под капюшоном. Старик же напротив, наклонил голову еще сильнее, будто пытался скрыть верхнюю половину своего лица. Зараза. Что же ты там скрываешь.  Ладно, узнать это можно только одним способом...

Аккуратно вложив беличью тушку в протянутую морщинистую ладонь я резко рванулся вперед, одной рукой хватаясь за плотно надвинутый капюшон, другой - за кинжал. Мгновение. Всего лишь мгновение понадобилось, чтобы приставить холодную, слегка поблескивающую в отсветах костра сталь к горлу гостя и стащить с его головы капюшон. Чтобы увидеть... Глаза, затянутые мертвенно-белесой пленкой и ухмылку, медленно переходящую в злобный оскал. Старик был слеп.

- Ну что, удовлетворил свое любопытство? - выплюнул он мне в лицо. И, что дальше?  Хотя погоди, я сам сейчас расскажу...

На грудь обрушился мощный удар. Дыхание сперло, мир покачнулся и ушел из-под ног. Миг, и гость уже прижимает меня коленом к земле, выкручивая руку с кинжалом.

Тяжесть давившая на грудь пропала так-же внезапно, как и появилась. Немного придя в себя, я приподнялся на локтях и посмотрел на ухмыляющегося старика.

- Проиграл слепому, держа кинжал у его горла. Я не пойду с тобой. И Энику с тобой не пущу. Хочешь геройски погибнуть, делай это в одиночестве. Все, что мы можем обещать, это приманка для ралька, и несколько болтов, выпущенных по телегам.

- Ясно, - бросил я, поднимаясь с тонкого, изорванного сапогами снежного одеяла.

- Тебе то оно надо? Бандитом больше, бандитом меньше, какая разница? Войну это не остановит.

Я не стал отвечать. Лишь сплюнул под ноги и уселся обратно к костру. Что этот выживший из ума, слепой старикашка может знать о войнах. О той, что идет уже сейчас, и о той, что произойдет, если мы не справимся.Это и войной то не будет...

- Многое, - внезапно произнес Олвуд, - И многое хотел бы забыть...

- Ты что, мысли видишь? - раздраженно бросил я, подкладывая хворост в костер.

- Они настолько предсказуемы, что этого и не требуется.

- И что же ты знаешь?

- Я не хочу об этом говорить, - лицо старика потемнело, а губы сжались в тонкую белую полосочку. Как будто битвы, которые гремели в далеком прошлом, причиняли ему боль.

- Тебе на вид зим пятьдесят. Ну пятьдесят пять, при самом худшем раскладе, - немного озадаченно протянул я, - последняя война в этих краях, если верить тому, что говорят люди, была больше века назад. О чем ты не хочешь говорить, старик? О том, что углядели твои, некогда зрячие, глаза в каких-то пыльных манускриптах?

- Если бы в манускриптах...

- То есть?

- То и есть.

- Ты хочешь сказать, что видел...

- Я хочу сказать, что не желаю об этом говорить. Приманка для Ралька готова, - Под ноги мне упала выпотрошенная белка, в которую были набиты какие-то сушеные травы, - Брось ее недалеко от телег, и веселая ночка наемникам обеспечена.

- И все? Так просто?

- Можешь сплясать еще, если так приспичило "сложно".

- Нет уж, обойдусь. Спасибо, - усмехнулся я, привязывая беличью тушку к стреле.

- Уже темнеет, - пробормотал старик, пододвигаясь ближе к огню, - скоро пойдем.

- Как ты узнал?

- Становится холоднее, - коротко бросил он, - ночи тут, в землях близких к краю вечной зимы всегда заметно холоднее дня.

- А расскажи о том крае, - встряла в разговор Эника, сидевшая в обнимку с волком, - ты там бывал?

- Не доводилось, - задумчиво протянул Олвуд, - но я разговаривал с людьми, которые были настолько бесстрашны, что совались и туда. Мне кажется, что они как минимум привирают...

- Ну расскажи-и... - умоляюще протянула девушка, почесывая черного зверя за ухом.

- Время еще есть... А отчего бы и нет? Конечно, если нашего друга, - это слово старик чуть ли не выплюнул в мою сторону, - эта история не утомит.

Я лишь молча махнул рукой. Мол, рассказывай давай свой старческий бред. Может он будет даже интересным.

- Он согласен! - чуть ли не подпрыгивая от восторга воскликнула девушка.

- Что ж, - задумчиво пробормотал себе под нос Олвуд, - с чего бы начать? Зараза, память в последнее время все больше подводит. Сейчас, подождите немного, - с этими словами он достал из-под полы своего, подбитого мехом, плаща какой-то медальон, отлитый из золота или очень похожего на него металла и принялся вертеть его в руках. Поначалу казалось, что старик просто гладит поверхность дорогой побрякушки, испещренную какими-то странными рунами, но делал он это с таким усердием, будто собирал какую-то сложную головоломку.

- Всегда так делает, когда что-то не может вспомнить, - шепнула девушка, чуть наклонившись в мою сторону, - потерпи, это обычно не долго.

- Я потерял зрение, а не слух, Эника, - сварливо проворчал старик, - И посмотрел бы я на твою память, поживи ты с мое. Впрочем ладно, о чем там мы? Ах да, о крае вечной зимы. Что ж, история эта началась во времена столь далекие, что нынче о них мало кто знает. Когда еще существовал орден трех ветров, где людей обучали искусству магии. Нет, не тем фокусам, что порой показывают травники, и уж тем более не заговаривать больные зубы, как то делают деревенские бабки. То было настоящее искусство, обьединяющее нас с этим миром, как ничто другое. Живопись и скульптура тех времен бледными тенями жмутся по углам, в сравнении с этим. Но, как и водится у людей, величайший дар стал величайшим проклятием. Те, кто называл себя магами не поделили между собой что-то и началась вражда, раздиравшая несколько столетий Эльверенскую империю на части. Кульминацией этой развязки стало то, что темные маги выпустили то ли чуму, то ли проклятие, которое кто-то из них нашел в железном доме, упавшем с небес. Оно убивало все живое на своем пути, оставляя лишь голую землю, более походившую на сухой пепел, и порождало армии мертвецов, рыскавших в поисках крови тех немногих, кого проклятие обошло стороной. Поначалу казалось, что весь этот кошмар можно сдержать. Легионы империи вычищали деревни и села от мертвецов, но чем больше они убивали, тем больше их старовилось. Вскоре все поняли, что эту странную чуму сдержать никак не получится. Люди бежали на окраины разваливающегося государства, и в эти края, кстати, тоже. В то время единственными, кто хоть как-то попытался всему этому помешать, стали серые маги. Они собрались в столице и пять дней держали совет, а на шестой... Небо над городом озарилось нестерпимым светом. На несколько мгновений в воздухе повисла полная тишина и было видно, как в небе растворяются облака. Затем пришел страшный грохот. Содрогнулась земля. Все, кто был в тот момент в городе мгновенно погибли. Вот так и появился он. Край льда и тумана. Край вечной зимы. Говорят, мир там раскололся на тысячи осколков, которые шестеро постоянно перемешивают своими невидимыми руками. В центре каждого из таких осколков стоит обелиск, как вон тот, что на поле. Вот только испускает он не красный свет, а голубой, плавно переходящий в белый. Разделены эти осколки ледяным туманом. Входя в такой, никогда не знаешь, что ждет тебя на той стороне: лес, деревня, кусок города... А может и вовсе бездонная пропасть, в которой плещется все тот же туман. Говорят, из таких до сих пор слышатся крики тех, кто сорвался туда сотни лет назад. Населен тот край существами столь диковинными, что порой трудно поверить в их существование даже тогда, когда они стоят прямо перед тобой. Плоть этих созданий соткана из тумана, пронизанного тонкими ледяными нитями, их взгляд заставляет сердце трепетать в страхе, а дыхание - покрываться инеем и трескаться кожу. Некоторые из тех тварей похожи на зверей, другие - на людей. Среди смельчаков, отважившихся хоть раз посетить тот край, ходит поверье, что это души тех, кто так и не смог выбраться из вечных снегов. А еще говорят, что на одном из осколков можно найти тот самый железный дом, который по легендам, когда-то сами боги сбросили с небес и выпустили нас в этот мир.

- А ты видел тот дом? - завороженно спросила девушка.

- Лишь издали, да и то не уверен, что это был он. На дом он отнюдь не похож...

- Жаль. Хотелось бы узнать, что там, внутри, - расстроенно протянула Эника, - и правда ли мы появились оттуда.

- Боюсь, ответ не знали даже жившие в Эльверене мудрецы, что уж говорить о нынешних, которые и годятся лишь на то, чтоб решать мелкие споры между королями и лордами.

- Почему? - прижавшись к теплой волчьей шкуре спросила девушка.

- Этот мир хранит столько тайн, превратившихся в красивые, а иногда и пугающие легенды, что тебе не хватит и двух дюжин человеческих жизней, чтобы их все разгадать.

Над поляной повисла вязкая тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием костра, пламя которого уже с трудом разгоняло окутавшую лес тьму. В ней танцевали свой незамысловатый танец редкие снежинки, падающие из тяжелых черных туч, застлавших ночной небосвод. Холод вновь запустил под одежду свои ледяные щупальца.

Где-то в чаще леса заухал филин. В ответ ему тихонько начал подвывать волк, на котором успела задремать девушка.

- Стало совсем холодно, - задумчиво протянул старик, поднимаясь из-за костра, - Пора.

- Это точно. А то до утра мы тут все лясы сточим. Растолкать твою подружку?

- Жаль ее будить… Но без нее мы не справимся. Давай.

Я легонько толкнул в плече девушку, от чего та тут же открыла глаза и уставилась на меня недоумевающим взглядом.

- Пора. 

Разговаривать перед боем не хотелось. Особенно с ней. Да и что неразумная девка, таскающаяся за выжившим из ума, стареющим мужиком, смыслить в таких вещах. Хвала шестерым, весь путь до кромки леса, нашим спутником было молчание.

- Дальше мы пойдем, только когда ты доберёшься до телег , - эхом отозвался Олвуд. Отсюда ее самострел до них не достанет, так что нам тоже придётся рискнуть своими шкурами. Заразы, засели так, будто ожидают нападения. Ладно, болты уже готовы. Давай смесь.

Я протянул девушке небольшой тёмный флакончик. Та, приняла его так, будто он сделан не из прочного толстого стекла, а из тончайшего фарфора южных провинций. И тут мысль, не дававшая мне весь путь покоя, сама собой сорвалась с языка.

- А ложе у вас не загорится?

- В крайнем случае бросим самострел, - отмахнулся старик, - невелика потеря.

Что ж, их оружие – их проблемы. Мне бы сейчас со своими разобраться. Вон теми, тремя дюжинами двуногих проблем, отделяющих меня от цели.

- Хочешь совет? – будто прочитав мои мысли сказал Олвуд.

- Давай.

-  Видишь, теневики всё ещё идут, - он указал на одну из едва различимых в безлунной ночной темноте, фигур, медленно бредущих по застланному туманом и снегом полю, - держись за ними, так наёмники тебя не заметят какое-то время. Но, что бы не случилось – не касайся их.

- Почему?

- Потому, что ничем хорошим это не закончится, - отрезал Олвуд, - ну что, готов?

Я лишь сплюнул и медленно покрался вперёд, молясь про себя шестерым, чтоб дозорный наёмников был слаб на глаза. На самом краю чащи слегка остановился, прикидывая долетит ли стрела с беличьей тушкой до повозок или нет. Дагор. Прав был старикашка, слишком уж правильно эти уроды лагерем встали. Ладно, отступать уже поздно. Не справлюсь сейчас, кровью умоется весь Вестфолк и Кайденвелл заодно.

Недолго думая я пристроился за одним из теневиков и медленно побрёл за ним, стараясь повторять его движения и не спускать глаз с телег. Шаг за шагом, шаг за шагом, цель становилась всё ближе. Лук и стрела уже в руке, ещё буквально две дюжины шагов и…

В лесу завыл волк. Его вой тут же оборвался, сменившись едва различимым рычанием. Затем сквозь плотный белый туман прорвался вскрик испуганной Эники и ругань Олвуда. А затем…

Дозорный, стоявший до этого на одной из повозок молча пригнулся и исчез.

Сучье семя неужто услышал. Что делать. Повернуть назад и отправить задание к Дагору под хвост, в надежде, что остальным охотникам повезло больше. Ну уж нет, шлюхины дети, не сегодня!

Отбросив бесполезную уже стрелу с привязанной к ней белкой, я рванул из колчана новую.

Паскуды, сейчас я вам устрою веселье похлеще всяких тварей. Пожалеете, что ваши шлюхи матери родили вас на свет. Так, сейчас аккуратно проверить и чуть приоткрыть затычку из последнего флакончика с этой дрянью. Надеюсь подарочек долетит в целости и сохранности. Вскинуть лук, прицелится… Мир вокруг сжимается в узкую полоску соединяющую лишь меня из стену из повозок. Стену, которая отгораживает стрелу от клеток с тварями. Единственную стрелу. Единственный шанс.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Дыхание замедляется, рука медленно поднимает лук, другая натягивает тетиву. Вдох… Выдох… Вдох… Единственный шанс… И бежать. Вдох… Выдох… Пальцы разжимаются, и стрела срывается в свой стремительный, но в то же время очень медленный полёт. Мгновение, другое, третье. Вот она уже достигла своей пиковой точки и начинает падать. Вдох… Выдох… Едва различимый звон бьющегося стекла.

Попал. Теперь нужно лишь немного времени…

Свистнули стрелы. Раз, другой, третий. Одна прошла в нескольких ладонях от головы. Били точно в теневиков. Молча, без единой команды. Пытаются понять, откуда им прилетело. Ничего, ничего, скоро пойметё. Зараза, ещё бы немного…  – думал я, вжимаясь в землю.

Внезапно от тёмного силуэта телег отделились две группы бойцов с собаками, и направились в мою сторону. Шли в полной тишине, даже собаки не скулили и не лаяли.  Дагор меня сожри, эти ребята серьёзнее чем я думал. Неужели боги решили оборвать мой жизненный путь именно сегодня. Сучье семя, нет.

Рывок, шаг другой, третий, и вот спина очередной тени отделяет меня от глаз отряда. Отдышаться… Вдох, выдох, вдох… Дагор! Горящая стрела падает в каком-то шаге от меня. Рывок. Ещё один.

Невольно обернувшись вижу, что место, где я только что стоял истыкано короткими чёрными стрелами. Нельзя останавливаться. Нельзя…

Удар в плечо и острая боль валят меня на землю. Рука сама собой хватается за торчащее из брони древко болта. В голове пусто. Лишь одинокой горошиной перекатывается мысль «только не собаки».

На руку, хватающуюся за болт капает что-то липкое. Может кровь. Нет, кровь не может капать сверху. С трудом открываю глаза. Над лицом нависает оскаленная пасть, с которой тянется тонкая ниточка слюны. Сука. Вновь закрываю глаза, здоровой рукой нащупывая кинжал в ножнах. Без боя не сдамся.

Удар. Лезвие проваливается в пустоту и тянет меня за собой. Раздаётся отчаянный скулёж и вой. Не рядом. Открываю глаза и пытаюсь приподняться на здоровой руке. Собак нет. Больше нет. Их разорванные в клочья тела валяются аккурат там, где я выкинул стрелу. Наёмники бегут к своей импровизированной крепости над которой уже вьётся тонка струйка дыма. Из-за туч выглядывает кусочек Сэны, заливая поле пугающим, красноватым светом.

Внезапно Ральк, уже почти нагнавший отступающих наёмников как подкошенный падает на землю и начинает стучать по ней всеми шестью когтистыми лапами, а от телег отделяется небольшая фигурка, кутающаяся в тёмный балахон.  Она медленно подходит к твари, всё больше скручивая и ломая ее, а за ней уже бегут несколько наймитов с факелами.

Надо уходить. Сейчас они с Ральком разделаются, потом возьмутся за меня. Без собак, глядишь и не догонят. Пытаюсь подняться, но разлившаяся по телу слабость в последний момент швыряет меня обратно на снег. Сука.

И тут над полем разлетается тугая волна протяжного воя. Мир, как будто замирает на мгновение, а затем у одного из наймитов, стоявших на телегах отделяется голова от тела. Миг, и его сосед буквально вылетает с повозок. Раздаются первые крики. Фигурка оборачивается, верно от неожиданности, и тут Ральк, до этого беспомощно скуливший, одним неуловимым движением вскакивает на лапы и вгрызается в лицо одному из наймитов. В крепости из телег начинается пожар.

«Живой, ещё живой» - раздаётся голос где-то над головой. Пытаюсь повернуться, но сил хватает лишь на то, чтобы немного поднять голову. Олвуд, - «Привязывай его к волку, и уходим отсюда. Твари скоро разделаются с наёмниками и возьмутся за нас, если не уберёмся!»

Чьи-то руки подхватывают меня под мышки и продевают там толстые кожаные ремни. Миг, мир дёргается и начинает уплывать куда-то назад. Мимо проплывает Олвуд с обнажённым окровавленным клинком. Эника, целящаяся в кого-то из самострела, а потом всё накрывает мягкое одеяло, душной и вязкой тьмы.

***

- Так что говоришь было на той стреле? – спросил я, здоровой рукой подкидывая полено в костёр.

- Вытяжка из плющевика подкаменного и сок синего ясноцвета. Скорее всего. По крайней мере такое часто используют в различных ядах, если хотят обездвижить но не убить жертву. Тебе повезло, что у меня в сумке оказался пучок сушёной чихуньи, а то валялся бы ещё, словно разваренный овощ, как минимум дня три.

- Получается ты травник?

- Ну… Можно сказать и так. Правда, в гильдии я не состою уже лет двадцать.

- Чего так?

- Надоело. Да и смысла нет. Деньги то ты их сборщикам платишь, а они что в ответ? Ни трав тебе каких, ни рецептов. «Ваша лицензия на травничество подтверждена. Вот вам гербовая печать и грамота». Тьфу. Ко мне и так люди шли охотно, без этих бумажек.

- А почему ты тут-то тогда?

- Долгая история. Долгая и неприятная. Не будем об этом. – нахмурился старик.

- Ладно. А чем там дело кончилось?

- Там, это где?

- С наёмниками, - уточнил я, кидая ворону небольшой кусочек мяса, недавно убитого зайца. Птица громко каркнула, схватила добычу и улетела на верхушку высокой ели, стоящей неподалёку. Не нравилась ему эта кампания.

- А. Тут я могу тебя поздравить, - скривился Олвуд, - Своего ты добился.

- Тоесть?

- А то и есть. Твари, вырвавшиеся из клеток, порвали всех, кто там был. А после – разбрелись по округе.

- Что ж, славно. Значит с заданием я справился и можно возвращаться к своим. Заодно и тебя к ним отведу, как договаривались.

- Славно… - ещё больше помрачнев сплюнул Олвуд, - Те уроды, сожрав всех своих охранников разбредутся по округе, а в скором времени голод погонит их к деревням, в которых живут даже не воины, а обычные крестьяне. Как думаешь, сколько у этих тварей уйдет времени, чтоб вырезать их под корень? Это будет тоже славно? Вот и встаёт сам собой вопрос - а чем вы лучше тех, против кого воюете? Чем?

Над поляной повисла вязкая тишина, в которой медленно кружились густые снежные хлопья. Пришла зима.